Беты (редакторы): Джермейль.
«— Почему ты выбрала меня? — Я вижу в тебе отражения себя».
В 1773 году Стефан Милсон старший купил у друга Джона Байрона[1] светлокожую рабыню лет пятнадцати. Его сыну исполнилось восемнадцать, и тому потребовалась личная гувернантка в поместье Порт-Эгмонт[2]. Девушку звали Ангелина, она была красивой, очень высокой, статной, с длинными прямыми волосами цвета вороньего крыла. Ее кожа была намного светлее кожи обычных рабынь, девушка казалась золотистой, цвета миндаля. И лишь темно-карие, почти черные глаза и широкий нос напоминали о ее африканских корнях. Стефан не слишком вдавался в подробности ее происхождения, Ангелина свободно говорила на английском и французском, была крещеной и умела танцевать. Когда в 1774 году, в преддверии надвигавшейся Войны за независимость США, Великобритания в одностороннем порядке оставила свои заморские владения в Порт-Эгмонте, Стефан решил дать вольную девушке и с ужасом услышал, что она считает Джона своим отцом. Мужчина посчитал, что сделал вице-адмиралу одолжение и поставил у Ангелины в графе родителей прочерк. Так бывшая рабыня стала американской сиротой. Семья Милсон переехала в Северную Америку, в колонию Джорджия, и Ангелине, пусть и получившей вольную, светила там суровая жизнь. И служила бы она до конца своих дней на кухне, если бы Стефан младший не оказался падок на загорелых темноволосых дев. Сначала, они просто убегали в хлев, а потом Стефан предложил сбежать своей высокой юной подруге и стать его женой. Стефан старший был настолько возмущен поведением своего сына, что скончался от сердечного приступа, лишив отрока наследства. Стефану младшему пришлось искать заработки на стороне, и он решил вернуться со своей новой женой на историческую родину в королевство Ганновер, где жила его бабка и знать не знала о корнях Ангелины. Отработав несколько лет в порту в Южной Каролине промышляя торговлей, они накопили денег на паром и направились в Европу, где по прибытии Стефана призвали в вооружённые силы Прусского королевства в Берлин[3]. Благо, жена, верная и любимая последовала за ним. Пока на фронте было тихо[4], и двухлетняя служба[5] медленно перешла в пожизненную работу. Милсоны жили в довольно хороших условиях, в казармах, в которых вселяли наемников. Стефан получал приличное жалование, ему выдали сапоги, и молодожены надеялись, что жизнь вот-вот наладится, стали уже помышлять о заведении потомства, но пока не накопили на дом, решили не спешить. Ведь растить маленькое дите, в маленькой комнате по соседству с общей комнатой для шестерых мужчин было неудобно. Впрочем, жить там Ангелине было тоже не комфортно. К военной службе суды стали все чаще приговаривать бунтовщиков и такое общество ее пугало. Каждый раз, когда муж задерживался на службе, ей приходилось отбиваться от довольно-таки наглых приставаний и заигрывания соседей. Она плохо говорила по-немецки, с детства пользовалась наречием матери, а потом обучилась английскому и французскому — наиболее распространенных языках в колонии. Немецкий же, стала учить только при новом хозяине и скользкие шуточки местных солдатиков не понимала, но догадывалась, что ничего хорошего они ей не говорят. Нередко ей приходилось подпирать дверь в ожидании мужа, при котором, к счастью, остальные вели себя прилично. Медленно, но верно сбережения, которые муж хранил у какого-то местного ростовщика, копились и приближались к сумме необходимой на жилье, когда, в 1782 году, в одну из безлунных ночей Стефана Милсона убили в какой-то мелкой драке. Вдова Милсон была безутешна, но самое страшное оказалось то, что скопленные деньги пропали, а из казармы ее должны были выселить в течение недели. Впрочем, продолжать жить там одна она бы не смогла. Еще в первый день со смерти мужа она заметила хитрые взгляды и перемигивания соседей. Она намеревалась в ближайшее время собрать пожитки и переехать на чердачную комнатку к женщине, у которой подрабатывала посудомойщицей.***
(Берлин, май 1782 год) На третий день мужа похоронили и, вернувшись с похорон, Ангелина заперлась в комнате, собрала вещи и стала ждать, когда все уснут. Около трех ночи она тихонько приоткрыла дверь, и столкнулась лицом к лицу с одним из сожителей. Он был пьян, лицо раскраснелось и, прислонившись к стене, он писал на дверь ее комнаты. Она с трудом подавила возмущение и поспешила закрыть дверь. Краснолицый мужик, быстро сообразив, просунул в дверь ногу, и, запихивая член в штаны, попытался ее схватить, при этом громко будя и подзывая своих дружков, которые уснули за общим столом после пары десятков кружек эля. — Куда? — Прогремел он, — мы тут пьем за упокой твоего муженька, что ж ты, дрянь такая, не поддержишь нас? Ангелина, молча, пыталась вырваться из его цепких лап и вытолкнуть его за дверь. Тяжелая физическая работа сделала ее достаточно сильной, но «краснолицый» был подстать ее росту и раза в два шире в плечах. Поняв, что так просто ей не выбраться она сдавленно ему улыбнулась и сказала: — Что ж, конечно, давайте выпьем за упокой моего мужа, — оставив свои пожитки, она вышла из комнаты. Солдатики сразу проснулись, долили масла в лампы и достали еще бутылей из-под полы. «Краснолицый» продолжал держать ее