Soundtrack: Sarah Fimm – Virus
Приемный зал. Множество трупов, реки крови. Дмитрий рыскал по дому пытаясь отыскать хозяйку. Замок был огромен, полон уродливый существ, что охраняли покой Епископа. И все до одного теперь были мертвы. Трупы излучали зловонье. Из ран, оставленных зубами Дмитрия, вытекала отравленная кровь. И весь замок был покрыт этой кровью. Обследовав замок вдоль и поперек Дмитрию удалось обнаружить лишь трех вампиров. Он уничтожил всех, и двоих Детей Алисы, и ее гостей, и ее слуг и ее стадо. Вампиры, уверенные в том, что в Замок Сфорца невозможно проникнуть, даже не шелохнулись, когда Дмитрий появился в их спальнях. Никто не мог даже предположить, что старому врагу их Матери кто-то передаст чертежи старинных тайных ходов, о которых не знали даже сами жители замка. Младший Отпрыск Алисы Эммануэль не успел понять, что произошло и пал от ядовитых клыков Дмитрия. Малкавиане никогда не славились способностью сопротивляться повреждениям, а Эммануэлю не было даже ста лет. Второй Отпрыск - Дэнис был наказан Алисой за последний провал четырехлетней давности и все еще не оправился от травм нанесенных жестокой матерью. И хотя Дэнес в обычной обстановке мог бы серьезно противостоять Дмитрию, благодаря усовершенствованиям Вальтера, именно сейчас он был не способен даже встать. Еще один Ребенок Алисы скрылся в доме, наблюдая в невидимости за тем, как разрушается его дом. Дмитрий не смог его отыскать, так как Аннита с удивлением и непониманием следовал за Дмитрием попятам в невидимости. Аннита был странным вампиром, лишенный логики и рассудка из-за Малкавианской крови. Он не смог помочь своим братьям. Страдая временной амнезией и множеством фобий, через пару часов он даже не помнил, что случилось с его домом. Но образ Дмитрия глубоко запал в его память. Один из членов Иммортели – Фернандо, гостил у Алисы Саргос. Он смог пережить первое нападение Варана, но укус ослабил Бруджа и он тоже пал. Дом пылал поддоженный случайным огнем, но Алису, ее старшую дочь Еву и Темплара Вальтера, Дмитрий найти так и не смог. Оббежав Замок сотни раз, доведя и себя и Ларса до отчаянья, Варан спустился в запутанные подземелья старой Малкавианки. В подвалах, в маленьких камерах было разбросано множество уродцев – результаты экспериментов Вальтера. Все голые, грязные, исхудавшие. Некоторых Варан убил из жалости, других выпустил. За несколько часов до рассвета Дмитрий вернулся в приемный зал. Ничего не изменилось. Алиса ускользнула от него снова. И весь план, все, что было задумано и вымученно последние несколько лет, осталось без результата. Возможно, это было счастливое совпадение, возможно Яснотка специально отправила его в Милан именно в тот момент, когда старшей Малкавианки не было дома, но в пылу гнева и жажде мести Дмитрий ни разу не задумался о том, что Вальтер и Алиса вдвоем с легкостью бы уничтожили Варана. Уже почти смирившись со своим проигрышем и решившись отправиться домой, Дмитрий заметил как из-за занавеси, скрывающей вход в подземелья, двинулась чья-то тень. Носферату быстро среагировал, уходя, исчезая. Это было всего лишь еще одно творение Вальтера. Длинное худое существо без суставов, на конечностях как палочки, оно с трудом двигалось. Изуродованное лицо, почти без глаз, рот оставлен лишь на одной половине лица, и множество ожогов на коже. Существо медленно двигалось вперед, пытаясь удержать равновесие. Такому вряд ли суждено прожить долго в этом мире. Дмитрий появился перед ним и погрузил зубы в шею. Смерть лучше, чем жизнь в таком состоянии. Теплая кровь на губах. Сладкая, пылающая, яркая... Дмитрию показалось, что он задыхается. Это было слишком знакомо. — Дмитрий, — прошептало существо половинкой своего рта, — забери меня домой, умоляю! Из раны медленно вытекала отравленная кровь, и Дмитрий в ужасе отшатнулся. На мгновение он обрадовался, клочок его безупречно жизни вернулся, но тут же его парализовал страх. Носферату показалось, что его и без того мертвое сердце остановилось вновь. Все что он любил в этой девушке, все, что так привлекало его. Все исчезло. Осталась лишь волшебная кровь. Но смотря на нее такую, Дмитрий вдруг понял, что кровь не имела значения. — Амалия, — с трудом выдавил он. Если бы принцесса выглядела, как прежде, Дмитрий бы обнял ее, прижал к себе. Выпил бы еще ее крови. Но это ужасное существо было несравнимо с тем, что представляла собой юная красотка, испанская инфанта, пятнадцатилетняя обольстительница, Амалия Бурбон Саксонская. Дмитрий восхищался ее красотой. И эта красота была для него важна. Быть рядом с этим уродливым телом он бы не смог. Его психозы не позволили бы ему питаться с нее, пока она в таком виде. Дмитрий не мог терпеть общества уродливых существ и лишь Узы Крови с Ясноткой и Эрилес позволяли ему выносить этих двоих. Дмитрий отступал. Ему хотелось сбежать, и чтобы все это было не настоящим. — Отвези меня в Берлин, — повторила она, — умоляю, ты будешь вознагражден. Я заплачу тебе кровью! Своей кровью! Прошу тебя Дмитрий, не бросай меня. Но именно это вампир и хотел сделать. Сбежать сейчас же. Не видеть и не слышать это страшно существо, а она начала скулить. Это оттолкнуло Дмитрия еще сильнее. Оставив ее там, он выбежал во двор. Ларс добил всех, кто пытался выбегать, спасаясь из замка, и теперь ожидал хозяина в дорогой арендованной карете с двойным дном для дневного передвижения. Как только Дмитрий показался в дверях, Ларс запрыгнул на козлы и направил лошадей к выезду, но вампир остановился, замерев перед пылающим зданием, и мысленно приказал гулю вернутся. — В холе есть... там человек... забери ее, — Носферату не мог объяснить, что он хотел и послал образ существа Ларсу. Ларс не стал спрашивать, зачем и просто подчинился. Через минуту гуль вернулся, неся на плече не сгибающегося человека, погрузил его в карету. Дмитрий смотрел на карету с ужасом и пожелал сам вести экипаж, отказываясь садиться вовнутрь. Забравшись на козлы, вампир рванул поводья. Лошади закричали и карета, сорвавшись с места, понеслась со двора, направляясь к границе города. Ларс с удивлением рассматривал вытянувшееся существо. Оно действительно было «оно» так как все половые признаки были удалены. На плоском покрытом шрамами теле не было даже сосков. Оно смотрело на него одним замутненным глазом и всхлипывало. Существо было ужасно худым, возможно его не кормили месяцами и сквозь прозрачную кожу были видны все кости. Особенно гуля интересовали кости ног и рук, потому что у существа не было локтей и коленок. Зато на пальцах было на много больше фаланг и правая рука имела шесть пальцев. Ларс, с опаской поглядывая на его глаз, осторожно поднял одну из рук. Конструкция была забавная, но совершенно не функциональная. — Нож, — пробормотало существо, — дай мне нож. Ларс с сомнением посмотрел на него, но все же