Беты (редакторы): Rioko Rain
(Берлин, Heilig-Geist-Viertel. 14 мая 1808 год). Пятница.(Анжело) Анжело едва дождался окончания сбора. Он всё ещё чувствовал себя отвратительно. Несмотря на то, что господин дал ему крови, это не помогло справиться со слабостью и головокружением. Собрание вёл Ромео – его правая рука. Тренировку Анжело пропустил, оставив всё на Ларса – своего хорошего друга. Почти всё время старший гуль сидел в стороне, делая вид, что наблюдает, как справляются его подручные. В действительности он обдумывал, как угодить хозяину, наказать Тремера, и заодно пытался не потерять сознание. Когда собрание и тренировки закончились, он приказал собраться самым приближённым гулям, в основном, гулям Вентру. Среди них были его товарищи: Ромео – гуль Вильгельма, и Кристьян – гуль Густава, ещё двое гулей Вильгельма: Маркус и Андреас, два боевика: Шерифа Глеб и Глен, гуль Изабелы – Свен и ещё гуль Дмитрия, Носферату по кличке Варан, – Ларс. Их дружная команда давно работала вместе, помогая и поддерживая в случае необходимости. Из них лишь Кристьян был совсем молодым и неопытным гулем, но кровь Густава давала ему большие привилегии. Ромео передал всем сообщения о том, что Анжело будет ждать их. Собравшись в небольшой комнате при зале, где проходили тренировки, мужчины расселись вокруг старшего гуля. — Хочу поговорить про Тремера, — начал Анжело, — а точнее, про его новое пополнение в общественном стаде. Если кто ещё не знает – это гуль Карла Шректа, Юстициара. Молоденькая девушка, звать её Дита. Её привёз в город новый Бруджа Джетт. Пётр потребовал, чтоб гули следили за своими хозяевами, пока те питаются с девушки, потому как считает её особо ценной. Ларс, знаешь что-то об этом? — О чём? — Ларс широко улыбнулся, делая вид, что не слушал. — А, о «бездонном сосуде»? Яснотка ей очень заинтересовалась. Говорят, девушка – маг. Не сказочная колдунья, а настоящий маг, поэтому запасы её крови неограниченны. Любой вампир может насытиться, она могла бы накормить весь город. Но Пётр жаден. — Ларс выразительно закивал. — Ещё знаю, что в прошлом она была принцессой Испании. Мария-Амалия Бурбон – девица королевских кровей и настоящая красотка. По преданиям, погибла от чахотки. Но, как вы можете убедиться, она вполне себе жива. — Ларс рассмеялся над своей шуткой. Его никто не поддержал. — Ещё говорят, она контролирует кровь в своём теле. — Я это даже видел. — Подтвердил Анжело. — На приёме у Принца она всех удивила. — А ещё она лечит свои раны быстрее, чем вампиры, и не болеет. — Добавил Ларс. — Ты этого не говорил? — Удивлено посмотрел на друга Анжело. — Узнал сегодня ночью. Да и ты сам заметил, так ведь? — Ларс подмигнул ему, намекая, что знает, как Анжело поколотил девушку. Гуль дёрнул губой, отворачиваясь. Вполне вероятно, что Ларс знает и продолжение истории, а так же то, почему у Анжело не было сейчас сил подняться со стула. Ему не хотелось, чтобы это стало достоянием общественности. Ларс обычно и не болтал, но свою информацию он мог получить только от хозяев, а, значит, вампиры уже в курсе, что Пётр напал на гуля Вильгельма. И, если Вильгельм не предпримет что-то в ответ, по вине Анжело репутация его господина будет подмочена. — Ясно, — мрачно подытожит Анжело, — с девушкой есть некоторые проблемы... — Она отказалась с тобой спать? — Перервал его со смехом Ларс. — Уймись, или голову оторву. — Рыкнул на него Ромео, и Анжело благодарно кивнул. Ларса иногда заносило. — Проблема касается наших хозяев. Девушка наотрез отказывается вести себя подобающим