за локоть, усадил за стол и поставил кувшин перед ней. Напротив сразу подсело еще двое, один лет сорока, седой и с бородавкой, второй худой, длинный как жердь и с серым пропитанным порохом лицом. Раньше она не пила, не любила этот вкус, теперь пришлось почти залпом выпить пинту, так как «краснолицый» сам удерживал кувшин, не давая ей перевести дух. — Ну, вот и отлично, — сказал он, похлопывая ее по спине, пытаясь остановить кашель, — за Стефана, — сказал он, поднимая кружку с остальными, — За Стефана, — повторили они — И за Ангелину, — добавил тот, что сидел во главе стола, потирая свои длинные усы. Ангелину трясло, она судорожно пыталась придумать, как сбежать, ей было уже все равно на вещи ее и мужа, лишь бы выбраться живой. Но когда она сбивчиво попыталась объяснить, что ей нужно идти, «краснолицый» и еще один, с большим носом, грубо усадили ее рядом с собой. Со словами «не спеши», «носатый» стал расстегивать ей корсет. Остальные заулыбались и предложили девушке выпить еще. Она одной рукой попыталась поднять кружку, второй же отмахивалась от мужчины, который продолжал ее раздевать. Мысли с огромной скоростью неслись в голове: «Сначала изнасилуют, потом убьют, или запрут в подвале и завтра снова изнасилуют, уж лучше пусть сразу убьют». Медленно, как во сне, она подняла кружку и попыталась ударить ею «носатого», но тот оттолкнул ее руку, кружка упала на стол, заливая теплым пойлом жирные доски, пол и ее платье. Сидящие за столом засмеялись, подбадривая «носатого» и «краснолицего», который стал задирать ей юбку, пытаясь дотянуться до панталон. Кричать было бесполезно и глупо, бороться тоже, она заметила нож на поясе у «краснолицего» и потянулась за ним, но он продолжал ее толкать, пытаясь уложить на скамью. — Давайте по одному, — с трудом выдавила она из себя, стараясь говорить как можно громче, — и пойдем на кушетку, там намного удобнее, — она изобразила на лице улыбку. «Краснолицый», подхватив ее подмышки, сразу потащил ее в комнату, кинув остальным: — Я первый! — Не задерживайся, — прозвучало в ответ со смехом. Он прикрыл за собой дверь и бросил девушку на кровать. Ангелина попыталась подняться, но одной рукой мужчина надавил ей на плечо, второй дернул за ремень, спуская штаны. Ангелина, подавив рвотные порывы, попыталась поцеловать «краснолицего», чтобы отвлечь. Она водила руками по его спине, пытаясь нащупать ремень. Но тот уже сполз со штанами и валялся на полу вместе с ножом. Не зная, что делать, девушка попыталась повернуть мужчину спиной к кровати и уложить на нее, но «краснолицый» сильно дернул вдову за плечо, усаживая перед собой на колени. Нож лежал на расстоянии вытянутой руки. Резко нагнувшись, Ангелина притянула его к себе пытаясь достать из ножен. Но нож застрял. «Краснолицый» схватил ее за волосы и подтащил лицо к своему паху. «Давай, девочка, по-быстрому, поспеши,» — приговаривал мужик. Ангелина, почти рыдая от отчаянья, оттолкнула мужчину, схватив ножны второй рукой, и вытащила оружие из чехла. «Краснолицый» дернулся и попытался схватить ее за запястье, но Ангелина резко вскочила и, размахнувшись, ударила его ножом двумя руками в открытую шею рядом с воротником. Нож легко вошел в тело, Ангелина вытащила его и сразу ударила второй раз, протыкая его спину. Тихо хрипя, «краснолицый» опустился на пол и затих. Из-под тела стала растекаться красная жижа, предательскими струйками направляясь к двери. Ангелина опустилась на пол, пытаясь прийти в себя, но мысли опять судорожно стали бегать в голове. Девушка начала метаться по комнате, пытаясь сообразить, что ей делать. Сначала попыталась открыть окно, но ставни были заперты с другой стороны. Единственный выход, это через парадную дверь, перед которой сидело еще пятеро изголодавшихся по женскому телу мужчин. Вдова быстро накинула на мертвое тело покрывало с кровати, стерла тряпкой кровь с лица и груди, спрятала нож в рукаве платья и, несколько раз глубоко вздохнув, вышла из комнаты. Пятеро мужчин сразу повернули головы в ее сторону. Ангелина смело направилась к столу. — Ваш дружок весьма удовлетворен, кто следующий? Поднялись двое, «усатый» и парень лет восемнадцати. Но «усатый», толкнул молоденького обратно на лавку и направился к девушке, которая твердым шагом двигалась к выходу. — Сначала мне надо подышать свежим воздухом, а то голова кружится, такие вы активные. — Плевать, — усатый подхватил ее за талию и прижал к стене, — я устал ждать, — он дернул пояс на юбке, отрывая от одежды приличный кусок. Нож распорол ей рукав платья и его живот. Мужчина удивленно выдохнул и, застонав, упал на пол. — Сучка! — Проговорил «старик» и кинулся на вдову. Ангелина попыталась ударить его ножом в грудь, но не рассчитала, «старик» отклонился и нож прошел по шее, лишь слегка перерезав гортань. «Старик» остановился, зажимая рукой шею, и попятился. Ангелина, больше не обращая на него внимания, кинулась вперед, и воткнула нож в бок все еще сидящего на скамейке медленно соображающего мужика с полной кружкой эля. Эль потек из его распоротого живота, и он завизжал, как свинья. «Длинный» достал свой нож и попытался броситься на девушку. Но оказался слишком пьян и, запутавшись в ногах, остался сидеть за столом. Тем временем «старик» понял, что его рана не так уж глубока, сжав руки в кулаки, пока вдова возилась и добивала парня с распоротым животом, ударил девушку по спине. От толчка она не удержалась на ногах и упала на колени, больно ударившись головой об стол. Старик схватил ее за волосы и потащил к себе, волоча по полу спиной. Отмахиваясь от него, Ангелина пыталась дотянуться до него ножом, но не могла. Тот пнул ее ногой по спине, и от удара девушка перевернулась на живот. Сразу вскочив на ноги, она увернулась от следующего удара ногой и ткнула солдата ножом в пах. «Старик» схватился за рану и с мычанием осел на пол. К тому времени «длинный» и молоденький юноша успели достать ножи и стали по разные стороны от нее, не давая ей прохода. Девушка сперва направилась к «длинному», он ловко перекинул нож из руки в руку и, подбросив его разок, метнул его в Ангелину. В тот момент она уже решила, что справиться с ним ей не удастся и, вскочив на стол, попыталась бежать к выходу. Нож «длинного» точно попал в цель и раскроил череп молоденькому. У дверей стоял «носатый», все еще пытаясь сообразить, что происходит. Ангелина воткнула ему нож в шею, в этот момент ее вновь ударили по спине. «Длинный» схватил ее за плечо и отшвырнул от «носатого». Нож остался в шее жертвы, и у Ангелины больше не было оружия. «Длинный» несколько раз тряхнул девушку, стуча спиной о скамью, а потом стал душить, рыча и продолжая бить ее о стол и скамейку. Ангелина стала хлестать солдата по лицу, потом пыталась вырваться, отталкивая его. После очередного удара девушка вцепилась за стол, боясь, что не выдержит, если мужчина ударит ее вновь, и заметила тяжелую деревянную кружку прямо у своего лица. Быстро схватив ее, Ангелина ударила «длинного» днищем в висок. Потом еще раз. И еще. И только когда его голова превратилась в кровавую кашу, девушка перестала его бить. В комнате было тихо и темно, только «старик» постанывал в углу, стараясь закрыть рукой свои раны. Ангелина попыталась подняться, но ноги не слушались ее. Несколько раз глубоко вздохнув, вдова все же встала, подошла к телу «носатого» и подобрала свой нож. Потом медленно направилась к «старику», который понял, что она делает и стал уползать, хныкая и размазывая кровь по полу. Девушка легко нагнала его и стала бить ножом, просто куда попало, пока мужчина не перестал издавать звуки. Сердце продолжало бешено колотиться, она с трудом дышала, в висках стучало, и девушка не могла думать. Ангелина еще не до конца поняла, что же она сделала, когда дверь приоткрылась и в слабом свете последней лампы вдова увидела на пороге военного офицера. Офицер был худощав и невысок, как ребенок. Недолго думая, Ангелина бросилась на него, пока вояка не достал оружие. Офицер с легкостью увернулся, толкнув девушку назад в комнату, и закрыл за собой дверь. Ангелина не ожидала, что с ней так легко справятся. Офицер был ей по плечо, более чем на восемь дюймов ниже вдовы, и хотя Ангелина была выше многих мужчин, этот был уж очень хрупок, и женщина была уверена, что убить его не составит труда. Она снова повернулась к офицеру и попыталась нанести обманный удар и живот, и, зайдя с боку ударить его в плечо. Военный даже не шелохнулся на ее обманное движение, а когда девушка замахнулась над его плечом, перехватил запястье, и прижал к двери. Ангелине удалось рассмотреть его. Это была женщина. Бледное, почти синее лицо было похоже на маску, на котором не было никаких эмоций. Ангелина перестала сопротивляться, и женщина отпустила ее, оставив в руке нож, спокойно повернулась к ней спиной, и стала расхаживать между трупов, осматривая их. Возле молоденького незнакомка остановилась, и, легко, одной рукой, подняла тело. То, что потом увидела Ангелина, показалось ей страшным сном. Изо рта женщины показались два больших клыка и она, вонзив их в шею мертвеца, стала пить его кровь. Ангелина забыла, что нужно дышать. Ей вспомнились пугающие истории, что рассказывала ей мать. О страшном чудовище, демоне, который наказывает непослушных детишек, съедая их. Вдова смотрела, как женщина пьет кровь из парня и успокаивалась. Ни страха, ни печали. Все стало хорошо и спокойно. Да, демон пришел за ней, но она это заслужила. И это было неизбежно, сражаться было бесполезно. Женщина закончила свою трапезу, и, отпустив тело, направилась к Ангелине. Та спокойно ждала незнакомку, не пытаясь убежать. Демон заглянул ей в глаза, Ангелина спокойно выдержала этот холодный, пронизывающий взгляд. Потом демон надкусил свою кисть и протянул руку к ее лицу. Ангелина не поняла, что от нее хотят и демон, надавив ей на лоб, откинул ее голову и прижал рану ко рту. Ангелина почувствовала, как холодная кровь демона проникает в ее тело, но не стала сопротивляться, пила пока женщина не убрала руку. Демон попытался что-то сказать, но клыки, все еще торчавшие из ее маленького рта не давали ей говорить. Тряхнув головой, она убрала их: — Тут отвратительно пахнет, — сказала проклятая, и голос ее был такой же холодный и жесткий, как и черты лица. — За углом конюшня: возьмешь там соломы, присыплешь ею тела. Справа от него склад: возьмешь там масло и лампы, польешь трупы и разобьешь их; там же в большом бочонке стоит ром, принеси и поставь на столе. Потом