достал нож протянул его рукояткой вперед. Существо замотало головой. — Разрежь мне рот, отрежь губы, — оно пыталось показать руками, но они не сгибались, и оно не могло до себя дотянуться. Ларс пожал плечами и подсел поближе попытался сделать надрез. Дмитрий гнал лошадей слишком быстро и карету сильно трясло. Рука у гуля дергалась и он довольно сильно порезал и без того изуродованное лицо. Когда плоть вокруг рта была удалена полностью, существо глубоко вздохнуло, и Ларс с ужасом увидел, как кожа начинает расти снова. Аккуратно огибая зубы, на лице появился точный прорез с бледными губами. Обычными человеческими. Вздохнув еще пару раз, существо произнесло: — Спасибо, теперь значительно лучше, — и выдало подобие улыбки. Это выглядело ужасающе, наверно еще ужаснее, чем его старый рот. Отодвинувшись от существа подальше Ларс спрятал нож, все еще не отводя от него взгляда. Пару часов они ехали молча. Существо несколько раз засыпало, но от сильной тряски и уродливых конечностей оно падало со скамейки и Ларсу приходилось помогать ему садиться, так как само оно было не способно. После второго падения существо вновь попросило нож. — Сможешь проделать то же самое с глазами, и носом и ушами и что там еще у меня было... — Лучше подождать, когда мы остановимся. Уже скоро, — добавил он, смотря на приближающийся рассвет. Дмитрий все не останавливался и Ларс, заволновавшись, выбрался к нему на подножку. — Хозяин, скоро рассвет, вы должны спрятаться. Дмитрий не реагировал и Ларс подсев к нему мягко забрал поводья и остановил повозку. — Я должен был поехать за ней раньше, должен был расспросить Петра лучше, не смогу спать там с ней, просто не смогу. — Варан прятал лицо в ладонях и не смотрел на слугу. — Я выгоню ее, не беспокойтесь, — Ларс не понимал, почему хозяин в таком отчаянье. — НЕТ! — Закричал он тут же, устремляя взгляд в пустоту. — Она должна остаться со мной. Носферату словно бредил, лоб покрылся кровавой испариной и его руки дрожали. — Хозяин, вы срочно должны спрятаться, я попрошу подождать… ее… снаружи, пока вы укладываетесь. Дмитрий не уверенно кивнул, и Ларс быстро соскочив с козел, забежал в карету, вытащил бесполое «ее» и, подтащив к деревьям, прислонил к липе. — Вот, постой тут, не показывайся. После этого заставил хозяина лечь, несколько раз повторив, что «она» никуда не делась и будет тут завтра. Когда Дмитрий уснул, Ларс вернулся к существу. Оно упало и теперь не могло подняться, карабкаясь по стволу дерева. Это выглядело жутко. Но Ларс от такой картины только рассмеялся. — Ты похож на паука! — Хочешь, отвезем тебя к Алисе, она сделает тебе такое же, — существо не обращало внимания на его смех. — Кто ты? Дмитрий очень... расстроен из-за тебя. — Поверь, я тоже за себя расстроена. — Она, наконец, поднялась и смогла посмотреть на него своим единственным глазом. — А разве ты не узнаешь меня? Больше не вызываю в тебе животных инстинктов. Ларс вздрогнул, сразу узнавая и манеру говорить и слова, что он говорил девушке пару месяцев назад. Но поверить в это было слишком сложно. И он не посмел бы сказать это вслух. — Мы остановились. Возьми свой нож и верни мне второй глаз! — Приказала Дита. *** (Бергамо. Trescore Balneario. 23 мая 1812 год. Ночь) Пятница. (Дмитрий) Дмитрий проснулся. Карета стояла, значит, они добрались до северного перевала не далеко от Бергамо. Тут вампир договорился с одной кочующей труппой, что они сопроводят его до Берлина. Так было безопасней и Алисе сложнее было бы их найти. Циркачи за несколько золотых предоставили им небольшой вагончик без окон и несколько крепких сундуков. Вагончик делился на две комнатки. Одна для вампира, вторая для Ларса. И Ларсу предстояла объяснять, почему Дмитрий не появляется днем. Извозчиком им был назначен полуслепой старый жонглер, старик много выпивал и при первом знакомстве, Дмитрия чуть не вырвало от его общества. Но труппа вся была с грешком и каждый вечер, если останавливались на ночлег, начинали гнать самогон и пить до одури. Дмитрию выбираться из своей ниши в карете не хотелось. Образ изуродованного тела не шел у него из головы, и он не желал встречаться с ней сейчас. Надо было попросить Ларса засунуть девушку к нему. В темноту. Носферату бы мог не смотреть, а просто испить ее. Как и прежде. Да, лишь пары капель ее крови было достаточно, чтобы узнать. Но в таком виде Амалия не сможет нормально жить. Даже просто существовать. Дмитрий слышал о тайных возможностях Саббатских кланов изменять плоть. И поговаривали, что Тремеры могут делать нечто подобное. Но отдавать ее в Берлине Тремерам он не собирался. Девушка должна остаться с ним! Варан спрячет Амалию в темноте, и никогда не будет смотреть на то, во что она превратилась. И это совершенно будет не важно, если он сможет пить ее кровь и слушать ее песни. Собравшись с духом, вампир открыл дверцу второго пола и поднялся. Карета была пуста. Стояли они прямо посредине готовых к поездке цирковых фургонов, и приготовленный для Дмитрия фургон был всего в паре шагов. Вампир огляделся в поисках Ларса. Слуга, заметив хозяина, сразу подскочил к карете, помогая ему открыть двери и выйти. — Наш багаж уже погружен, господин, — сказал слуга, склонив голову — Где... где она? — Спросил Дмитрий, оглядываясь. — Ждет в вашей повозке. — Нет, лучше не в моей! Договорись, чтоб ей выделили отдельный фургон! — Судорожно замахал руками вампир — Как пожелаете. Но... ей уже на много лучше. И... вы можете ей помочь. Дмитрий лишь удивлено взглянул на слугу и тот повел его к фургону. Извозчик, заметив прибившего господина, сразу спрятал недопитый бутыль и приветственно поклонился. Ларс открыл для Дмитрия полог, пропуская вперед. На огромном сундуке рядом с небольшим столиком сидел мальчишка, вытянув ноги. В дешевой хлопковой курточке и штанах. На лысой голове была кепка, но в остальном он был совершенно обычный мальчишка. Или девчонка. Очень исхудалая, осунувшаяся. — Амалия? — Дмитрий был удивлен ее преображением. — Простите, что не могу встать для вас, — девушка склонила голову. — Ларс помог мне немного поправить внешность. Надеюсь, так я больше вас не пугаю? — Ее голос был бесцветен. Дита говорила вежливо и тихо. Смиренно. Как обычный слуга. — Да, так лучше, — признался Дмитрий, все еще не решаясь подойти к ней. — Я была бы вам очень благодарна, если бы вы помогли мне и с остальным. — Чем я могу тебе помочь? — Его голос срывался, и он откашлялся. — Дайте мне крови... и отрубите мне руки и ноги, — принцесса запнулась лишь на крови, она очень боялась, что вампир снова ей откажет. — И ты излечишься? — Дмитрий не слишком верил. Обычно гулям требовалось несколько месяцев или даже лет на восстановление конечностей. Девушка с отрубленными ногами и руками доставит им массу хлопот. — Да, вам не стоит ни о чем беспокоиться. — Хорошо, но мне надо