Разнообразие

Прошло несколько дней с момента возвращения Тсуны «законному владельцу». Не видя смысла оставаться в Италии, Бьякуран потащил Мукуро обратно в Японию, чтобы проще было собирать информацию о противнике, отказавшемся быть другом. Попадаться в зону обзора и даже слуха Тсуны, беловолосый стратег не желал во избежание нежеланных проблем в будущем. Он лежал на спине, смотря в потолок, погружённый в свои мысли, вновь и вновь просчитывая ходы. Одна рука была за головой, для удобства, вторая прижимала к себе молчащего иллюзиониста. Рокудо слушал сердцебиение своего мучителя, рисуя порой на груди кандзи. Бьякуран кожей чувствовал, что это было имя Хибари, но был слишком занят своими думами, чтобы съязвить по этому поводу, оставив на потом. «Я влюбился? Какая чушь. Я не могу любить. Тогда, что это за чувство? В тот день, в тот миг, в Реджо-ди-Калабрия я просто сгорал от него. Как бы не был искусен Бьякуран, подарить то наслаждение, что мне удалось испытать с Хибари Кёей, он не сможет никогда. Всё тело пылало, разум затмевала пелена, а голос предательски срывался, не поддаваясь контролю. Но ведь это не любовь… Почему я вообще думаю о нём? Нужно выкинуть его из головы! Какая мне разница до того, мучается он или нет? Когда я захвачу тело Савады Тсунаёши, мир исчезнет, а вместе с ним и люди. Хибари Кёя в том числе. Мне есть дело только до себя, до того, что я не смог получить его сам, а поддался искушению и пошёл на поводу этого мерзкого манипулятора. Зачем ему я? Давно бы разрушил их отношения и получил Саваду, раз так неймётся. Почему же я так отвратительно себя чувствую? Почему я тогда не позволил себе взять его, а использовал себя в качестве жертвы? О чём я только думал? Не осмелился окончательно растоптать его гордость? Я уже сделал это однажды, так в чём разница сделаю ли я это ещё раз? Не понимаю. Что со мной происходит? Очередные козни Бьякурана, этого купидона переростка с оборванными крыльями?» «Как же хочется наведаться в гости к Тсунаёши-куну, но нельзя. Будет неловко, если я сам себе подпорчу планы. Одно наше с Муку-чаном появление может укрепить их отношения, а я хочу их разрушить. Не хочу разрушать их прямо сейчас, но всё должно быть подготовлено к тому, чтобы я мог без труда уничтожить их в нужный момент. Их отношения не должны пережить и преодолеть все невзгоды, они должны стать хрупкими, но продержаться необходимое мне время. Вот ведь ирония! Тсунаёши-кун сам определил время своего поражения. А всё из-за глупой наивной девчонки. Всё было бы не так интересно, не влюбись он при этом в Кёю-чана. Хочу скорее узнать, кого же он выберет в итоге. Конечно же девчонку! Даже не сомневаюсь в этом. А Кёя-чан останется страдать, ведь он никогда ранее не был так близок с кем-либо и, благодаря Тсунаёши-куну, уже никогда не будет. Стоит ли мне после их разрыва получить мою драгоценную рыбку силой, дабы доказать, что все его попытки были тщетны? Или же побыть его совестью, ударяя по самым болезненным участкам его сознания? Душевные страдания куда болезненней. Хотя, Шо-чан не позволит ни того, ни другого, если я хочу его вернуть. Хм, Муку-чан без конца выводит на мне имя Кёи-чана. Может, мне удастся создать из них пару в конце концов?» — Ты всё ещё хочешь его? — бывший босс Мельфиоре соизволил отвлечься от своих мыслей. — Ты ведь получил Кёю-чана — Он был всего лишь куклой, управляемой тобой, — Рокудо ответил, не раздумывая, продолжая ещё некоторое время рисовать невидимыми чернилами заветное имя, но вскоре вышел из прострации. — Такой же, как и ты. — О да, конечно. Ты же манипулируешь всеми и вся. То-то же всё пошло согласно твоим планам с самого начала и до сегодняшнего