It's Not Babysitting

Курт с превеликим усердием старался не думать. Любую мысль можно было назвать очень плохой идеей, особенно в течение этой короткой, но безупречной недели. Если бы он начал думать, то не смог бы в полной мере насладиться ненавязчивыми «домашними» отношениями, которые наполняли его спокойствием, чего не происходило со времён расставания с Джеймсом. Если бы он начал думать, то не смог бы оценить возникшую между ними головокружительную близость, не смог бы взять от сложившейся ситуации всё. Но даже когда Курт сгорал в руках Блейна, таял под его губами, назойливый мерзкий шепоток в голове не уставал напоминать: долго это не продлится. Такого совершенства не бывает. Особенно в их положении – нет, рано или поздно что-нибудь случится и сломит их. Поэтому Курт изо всех старался игнорировать этот голос. х х х х Обычно он спал некрепко и просыпался от малейших шорохов – потому и предпочитал находиться в постели один, – но, как оказалось, в объятиях Блейна было очень тепло и уютно, он не ограничивал личное пространство и не мешал. Курт с радостью проводил с ним ночи. Хоть Блейн и разговаривал во сне. По большей части это было невнятное и тихое бормотание, которое иногда перетекало в неожиданные слова и выражения. Но дважды за неделю Курт слышал такое, от чего тут же просыпался и часами лежал в крепких раздумьях, несмотря на то, что Блейн продолжал спокойно дремать. Первый раз это случилось, когда Блейн заплакал во сне и принялся долго извиняться за какие-то мифические ошибки, умоляя о прощении. Курту показалось, что его сердце разбилось на мелкие осколки, когда он понял, кем был этот человек из сна Блейна. Никто не должен чувствовать столько унижения и боли, думая о собственном отце. Во второй раз Блейн, ярко и безмятежно улыбаясь, сказал лишь одну фразу, но Курт отчаянно затрепетал. – Я так сильно люблю тебя, Курт... так сильно. Он не смог заснуть до рассвета. В эти минуты Курт просто не мог не думать, а это причиняло невероятную боль. Их совместная неделя была идеальной. С одним лишь неприятным моментом. Это произошло в среду. Они только-только закончили заниматься очень жарким и ненасытным сексом (а стрелки часов приблизились к двенадцати. Ну или давно перевалили за двенадцать, что было мелкой и незначительной деталью. И боже, Блейн так удивительно реагировал на игрушки, так жадно раскрывался для них, что Курту хотелось отбросить их подальше и самостоятельно занять это место – но нет, было ещё рано), как вдруг раздался стук в дверь. К этому времени Блейн уже погрузился в крепкий сон, вымотавшись после второго оргазма, поэтому Курт с нежностью укрыл его, натянул лёгкие штаны для йоги и, тихо закрыв за собой дверь в комнату, отправился посмотреть на неожиданного посетителя. И, увидев знакомое лицо, очень сильно пожалел, что не сделал вид, будто никого нет дома. – Привет, Курррррт. Отлично выглядишь, – широко улыбнулся Себастиан и протянул большой коричневый пакет с логотипом Старбакса. – Мой обед сегодня затянулся, поэтому я решил навестить тебя. Нам столько всего нужно наверстать, мой друг. – Он наклонился и сорвал легкий поцелуй с губ Курта, как и делал всегда; вот только на этот раз подобный жест показался Курту неправильным, слишком навязчивым и нежеланным. – Себ, сейчас не самый подходящий момент. Я... я занят. Улыбка Себастиана сделалась ещё шире, а сам он развратно заиграл бровями. – О-о, очередной мальчик на ночь? И он всё ещё здесь? Ничего себе! Должно быть, он реально хорош в постели, раз уж ты так расщедрился и позволил ему остаться до утра. Курт должен был предвидеть следующий шаг своего друга, ведь он знал его уже долгое время, но ещё не успел окончательно проснуться и прийти в себя после великолепного секса. Себастиан прошмыгнул мимо, направился