поесть... — вампир хотел бы взять ее крови, прямо сейчас, но уродство смертной все еще пугало его. Дмитрий сам был уродлив. Носферату. Варан ненавидел свое лицо и считал себя безобразным убийцей. Амалия была прекрасным цветком, с которым он был готов жить вечно. Принцесса была так красива, что Носферату рядом с ней забывал о своем уродстве. Но теперь, он не хотел даже прикасаться к ней. — Благодарю, — она снова кивнула и, наклонив голову, предложила себя. Дмитрий неловко замялся. С трудом переборов свои страхи он подошел ближе. Ее лицо вернуло прежний вид. Было лишь худее, бледнее, и без волос. Но шея была в шрамах, и вид ее несовершенства вызывало у Дмитрия отвращение. Вампир закрыл глаза и прокусил ее. Кровь была вкусна. Все так же. Какой Варан ее помнил. Ему сразу захотелось больше. Дмитрий вспомнил о своих мыслях, спрятать принцессу в своих подземных норах и понял, что это теперь неостановимо. Ради этого стоило ехать в Милан. Пусть даже он не нашел Алису, он нашел что-то намного более важное для него. Дита молчала, не останавливая его, и Дмитрий заставил остановиться себя сам. Вампир вытащил из нее свои зубы, но не отстранился. Он плакал и не желал, чтобы смертная видела его слезы. Слезы счастья.***
(Вадуц . Лихтенштейн. 26 мая 1812 год. День.) Воскресенье. (Ларс) Двое суток караван двигался по узким тропинкам в горном ущелье. Циркачи не хотели попасться французским войскам или мародерам и старались быть очень острожными. Не останавливаясь ни на минуту, они пересекли почти двести миль, спеша достигнуть пункта назначения. Въехав в Лихтенштейн, труппа остановилась в небольшом городке на сутки, чтобы купить продовольствия и узнать о положении на дорогах. Дмитрий снял в местной гостинице номер на троих. Сундуки, что арендовал он у циркачей, доставили в его покои под видом личных вещей. Ларс тщательно закрыл окна и проверил отсутствие щелей и только тогда переложил хозяина на удобную постель. Для Диты гуль выделил маленькую комнатку прислуги, и тщательно обговорив с девушкой все детали, приготовился к операции. Разложив смертную на полу на ковре, раздобыв хирургическую пилу, скальпель и топор мужчина ходил кругами над ее обнаженным телом и помечал красками места срезов. Девушка равнодушно смотрела в потолок, и лишь когда Ларс предложил ей кляп, отрицательно покачала головой. Вчера Дмитрий дал ей крови. Очень много. Больше Дита не смогла бы удержать. И этой крови будет более чем достаточно, чтобы вернуть себе конечности. — Скажи, когда будешь готова! — Ларс присел над ней с топором. Дита закрыла глаза, сосредотачиваясь на боли, которую она больше не хотела ощущать. Но Ларс обманул ее и не стал дожидаться команды. Гуль ударил, и боль обожгла разум. Девушка хотела закричать, но не смела, потому что за крики ее били лишь сильней. За крики обливали раскаленным маслом и поджигали. За крики выкалывали глаз и смотрели, как он восстанавливается, чтобы выколоть вновь. Воспоминания прошлого не давали ей дышать, а Ларс с довольным видом отрубил ей остальные конечности. Четко, ровно, как она и просила. Мужчина позвал ее, но девушка не отвечала. В глазах Диты была бездонная чернота, а рот замер в беззвучном крике. И кровь вытекала из ран, как у обычного человека. Ничего не происходило, и Ларс заволновался. — Дита? — Гуль потряс ее за плечо. — Ну же, что за шутки, — он сильно ударил ее по щеке, — ВОССТАНАВЛИВАЙСЯ! От его крика девушка вздрогнула и с силой сжала зубы. Быстро, очень быстро ее руки стали удлинятся. Образовался локоть, и за ним показалась кость, обхватываемая мышцами и кожей, кисти, пальцы. Нормальные, с тремя фалангами. Потом так же ноги. — Невероятно, — проговорил Ларс. — Даже вампиры не способны на такое! Дита молчала, не шевелилась и дрожала. — Остальное тебе тоже вернуть? — Спросил гуль, с шуткой поглядывая на ее грудь. Дита кивнула, — ты только сделай ее побольше, а то на грудь даже не похожа. Достав скальпель, мужчина срезал мясо над ребрами, снял большую часть изуродованной кожи. Дита больше не шевелилась и не говорила. Только восстанавливала свое тело. Ларс так же срезал ей мясо там, где должен быть пупок, удалил сращенный кусок плоти в том месте, где должны быть половые губы и клитор. Дита ни разу не дрогнула, и ее тело принимало прежний облик. Со спины гуль срезал странные костяные наросты, и поработал над неким подобием хвоста. Ларс попытался так же удалить небольшую татуировку в виде черного квадрата со стрелой, но кожа восстановилась вместе со знаком, и гуль оставил его в покое. Последним мужчина срезал с нее скальп, и на месте срезанной кожи образовалась новая, с коротким пушистым ежиком. Волосы Дита так быстро отрастить не могла. Закончив, Ларс усадил девушку на кровать, собрал куски тел и завернул их в мешок. — Может поесть принести? Дита кивнула, не поднимая на него взгляда. — Подай ведро, — тихо шепнула она. Ларс дал ей ночной горшок, и девушку вырвало большим комком червей. Мужчина поежился, смотря на это месиво, а девушку вырвало снова. Горшок почти полностью наполнился кровавым сгустком в котором копошились сотни разнообразных тварей. — Черт! Вот уродство! — Гуль с трудом сдерживал рвотные порывы, смотря на это. — Прощайте, — еще тише шепнула Дита. Ларс подошел к ней и, приподняв подбородок, заглянул в черные, полные боли глаза. Покачал головой. — Совсем тронулась, — разочаровано произнес он и вышел. Через полчаса он вернулся с кружкой густого бульона и двумя пилюлями. Положил все это перед ней на стол. — Это обезболивающее. Действует как обезболивающие. Глотай. Девушка послушно исполнила его команду и принялась есть, с трудом удерживая в дрожащих пальцах ложку. С ней явно было что-то не то, но это «не то» было несравнимо с ее прошлым физическим состоянием. Около трех ночи появился Дмитрий. Вампир проснулся уже пару часов назад, но боясь увидеть изменения, которые обещал произвести с девушкой Ларс, отправился на охоту. Варан выбрал какого-то грязного старика на улице, чья жизнь не казалась привлекательной, как и его запах. Смертный оказался сильно пьян, и Дмитрий был расстроен своим выбором. Добравшись до гостиницы, Дмитрий надеялся протрезветь, но пьяная кровь оказалась гуще, чем он предполагал. — Как она? — Спросил вампир у слуги заплетающимся языком. — Целая. — Ларс не знал, как объяснить ее психическое состояние. — Хочу посмотреть, — Варан направился к ее комнате, но Ларс окрикнул его. — Не советую пить ее, я дал ей... кое-что, с алкоголем тяжело пойдет, — Дмитрий кивнул и скрылся за дверью. Ларс расстроено покачал головой. Завтра хозяин будет винить его и в том, что был пьян, и в том, что Дита была опоена наркотиками. Но останавливать господина не решился. Девушка даже не подняла голову, когда Дмитрий вошел. Гуль надел на нее одну из своих рубашек, и смертная выглядела совсем высохшей в этом