Hitman

Где-то в пустыне Мохаве, десять лет назад. Погода была премерзкая. Днем жгло солнце, ночью было душно. Лежа в своей комнате, Джон скучал по Англии, её сырости и промозглости. Как же хотелось бросить это место, в котором, кроме телефонной будки, не было ничего интересного, и вернуться домой. Вспомнить о том, что он, как-никак, еще и врач. Наемник обязан иметь мирную профессию. Человек без образования выглядит странно. Он мог бы найти себе девушку. Или парня. В этом плане Джон был весь в сестру — влюблялся в человека, а не в его пол. Впрочем, у него уже давно не было отношений. Ох, Гарри. Можно сказать, он продал себя на этот год, чтобы она могла жить. Осталось еще девять месяцев. Этого времени женщине достаточно, чтобы выносить ребенка. Джон вспомнил своих «детей» и фыркнул. Какими они будут по истечении этого срока? Не то чтобы он плохой учитель, они стали заметно сильнее, ловчее и умнее за эти три месяца, но кое-что всё же ограничивало их. Джон не вкладывал в них душу. Он учил их и только. Рассказывал о вещах, о которых им бы никто не рассказал. Показывал, как бить, как оглушать, как стрелять. Рассуждал об оружии и камнях, которыми наполняют мешок, прежде чем швырнуть его в воду. Старик видел в нем наследника. Он лупил его по рукам до той поры, пока Джон не научился держать пистолет правильно. Заставлял бегать по лесу до того момента, пока он не смог делать это практически бесшумно. Джон сбивал стоящие в сорока метрах от него пивные банки, стреляя из пистолета навскидку, не целясь. Старик улыбался и говорил, что у того отлично развита интуиция, без которой в его деле никуда. Он гордился им. Может, видел в Джоне своего несуществующего сына, может, нет, но его действительно волновали его успехи и неудачи. Джону же на своих учеников было плевать. Если бы кто-то из них воспротивился и не бросил курить, он взял бы лопату и зашиб бы наглеца. А потом выкопал бы яму и закопал. И ему не было бы ни капли его жалко. На той неделе Джон сбил замок на воротах склада и выволок на улицу кучу хлама — от стульев до непонятных ящиков. Около трех часов у него ушло на то, чтобы живописно разложить всё это возле столовой. Старая леди Хеммерсон — глуховатая негритянка, ответственная за то, чтобы немногочисленные жители базы не были голодны — раз десять выглядывала в окно, чтобы понаблюдать за этим безумием. Джон заставил учеников по одному проходить эту полосу препятствий с минимальным уровнем издаваемого шума. С ругательствами, возмущениями, сбитыми в падениях локтями парни пробирались через останки произведений столярного искусства. Каждому из них пришлось сделать по пять ходок с одной стороны в другую, прежде чем что-то начало получаться. Джон наблюдал за этим цирком и тихо посмеивался. Он поднял их в три часа ночи. Отчитал за то, что медленно собираются, и повел к столовой. — А теперь повторите уже пройденный путь в темноте. Ответом ему был полный отчаянья гул. — Это невозможно! — сказал Йен. — Спорим? — Джон приподнял бровь. — Проигравший наденет фартук и заменит миссис Хеммерсон на кухне. Парни зашумели. Пожалуй, каждый из них мечтал увидеть строгого наемника в переднике. — Ладно. Без света. — Без света, — кивнул Джон. Подойдя к началу препятствий, он на мгновение закрыл глаза, вспоминая расположение мебели. Парни были глупы и так и не смогли понять, что если бы он хотел просто разбросать хлам, он управился бы минут за двадцать, а не потел бы несколько часов. Был путь. Незаметный с первого взгляда, но он был. И не надо было перелезать через письменный стол времен второй мировой. Джон сделал первый шаг. Пусть он выглядел немного неуклюжим, но это был лишь вид, выдрессированная долгими годами маска, за которой так удобно, так уютно прятаться. И люди тебе доверяют, смотрят с легким чувством превосходства. Ну, кто ж виноват, что у тебя руки дырявые? Шаг, шаг, шаг. Лунного света вполне хватало, чтобы различить очертания препятствий. Спиной Джон чувствовал внимательные взгляды учеников, чувствовал, как мысленно они скандируют «Оступись, оступись!». Только вот учитель тем отличается от своих воспитанников, что он умеет всё, чему учит. — Ну и? — сказал Джон, беззвучно перемахнул через ветхую тумбочку и повернулся к парням. — Я попрошу миссис Хеммерсон выдать тебе лучший фартук из имеющихся, Йен. Парни заржали. Им вообще было всё равно, над кем смеяться.