сожги все. После незнакомка сунула девушке в руку связку, это были ключи от складов. Не говоря более ни слова, демон вышла из здания. Ангелина перевела дыхание, осматривая помещение, все вокруг было залито кровью, кровь на стене, где она убила старика, кровь на столе, где лежало тело все еще сжимающее кружку с ромом, кровь на полу и двери, и даже ее собственная кровь, на углу стола. Ангелина сглотнула и бросилась во двор, переложив свой нож в карман передника. На улице было так тихо, что ей показалось, что она оглохла. Окна, выходящие во двор, были темны, но ей чудилось, что все смотрят на нее осуждающе. Девушка побежала за конюшни, сгребла охапку соломы, сколько смогла унести и вернулась в казарму. Соломы с трудом хватило, чтобы засыпать двоих и ей пришлось сбегать на конюшню еще дважды. Потом девушка понеслась за маслом. Склады представляли собой множество узеньких домов, судорожно перебирая ключи, Ангелина пыталась понять, какой открывает что. Наконец, она заметила цифры на ключах и домах, и открыла первую попавшуюся дверь. Там складировали еду для скота, но и масло для ламп тоже было. Быстро схватив, сколько могла унести, Ангелина вернулась в казарму и залила пол и тела маслом, раскидав рядом лампы. Потом снова вернулась к складам, открыла еще пару дверей, за третьей все же нашла бочонок. Там было литров сорок, и девушка не смогла его поднять. Сняв с подножек, она покатила его на место преступления. Возле ступеней вдове пришлось повозиться, поднимая его наверх, там, выбив пробку, и дав вытекать спирту на пол, Ангелина последний раз оглядела место, где прожила почти три года. В ее комнате остались вещи и портрет мужа, но она не захотела возвращаться. Взяв кремень, девушка быстро подожгла солому, подождала пару минут, удостоверившись, что масло стало гореть, а потом вышла. Демон ждал ее на другой стороне двора, когда Ангелина поравнялась с ней, та повернулась спиной и очень быстро пошла прочь. Ангелина не пыталась с ней заговорить и просто продолжала идти следом. Так, молча, они прошли несколько кварталов, женщина остановилась у другого здания казарм и вошла. Немного помявшись, Ангелина вошла за ней. Общая комната была не освещена, но в одной из спален горел свет. Женщина вошла туда. За маленьким столом сидел юноша, не старше двадцати, и что-то писал за довольно дорогим, тяжелым столом с несколькими ящиками. При появлении демона, он быстро поднялся и склонил голову. На нем была форма старшего сержанта, а знаки на погонах говорили о том, что он служит во внутренних войсках, заменяющие в Берлине полицию. На мгновение Ангелине показалось, что незнакомка решила ее просто сдать. Но девушка быстро поняла, что ошиблась. Женщина скинула свой камзол и передала его парню. Тот аккуратно повесил его на вешалку. — Седьмые казармы сгорели. — Спокойно сказала женщина, — позаботься. И о ней, — добавила она, указывая на Ангелину. — Да, госпожа, — сказал парень, поклонившись. — Я ухожу, — попрощалась она и вышла. Юноша критично осмотрел Ангелину. Ее платье было порвано, в крови и эле. Спина, руки и лицо были в ссадинах и синяках. Он оглядел свою скромную комнату, пошарил в ящике стола и вытащил оттуда довольно большой кусок хлеба. Потом взял со стола стакан, и, вытряхнув из него чистые перья и пыль, налил туда воду из медного чайника. Передал все Ангелине. Девушке с трудом удалось запихать в себя один кусочек, горло сжимали спазмы, ей хотелось плакать. — Бэнджамин Груневальд, — представился парень, снова вежливо склоняя голову. — Ангелина Милсон, — прохрипела она в ответ. — Если желаете поспать, я могу одолжить вам свою постель, — сказал он, указывая на узкую лежанку. Девушка отчаянно затрясла головой и попыталась прикрыть плечи остатками платья. Бэн пожал плечами и вернулся к своей работе за столом. — Вам все равно придется остаться тут до возвращения Катерины. Госпожа придет завтра ночью, — добавил он. — Ту женщину, в офицерском мундире зовут Катерина? — Снова прохрипела девушка. — Катерина Кормфилд. — Кто она? Что ты знаешь о ней? — Стараясь сохранять спокойствие, спросила Ангелина. Событие часовой давности казалось ей сном. Может ей и вправду почудились эти зубы, после всего того потрясения. А может, все это было сном. Все. И муж ее не погиб. Ангелина всхлипнула. Бэн вздохнул. Ему не хотелось говорить об этом. Но увидев слезы на лице девушки, он заерзал, его явно это мучило. Наконец, юноша достал платок из внутреннего кармана и протянул его Ангелине. — Ложись лучше спать. Госпожа... Катерина потом сама тебе все расскажет... если пожелает. Ангелина не двинулась. Бэн снова вздохнул, и, указав ей на стул, предложил сесть. Ангелина медленно присела, сжав в руке через передник рукоятку драгоценного ножа... Проснулась Ангелина, когда солнце надоедливым лучом стало припекать ей щеку. Девушка лежала на кровати, Бэна в комнате не было. Быстро поднявшись и удостоверившись, что нож на месте, она обошла комнату кругом. Дверь была заперта, ставни тоже. На столе была оставлена плошка с пахучим луковым супом и большим ломтиком хлеба. Ангелина с жадностью все съела. Потом попыталась посмотреть бумаги, что писал Бэн, но читала вдова плохо, и ничего из написанного не поняла. Побродив еще