образом, не подчиняется и старательно прикрывается именем Юстициара, хотя самого Карла в городе нет. Вильгельм велел девушку не донимать и не калечить, но поучить её бы не мешало. — Поучить и не калечить? — Снова рассмеялся Ларс. Но тут же умолк, ловя сердитый взгляд друга. — Любыми средствами. Пусть вежливости научится, — сказал Анжело и добавил, — она мгновенно лечится. Если слуги Петра не узнают, а хозяева не увидят, то все средства хороши. Пусть научится вести себя, как полагает скоту! — Но она же гуль? — Переспросил Кристьян. — Дита – скот. Живёт со стадом Петра. Карл далеко, и она будет подчиняться нашим правилам. Всем всё ясно? — Подытожил Анжело. Мужчины закивали, поднимаясь. Со старшим гулем остался только Ларс, и, когда все ушли, помог ему подняться и проводил до лошади. Спокойно, не комментируя и лишнего не спрашивая, помог забраться на кобылу и неспешно повёл животных в сторону Шарлоттенбурга. — Что с Петром будем делать? — Спросил Ларс. Он всё знал. Но Анжело с Петром связываться боялся. — Не с ним, а с его гулями. — Ответил мужчина, зло сжимая губы. — Марианна опасна. Как гулю ей лет пятьдесят, но Пётр готовит её как свою Дочь. С нами двумя она, конечно, не справится, но её знание гипноза сильно, и мы можем сами нарваться. — Есть ещё Роман. Или кого-либо особо ценного из его коллекции смертных. — Диту? Она сейчас самая ценная. — Бойко предложил, Ларс. — Нет, эту лучше не трогать. Хотя, я бы с радостью повесил её за кишки, но если Юстициар явится разбираться, проблемы будут не у нас, а у Вильгельма. Поэтому с ней надо осторожнее. — Анжело пощёлкал языком, строя планы, как можно унизить непокорную девчонку. — Займёмся Романом. Пару дней я буду... Занят. — Ему не нравилось признавать свою слабость. — Жду тебя в понедельник, за несколько часов до пробуждения хозяев.***
(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 15 мая 1808 год. День). Суббота. (Амалия) Дита боялась шевелиться. Когда затихли шаги Петра, в широком подземном зале воцарилась полная тишина. И непроницаемая темнота. Она поглощала девушку, прилипала к коже, вползала в тело через рот. Дита боялась дышать. Она не могла отойти от стены, к которой прижималась, стоя на цыпочках, потому что ей казалось, что за теми несколькими дюймами земли, на которую опирались её ноги, больше ничего не существует. Пустота, мгла. Чёрное ничто. И в этом ничто что-то было. Зловещее, тёмное, как сам дьявол. Он тянул к ней свои чёрные лапы, и девушка чувствовала, как каждое прикосновение вызывает боль в её теле. Существо поглощало её кровь. Выпивало её душу. Дита кричала, пока не потеряла голос. Она пыталась выбраться, стуча в дверь, которая слилась со стеной и исчезла. Она царапала камни, пытаясь сдвинуть их с места. Ногти сбились до крови, руки болели и ныли, но ничего не менялось. Дита не знала, сколько времени провела в этом аду. Когда её крики стихли, поглощённые темнотой, когда глаза стали болеть, потому что она боялась моргать, когда ноги одеревенели, устав стоять на носочках, дверь распахнулась и, она выпала к ногам Тремера, хватая его за сапоги и беззвучно умоляя вывести её на поверхность. — Поднимись, — приказал Пётр. Девушка сразу подчинилась. Вампир направился к выходу, и она следовала за ним, цепляясь за свет его фонаря и не позволяя себе повернуть головы. Её платье было в крови, и она поняла, что все кошмары были настоящими. Что чудовище в комнате было реальным. Ей хотелось прижаться к Петру, почувствовать хоть что-то живое или настоящее под своими руками. Но