дня. — Бьякуран проигнорировал колкие слова иллюзиониста. — Я хочу получить его сам. — Муку-чан, почему ты не воспользовался ситуацией и не опробовал все возможности, что я тебе предоставил? Ты настолько его уважаешь или влюбился? — Бьякуран был уверен, что Мукуро использует иллюзию, чтобы скрыть румянец, предательски загоревшийся на щеках. — А наличие у меня совести ты отрицаешь? — С каких пор она у тебя есть? — Она была всегда. Вот только спала мёртвым сном до твоего появления в моей личной и тебя не волнующей жизни. — Почему же не волнующей? Меня волнует всё, что мне принадлежит! К слову, ты о Кёе-чане не беспокоишься? Он заболел, говорят. — Даже если беспокоюсь, тебе какое дело? Ты запретил любой контакт, потому что это может нарушить твои планы. Кстати, как? — Могу предоставить фотографии. — Мне от тебя ничего не нужно. — Муку-чан, не капризничай! — Бьякуран перевернул Рокудо на спину, а сам наполовину навис над ним, упёршись локтём в кровать и разглядывая недовольное лицо иллюзиониста. — Хочешь шоколадку? — Просто так? — Могу и не просто, — хитро улыбнулся сладколюбивый маньяк. — Бьякуран. — Ладно, ладно. Не злись. Достав из прикроватной тумбы плитку шоколада, он развернул её и откусил полоску, зажав её в зубах. Мукуро было подумал, что Бьякуран опять решил над ним поиздеваться, но был удивлён, что тот отдал оставшийся шоколад в его пользование, развалившись на своей половине кровати, без удовольствия отламывая тёмно-коричневые дольки. — А как же маршмеллоу? Сев поудобнее, Мукуро указал на всё ту же тумбу, поверхность которой была завалена американской сладостью. — В этот раз мне захотелось шоколада. — Облизывая перепачканные пальцы, Бьякуран разглядывал тело Рокудо, не в первый раз задумываясь, что ему стоило бы есть больше. — Муку-чан, ты такой худенький. Видимо сказалось неоднократное пребывание в тюрьме. — Скорее единичное, но долговременное пребывание в лаборатории, — лишь ухмыльнулся он. Когда наблюдать стало скучно, Бьякуран сел на кровати и рывком усадил Мукуро себе на колени. Откусив небольшой кусочек дольки шоколада, он поцеловал иллюзиониста, заставляя того перемещать сладкий кусочек во рту языком, стараясь сделать так, чтобы он скорее растаял. — Так и знал, что всё этим закончится… — посетовал Рокудо, чувствуя, как возбуждается под ним беловласый мучитель. Его обеспокоило, как бы тому в голову не пришло использовать позу наездника, уж больно он её не любил. Бьякуран медленно провёл рукой по пояснице, спускаясь ниже, ущипнул за ягодицы и запустил несколько пальцев внутрь, заставляя Рокудо приподнять бёдра и издать звук неприязни. — Только не говори, что у нас смазка закончилась! — Ха-ха! Нет, конечно же. Просто не смог удержаться, чтобы не помучить тебя. Больно? — Неприятно. — Достанешь тюбик? — с вызовом посмотрел он на хранителя Тумана Вонголы. — Чтоб ты провалился, — сквозь зубы прошипел тот, но ради своего же блага потянулся к тумбе, прижимаясь при этом к немного отклонившемуся назад Бьякурану. Выдавив достаточное количество на пальцы бывшего в будущем тирана, Рокудо собирался бросить тюбик на край кровати, но Бьякуран остановил. — Будет лучше положить обратно, Муку-чан. Зачем разбрасывать вещи где ни попадя? — Пока Мукуро повторял процедуру, не только зефирный, но и просто маньяк, без вопросов и предупреждений, по-быстрому смазал и растянул Мукуро, чтобы, возвращаясь на исходную, Рокудо со стоном сам насадился на него. — Неприятно? Мукуро не ответил, сжав зубы и вцепившись ногтями в плечи садиста, в то время как Бьякуран надавил на него, чтобы тот сел, полностью приняв его. Укусив дрожащего иллюзиониста за ухо, Небо Маре не спеша вышел наполовину и