большом белом балдахине. Благодаря крови вампира она выровняла свою кожу и избавилась от шрамов еще несколько ночей назад. Теперь же, когда ее тело приняло человеческий облик, Дмитрию показалось, что она вновь прекрасна, как и прежде. Но в действительности девушка была болезненно худа, высохшая, с посеревшей от мучительной жизни кожей и выцветшими от боли глазами. — Как ты? — Дмитрий подсел рядом. Дита не отвечала и не шевелилась. Вся комната пропахла кровью. Ее кровью. На полу вампир видел четкие следы, где она пролилась. В зубах появился знакомый зуд. Но это было уже не важно. Девушка вернулась, и она была теперь только его. Варан наклонился к ее шее, принюхиваясь и наслаждаясь этим запахом. Как же он скучал по ней. И теперь Дита наконец-то рядом. Дмитрий нежно обнял ее, не замечая, что принцесса совсем никак не реагирует. Подтянув смертную к себе поближе, вампир поцеловал ее кожу за ухом, он не хотел ее кусать, но не смог удержаться. Девушка слегка вздрогнула от прикосновения его клыков, и вампир с радостью стал пить. Привкус наркотика делало ее кровь еще притягательнее. Дмитрий не знал почему, но это заводило его, будоражило, а Дита не останавливала его, позволяя пить все больше. Повалив ее на кровать, вампир осторожно целовал ее шею, губы. Принцесса вернулась и была его и только его, и больше ему ничего было не надо. Отравленная кровь вытекала из раны, но Дмитрий продолжал кусать ее снова и снова. Дита дарила ему жизнь, она могла спасти его от голода и одиночества. Такая сладкая, вкусная, больше ничего не имело значение. Поцелуи, укусы, прикосновения к ее коже. Дмитрию казалось, что они занимаются любовью. Той самой, которая доступна лишь вампирам связанным Узами Крови. И девушка в его руках непременно должна быть с ним связана. Дита так долго была без хозяина, что ее Узы с Карлом давно должны были пасть. Теперь она станет его гулем! А красота принцессы вернется, вампир был в этом уверен. Дмитрий целовал и кусал ее, и вскоре и он и она испачкались в зловонной крови, пахнущей смертью. На секунду Варан остановился, отрываясь от ее кожи. Дита лежала неподвижно, не подавая никаких признаков жизни. — Амалия, — он осторожно погладил ее по щеке. Бледной, чернеющей щеке. Дита чернела. Быстро. Черные полосы расходились от каждой раны оставленной его зубами. — Ты должна была остановить меня! — Вампир с ужасом смотрел, как она умирает у него на руках. Вскрыв вены, он стал кормить ее своей кровью. Дита пила слишком медленно и чернота не проходила. — Пей, пей скорее, милая моя, прошу тебя, — он поглаживал ее голый череп и снова плакал. Наконец смертная глубоко вздохнула и сделала большой глоток. Чернота стала отступать и вскоре девушка снова приобрела нормальный цвет. — Все хорошо, хорошо, больше не пугай меня так, милая, — он продолжал ее гладить. Ларс не зря предупреждал его, возможно Дмитрий даже не заметил из-за наркотиков, как она останавливала его. Вампир поднялся с кровати, все еще сжимая ее маленькую высохшую кисть. — Прикажу Ларсу позаботиться о тебе, он все тут уберет. А ты пойдешь спать со мной. В мою постель! — Я люблю тебя, — прошептала она. Это обожгло Дмитрия сильнее, чем солнечный луч. Вампир резко отпрянул, отпустив ее руку. Может ему всего лишь показалось? Может это действие алкоголя и таблеток? Принцесса не должна была этого говорить. Он чудовище. Он монстр, которого невозможно любить!***
(Потсдам. 30 мая 1812 год. Ночь) Пятница. (Дмитрий) Солнце село, и караван подъезжал к Берлину. Вампир боялся подойти к смертной несколько суток, изливая Ларсу свое непонимание и недоверие. Немного успокоившись, Дмитрий решил все же встретиться с Дитой. Девушка путешествовала в отдельном фургончике, вместе с Ларсом и Дмитрий быстро пересек расстояние, что отделяло их, и забрался вовнутрь. Маленькая кроватка, поставленная между множества цирковых атрибутов, была освещена крошечной масленой лампой. Ларс сидел на полу и ковырял палочкой деревянный настил, завидев хозяина, он вскочил и, отодвинув тело смертной, предложил вампиру присесть на кровать. Весь день девушка спала, и когда Дмитрий пришел к ней, она все еще была в постели. Ларс сразу покинул комнатку, отправляясь на поиски одежды для девушки, получив мысленный приказ хозяина. Слова о любви еще тревожили вампира. Он боялся чувств и их проявления. А Дита всегда была с ним холодна, даже более того, девушка ненавидела вампиров и отталкивала Дмитрия, выказывая ему свое призрение. Но это Варану нравилось, такое положение вещей было для него нормальным. Поэтому вампир предпочитал думать, что всему виной наркотики или ему просто это показалось. Дита повернулась к нему, и, приподнявшись на локтях, опустила голову, приветствуя. — Как ты себя чувствуешь? — Его не особо это интересовало. Просто хотелось, чтобы она с ним говорила. — Хорошо, — девушка не смотрела на него, не поднимала взгляда, прижимая подбородок к груди. — Ларс сделает тебе поесть, ты ослаблена. — Хорошо — Скоро мы прибудем в Берлин, я не смог достать для тебя приличной одежды, придется пойти в той, что добудет тебе Ларс. — Дмитрий мысленно следил за передвижениями слуги, и давал ему указания, не отвлекаясь от разговора со смертной. — Хорошо — Может, скажешь что-нибудь еще? — Дмитрий потерял терпение, и так проявляя ей слишком большую заботу. Дита не ответила. Вампир сел к ней ближе, взял ее высохшую кисть в свою руку, она была похожа на куриную лапку. Девушка не двигалась, и вампир бережно поглаживал ее руку, поднося к носу и вдыхая ее запах. Дмитрий был уверен, что мог бы просидеть так всю ночь. Он почти не замечал ее молчаливости и отстраненности. Это было не важно. Носферату собирался забрать принцессу к себе домой. Дмитрий сделает все, чтобы девочке было хорошо и комфортно, чтобы она была счастлива и делилась этим счастьем с ним. Караван въехал в Потсдам и повозки стали останавливаться. В их фургончик запрыгнул Ларс, который принес девушке купленную у кого-то из труппы мужскую одежду. Видя столь трепетное отношение своего господина к смертной, гуль почувствовал легкие уколы ревности, но намного сильнее Ларс чувствовал восторженное желание ее крови, которым делился с гулем Дмитрий, сам того не замечая. Даже в таком страшном виде, лысая и высохшая Дита казалась Ларсу вкусным, сочным кусочком, привлекательным деликатесом. И это желание выражалось в физическом влечении, которое злило его, так как девчонка была уродливой, но Ларс не был способен контролировать свое к ней желание. Гуль сложил одежду перед ней. Но девушка не двигалась. — Помоги ей одеться, — приказал Дмитрий, все еще не отпуская ее руку. И сам приподнял смертную с постели, спуская ее ноги на пол. Когда Ларс сел перед ней, пытаясь надеть штаны, Дита взяла одежду из его рук и сама оделась. Повернувшись к Дмитрию спиной, она нагнулась за рубашкой. На