она боялась, что обозлит его, и тогда вампир вновь запрёт её. Пётр довёл девушку до банной комнаты и приказал переодеваться. Дита послушно разделась и забралась в ледяную воду. От холода смертная стала дрожать. Быстро ополоснувшись, она с трудом выбралась из таза. Дрожь усиливалась, и Дита стала стучать зубами. Девушка почти не могла двигаться, тело деревенело и ныло. С трудом перемещаясь по длинным подземным коридорам, она вдруг заметила огромное количество свечей, на которые Тремер не скупился. Если раньше Дита не обращала на это внимания, то теперь каждый огарок заставлял её облегчённо вздыхать. Кое-как добравшись до спален, она оделась во что-то простое: рубашку из грубой ткани и такую же юбку без подъюбника. Волосы переплести она не смогла. С трудом поднимая руки, свернула их в гульку и заколола шпилькой. До общего зала она добралась с трудом и легла на скамью с одним единственным желанием – уснуть. Но стоило ей закрыть глаза, как чудовище, скрывавшееся с ней в подземелье Петра, появилось вновь. Дита продолжила лежать с широко раскрытыми глазами, стараясь успокоить дрожь в теле. Но к ней подошёл Роман и, отдёрнув, посадил. — Где пропадала? Сиди ровно, спать днём надо было! Дёрнув её ещё разок, гуль вернулся за стойку, обслуживать посетителей и принимать клиентов Петра, получать деньги от мужчин из второго зала и распоряжаться кухней. Дита откинулась на спинку. Даже если ей и захотелось бы уснуть, она сейчас не смогла. Чудовище из тьмы продолжало преследовать её. Лишь закрыв глаза, она могла чувствовать его присутствие. Её всё ещё трясло. Была ли это усталость, голод или страх, Дита не могла понять. Да и не пыталась. Думать было сложно. Тяжело. Несколько часов девушка просидела так, уставившись в пустоту перед собой. Она даже не заметила, как к ней подсел какой-то мужчина и что-то несколько раз спросил её. И, только когда он положил руку ей на лицо и повернул к себе, она очнулась. — Не игнорируй меня! — Потребовал мужчина. Это был один из дружков Анжело. Рыжий Кристьян. — Чего тебе? — Попыталась сказать девушка, но голос к ней всё ещё не вернулся, и она еле слышно просипела. — Говори громче. — Кристьян подёргал её за подбородок. Дита возмущённо стала смахивать его руки. Мужчина отстранился от её взмахов и ударил по её кисти, а после того, как она не остановилась, ударил по щеке. Дита замерла, гневно вдыхая воздух носом. Кристьян вновь попытался взять её за подбородок, но девушка дёрнулась и укусила его за палец. Мужчина ойкнул и захотел её вновь ударить, но, оглядевшись, заметил Романа, который пристально на него смотрел. Анжело велел не выносить поучения на всеобщее обозрение. Поэтому Кристьян поднялся и, подхватив девушку подмышки, вытащил её во двор. В дверях он чуть не столкнулся с какими-то ночными посетителями, которым пришлось прижаться к стене, пропуская гуля и его слабо отбивающуюся ношу. Кристьян остановился с Дитой у стойл, прижав её к стене здания, и занёс над ней руку. Девушка зажмурилась, ожидая удар. Но его не последовало. Кристьян заметил, что за ним вышел из помещения Роман и, отпустив Диту, улыбнулся гулю Петра. — Мы просто общаемся. — Я всё видел. Простите, господин, она новенькая, ещё плохо воспитана. Кристьян лишь кивнул, а Роман достал свою трёххвостку и ударил девушку по шее. Дита дёрнулась, с трудом сдерживая подступающие слёзы. — Вампирские прихвостни! — Тихо выдавила она из своего горла. Кристьян выхватил у Романа плётку и ударил её несколько раз, несильно по сравнению с тем, как бил её Анжело. Но девушка