резко вошёл обратно, заставляя Мукуро выгнуться с громким стоном. Немного пошалив, Бьякуран перевернул Рокудо на спину, насилуя рот поцелуем. — Ты решил не использовать ту позу? — Тебя это так удивляет? — Ну, тебе так нравится унижать меня, а тут ты отказываешь себе в удовольствии. На тебя совсем не похоже. — Считай это наградой за тот великолепный стон, что ты не смог удержать. Да и всё равно у тебя ничего не получится. — Бьякуран стал двигаться, постепенно увеличивая темп. — То ли дело Шо-чан. Он сделает всё, чтобы удовлетворить меня, в отличие от тебя. Ты же мечтаешь поскорее закончить, относясь к сексу, как к обязанности, а не взаимному получению удовольствия. — Не забывая руками ласкать чувствительное тело иллюзиониста, он продолжал неистово двигаться, меняя порой угол проникновения. — Поэтому я могу подарить тебе наслаждение, как бы не мучил, даже несмотря на то, как ты ему сопротивляешься, а ты мне нет. И с Кёей-чаном у тебя получилась незабываемая потрясающая полная звериной страсти ночь только потому, что ты этого хотел! Мукуро при всём своём желании не смог бы отрицать то, что Бьякуран умеет доставлять удовольствие. И даже поражающую воображение способность совмещать её с болью так, что та даже не являлась больше болью. Как?! Понять он так и не мог.

* * *

Очередной будничный школьный день подошёл к концу. Ученики стремились к выходу, кто-то задержался в библиотеке или решил потренироваться перед уходом. Тсуна по-быстрому собирал портфель, пока стоящий рядом Гокудера пытался, как он думал, вразумить его, попутно препираясь с Ямамото. — Десятый, вы не должны работать сиделкой этого болвана! Он и сам прекрасно справится! — Гокудера-кун, всё в порядке. Я вовсе не сиделкой собираюсь быть. Просто буду рядом. — А ему не жирно будет?! С какой стати вам быть рядом? «Да что творится-то? Почему Десятый так печётся об этом недоумке? Хм… Сам Хибари тоже странно себя вёл, когда… когда его похитили. Какой позор! Я, «правая рука», не смог уберечь Десятого! Не только уберечь, но и спасти не смог. Даже не могу понять, почему Десятый и местный маньяк так много времени уделяют друг другу. Может, Десятому мало тренировок Реборн-сана, и он решил раз этот панк такой сильный, то вполне сгодится? И почему Ямамото… в смысле бейсбольный придурок так спокоен? Ему что, что-то известно? Хотя, вряд ли. Он всегда такой. К тому же не стал бы он рисковать нашими отношениями и скрывать от меня что-то столь важное. Или стал бы? Может, думает, что я уже в курсе, ведь «правая рука» ближе всего к боссу? Прошлой ночью Такеши, тьфу! Бейсбольный кретин был потрясающим, а я нечасто делаю ему комплименты. Точнее, я их вообще делаю только Десятому и Реборн-сану, остальные недостойны. Может, стоит его ночью отблагодарить? Старался всё-таки. Так, стоп! Причём здесь бейсбо… Ладно, Ямамото. Я должен думать о Десятом и его проблемах!» — Гокудера-кун, ты в порядке? — А? Конечно, Десятый! В полном порядке! Но вы уверены, что вам необходимо идти к нему? — Необходимо? Я просто хочу быть рядом. Савада попрощался с ребятами и побежал к Кёе. Гокудера и Ямамото подошли к окну в коридоре, чтобы проводить его взглядом. Провожал, правда, только Хаято, пока Такеши любовался на своего любовника. «Почему Хаято так негативно относится к отношениям Тсуны с Хибари? Пусть он и относится к Хибари с неприязнью, но должен же уважать мнение Тсуны, как обычно. Такой миленький. Таким преданным взглядом смотрит ему вслед. Должно быть правду говорят, что полукровки необычайно красивы. Вчера ночью он назвал меня по имени, сам того не заметив. Я был так счастлив, будто стал про и попал в высшую лигу, что не смог сдерживать себя. Надеюсь, что