прямиком к спальне и открыл дверь раньше, чем Курт успел сообразить, что к чему. Конечно, он сразу же оттолкнул Себастиана и влепил ему хороший подзатыльник, но даже этой секунды промедления было достаточно. Нужно было быть слепым, чтобы не узнать эту темноволосую и кудрявую голову на подушке Курта, а зрение Себастиана было в полном порядке. Курт вообще мог сказать, что Себастиан был одним из самых зорких людей, которых ему довелось повстречать. Он закрыл дверь и потянул Себастиана подальше оттуда, даже не пытаясь придумать какое-то объяснение или ложь, чтобы скрыть правду. В конце концов, всё равно бы ничего не вышло, ведь Себастиан видел его насквозь. Курт только надеялся, что Блейн не проснётся до тех пор, пока друг не окажется за дверью, потому что добавлять это испытание к его лишённому кофеина организму было бы слишком жестоко. Оказавшись на кухне, Курт первым делом вымыл оставшиеся с прошлого вечера два бокала. Себастиан молча ждал, пока он заговорит первым. Бокалы слишком быстро оказались чистыми и даже сухими, поэтому Курт взял себя в руки и повернулся лицом к Себастиану. – Что бы ты там ни собирался сказать, можешь не трудиться: я это себе уже не раз говорил. Себастиан, словно не веря своим ушам, покачал головой. – Ох, дружище. Ты ведь понимаешь, что нарываешься на большие неприятности? Курт сухо пожал плечами. Разумеется, он знал об этом. С самого начала. Но даже это его не остановило. Себастиан раскрыл одиноко стоящий на столе коричневый пакет из Старбакса, достал оттуда стаканчики с кофе и контейнеры с салатом, после чего они вдвоём, не произнося ни слова, принялись за еду. Через несколько минут Себастиан со всей серьёзностью (чего от него не слышали очень давно) заговорил. – Курт… А он того стоит? Подорвать доверие Купера, потерять его дружбу? Курт не стал отвечать, вместо этого продолжил тыкать вилку в почти нетронутый салат. Нельзя было задавать этот вопрос. Как можно было сравнивать многолетнюю дружбу с тем, что он нашёл в Блейне? И почему он вообще должен был сравнивать? Или выбирать? Почему Себастиан решил прийти именно сегодня, притащив с собой непростую реальность, которую Курт так старательно игнорировал несколько недель? Не глядя другу в глаза, Курт решился: – Ты?.. Себастиан не дал даже закончить. – Я не стану ему ничего рассказывать, можно было и не спрашивать. Но рано или поздно он обо всём узнает. Вы двое – плохие притворщики. Я уже давно заподозрил что-то неладное. И если Купер спросит, то я не стану лгать ради тебя, Курт. На мой взгляд, то, что вы делаете – очень глупо… и всё ради молодой и упругой задницы. Я бы даже посоветовал тебе разорвать все отношения, пока никто и никому не успел причинить боль, только это твоя жизнь и твой выбор. Надеюсь, что это не разрушит самые лучшие отношения в моей жизни со времён смерти няни. – Себастиан замолчал, а потом тяжело вздохнул. – И ещё я очень надеюсь, что ты понимаешь, что делаешь. После этого и говорить-то было больше не о чем. Все попытки перевести разговор на другую тему заканчивались провалом, поэтому вскоре Себастиан, посмотрев на часы, встал. – Мне уже пора. Но Курт... хорошенько подумай об этом, договорились? Курт кивнул, хотя думы стояли в его списке дел на самом последнем месте. Когда за Себастианом захлопнулась дверь, Курт умылся холодной водой, тем самым попытавшись сдержать непрошеные слёзы, и пообещал себе всерьёз подумать об этом. Но позже. После возвращения Купера. А себе оставить ещё пару беззаботных дней с Блейном, наполненных смехом и счастьем. Курт будет вести себя как взрослый человек, взвесит все за и против, распланирует, решит. Только не сегодня. х х х х Днём в пятницу Блейн вернулся домой. Не прошло и нескольких часов, как вдруг Курт, непрерывно помешивая жарившуюся на сковородке