немного кругами, она вновь легла на постель и быстро уснула. Вновь проснулась от того, что кто-то осторожно тряс девушку за плечо. Открыв глаза, Ангелина увидела перед собой Бэна, голого по пояс. Она схватила свой нож и, отпрянув к стене, выставила оружие перед собой. Бэн слегка отодвинулся. — Я хотел бы быть вежливым и гостеприимным, но если я не посплю сегодня, то не смогу работать. И тут только одна кровать. — Ангелина продолжала держать перед ним нож. — И я не советую тыкать в меня этой штукой, я легко с тобой справлюсь. — Так же думали и те шестеро из седьмой казармы, что я убила вчера, — быстро сквозь зубы произнесла девушка. — Так это твоих рук дело? Ты забыла вытащить нож из головы у одного из них, очень трудно все списать на пьяных погорельцев, когда у мертвеца из черепушки торчит нож. — Ты... был там? — Ее руки стали дрожать, а накатившие воспоминания встали комком в горле, не давая ей спокойно говорить. — Мне надо поспать. — Снова настойчиво сказал юноша, — ты освободишь мне место? Ангелина быстро сползла на пол, и, не поворачиваясь к нему спиной, перешла на другую сторону комнаты. Бэн плюхнулся на кровать, быстро завернулся в одеяло и уткнулся лицом в подушку. — И не вздумай меня прирезать во сне, Катерина найдет тебя, вспорет твой живот и заставит сожрать твои собственные кишки, — пробормотал он не поднимая головы. Через минуту его дыхание стало ровным, и Ангелина поняла, что мальчишка уснул, забыв о ней. Девушка подошла к окну и посмотрела через щели в ставнях. На улицах кипела жизнь. Казарма располагалась у западных ворот, рядом с рыбным рынком, и торговля шла полным ходом, что означало, что сейчас около восьми вечера. Какое-то время она смотрела на суетящихся людей, потом присела за столом и снова поковырялась в бумагах. Ее немного удивило, что тут было множество бланков с гербами разных домов, а так же профессионально подделанные печати. Хотя может они были настоящими. Девушке не хотелось ничего испортить, и все же, ради любопытства Ангелина накапала воском на край стола и отпечатала один из самых больших гербов. Это была королевская печать. Она знала это наверняка, потому что видела одну из таких на свадебном приглашении в королевский дворец, которое подруга ее бывшей работодательницы приносила похвастать. Это немного удивило и напугало Ангелину, чем таким занимается этот парень, что у него есть королевская печать? Достав из передника свой нож, она отскребла восковый слепок и положила его в карман. Когда стало темнеть, девушка попыталась найти свечи или лампу, но ничего не было. Вскоре в комнате стало совсем темно и, найдя на ощупь стул, Ангелина села на него и стала ждать. Через пару часов Бэн проснулся. Он быстро поднялся, оделся. Достал откуда-то пару ламп и зажег их, расставляя на столе. Потом из-под кровати достал свечи, и расставил их на подоконнике. Комната сразу стала светлее и приветливей. Ангелина беззвучно следила за ним из своего угла. Достав ключ из кармана штанов, юноша открыл дверь и вышел, заперев ее за собой. Вернулся Бэн еще через пару часов. Принес немного сыра, хлеба и отваренной рыбы. Так же принес мешок с вещами, который положил перед Ангелиной. — Женской одежды найти не смог. Да и тяжело быть женщиной. Одевайся, и я состригу тебе волосы. — Нет, нет. Только не волосы, — Ангелина с ужасом представила, на что она будет похожа, если лишится своих драгоценных иссиня-черных волос. — Как скажешь, — спокойно сказал Бэн, — но все равно переоденься, — добавил он и вышел, то ли из вежливости, то ли снова по делам. Ангелина заглянула в мешок. Там была солдатская одежда, такая же, как носил ее муж. Девушка вытащила кальсоны, штиблеты, брюки и рубашку, они были более-менее ее размера, на дне мешка лежал мятый темно-синий кафтан и кивер, явно на пару размеров больше, чем надо. Вдова медленно сняла платье, осматривая свое грязное и побитое тело, потом осмотрела корсет, он был местами порван и покрыт пятнами крови, немного подумав, она сняла и его. За ним последовал подъюбник и панталоны. Обнажившись, Ангелина приложила к себе штаны, раздумывая, как бы их укоротить. В этот момент дверь бесцеремонно открылась. Ангелина возмущенно вскрикнула и попыталась прикрыться штанами. В комнату вошла Катерина, женщина сразу направилась к Ангелине, надкусывая запястье огромными клыками. При виде них, Ангелина поняла, что это все ей не приснилось, что кошмар продолжается, и демон снова вернулся. Катерина дернула девушку, усадила ее на стул и поднесла кисть к ее губам. Ангелина послушно испила крови демона. После того, как она сделала пару глотков, Катерина отняла свою руку и повернулась к Бэну. Только сейчас Ангелина заметила, что у Катерины длинные волосы, ниже пояса. Все это время Бэн стоял у двери, опустив голову, Катерина села перед ним на стул и юноша, вытащив из-за пояса нож, сгреб волосы в большой пучок и легко отрезал почти под корень. Ангелина с ужасом смотрела на это. Волосы рассыпались на пол, Катерина быстро встала, Бэн подал ей почищенный камзол, и они вышли, закрыв за собой дверь. Ангелина немного подождала, вслушиваясь в шаги, потом оделась в принесенную одежду. И осторожно подобрала пару волосков с пола. Они были мягкие, тонкие, совсем