не перестарался, а то он так громко стонал, как никогда ранее. Нужно будет устроить чего-нибудь романтично-мистическое, Хаято любит такое. Вот только что? Хм, я тут подумал, а знает ли он про Тсуну и Хибари? Может, он всё ещё не в курсе, что они встречаются? Тсуна как-то не распространяется. Да нет, это же Хаято! Может, попросить его сшить костюм инопланетянина? Он что-то заикался про ролевые игры. Как там было в предыстории? Мой корабль потерпел крушение, а добрый случайный Хаято, то есть прохожий, берёт меня под опеку, спасая от агентов правительства, но в итоге сам проводит после романтического ужина специфические опыты». — Эй, Такеши, то есть Ямамото, в смысле бейсбольный придурок!.. — в конце концов, Гокудера выдохся. Выругавшись разок, он заглянул в глаза мечника, пытаясь сильно не краснеть. — Пошли, примеришь. — Уже готово? Так быстро? Ты потрясающий! — Придурок, это ты потрясающий! — А? — Э? — Гокудера случайно произнёс свои мысли вслух и сейчас отчаянно пытался выкрутиться, не потеряв лицо. Но, цокнув языком с досады, признал своё поражение. — Я про сегодняшнюю ночь, — дыхание сбилось, а чувства перемешались. — Мне понравилось. Ямамото словно ледяной водой окатило. Оправившись после столь лестного признания, он пошёл в наступление. Обняв любимого подрывника за талию, сделав шаг вперёд, заставляя того отступить к стенке, Такеши нежно поцеловал Хаято. — Тогда почаще называй меня по имени. Когда у Ямамото включался «режим киллера», даже Гокудера поддавался его обаянию. Стукнув его по лбу для острастки, Хаято заговорщически улыбнулся. — В клубе сегодня только я, а Хибари отсутствует. Можно запереть дверь и опробовать костюм. — Можно, я тебя на руках донесу, или ты меня опять взорвать попытаешься? — Сделаю частью фейерверка, если хоть ещё раз заикнёшься, — мило улыбнулся в ответ Гокудера.

* * *

«Может, создать что-нибудь в стиле ретро? Записать программку на флоппи диск, и сделать мини-моску ограниченного использования? Подарю Шоичи в знак уважения и горячей любви. Ну, насчёт любви я преувеличил, но в мыслях-то можно. Как бы мне так вытеснить Бьякурана из его головы? Он слишком много о нём думает. Это нечестно. Конфетка кончилась. Куда я спрятал остальные? А, вот они где. Нужно больше глюкозы, память подводит. Будет довольно мило. Интересно, он опять о нём думает? С такой печалью наблюдает за плывущими по небу облаками. О, вон то на моску похоже. Хм, а этой пушки у него не предусмотрено. Какое пошлое облако, так извратиться над моей моской. Это облако смутно напоминает татуировку на лице Бьякурана. И, судя по грустному вздоху, Шоичи тоже так подумал. Нужно отвлечь, что-нибудь сказать. Но что?» — Смотри, Шоичи, то облако похоже на моску с лишней деталью. — А то, на Бьякурана. — Лишь на его незначительную часть. Спаннеру удалось отвоевать слабую улыбку у Ирие. — Извини, не могу о нём не думать. Я знаю, он плохой, он должен быть для меня чужой, но он унёс моё сердце с собой. Повисло молчание, которое никто из них был не в силах перебить. Техник с волосами цвета солнца молча грыз леденец, а рыжеволосый смотрел на отражение злосчастного облака в подмерзавшей луже. Погода стояла нестабильная. «Хм… Кажется в последнее время я слушаю не ту музыку. Да ещё и в слишком большом количестве. Почему я не могу забыть его? Я абсолютно уверен, когда он решит вернуться, я приму его с распростёртыми объятиями, отвесив всего несколько пинков, как бы не сопротивлялся своим чувствам. Самовлюблённый, эгоистичный садист с комплексом бога. Как вообще можно влюбиться в кого-то вроде него?! Это же сущий дьявол! Или это просто я настолько жалок, что могу чувствовать себя уверенно только