ее спине был черный знак. Вздрогнув, Дмитрий положил на него свою руку, закрывая. Слишком болезненно было узнавание. Его знания о Тремерах были не слишком обширны, но общаться приходилось, и он уже видел что-то подобное. На гулях Тремеров. Их отмечали, чтобы следить. Это был маяк, что указывал к ним дорогу. — Что это? — Все же просил он у девушки — Я пытался его срезать… — начал Ларс, но Дмитрий остановил его. — Амалия, знак на твоей спине, что это? — Тремеры. Следят за мной. Они знают, где я. — Она говорила тихо и медленно. — Знали все это время. Дмитрий убрал руку. Все верно. Он видел его именно таким. Все его мечты рухнули в одночасье. Жизнь, которую он рисовал с безграничным запасом крови, с девушкой, пахнущей жизнью, превратилась в несбыточную фантазию. Тремеры придут за ней уже через день. Куда бы Варан ее не повез. Лишь саббатский город, дом Архиепископа мог быть местом, куда бессметные маги не рискнули бы сунуться. Дмитрию не удастся спрятать свое сокровище, не удастся забрать ее себе. Варан поднялся, чувствуя, как деревенеют ноги. Он потерял ее снова, едва получив.***
(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». 30 мая 1812 год. Ночь). Пятница. (Петр) Петр был безгранично рад возращению «бездонного сосуда». Обещая золотые горы, он снизил Дмитрию оплату и даже разрешил самому выбирать дни, по которым Дита может посещать его дом. Вернул бланки, на которых записывал долги Дмитрия. Тремер временами продавал эти долги другим вампирам, но теперь Дмитрий был не должен Тремеру ничего. Петр так же обещал сообщить Карлу о помощи, оказанной их клану. Дмитрий слушал вполуха. Все эти обещания не были сравнимы с его желаниями. Носферату хотел получить Диту для себя. Сделать ее своим гулем. Тогда никто больше не посмеет пить ее кровь. Но Петр лишь рассмеялся над ним, когда Варан заикнулся о такой возможности. Дмитрий ушел расстроенным. Это было видно даже через его маску. Все это время Дита беззвучно наблюдала их разговор, ее обсуждали как вещь, но она даже не пыталась возразить. Не то, что раньше. Когда Носферату покинул его покои, Петр подошел к принцессе, осматривая ее худое, высушенное тело. — Саббатское общество тяжело на тебе сказалось. Ты, кажется, сломалась, девочка, — вампир попытался заглянуть в ее разум, но смертная все так же закрывалась, не позволяя ему читать ее прошлое. — Думаю, покорная Дита многим понравиться еще больше. Он наклонил ее голову, открывая тонкую длинную шею, и укусил ее. Дита только вздрогнула, как будто от укола. Вампирский укус должен приносить наслаждение. Это – то немногое что позволяет им сохранять Маскарад, привлекая этим заблудшие души и обманывая желающих получить удовольствие. Но этот Поцелуй не принес Дите никакого удовольствия. Он погружал в забытье, холодный бездушный транс. И в нем не было бывшей радости, что испытывала девушка раньше. Этот Поцелуй был обманом. Таким же обманом, как и Поцелуй всех голодных тварей в Милане. Лишь прикрытие их черного дела – кровопийцы, они просто голодные звери, чудовища ночи. Они пьют ее кровь и им все равно, что она при этом чувствует. А сейчас, Дита чувствовала лишь холодные длинные клыки, проткнувшие ее шею и вытягивающие из нее кровь. Больше ничего. Это было неприятно. Неприятно и больно. Девушка оттолкнула вампира, попыталась. Но Петр сдавил ее руки, не позволяя ей выдираться. Снова боль. Она живет в ней. И любое сопротивление ведет к большим страданиям. Она замерла. Опустила руки. Сдалась. *** Записи Бэнджамина Груневальда *** (Шёнеберг, поместье Кормфилд. 1812 год). Дневник Бэнджамина Груневальда. Страница 7. Þorri «король снега» Она вернулась через полгода. Был конец мая 1812 года, Наполеон направлял войска на Россию и Берлин потерял последних крепких мужей. Узнал я о ней из самого надежного источника информации – сплетен гулей. Я почти не заходил к Петру, мне не чего было там делать, да и место навеивало особые воспоминания. Но на тренировках ребята стали болтать, и я решил проверить. Стоило мне войти в общую залу, как меня сразу окликнул слуга Петра, он подозвал меня и передал конверт от своего хозяина. Я быстро вскрыл его, там был небольшой лист с днями, временем и именами. Расписания для Диты. Это было лучше подтверждение того, что она вернулась. Я кивнул слуге и, расталкивая пьяных посетителей, спустился в помещения стада. Ее старая комната была занята гулями. Дита была там, где и предполагал. Я замер у двери, пытаясь разглядеть ее в слабом свете свечи, которую она держала в руке, читая какую-то книгу. Девушка была очень бледной, исхудавшей и ее волосы были коротко острижены. Мне было горько смотреть на жалкую ее тень. Ко мне подошла одна из обслуживающих девушек и окликнула Диту. Я вжался в стену, не желая, чтобы она заметила меня. — Пойдем малышка, — ласково говорила ей девушка для еды, — клиент ждет тебя. Принцесса прошла мимо меня, не замечая, голова была опущена, спина сгорбленна. Как будто крепкий стержень, делавший ее сильной и яркой, сломался. Уходя из капеллы, я видел, как молодая Тореадорша поглаживая Диту по головке, уводит ее в отдельную комнату. Я отвернулся, не желая ее более видеть. Раскрыл расписание, в которое уже вписались и старшие Вентру. Но мне не хотелось больше быть ее сопровождающим. Ее больше и не было. По слухам в Берлин Диту вернул Носферату Дмитрий, который в Милане решал свои личные проблемы с Архиепискпом. По его утверждению, он собирался тому отомстить за смерть своего Сира. Наверно Варану повезло, что Епископа не было в городе. Дмитрий вырезал его стадо и сжег его убежище, забрал с собой Диту и сбежал. В благодарность Карл позволил Носферату иметь доступ к ее крови, так же как и старшим кланам. Учитывая, что Дмитрий был пешкой Яснотки, скорее всего Девочку мне придется отвозить во все дома уродцев. А возить ее к ним мне хотелось меньше всего. Но избежать мне этого не удалось. Уже на следующий день, я подъехал ровно в указанное время. Служанка почти вручила мне Диту, завернутую в плащ, я подсадил ее к себе, она была легкая, как пятилетний ребенок, и всюду, где я касался ее, я чувствовал острые торчащие кости. Мне было неприятно, больно. Дита исчезла, и ее место заняла прозрачная кукла. Через несколько дней я отвез ее и к Катерине. Та, строго оглядев Диту, поморщилась: — Надеюсь, твоя кровь не испортилась, так же как и твое тело? — Нет, госпожа, моя кровь неизменна, — без эмоций ответила смертная. — Бэн, ты хоть покорми ее, это же ужасно, — добавил Вильгельм. Я кивнул. Я не смотрел на Диту, и хотя мое сердце болело, переживая за нее, я понял, что сжег свои чувства, превратив их в пепел воспоминаний.***