не похожие на волосы демона. Остаток ночи девушка провела одна, думая только о своей неизвестной покровительнице. С рассветом волосы в ее руках превратились в пепел, а пугающие мысли стали еще ужаснее. Бэн вернулся, когда рынок снова шумел, зазывая прохожих на обед. Он быстро запер за собой дверь, не смотря на Ангелину, скинул камзол и тяжелые сапоги. Ангелина сидела на лежанке, и он махнул ей рукой, молча говоря ей убираться. Она не двинулась. — Сначала ответь на мои вопросы: кто она, что ей от меня надо, почему она помогла мне? — Катерина не... в общем, ты будешь ее рабыней всю свою жизнь, а может и дольше, будешь делать все, что она прикажет, и даже больше, будешь и мне помогать. Ясно? А теперь дай мне поспать. — Я родилась рабыней и больше никогда ей не буду! — Воскликнула Ангелина. — Кто тебя спросит. — Сейчас же открой мне дверь, я хочу уйти! — И куда ты пойдешь? У тебя нет семьи, друзей, а все твои шапочные знакомые уверены, что ты сгорела в этой чертовой казарме. Ангелина хотела что-то возразить, но не смогла. Гнев и раздражение переполняли ее. «Катерина действительно спасла ее, она помогла ей, она... а Бэн говорит, что демон будет использовать ее, как рабыню». Вытащив из передника нож, девушка направила его на юношу, Ангелина не собиралась пока атаковать, но была готова накинуться на Бэна при первой удобной возможности. Легко перехватив ее руку за запястье, мужчина выхватил у нее нож буквально за несколько мгновений, а потом, размахнувшись, вогнал оружие по рукоять в стол. — Я просто хочу выспаться, — тихо и грозно произнес девушке Бэн. Вскочив с кровати, Ангелина быстро пересела на свой стул не в силах оторвать глаза от охотничьего ножа, почти в ладонь длиною, который сейчас полностью погрузился в тяжелый деревянный стол. Бэн снова быстро уснул, Ангелина несколько раз попыталась извлечь свое оружие, но это было бесполезно. Бэн проснулся за несколько часов до появления Катерины, снова принес еду, к которой так и не притронулся, собрал и подготовил несколько конвертов. Когда пришла Она, Ангелина вскочила, желая поговорить, но Катерина быстро дала ей крови, обрезала волосы и вышла, игнорируя девушку, и лишь когда смертная, схватив демона за ногу, повисла на ней, обратила на Ангелину внимания. — Я хочу пойти с вами, прошу, я сделаю все, что вы хотите. — Не сегодня, — твердо ответила Катерина, отдергивая ногу. Ангелине ничего не оставалось сделать, как отпустить покровительницу. Дверь за ними закрылась и весь день Ангелина провела в раздумьях о том, как ей одиноко и как ей хотелось бы быть рядом с этой невероятной, прекрасной женщиной. Бэн этим днем не вернулся, и Ангелина извелась в ожиданиях и зловониях, так как никто не мог вынести за ней ночной горшок. Зато в полночь пришла прекрасная Катерина. Она осмотрела девушку, жестом указала ей надеть камзол и позвала за собой. На улице было очень темно и холодно, редкие фонарики освещали небольшие площадки перед некоторыми домами, от чего остальные части улицы казались кромешно черными. Катерина шла быстро и почти беззвучно. Ангелина заметила, что на ее тяжелые военные сапоги, на подошву был аккуратно пришит кусок плотной кожи, делая ее шаги мягкими и тихими. Они прошли пешком через Рынок Хаке[6], оттуда направились к королевской резиденции, где Катерина легко перемахнула через остроконечные ворота и замерла, ожидая Ангелину. Стараясь сделать все быстро и аккуратно, девушка взобралась по железным завиткам, но спускаясь, слегка зацепилась рукавом и оцарапала ладонь. Немного потерев ею о штанину, девушка прижала пораненную кисть к бедру, стараясь не обращать на нее внимания, но Катерина подошла к ней вплотную и, схватив ее за руку, поднесла к своим губам: — Ты ведь не аристократка? — Спросила женщина, разглядывая ее рану. — Нет, но мой муж... — Катерина лизнула рану девушки и из-под губ демона появились два клыка. Ангелина немного испугалась, но потом поняла, что сама ХОЧЕТ, чтобы ее укусили. Катерина не спешила, пару раз пройдясь языком по ране, она слизала кровь, и рана перестала гореть и щипать. Девушка заметила, как кожа быстро стягивается в том месте, где коснулся язык демона, оставляя на ней лишь неглубокий порез. Потом Катерина проткнула зубами ее ладонь, отпив всего несколько капель. В том месте, где зубы вошли в кожу, чувствовалось легкое покалывание, словно ее щекотали перышком, вместе с этим, приятное, волнующее тепло стало растекаться по телу Ангелины, как будто ладонь была ее эрогенной зоной, а Катерина — погибшим мужем. Девушка не понимала что происходит, но прикосновение этих зубов вызвало в ней блаженное чувство покоя и наслаждения. Катерина провела языком по укусу, и тот затянулся, еще быстрее, чем рана оставленная железом. — Здесь кровоточить запрещено, — прошептала демон, все еще не отпуская ладонь Ангелины. Наконец женщина развернулась и пошла вдоль вспомогательных помещений дворца к черному ходу. Там стояло двое солдат охранников, которые не остановили их, продолжая смотреть куда-то вдаль. Ангелина старалась не отставать, но каждая комната, каждый зал вызывали у неё безумный восторг. В основном они спускались по лестницам и проходили небольшие прихожие, но даже скромные помещения прислуги