еду, понял, как можно назвать тот дискомфорт, который назойливо сидел где-то под кожей и не желал испаряться. Это было одиночество. Ему нравилось жить в одиночку. Курт нарадоваться не мог этой своеобразной свободе: не нужно учитывать нужды другого человека и сопоставлять со своими, можно есть, когда вздумается, пить, спать, работать. Он всегда был волком-одиночкой, как нравилось шутить Курту, если кто-то заводил разговор о серьёзных отношениях. Что, в общем-то, ничего и не значило, если подумать. По правде говоря, Курт очень ценил собственную независимость, поэтому необходимость приспосабливаться под чей-то жизненный ритм душила его. Но в то же время столько мелочей и деталей привлекали Курта в жизни с человеком... который не был ему безразличен. Простые и бессмысленные разговоры во время каких-то повседневных дел; прикосновения друг к другу, проходя мимо по комнате; безмолвные улыбки, подаренные просто так; приготовление еды и совместный ужин. Тепло близкого ему человека, когда Курт в этом так нуждался; человека, о котором можно было позаботиться и получить в ответ такое же отношение. Который каждый бы день напоминал, что он имеет значение; что он кому-то нужен. Первые двадцать четыре часа после ухода Блейна прошли в неловких воспоминаниях: когда Курт начинал говорить, но замолкал на полуфразе, а слова растворялись в одинокой тишине; когда Курт начинал готовить две чашки кофе; когда проснувшийся Курт поворачивался к подушке и бубнил приветствия, а потом понимал, что некому желать доброго утра. Каждый раз он одёргивал себя с каким-то неприятным чувством в груди, покачивал головой и продолжал свои дела. А в воскресенье днём Курт, наконец, устал притворяться. Пришло время подумать над тем безобразием, которое образовалось в жизни. Он налил себе бокал вина и свернулся клубочком на широком подоконнике, а там, наблюдая, как крупные капли дождя барабанят по стеклу и размывают огни города, позволил себе расслабиться и поразмыслить. Безо всяких сомнений, Блейн был ему очень дорог и важен – даже небезразличен. Когда он мысленно произносил это имя, в груди разливалось что-то тёплое и светлое, и это было вовсе не из-за потрясающего сексуального опыта, приобретённого за последние месяцы. Но ещё Блейн был всего лишь мальчиком, которому не исполнилось и восемнадцати, а также братом лучшего друга Курта. Уже эти факты должны были отпугнуть Курта от любых мыслей в этом направлении. Вот только Курту всегда плохо давалась игра в «должен-не должен». Самая неприятная правда заключалась в том, что какими бы ни были их отношения с Блейном, они всё равно закончатся полной катастрофой. Долго они не продлятся, учитывая разницу в возрасте и значительное расстояние. Курт не мог позволить себе слишком привязываться. Его сердце разбивали столько раз, что очередного нельзя было допустить (что бы неизбежно произошло). Для Блейна это всего лишь период юношеской влюблённости, который скоро пройдёт, а Курту придётся остаться в прошлом – и это будет совершенно нормально, правда. Даже обыденно. Если только он не станет сильно привязываться. Да и потом, не следовало забывать о Купере. Себастиан был прав, такие секреты невозможно хранить вечно, и даже если это не выплывет наружу до отъезда Блейна, то всё равно раскроется. Но даже если он всё прекратит, то что изменится? Эти отношения уже начались, они до сих пор продолжаются. И что станет с их дружбой, если (или скорее «когда») Купер обо всём узнает? Что станет с Блейном, если Курт с ним расстанется? И как плохо всё закончится для самого Курта? На последний вопрос ответить было проще всего: очень плохо. Каким бы ни был исход, Курт всегда будет в эпицентре, поэтому не сможет разрешить ситуацию, не причинив себе боли. Но он это начал, поэтому примет удар, как настоящий