всё же упала, и Роман тут же ударил её в живот носком своего тяжёлого ботинка. Дита скривилась, выгибаясь. Кристьян хотел добавить, но Роман остановил его. — Хватит на сегодня. Могу я предложить вам хорошего вина, чтобы загладить эту неприятность? — Предложил Роман гулю Вентру. Кристьян усмехнулся и кивнул. Подхватив девушку под руки, Роман вернул её в таверну и усадил за стол. Дита всхлипывала и размазывала слёзы руками. — Прекрати, — приказал ей Роман, — и залечись уже. Следы на шее и плечах от трёххвостки превращались в бордовые разводы. — Крови нет… — Что? — Роман её не услышал. Потом дёрнул её голову и засунул под стол. — Не высовывайся в таком виде. Клиенты пришли. Подлечись и будь готова. Дита сжалась под столом, и, когда Роман отошёл, с облегчением вздохнула. Все её самые плохие дни на корабле казались сейчас сказочно хорошими. Даже Милан с его саббатскими ублюдками не пугал её больше. Камарильский город, его порядки и законы казались намного более жестокими. А путешествие на корабле, когда на недели они могли остаться без еды и воды, казались ей сказочными воспоминаниями о самых чудесных мгновениях этой жизни. Дита больше не собиралась это терпеть. Джетт наверняка не знает, в какой ад отправил её. Но если узнает... Дита осторожно выглянула из-под стола. Помещение было почти пусто, Кристьян стоял рядом со стойкой, о чём-то тихо переговариваясь с Романом. Она дождалась, когда оба мужчины не будут смотреть, и, выбравшись из своего укрытия, не выпрямляясь, добежала до двери и так же тихо выскользнула на улицу. Шпандау. До него две сухопутные мили[1]. Река, тёмный лес, овраги и сбитые дороги. Но всё это ерунда по сравнению с тёмной комнатой. Дита, не раздумывая, бросилась бежать. Её тело болело, силы иссякали, но одной только мысли о том, что она идёт к Джетту, было достаточно, чтобы заставлять себя двигаться дальше.***
(Шпандау, Spandau Citadel. 15 мая 1808 год. Ночь ). Суббота. (Амалия) Дита добралась до крепости часа через три. Перебралась через ров, наполненный ледяной водой. Плавать она не умела, но ров был не очень глубок. На цыпочках, с трудом вытаскивая ноги из илистого дна, девушка добралась до другого берега. Крепость охраняли простые смертные солдаты, но она знала, как можно попасть внутрь незаметно. Через пятнадцать минут, оставляя мокрые следы на гладком каменном полу, она бегала из комнаты в комнату, разыскивая своего господина. Джетта нигде не было, все его подземные комнаты и тайные залы были пусты. Дита начала паниковать, пугая себя предположениями, что Джетт покинул Шпандау, что он бросил её в Берлине. Смертная нашла хозяина на тренировочной площадке. Джетт развлекал себя фехтованием с сестрицей. Увидев его, Дита бросилась к вампиру в объятия, заливаясь слезами и прижимаясь к его широкой груди. Джетт тоже был рад её видеть. Погладив девушку по влажным волосам, он прижался к её шее, прокусывая её кожу и втягивая её сладкую, густую кровь, которую он обожал. — Крови, мне нужно крови, — взмолилась девушка, понимая, что не может накормить своего хозяина. Джетт остановился, зализал рану и, прокусив свою кисть, поднёс руку ко рту девушки. Она сразу вцепилась в его запястье, а вампир повернул её к себе спиной, и, отклонив её голову, потянулся к её шее. Заметив след от плётки, он поморщился, но ничего не сказал. Они пили кровь друг друга, и Дита плакала от счастья. Фантагиро, посматривая на них, царапала пол своей шпагой. Ей тоже хотелось крови девушки, но она никогда не смела брать её без разрешения своего Сира. И она