(Шпандау, Spandau Citadel. 18 июля 1812 год. День). Пятница. (Джетт) То, что Алиса похитила Диту, было вполне предсказуемо. Слишком активно Лазарио рекламировал девушку старому Епископу. Джетт хотел бы помочь своей любимой еде, но не мог. Тысячи голодных Саббатников и членов Иммортели рыскали по Европе в поисках слабого места пирата. Стоило ему высунуть нос из Берлина, как его тут же сожрали бы, растаскали бы его богатство, сдали врагам. Джетт готов был пожертвовать ценным гулем ради своего спасения. Тем более, все закончилось хорошо. Девушка вернулась. И хотя Алиса явно не поскупилась на пытки и извращения, Дита осталась цела. Худая, как живой скелет, бледная, опустошенная. Но ее кровь была все так же вкусна. Принцесса прибежала к хозяину через несколько дней после прибытия. Дита верила, что только благодаря крови пирата остается живой и хранила его кровь, поддерживая Узы в своем теле. Девушка пришла к нему в обычное время. Она не разговаривала с Джеттом, лишь обвиняющее смотрела, пока пила его кровь. Этот взгляд должен был вызвать в нем жалость или чувство вины, но такие чувства не были над ним властны. Как и многие другие. Вампир ждал, когда она напьется, чтобы самому вкусить свой сладкий плод. Да, чувство собственничества в нем было безгранично, он считал Диту не просто своей слугой, рабыней, Джетт считал ее своим достижением, своим путем к успеху. Бруджа притянул к себе смертную и стал пить ее кровь. Вампир скучал по этому вкусу, переживал, что не испробует ее более. Но вот она здесь, пусть расстроена, обижена, но Дита принадлежит ему и остальное его не касается. — Ты хоть немного, когда-либо любил меня? — Вдруг спросила она. Ее голос был спокоен, без эмоций. Джетт не прекратил свои занятия. Это был риторический вопрос. — Я хоть что-то значу для тебя? Или я просто «Бездонный сосуд»? — Все так же спокойно спрашивала принцесса. Джетт прервался и посмотрел ей в глаза. — Не говори глупостей! Я очень ценю тебя, ты самое прекрасное, что я когда-либо пробовал. Ты должна помнить это и беречь себя. — Да, хозяин. Джетт был сыт, и слушать ее нытье ему совершенно не хотелось. Дита больше нравилась ему улыбающейся и смеющейся, готовой для него на все. Пират наделся, она быстро придет в себя. Оставив ее одну, Бруджа покинул комнату. Девушка осталась сидеть у его кровати, в которой застала его. Прижав ладони к глазам, она плакала. Безслезно. Вальтера выжег ей слезные железы, и они еще не восстановились. Дита плакала не из-за безответной любви, что испытывала много лет к этому величественному вампиру, в которого влюбилась, будучи совсем ребенком. Она плакала, потому что ее чувства, что грели ее разорванное серебряной пулей сердце множество лет, исчезли без следа, и потому что ей хотелось полюбить другого мужчину, но она пока не могла. Не смела. К Джетту осталось лишь сладкое приторное слепое обожание – осадок Уз Крови, который не исчез за полгода. Ведь она сохраняла его частицу в себе, даже умирая от жесточайшей боли, которой подвергали ее члены Саббата, она терпела и не тратила его кровь, надеясь, что он придет. Поможет ей. Что он спасет ее… Но он даже не собирался. К ней подошла Фантагиро, которая все это время стояла у двери и наблюдала за ней. Вампирша тоже хотела ее крови, но видя девушку в таком состоянии, она решила сначала ее утешить. Подсев с ней рядом, женщина обняла смертную и положила ее высохшую остриженную головку себе на грудь. — Не плачь девочка, терзания лишь облагораживают душу, укрепляют ее и делают прекрасней. — Во мне не осталось души. — Это ты сейчас так говоришь, пройдет немного времени и тебе станет легче, а накопленный опыт сделает тебя мудрее и благороднее. Твое доброе сердце справиться с любыми переживаниями, я знаю, я видела как оно прекрасно и мягко. — Мое сердце мертво Фафи, и ты это прекрасно знаешь. — Я никогда не встречала никого добрее, ты словно ангел несешь свет в наш мир, Амалия. Храни это. Дита не ответила. Она сжалась в острый комочек, стараясь спрятаться от этого мира. Фантагиро осторожно прокусила ей шею, выпивая понемногу кровь, надеясь, что вампирские зубы принесут ей удовольствие, и она расслабиться и забудет о бедах. Но Дита лишь дрогнула, как будто ей было больно, и сжалась еще сильнее. — Тебе пора идти. Тремеры ждут тебя. Дита молча, поднялась и посеменила к тайному проходу. Принцесса не спешила. Даже если заметят ее пропажу, никто не станет задавать вопросов. Потому что она все равно не ответит.***
(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 3 августа 1812 год. Ночь). Воскресенье. (Петр) Яснотка всегда приходила без приглашения. Появлялась, где хотела, подслушивала и подсматривала, уверенная в своих способностях делать себя невидимой старая Носферату собирала тайны Берлина. Зачем – никто не знал. Яснотка не торговала секретами. И не передавала их Эрилес, которая в отличие от Сира, любила рассказывать новости за звонкую монетку. Сегодня Яснотка прислала гуля – Браина Освальда. Мужчина выглядел грузным и старым. Возможно, таким сделала его уродующая плоть кровь Носферату, а возможно ее отсутствие. Яснотка к гулям была не внимательна, не редко забывала кормить, от чего они слабели и сходили с ума. Или умирали от старости. Этому было за двести, и вероятно он нашел способ, как напоминать хозяйке об обязательной дозе вите. Но Петр помнил его сто лет назад – Браин был и моложе и стройнее. Слуга низко поклонился и на словах передал пожелание госпожи встретиться с главой капеллы. Петр лишь кивнул, и за спиной смертного возникла десятилетняя девочка. Приветливо улыбнувшись розовыми губками, она села напротив Тремера, сложив белые ручки на острых коленках, и с довольным видом попросила Браина уйти. — Вы хотели поговорить или просто скучаете? — Стараясь говорить в тон ее настроению, сказал Петр. — Поговорить. О, да! У меня много интересных разговоров накопилось. Но все как-то не до тебя было, — защебетала девочка детским голоском. — Во-первых: поздравляю! Карл лично высказал Дмитрию благодарность за Диту и дал дозволение ему питаться. Во-вторых: поздравляю! Густав решил, что Дита действительно ценна, раз за ней охотиться Саббат и запретил кормиться с нее всем кроме себя. В-третьих: поздравляю! Джетт нашел способ уговаривать Тирана и изменил его решение. И снова – поздравляю! Ты воспользовался ситуацией особенным образом и назначил за «бездонный сосуд» непомерную цену. Теперь желающих получить ее кровь поуменьшилось. Так как не все Каиниты этого города способны добыть такие деньги. — Спасибо, спасибо. Но во всем этом моих заслуг нет. Ведь и идею с оплатой придумал Джетт. — Когда Вильгельм будет подвержен ритуалу? — Быстро сменила она тему. — Сенешаль не отвечает мне. Боюсь, ему не хватает духу решиться на такой шаг. И он боится последствий. — Найди способ убедить его. И поскорее! — Конечно. Было бы удобно, если бы нашелся Каинит, что уже испытал этот ритуал на себе и показал Сенешалю, что это не смертельно. Но где мне такого найти? — Скажи, что Дмитрий за