выглядели шикарно. Ангелина поняла, что они пришли, когда Катерина остановилась перед небольшим столом, за которым сидел крупный рыжий мужчина с пушистой, начесанной бородой. — Анжело на месте? — Спросила Катерина, отрывая его от книги. Мужчина тут же вскочил и вытянулся по струнке. — Да, госпожа, проходите, он ждет вас! — Выпалил он. — Я спешу. Это, — она указала на Ангелину, — моя слуга, Ангелина, проинструктируйте. После этого качнула головой и... исчезла. Ангелина с открытым ртом уставилась на то место, где только что стояла женщина. Потом замахала рукой над этим местом, как будто пыталась рассеять иллюзию. Рыжий больно ударил ее по руке: — Это неприлично! — Прошипел мужчина на нее, и, быстро направившись по ступенькам в соседнюю комнату, поманил девушку за собой. Ангелина поспешила за рыжим, вдруг поняв, насколько нелепо смотрится в этом месте. Она все еще была очень грязной, покрытая пылью, липким элем и кровью. На ней был безразмерный большой солдатский камзол с высоким воротником, который натирал ей подбородок и длинные штаны, неаккуратно заткнутые за женские сапожки, покрытые густым слоем земли и грязи. Вдова заметила, как оставляет черные комки за собой и ей стало неудобно и стыдно. Мужчина проводил девушку в залу, где на чистом белом ковре, в окружении дорогой мебели и картин сидел мужчина лет тридцати, красивый, высокий, в дорогом платье и парике. На руках были перчатки, которыми он листал газету, чтобы не испачкать типографской краской руки. Рыжий прошел в середину комнаты, а Ангелина остановилась у двери не в силах позволить себе пачкать ковер. Незнакомец внимательно и оценивающе осматривал ее. — Ангелина, — сказал рыжий, — рабыня Катерины Кормфилд. При слове «рабыня» внутри нее все закипело, но заметив как изменилось лицо незнакомца с брезгливо презрительного на уважительно испуганное девушка промолчала. — Молодая, неопытная. Новичок, — проговорил он. — Меня зовут Анжело, и считай, что я тут за главного. У меня есть около часа, чтобы объяснить тебе все необходимые правила, и я надеюсь, мне не придется их повторять. — Ангелина закивала, — во-первых: это место — Элизиум, сюда, в таком виде более не приходи. Во-вторых: ты — раб Вентру, не ходи в таком виде вообще! Что значит «Вентру» Ангелина не знала, и побоялась спросить. — Самое главное, что должна ты усвоить, ты всегда должна подчиняться мне, если это не противоречит указанием твоего господина. Следующий за мной — это Ромео, его ты тоже должна слушаться. Так же все указания от Вентру должны выполняться незамедлительно. И конечно, приказы Густава не может оспорить даже твой Хозяин. — Густава? — Переспросила девушка. — Да, Густав, наш Принц... Принц города, — повторил Анжело, видя недоумение на ее лице. — Принц всех демонов? — Переспросила Ангелина. Анжело и рыжий засмеялись. Рыжий схватился за живот, и опустился на одно из кресел, сотрясаясь всем телом. Анжело утонченно прикрывая рот, тоже смеялся, хотя и старался это скрыть. — Ты что, ничего не знаешь? Совсем? Катерина просто... кхем, — он откашлялся и, перестав смеяться, поднялся. — У меня нет времени, тратится на тебя, девчонка, если ты не знаешь основ, то тебе не ко мне! — Он развернулся и направился к выходу к противоположней стене. Ангелина была подавленна. Она не знала, в чем ошиблась, девушка вообще ничего не знала, и не понимала, но презрительное высказывание Анжело по поводу Катерины, она не могла оставить без внимания. Забыв про ковер, про грязную обувь Ангелина бросилась за ним. — Пожалуйста, научите меня, расскажите мне все, вам не придется повторять или рассказывать мне дважды. — Она встала перед ним на колени и схватила мужчину за подол камзола, — Уверена, только вы сможете научить меня, умоляю, клянусь, я смогу отплатить вам той же монетой. Анжело посмотрела на нее свысока, слегка расправил плечи и приподнял подбородок. Он понял, что в кое-чем сможет обставить Бэна. — Ну что ж. Я давно этого не делал, и будет забавно смотреть на тебя, когда ты услышишь все в первый раз. Пойдем, я расскажу тебе все с самого начала... Домой Ангелина добиралась сама, уже после рассвета. В дверях казармы, где девушка провела последние три дня, с ней столкнулся какой-то солдатик, и она, опустив голову пониже, прошмыгнула в свою комнату. К счастью дверь была не заперта, и Ангелина радостно проникнув туда, сразу кинулась к столу. У Бэна в столе лежало много бумаги, но девушка знала ей цену, поэтому выбрала лист потоньше и поменьше, и аккуратно выводя каждую букву, стала записывать. Все, что успела запомнить. Несколько часов Ангелина потратила на пару предложений, и, закончив свою мысль, пересмотрев написанное, девушка поняла, что почти ничего не записала, и все самые важные моменты, о которых говорил ей Анжело, уже потерялись в глубинах ее памяти. В отчаяние она попыталась записать имена, но закончив выводить первое, уже забыла, как точно звучит второе, Ангелина расплакалась. Такой ее застал Бэн. Он вошел в дверь, запер замок и плюхнулся на кровать. Ангелина судорожно попыталась стереть слезы, чтобы юноша не заметил ее слабости, но он заметил. И вновь, то выражение лица, что увидела Ангелина, когда первый раз расплакалась перед ним. Безнадежное сочувствие и