мужчина. Он переживёт то, что Блейн от него в конечном итоге отдалится; он справится с любой реакцией Купера на правду. Вот только Курт не мог себе позволить разбить Блейну сердце. Когда, наконец, Курт разложил для себя всё по полочкам, успокоился, допил вино и сильно потянулся, телефон разразился звонкой трелью – входящим звонком от Купера. х х х х Курт вообще-то понимал, что принимать сегодняшнее предложение Купера о совместном времяпрепровождении было чрезвычайно глупо. Любые мысли об отношениях с Блейном приводили к тому, что губы приятно покалывало, словно от очередного поцелуя. Он также хорошо помнил о тёмных отметинах на плечах, куда ещё только вчера Блейн, собравшийся домой, впивался пальцами, кончая ему в рот и всем своим телом прижимая к входной двери. Курт не должен был и близко подходить к Куперу, когда в ушах до сих пор звучали стоны его брата, а кончики пальцев, казалось, чувствовали мягкость его кожи. О чём он вообще думал?! Да, Курт был хорошим актёром, как и Блейн, но их тела... они всё ещё находились под влиянием дурацких эндорфинов. Сидеть рядом с Блейном на диване – не слишком близко, нет, но достаточно – было совершенно естественно и приятно. Даже слишком приятно. Курт позволил вину, болтовне с друзьями и улыбке Блейна погрузить в состояние ложной безопасности. Мир и вправду казался дружелюбным и потрясающим. Поэтому, когда Купер и Себастиан заговорили о финансовых махинациях, что быстро утомило Курта с Блейном, они повернулись и сосредоточились друг на друге. Они обсудили эскизы Курта, его новые задумки, какую постановку готовят в театре к началу следующего сезона, песни для плейлиста Блейна. Блейн шутливо предложил несколько провокационных композиций, на что оба рассмеялись. Щеки Блейна покраснели от выпитого вина, зрачки расширились, пара завитков выбилась на гладкий лоб, и в этот момент он был таким красивым, что Курт даже не успел подумать о своих действиях. Он запустил пальцы в его волосы и заправил непослушные пряди на место, а Блейн, совершенно забыв обо всём на свете, прижался к руке Курта и зажмурился от удовольствия. Неожиданная тишина поразила внезапно, как гром среди ясного неба. х х х х Поначалу Купер казался удивлённым и в замешательстве, но чем быстрее мозг обрабатывал информацию, тем более разгневанным он становился. – Эмм, Курт, что это такое было? Блейн? – Оба были слишком резко выдернуты из своего идеального мира, поэтому медленно воспринимали происходящее. – Какого чёрта ты... Вы что, спите друг с другом?! Никто не произносил ни слова, но и этого было достаточно. На их лицах появилось виноватое выражение, тогда как у Купера оно стало ярко краснеть. Шальная мысль заскочила в голову Курта, и он подумал: может, этот оттенок красного смотрелся бы на Купере лучше, не надень он футболку такого цвета, как у американских военных. На несколько минут Купер потерял дар речи, но быстро пришёл в себя и резко, надрывно заговорил: – Блейн, иди в свою комнату. – Я не ребёнок! – вскрикнул тот дрожащим голосом и едва заметно выпятил нижнюю губу, позволяя упрямому и непослушному подростку вырваться из-под маски сдержанного молодого человека. – Немедленно ступай в свою комнату! – Нет! – Теперь уже дрожал сам Блейн. Курт взял его за руку, тем самым напоминая, что он не один, нет, только не в этот раз. Это ещё сильнее раззадорило Купера. Он запустил пальцы в волосы, с силой сжал, словно бы пытался их вырвать, и повернулся лицом к Курту. – Как ты мог, Курт? Я тебе доверял! Мне всё равно, сколько игрушек ты приводил к себе домой, можешь и дальше спать со всеми подряд, но это же мой брат, чёрт тебя дери! И ты, Блейн? Ты реально думал, что это хорошая мысль? Блейн негодующе вскрикнул, тогда как Курт сжал его ладонь, прося помолчать. А потом посмотрел Куперу