возращения Диты был избавлен от Уз. С ним я договорюсь, и он неплохо сыграет свою роль. — Рано или поздно правда выльется наружу, и я буду выставлен лгуном. — Не выльется! — Уверенно сказала Яснотка, — может даже проделать это с ним. Мне ничего не будет стоить вновь связать его Узами. — В том то и дело! — С гордостью воскликнул Петр, — после того как Узы будут сняты получить их от прежнего источника не возможно. И Вильгельм догадается, что я обманул его, потому что ты так просто мальчишку не отпустишь! Яснотка нервно задергала пальчиками, перебирая других Каинитов, которых можно было бы использовать для примера. — Да, Дмитрий ценный экземпляр. У него волшебное свойство делать деньги из ничего. Жаль, он не любит ими делиться. Кстати! — Она резко подняла тоненький пальчик, — сколько ты берешь с Дмитрия за «бездонный сосуд»? — За возращение Диты он попросил все мои бланки с его услугами. Так что цену он платит полную, как и остальные. Что впрочем дешевле, чем было раньше. — Сколько. — Сорок марок за посещение. — Ясно. Дмитрий оказался очень жаден, и выпрашивать девочку у него каждый раз мне не доставляет особого удовольствия. Но и сорок марок для меня не приемлемая цена. — За одну могу выделить ее на час. — Прервал ребенка Петр, за что получил полный призрения взгляд. — Одна марка это десять талеров, если я не ошибаюсь с этими вечно меняющимися деньгами. Нет. Дорого! Я немало похлопотала, чтобы Дмитрий добрался до Диты и хочу и свою долю. Буду платить 5 крейцеров за ее кровь. Можешь привести ее прямо сейчас. Петр кашлянул, желая возразить, но девочка снова презрительно на него взглянула, и Петр не решился с ней спорить. Кроме того Яснотка была полезным союзником и портить с ней отношения было не выгодно. — При условии, что никто более не узнает об этой скидке. Мне не нужны другие нахлебники, — последнее слово Петр испуганно проглотил, когда Яснотка вскочив на ноги, сбросила маску и оскалилась. — Простите, — вымолвил Петр. — Я плачу девять процентов от каждого посетителя Джетту. И мне придется доплачивать за вас, потому как Дита непременно ему расскажет. Яснотка не ответила. Продолжая стоять в шаге от Тремера, который опустил голову не рискуя встретиться с ней взглядом. Выдержав небольшую паузу, Носферату вернулась на свое место, и Петр тут же поднялся, вызывая в свой кабинет «бездонный сосуд». Марианна привела девочку через пару минут, все это время Тремер нервно пересматривал бумаги, стараясь не думать о гостье, которая хоть и стала невидимой, продолжала морально давить свои незримым присутствием. Дита вошла с опущенной головой. Уже привычным для Петра пустым взглядом и полным равнодушием в ауре. Ее волосы росли значительно быстрее, чем у обычных людей и уже доходили до плеча. Марианна ухаживала за ней понемногу – мыла, одевала, кормила. Ее так же подкармливали Маркус и Бэн по приказу господ, но толку было мало. Девочка почти не поправлялась, выглядела измученной, тощей. Лишь цвет кожи стал приятнее, и щечки вернули свою привычную округлость. — Жалкое зрелище, — проговорила Яснотка появляясь. Носферату усадила Диту на свое место, так как смертная была невероятно высокой и, опершись на ее ножки-палочки, погрузила свои огромные клыки ей в тело. Девушка вздрогнула и стала тихонько попискивать от боли. Яснотка отпустила жертву и заглянула ей в глаза. Дита спокойно выдержала взгляд уродливого существа. — Все так же не поддается гипнозу? — Спокойно сказала Яснотка. — Возможно, обработав ее память можно было бы вернуть ее прежнее состояние. — Не думаю, что это того стоит. Многих устраивает Дита в таком положении… — Тощая и не получающая удовольствия от Поцелуя? — Податливая и не спорящая. — Уточнил Петр. — Мои слуги ее кормят, скоро она станет, как и прежде – красивой нимфеткой с длинными локонами. Она не дергается и не пытается сбежать, не грубит вампирам и не бросается на них с кулаками. Не хлопает дверьми и не спорит со мной по любому поводу… Яснотка внезапно рассмеялась. Ее прогнившая кожа жуткими волнами бегала по лицу, и в приоткрытом рту был виден не менее гнилой язык. — Видно много хлопот она тебе доставила! — Заметила Носферату. — За четыре года так и не смог выдрессировать? — Ты думаешь это возможно? Она ставила себя выше вампиров! Анжело с товарищами поколачивали ее и издевались в надежде сломать ее гордыню и заставить подчинятся. В итоге она стала бросаться на них! Ранила Ромео, сбежала из капеллы. У меня руки опускались. Меня самого-то ее бестактность мало тревожила. Но устал я от бесконечных жалоб клиентов. И если она станет как прежде – посажу на свое место Максимилиана – пусть он расхлебывает. — Сегодня за Диту я платить не буду! — Строго сказала Яснотка. — Слушать твое нытье и так большая услуга! Петр обиженно отвернулся и указал Носферату на дверь. Как только Яснотка покинула его комнату, он подсел к девушке и укусил. Насытившись, он положил ей руку на плечи и стал похлопывать как закадычного друга. — Вот вечно с ней проблемы, — проговорил он, смотря на закрытую дверь. — Петр, — произнесла девушка и Тремер от неожиданности вздрогнул. — Прошу, сотрите мне память. Я буду послушной! Тремер повернул к себе ее личико и заглянул в глаза. Девушка была открыта. Ее память как огромная книга развернулась перед ним, и Петр мог разглядеть каждую минуту ее жизни в Милане. Но Дита открыла для него лишь эту страницу. Остальная память была ему не доступна. Жизнь в Саббате действительно выглядела как девять кругов ада. Жестокость, с которой познакомилась юная принцесса не шла ни в какие сравнения с тем, что встречал на своем веку Петр. Тремеру довелось пережить множество войн, пытки врагов и тренировки своих ритуалов, которые напоминали еще более страшные пытки. Но Вальтер переплюнул по разнообразию и изощрению все его задумки. Дита страдала, но Петр боялся, что она вновь убежит, начнет доставлять проблемы и спорить. Карл был крайне недоволен прошлым инцидентом. И хотя Юстициар старался не грубить Петру, явно побаиваясь Лорда Пруссии, он постоянно упоминает о некомпетентности соперника на собраниях Семи. А это подрывало авторитет Петра и он мог лишиться должности уже не своевольным желанием Карла, а по указу Совета Семи . Отпустив сознание девушки, он погладил ее по костлявому плечу. — Будь послушной, Дита. — Произнес он и, поднявшись, поставил ее на ноги. — Ступай в свою комнату. Ты мне больше не понадобишься. Девушка печально вздохнула, и покорно опустив голову, удалилась.***