бессилие. При виде женских слез в Бэне просыпался материнский инстинкт. Юноша устало поднялся и заглянул в ее записи. — Была у Анжело? — Участливо спросил Бэн. — Да, он говорил со мной шесть часов подряд, а я почти ничего не запомнила, — Ангелина снова всхлипнула. — Прости, — Бэн обнял ее, прижимая голову к своей груди, — это я должен был объяснять тебе все и учить. Он достал чистый лист и ровными аккуратными буквами стал выводить имена. — Прочитать сможешь? — Да, — она с удовольствием смотрела на ровный почерк. — Забегался в последние дни, — юноша говорил, не переставая писать, — двое тореадорчиков заявилось в город, устроившись, как будто их приглашали. Впрочем, ты еще не знаешь, кто такие Тореадоры, я расскажу. Так Катерина взяла одного в забегаловке, при дюжине живых свидетелей. Пришлось посуетиться пару дней, ненавязчиво объясняя незнакомцам, что их собутыльника арестовали. А еще их безумные гули решили высвободить тела штурмом. Если б Густав узнал, было бы много неприятностей. Хорошо, успел перехватить их вовремя и похоронить в ближайшей канаве. Вот, — Бэн протянул ей лист, — все двадцать восемь. Тебе придется выучить их имена, внешний вид, сферы деятельности и известные места жительства. Если ты когда-либо ошибешься, это будет стоить тебе жизни, а может и не только тебе. Главное, знай, Катерина тут, намного выше, чем Анжело и вся его свора стервятников, чтобы он тебе не приказал, ты можешь забыть, потому что дела Катерины на порядок важнее. Ангелина благодарно посмотрела на него. — Спасибо, — прошептала она, вытирая слезы. — Спасибо тебе, большое. — Благодари не меня. Твоя вечная благодарность должна быть адресована только Катерине. Последующие несколько недель Ангелина тенью скиталась за Бэном, позволяя ему указывать, как и что делать. Юноша был силен, верток и пластичен и Ангелина быстро наполнилась восхищением к своему новому учителю. Гуль был хорош собой и выше ее на пару дюймов, это тоже добавило ему баллов, ведь Ангелина привыкла к своему нестандартном росту и часто чувствовала себя великаншей среди невысокого Европейского населения. Рядом с Бэном к ней вернулась уверенность в себе и твердость духа. Она с восхищением следовала за учителем, запоминая каждое его движение и учась каждому его слову. Девушка познала силу крови, безумия и голода. Познакомилась с множеством обитателей ночного, темного мира. Спустя пару недель она позволила Бэну остричь ее волосы почти под корень, оставив на голове мальчишеский ежик. Бэн заботливо сшил для нее бандаж на грудь, и она официально была вписана в полицейский состав под именем Анжин Милсон. Катрина пока не брала молодого гуля с собой, и хотя Ангелина завидовала Бэну, лишь немного ознакомившись с его способностями и обязанностями, девушка поняла, что сама пока не готова. Сразу после рассвета они с Бэном делали обход, юноша рассказывал, как и где искать незваных гостей, и что с ними делать. Показал все скрытые ходы города, и некоторые из тех, что прятались под ними. Как поняла Ангелина, огромная сеть старых и новых тайных проходов опутывают Берлин и его окрестности, и даже самые мудрые и старые из вампиров не знакомы с ними полностью. Несколько раз они натыкались на местного Малкавиана, Трисли, который ночевал на окраинах города, в тех самых заброшенных домах, который использовали и оппозиция — некая секта Саббата. Всех сородичей города ей не довелось увидеть, и как сказал Бэн, некоторых она может не увидеть еще много лет, но юноша четко описал внешность каждого, объяснив, что им, как помощникам убийцы Принца необходимо знать каждого. Ведь любое незнакомое лицо может оказаться врагом. Немного Бэн рассказал ей и о возможностях, которые когда-либо будут девушке доступны: лучше видеть и слышать, сверхъестественная сила и скорость, а так же возможность отличать простого смертного от гуля, то есть такого же раба Каинита, как и она сама, или от вампира. Больше всего времени Бэн потратил, объясняя ей этикет и отношения. Весь мир этих ночных существ строился на взаимном обмане, вежливой лжи, выдуманном уважении друг к другу. И страхе. ДА, они все боялись. Старшие — младших, слабые — сильных, властные — амбициозных. Несколько раз Анжело вызывал ее, требуя выполнить некоторые небольшие поручения. Ангелина исправно бралась за них, чувствуя себя обязанной за то, что он потратил на нее столько часов своего времени. Но потом с ней явился Бэн, мужчины оба удалились в отдельную комнату, вышел же Бэн один, и Ангелину более не беспокоили другие гули. Через три недели Катерина, сообщила, что теперь Ангелина может познакомиться с Принцем. Выстирав и выгладив свой костюм, начистив ботинки с пришитым куском кожи на подошву, Ангелина в сопровождении Бэна прибыла в знакомый Королевский дворец. Пройдя через все лабиринты комнат, девушка зашла в отдаленную залу, где на тяжелом троне восседал пожилой мужчина, в дорогом, но не слишком фиглярском костюме. Ангелина остановилась в дверях, подождав, когда он подзовет ее к себе. Пройдя в центр залы, девушка уважительно поклонилась, склонив голову и плечи. — Представься, — произнес мужчина сухим и тяжелым голосом. — Меня зовут Ангелина Милсон, — отчетливо произнесла она, — рабыня Катерины Кормфилд.