прямо в глаза. – Не нужно его в это вмешивать. Если хочешь кого-то винить, начни с меня. – Его спокойствие было напускным, но Курта порадовало, что даже без долгой практики его способности не заржавели. – Да я и так тебя виню! – Купер едва не захлёбывался от гнева. – Неужели ты забыл, что значит заботиться о ком-то? Или мужчины уже давно превратились для тебя в постельную игрушку, все без исключения? – Нет. С Блейном всё по-другому. Но и это не убедило Купера. – Да ладно. И как же это называется? Любовник? Увлечение? – А про бойфренда ты не подумал? Блейн, стоящий рядом, резко выдохнул, и тогда Курт понял, что впервые назвал его так вслух. Но шанса посмотреть на него у Курта не было, потому что Купер только сильнее разозлился. Тон его голоса был ледяным и колючим. – Ну конеееееечно. Знаешь ли, Курт, одно дело – это соблазнить ребёнка, но совсем другое – намеренно вводить в заблуждение. – Думаешь, я его обманываю? – Отлично. Курт тоже мог быть холодным и неприступным. – Я думаю, что ты играешь с его чувствами, и я не могу тебе этого позволить. Блейн снова подал голос, на этот раз более уверенно и смело. – Эй! Может, хоть кто-нибудь здесь послушает меня? Но Купер не мог на это согласиться. – Заткнись, Блейн. С тобой я позже поговорю. – Нет. Я стою здесь, прямо перед тобой. Говори сейчас. – Отлично, – Купер жестко уставился на брата. – Ты под домашним арестом. Можешь ходить в тренажёрку и на свои мини-концерты, но на этом всё. Если только попробуешь встретиться с Куртом у меня за спиной, то улетишь обратно в Огайо следующим же рейсом. Блейн побледнел. – Ты же это несерьёзно. – Да серьёзнее некуда. Пока ты здесь, я твой опекун, и моё доверие очень сильно подорвано. А теперь немедленно иди в свою комнату. Курт уже уходит. Значит вот как. Купер был слишком разгневан, чтобы хоть кого-то слушать, поэтому сегодня уже ничего нельзя было сделать. Курт повернулся и обнял Блейна, делая вид, что не услышал, как Купер позади зашипел от злости. Он поцеловал Блейна в висок и прошептал на ухо: – Он обязательно образумится. Всё будет хорошо. Напиши мне. Потом Курт поднялся и посмотрел на своего друга. – Ты раздуваешь проблему на пустом месте, но я тебя понимаю и прошу прощения. Нет, не за мои отношения с Блейном, а за то, что не сказал тебе. Но думаю, что теперь ты и сам видишь, почему я этого не сделал. Позвони, когда будешь готов нормально поговорить. Перед уходом Курт бросил на Себастиана умоляющий взгляд, на что получил слабый кивок. Это значило: Дальше я тут сам разберусь, на что Курт и надеялся. Он знал, что Купер не причинит Блейну боли, но сейчас, будучи слегка опьяневшим и (не) слегка разгневанным, мог сказать много нехороших и жестоких слов, которые ударят по самому больному. Влияние Себастиана поможет ему немного прийти в себя. Уже по дороге домой, когда адреналиновый всплеск сменился усталостью, Курт полностью осознал их положение. А если они никогда не выкарабкаются из этого? Что если Купер останется при своём мнении и отправит Блейна домой? А если... Нет, сейчас было не самое хорошее время для беспокойств, только если Курт не хотел окончательно сойти с ума. Он напишет Блейну и будет надеяться на лучшее. х х х х Как только за Куртом закрылась дверь, Блейн подпрыгнул с дивана. Он гневно уставился на Купера: в глазах Блейна стояли слёзы. – И тебе всё равно, что я люблю его, правда? Купер зашипел. – Да не любишь ты его. Господи, что ты вообще знаешь о любви? Ты всего лишь мальчишка. Блейн воинственно промаршировал в свою комнату и с оглушительным треском хлопнул дверью, выкрикнув на прощание: «Да пошёл ты! Ты такой же, как наш отец!». Но прежде чем Купер успел ответить чем-нибудь столь же обидным – потому что эта фраза была как удар ниже пояса, мистер! – он услышал позади громкий