(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 12 августа 1812 год. День). Воскресенье. (Амалия) По Воскресеньям Дита помогала на кухне. Девушка была слаба и сложной работы ей не поручали. Но и с простой справлялась она весьма посредственно и обслуживающие смертных поварята гоняли ее и кричали на беднягу. Другие девочки из стада Петра иногда за соседку заступались, но по большей части тоже были недовольны ее работой. — Быстрее, быстрее! — Крикнула на Диту София, смотря, как неуклюже махает метлой бывшая принцесса. Дита послушно стала мести быстрей, но толку от этого было еще меньше, и София отобрала у девушки метлу. — Иди лучше вынеси помойные ведра! — Приказала ей девица. Дита словно кукла развернулась и направилась к столам, под которыми высились гора кухонных отчисток. Сгорбившись, она собирала руками грязь в помойное ведро, и когда оно наполнялось, кряхтя, выносила во двор. Повторив процедуру трижды, она без сил опустилась на стул. Но ее оттуда сразу согнали, вручили щетку и тряпку и отправили в трактир мыть столы. Трактир был полон, шумел и смеялся. Люди толкались и обливали друг друга пивом. Девушка с трудом добиралась до столов, и понемногу их терла, пытаясь отскрести жирные пятна и остатки еды. Кто-то обхватил ее за талию и, протащив несколько метров, поставил перед столом с гулями. Мужчины смеялись, а с появлением девушки умолкли и с хихиканьем уставились на Диту. — Тут почисти! — Приказал Кристьян, который ее сюда и притащил. Дита послушно стала собирать крошки тряпкой, но гули посмеиваясь, стали кидать на стол еду, и Дита не могла отчистить и четверть, возвращаясь к одному и тому же месту. Потом едой стали кидать и в нее, Дита не обращала на это внимания, чем забавляла гулей лишь сильнее. Когда девушка дошла до Анжело, он взял масленку и полил топленым маслом ее руки. Кожа сразу покраснела и Дита тихонько поскуливая, прижала руку к себе. Гули стали смеяться громче, привлекая лишнее внимание. К их столу подскочил невысокий темнокожий мужчина и, стукнув Анжело по затылку, завопил: — Оставьте ее в покое, ублюдки! Идите и задевайте кого-то своего размера! — Хочешь предложить себя, Ангелина? — Спросил, поднимаясь Кристьян. Женщина в мужском наряде оскалилась и стала закатывать рукава. — Пошла вон и Диту забирай! — Тихо приказал ей Анжело. — Кристьян, сядь! Некоторое время двое смотрели друг на друга со злостью, но потом подчинились старшему гулю и женщина ушла, забрав с собой не обращающую на нее внимание принцессу. Доведя подругу по длинным коридорам капеллы до комнат для стада Петра, Ангелина завела Диту в одну из подземных нор для клиентов и, посадив девушку на одинокий стульчик, встала перед ней на колени. — Раньше ты не позволяла так с собой обращаться, — проговорила гуль, пытаясь заглянуть принцессе в глаза. Дита молча, смотря в одну точку, она была похожа на куклу. — Мне так одиноко без тебя. Хотя бы поговори, скажи хоть слово, — Ангелина умоляюще смотрела на нее, но девушка не реагировала. — Дита, милая моя, проснись, проснись, умоляю тебя. Положив ей голову на колени, женина всхлипнула. — Я думала о тебе каждый день, и Бэн думал. Ты же наша семья. Ты моя сестренка, Дита! Просто посмотри на меня, и я буду тебе благодарна! Дита положила руку на ее стриженую макушку, и Ангелина радостно подняла глаза. — Мне надо работать, — бесцветно произнесла принцесса. Ангелина вскочила на ноги и залепила ей оплеуху. — Дита! — Закричала она, — проснись же! Люблю тебя, и Бэн любит! Ты нужна нам! Женщин заливалась слезами, но принцесса никак не реагировала. Поднявшись, она вышла из комнаты, оставив гуля Палача наедине со своими печалями. Дита вернулась в зал и продолжила свою работу. Анжело с товарищами ее больше не трогали, а через час София забрала девушку, решив дать ей отдохнуть. Проводя принцессу до спальной комнаты, она помогла девушке раздеться и стереть с себя грязь. Дита подчинялась любым словам, любым приказам и казалась бездушной оболочкой не способной хоть немного понять свое положение. София печально вздохнула, смотря, как Дита послушно закрыла глаза и неподвижно улеглась под одеяло. Потушив свечу, она оставила девушку одну. Но поспать Дите не дали. Как только дверь за Софией закрылась, в комнату вошли Ромео и Кристьян, освещая ее масляной ламой. Скинув с девушки одеяло, Кристьян закинул ее на плечо и вынес в соседнюю комнату для вампиров. Бросив принцессу на земляной пол он повесил лампу под потолок. В дергающемся замутненном свете одного маленького огонька голенькая Дита была похожа на кузнечика. Длинные неуклюжие ручки и ножки, словно тростинки и ребра, торчащие из-под кожи, делали ее непохожей на живого человека. Следом зашел Ромео и собирался закрыть дверь, когда в нее проскользнул Ларс. — Эй! — Шикнул на него Кристьян, — топай, занято! — Я лишь посмотрю, — с хищной усмешкой произнес Ларс. — И посторожу. Дмитрий велел мне присматривать за девчонкой, а то вы на ней следы оставляете. Не хорошо! — Ладно, уходим, — поежившись, предложил товарищу Ромео, но Кристьян отрицательно качнул головой. — Пусть смотрит. Не помешает. Гуль принес с собой длинный кожаный кнут и, размотав его, встал над девчонкой. Бил он с большим замахом, опуская кнут со свистом. Дита жалась в комок, но даже не пыталась сопротивляться. Ромео снял с себя ремень и ходил кругами, изредка постукивая жертву и недоверчиво поглядывая на Ларса. Через пару минут Дита стала поскуливать, вскрикивая все громче и громче. Кристьян полный азарта бил все сильнее, без разбора попадая и по лицу и по шее. После очередного такого удара Ларс внезапно подскочил к нему и вырвал кнут. — Смотри как надо! — Крикнул он и тут же ударил девчонку, не давая Кристьяну высказывать свое возмущение. От его ударов плетка оставляла кровавые следы, разрывая кожу и мясо. Дита перестала кричать и сжалась в маленький костлявый кружок. — По шее и лицу не бить! — Указал Ларс, возвращая кнут Кристьяну. — Синяки не нравиться хозяевам, и Вильгельму тоже, — кивнул Ларс в сторону Ромео. Гуль нервно попятился. Ромео Ларса боялся и, находясь с маньяком в маленькой комнатке, не давало ему возможности расслабиться и получить удовольствие от побоев. Кристьян так же особого комфорта не чувствовал и ударив девушку еще пару раз, попинав ее ногами, оставил Диту, быстро выйдя из помещения. Ромео спешно удалился следом. Оставшись наедине с принцессой, Ларс подошел к телу и, подняв ее с пола, усадил на табурет. Почистил ее от крови и рвоты. — Что я сделал не так? — Словно в пустоту спросил он. — Ты сама просила резать тебя. Я рубил точно по отметинам. Дита, ты же говорила… Девушка не реагировала. Гуль глянул на двери, проверяя, что они закрыты. Потом приподнял девушку, закидывая ее ноги на плечи. Развязав свои штаны, вставил в нее член. Девушка вскрикнула, когда он запихал себя глубже. Двигаясь быстро и агрессивно, он прижимал ее к себе и тихо повторял: — Я быстро, лишь немного разгрузки. Ты ведь хочешь, чтобы я кусал тебя? Хочешь чувствовать мой яд? Дита тихонько вскрикивала, смотря пустыми глазами на догорающую лампу. Ларс кончил и опустил ее на пол. Придерживая ее за плечо, проводил девушку до спален и засунул под одеяло.