рядом с ним? Спаннер такой заботливый, у нас есть общие интересы, и он даже бывает порой романтиком. Он гениальный техник. Его проекты оригинальны, логичны и легко выполнимы при условии наличия материала. Вот только материал и является самой главной проблемой. Без Бьякуран-сана получить его невозможно. Бякуран-сан говорил, что вернётся, что бы Спаннер готовился быть третьим. Значит ли это, что мы будем встречаться втроём? Они не подерутся? Бьякуран-сан без сомнения будет задирать Спаннера и дразнить его своей властью надо мной. Э-эх! Лучше сейчас не забивать себе голову. Успеется ещё… Я скучаю. Не могу любить никого, кроме него. Прости, Спаннер». — Шоичи-кун, Спаннер! Привет! Что вы здесь делаете? — Стоим, думаем, — ответил за двоих Спаннер, потому как Ирие слишком увлёкся разглядыванием лужи, в которой уже давно не отражалось «судьбоносное» облачко. — Куда спешишь, Вонгола? — Кёя-сан заболел из-за коллективной работы по моему спасению. По крайней мере он так утверждает… — А ты думаешь иначе? — Ну… — Савада отвёл взгляд, так как считал виной другую причину, — в общем, да. Извини, не хочу об этом говорить. — Всё так печально? — Пусть Спаннер лучше разбирался в технике, а не в человеческих чувствах, но даже он заметил, как Тсуна мучается из-за чувства вины. — Вот, держи. Это особые леденцы повышающие иммунитет. — Спасибо. Не представляю, правда, как я заставлю его их съесть. Представив покрасневшего от жара Хибари с конфеткой в зубах, Тсуна улыбнулся, отбросив на время тяжёлые мысли. Уж слишком мило и неправдоподобно было. — О, Тсунаёши-кун! Я тебя не заметил. Ты давно здесь стоишь? — Всего пару минут, но я уже ухожу. — Жаль. Я думал куда сходить, поболтать обо всём. — В основном о Бьякуране… — Спаннер! Можно подумать, мне не о чем другом с Тсунаёши-куном поговорить, кроме как об этом негодяе! — Пожалуйста, не ссорьтесь только! Он того не стоит. — Вонгола, иди. Всё в порядке. Савада молча кивком попрощался с техниками и поспешил в свою сторону. Блондин с завитушкой прижал к себе готового расплакаться Шоичи. Спаннер вовсе не одобрял одержимость своего парня другим, но по прошествии времени стал принимать как данное. — Стоит. Но он того стоит.

* * *

«Думаю, для Хиба… Кёи-сана вполне нормально заболеть из-за объединения с кем-либо. Такое уже было, но… Я не уверен, что в этот раз причина в нелюбви к толпе. Не верю, что он смог пережить то унижение. Одна мысль о близости с Мукуро ещё тогда, когда меня в первый раз похитили, вызывали у него отвращение. Интересно, а почему Мукуро не воспользовался ситуацией и не… Нет, нет! Ни за что не представлять подобное! Даже я бы такого не пережил. Тогда было так жарко, просто наблюдать было невыносимо жарко. Жарко от мысли, что я увидел то, чего не следовало. Жарко от того, как страстно они занимались любовью. Жарко от ревности. Я знаю, что Кёя-сан не виноват и не мог ничего сделать, но всё равно чувствую себя неудобно. Мне завидно. Пусть и из-за наркотика, Кёя-сан казался более собой, диким и агрессивным. Я думал, он безжалостен, но меня жалеет. Я знаю, что жалок, беспомощен и никчёмен, но Кёя-сан ведь так считать не должен. Или всё-таки считает? Не хочу, чтобы слова Бьякурана стали правдой. Я уже решил, что останусь с ним. К тому же Кёя-сан сам сказал тогда, что не отпустит меня. Но Киоко-чан, она…» Тсуна довольно быстро добрался до дома Хибари. Почти без происшествий он дошёл и до его комнаты. Постучавшись, он вошёл, потирая свежую шишку на лбу. — Кёя-сан, я вам витаминку принёс. Савада старался вести себя как можно энергичнее, пытаясь не выдавать волнения. — Это конфета. — Глава дисциплинарного комитета поудобнее уселся в кровати. — Причём