завидовала маленькому счастью этой смертной. Фантагиро обожала клыки Джетта и готова была упрашивать, чтобы он укусил её. Но Джетт нечасто баловал её этим. — Что ты тут делаешь? — Спросил вампир у смертной, насытившись. Дита восстановила свои связки и излечила все мучившие её раны. Физические, но не душевные. — Не могу больше там быть. Не могу! Давай уедем, уедем! — Она прижималась к нему, полная отчаянья. — Ты же знаешь, что это невозможно. Тремеры предоставляют мне надёжную защиту в Берлине, в этой крепости. Кто будет беречь меня, если мы вновь окажемся в море? Я итак наделал много ошибок, спасаясь от Саббата в Гамбурге. Берлин – самое надёжное и безопасное для меня сейчас место. — Тремеры издеваются надо мной, жить у них ужасно! — Ты должна, Дита. Я получил их протекцию в обмен на твою кровь! Девушка всхлипнула. — Ну, ну, успокойся. Нужно потерпеть ещё немного. Пару лет. Может, чуть больше, и я смогу вернуть тебя. Но ты не должна выдавать, что продолжаешь пить мою кровь. Ты понимаешь? Если кто-то узнает, что ты приходишь сюда, это навредит нам обоим. Дита кивнула, продолжая всхлипывать. — Я не хочу жить без тебя. Я готова на что угодно, лишь бы ты был рядом. — Ты должна! Постарайся! — Джетт отстранил её от себя и заглянул в её заплаканные глаза. — Обещай, что больше не будет ходить ко мне. Только раз в месяц. Днём. Тайно. Будешь прислуживать Петру, как он того требует. Подчинятся ему, как и мне. Обещай! — Он треханул её. — Обещаю. — Дита не могла сдержать слёзы. Смотря на то, как его любимая игрушка, жизнерадостная куколка плачет, Джетт не мог не пожалеть её. Поглаживая её головку и целуя её заплаканные глаза, он тихонько шептал, как любит свою Диту, как будет ждать её каждый месяц, как надеется и рассчитывает на её послушание. Дита кивала, успокаиваясь. — А потом, позже, мы сможем отправиться в море? — Спросила она уже спокойнее. — Если Тремеры смогут зачаровать и защитить мой корабль. — Усмехнулся Джетт. — Я – маг! Я могу сделать это сама! — Можешь? — Джетт действительно удивился. — Теоретически... — Дита хотела бы оправдать его ожидания, но она понятия не имела, на что она способна. — Ты говорил, что Тремеры тоже когда-то были магами. — Ты права, милая. И, знаешь что, в их тайных лабораториях множество книг. Возможно, там есть что-то полезное и для нас. Раздобудь. — Хорошо, я постараюсь! — Дита была рада услужить Джетту хоть чем-то существенным. — Только прошу, не болтай про то, что ты маг. Лучше будет, если об этом никто не будет знать. А, тем более, о твоих возможностях. Я тебе уже говорил, что ты должна претворяться, что дисциплины работают на тебя и что гипноз способен тебя контролировать. Чем меньше другие будут знать о твоих способностях, тем больше ты будешь в безопасности. И ни в коем случае не используй свою магию на виду. — Я помню, Джетт, я всё сделаю для тебя. Я буду стараться! — Рядом с ним Дита забыла обо всех страхах и проблемах. Если Джетт просил её, она была готова терпеть и побои, и издевательства. Потому что не было ничего ценнее на свете, чем его благодарная улыбка. — Молодец. А теперь вернись в капеллу и более не покидай её по ночам. Никто не должен знать, что ты ходишь ко мне. Ясно? — Да! — Она кивнула и сразу поспешила к подземному переходу. Захватив с собой фонарь, она освещала тёмный земляной лаз. Но тьма больше не пугала её так, как прежне. Её воодушевляла и грела любовь господина. Разве может что-то сравнится с этим?***