вздох и удивлённо развернулся. Купер совершенно забыл, что Себастиан никуда не уходил, а продолжал спокойно сидеть в кресле, держа в руках стакан с виски. – А вообще-то нет, если подумать, – непринужденно произнёс он, на что Купер покачал головой, теряясь в догадках. – Что? – Он уже не мальчишка, не ребёнок. Быть может, ты его видишь именно таким, но ему почти восемнадцать. Это уже не детство. Сейчас для него совершенно естественно влюбляться и заниматься сексом. Купер тут же ощетинился. – Но не с взрослыми мужчинами! Себастиан пожал плечами. – Старше, младше... Какая разница? Если он хочет заниматься сексом, то пойдёт и будет заниматься. Тебе не кажется, что лучше уж так, чем если он отправится в какой-нибудь бар, где и переспит со случайным человеком. Ведь именно так поступает большинство парней его возраста. И даже младше. – Но Курт... – Боже, даже его имя горечью ощущалось на языке. Как он мог?! Но Себастиан почему-то не разделял его гнева. – Курт – отличный парень, Купер. Да ты и сам прекрасно это знаешь. Да, у него было много мужчин, но он всегда предельно осторожен. Я бы сказал, что если Блейн хочет открыть для себя мир секса, то Курт будет одним из наилучших вариантов для этого. Шикарно. Все его друзья были засранцами. – Почему ты его защищаешь? – Я его не защищаю. Я просто хочу тебе сказать, что это уже произошло и тебе ничего не изменить. Тебе остаётся только определить своё к этому отношение. И, должен тебе сказать, что начал ты совершенно неправильно. Сейчас ты попытаешься отдалить их друг от друга, а потом об этом же пожалеешь. Сам знаешь, как ты справляешься с подобными ситуациями: сначала бесишься и обижаешь всех вокруг, а потом превращаешься в сладкую и тягучую, липкую массу. – Но не в этот раз, – процедил Купер сквозь зубы. – Ага-ага. Через пару дней посмотрим. Купер отрицательно покачал головой, хотя в глубине души понимал, что Себастиан прав. Он всегда быстро и ужасно закипал, но и остывал мгновенно. В большинстве случаев ему приходилось извиняться за сказанное в гневе. Несколько раз Купер даже платил за свою несдержанность и пару разбитых окон (но совсем ещё в юности). Присев на краешек дивана, Купер неожиданно осознал, что очень сильно устал. – Я не хочу, чтобы ему причинили боль... Себастиан понимающе хмыкнул. – Но ведь это неизбежно, Купер. Боль – это неотъемлемая часть взросления. Прежде чем всё станет идеально, так или иначе будет больно, и ты сам это прекрасно знаешь. Нельзя его от этого защитить. Позволь ему самому сделать выбор, пусть даже в итоге он может оказаться ошибочным. Какое-то время они сидели молча, но потом Купер осмелился предположить: – Ты ведь знал о них, да? – Всего несколько дней. Купер должен был разозлиться, получив такой ответ, но вся энергия куда-то испарилась. – Почему мне не сказал? – Купер, я не твой секретный агент. Но послушай-ка вот что: Курту действительно не всё равно. Я знаю, как он ведёт себя с парнями на одну ночь, и это не тот вариант. Я не говорю, что они завтра сочетаются браком и заведут кучу детей, но он не станет вредить твоему брату. Блейн ему слишком небезразличен. Последовала очередная минута молчания, а Куперу хотелось лишь одного: спать. Голова ужасно болела. – Хорошо, а теперь выметайся. С меня на сегодня хватит. Себастиан отхлебнул немного виски. По вальяжности его движений складывалось впечатление, что никуда идти в ближайшее время он не собирается. – Если хочешь, иди спать. Я немного посижу тут, наслаждаясь отличным алкоголем, а потом соберусь домой. Не переживай. Где выход, я знаю. Чёрт подери, да почему он столько времени дружит с настоящими засранцами? Измученный сегодняшними событиями Купер покачал головой и вскоре закрылся у себя. Придётся подумать надо всем этим завтра. Завтра. Да. Именно завтра.