странной формы. — Это по прихоти Спаннера такая форма. Он же её и создал. Ему можно доверять, он их для себя делает в основном. Хибари с недоверием глядел на леденец в форме гаечного ключа, зажатый в руке. На щеках играл лёгкий румянец из-за не спадающей температуры. Тсуна чуть ли не с замиранием сердца ждал момента, когда тот освободит необычную конфету от фантика и положит в рот, позволив лицезреть картину, всплывавшую не так давно в фантазии. Савада никогда не видел, чтобы так смотрели на безобидный леденец на палочке. Порвав наконец-таки прозрачную оболочку, он поманил пальцем засмотревшегося Тсунаёши и, пока тот был увлечён любованием любимого, всунул ему злосчастный леденец в приоткрытый рот. — Со мной всё будет в порядке. Просто нужно отдохнуть от толпы травоядных. А вот тебе не помешало бы. Каждый раз после тренировок с малышом ты выглядишь так, что вот-вот испустишь дух. — Наверное, потому что я и правда готов это сделать. Вы так заботитесь обо мне. Почему? — Не знаю. Хочется мне. Ты… — Хибари на секунду замолчал, будто бы сам только что осознал, что собирается сказать. — Ты мне нравишься. — Я… — Тсуна не нашёл, что сказать. Все слова будто бы не имели необходимого значения. Недавние приступы ревности казались глупыми и бессмысленными. Не имея возможности передать свои чувства устно, Савада попытался передать их через объятия, крепко прижавшись к Хибари. Пришлось повернуть голову в сторону, так как палочка от конфетки мешала. — Полежишь немного со мной? Кёя поправил подушку и лёг, приоткрыв одеяло, приглашая тем самым Тсуну прилечь. Того заставлять не пришлось. Будущий босс Вонголы в десятом поколении быстренько нырнул своему хранителю Облака подмышку. — Если хотите, я на всю ночь останусь. — Тогда я не отдохну… — У вас температура! Я вам не позволю ничего, что может вымотать. Кёя отобрал леденец у Тсуны, отгрыз его от палочки, вернув ту бывшему владельцу, и хитро улыбнулся. — Тсунаёши. — Глава дисциплинарного комитета провёл тыльной стороной ладони по раскрасневшейся щёчке любовника. Тот заворожено смотрел в серые глаза, словно был под гипнозом. — Ты уже попал в мою ловушку, глупый маленький зверёк. Нежно поцеловав в край века, Хибари ласково потрепал Саваду по и без того растрёпанным волосам. Немного полежав так молча, наслаждаясь теплом друг друга, Тсуна изменился в лице — взгляд его стал довольно серьёзным и грустным. — Кёя-сан, насчёт того, что произошло в Италии… — Я ничего не помню, — сходу перебил Хибари, пронзив ненадолго ледяным взглядом, но быстро опомнившись. — Раз я ничего не помню, значит, ничего не было. — Х-хорошо. Заставить себя, а тем более Кёю, продолжить разговор, Тсуна больше был не в силах. Одного раза ему хватило. — Я бы немного вздремнул. — Угу. Я буду здесь. — А куда ты денешься? — От вас? Никуда. Тсунаёши устроился поудобнее, зная, что ему какое-то время будет недозволенно двигаться. «Почему я солгал? Не могу принять правду? Не желаю чувствовать себя униженным. Не хочу думать о нём. Ненавижу! Его смех, его причёску и, особенно, его желание получить меня. Не намерен признавать, что он меня всё же получил… И что мне понравилось… Как же я жажду всё это забыть. Почему он побеждает меня раз за разом? Только ли потому, что по воле случая я ранен или у него есть грязные фокусы? Никогда не чувствовал себя слабым, но те пару дней, после того случая, я… боялся смотреть своему зверьку в глаза. Он всё видел и всё знает. Я не виноват? Какая чушь! Я проиграл и позволил себя использовать, а он… принял и простил. Не хочу его отпускать. Но каким же отвратительным я себя чувствую. Обязательно, во что бы то ни стало, я загрызу тех двоих до смерти».