(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 15 мая 1808 год). Суббота. (Амалия) Дита вернулась в капеллу к рассвету. Тихонько забравшись в спальни к девицам через вход для прислуги, она отряхнула с себя комья земли, спрятала лампу, что понадобится ей ещё не раз, когда она будет спускаться в туннель, ведущий к Шпандау, и собиралась, наконец, выспаться. В коридоре её выловила Марианна. — Боже! Где ты была? — Она с ужасом смотрела на её перепачканные руки и лицо. Дита судорожно пыталась придумать оправдание. — Я нашла её, Роман. — Гуль Петра позвала второго слугу. Дита сжалась, ожидая очередного наказания. Роман действительно схватил её за плечи и стал кричать в лицо о том, как долго и безрезультатно они искали девушку и как сильно она их напугала. — Я... Я уснула за домом, под сваями, — соврала принцесса. — Уснула?? Я же сказал тебе спать днём! — Продолжал кричать на неё Роман. — Спокойно, она почти двое суток в комнате со смертью у Петра провела, — остановила его Марианна, шепнув эти слова ему на ухо. — Возможно, она даже не заметила, что спит. Роман ошарашено смотрел на Диту. Покрасневшие от недосыпа глаза, разводы от слёз на щеках, непрекращающаяся дрожь в руках. Он отпустил девушку, словно пугаясь её. Словно сам на мгновение оказался в той страшной комнате, в которой Пётр запер его всего на пару часов. Где Дита провела более суток. — Я отправлю её спать — Растерянно, запинаясь, произнёс гуль, подталкивая девушку в спину. Роман помог ей снять платье и, уложив в постель, заботливо накрыл одеялом. — Прости, я не знал, — сказал он, выходя из спален.***
(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 16 мая 1808 год. День). Воскресенье.(Амалия) Марис будила её минут десять. Дита просыпалась и снова засыпала, словно падая в глубину, не в силах вынырнуть и выбраться на поверхность. Когда Марис унесла её одеяло, Дита заставила себя сесть. Такой слабости она не ощущала с тех пор, как провела две недели без воды, когда корабль попал в штиль, и у них кончились припасы. Марис сама одела её и обула. Потом, поддерживая за руку, довела до столовой. Дита опустилась за стол рядом с подругой. У неё не было жетончиков, и еды ей не полагалось. Да и хотелось не особо. Слишком сильная слабость убивала аппетит. Какая-то девушка поставила рядом с ней большую, глубокую миску, полную вонючей похлёбки. — Роман указал, — сказала она, широко улыбаясь. Они все тут улыбались. Радовались своей доли, словно лучшей жизни и не существовало. Дита благодарно кивнула и принялась есть. Теперь похлёбка не казалась такой уж отвратной. Возможно, даже немного вкусной. После еды ей снова захотелось спать. — Я сегодня убираю. — Полная счастья, сообщила Марис. — Знаю, что ты со мной. Пошли, наберём щёток и тряпок и наведём везде чистоту! — Тут все сошли с ума... — Со вздохом сказала Дита и поплелась за Марис. Работать на кухне, по сравнению с уборкой, оказалось просто. Уборка заключала в себя стирку всех вещей, что носили девушки. Требовалось так же выгребать сточную яму, мыть все комнаты от копоти свечей, чистить столы от жира и воска, мыть полы в общих залах и посуду. На уборку всегда было больше девушек, чем на остальные работы, но, когда Роман перечислил им, что требуется делать, и поделил на группы, Дите показалось, что сделать это просто невозможно. Её с Марис назначили на стирку. Хавель протекала всего в нескольких род[2] от их капеллы. Они добрались до реки, выбрали удобное место на причале и, набрав воды в таз, стали щёлоком и солью отстирывать бельё. Самые грязные вещи – те, что были испачканы кровью, мылись мыльным корнем и отваром различных трав. У Романа было даже какое-то пахучее восковое мыло, но он давал его по крохам в самых экстренных случаях. Дита никогда в своей жизни ничего не стирала, и первые полчаса ей было интересно это занятие. Да и солнышко на улице пригревало, вода плескалась, детишки на другом берегу шумели. Было хорошо. Но, как и любая работа, ей это быстро наскучило. Тем более, за полчаса она с трудом справилась с одним пятном, а тем временем Марис уже закончила с десятком рубашек. Отложив своё платье, Дита вытащила из общей кучи небольшой воротничок. Красивое кружево, искусно связанное из шёлковой нити. Его делала Лара, и почему столь кропотливая работа была брошена в общие одежды, Дита не понимала. На воротничке красовалось большое тёмно-коричневое пятно. Кровь. Дита опустила воротник в воду, и от него сразу поплыли красные струйки. Посыпав пятно щёлоком, она несильно потёрла его, чтобы не повредить нити. Кровь легко смывалась с шёлка, и минут через десять кружево было снова белым. Аккуратно свернув, она положила его к себе в карман. Слишком красиво оно было и ценно, чтобы бросать в общую кучу. Закончив с маленькой вещью, она вновь вернулась к платью, что уже слегка подсохло. Дита поняла, что пятна, которые тёрла она почти полчаса, всё так же видны. Со вздохом девушка притянула его к себе и снова взялась за работу. Через какое-то время с платьем было покончено. Дита хотела передохнуть, но, когда увидела, какое количество работы за это время сделала Марис, ей стало стыдно. Она выбрала для себя ещё одну вещь. Пока девушка рассматривала места, где требовалось особая затирка, над ней повисла чья-то тень. — Приветствую! — Дружелюбно воскликнула Марис. — Привет, привет, курочка, — ответил ей Анжело, и Дита сжалась от его голоса. — Вот, возьми монетку, купи себе яблоко, — сказал он девушке, кидая ей монету в один крейцер. Марис благодарно кивнула и, оставив мостик, на котором девушки стирали, помчалась на рынок. — Курочка? — Ехидно заметила Дита. — Ты со всеми девушками так говоришь или только с теми, с которыми спишь? — У неё сердце, ты что, не заметила? — Но по её удивлению Анжело понял, что Дита не разбирается в знаках отличия стада Тремеров. — Чего пришёл? — Буркнула она, делая вид, что очень занята стиркой. — Ботинки мне почисти, — сказал Анжело, кидая ей на колени грязную щётку для обуви. — Сам почистишь. — Делай, что говорят, или я этой щёткой тебе зубы натру! Дита с неохотой подняла щётку. Анжело поставил перед ней ногу, явно ожидая, что она будет начищать ему обувь. Но девушка швырнула щётку в реку и попыталась сбежать. Анжело рыкнул, выходя из себя, и, поймав её за шкирку, бросил в реку за щёткой. Дита плавать не умела. Совершено. Погрузившись под воду, она несколько раз дёрнулась, пытаясь подняться, но река словно засасывала её, не позволяя выбраться. Она вздёрнула руки, пытаясь схватиться хоть за что-нибудь. Анжело, заметив, что девушка всплывать не собирается, нагнулся к воде и попытался её ухватить. После потери крови он всё ещё был ослаблен и, нагнувшись слишком сильно, почувствовал головокружение. Мужчина уже хотел бросить это занятие, но нащупал её руку и резко выдернул на поверхность. Принцесса сразу стала отплёвываться и, хватаясь за него, выбралась на мостик. — Мурло[3]. — Буркнула Дита на него и, выжимая на ходу одежду, побежала к капелле. Анжело усмехнулся и мысленно отметил, что девушка боится воды. Это можно будет использовать. Дита со стиркой не справилась, и, хотя Марис работала неплохо, её одной не хватило. Бельё развешивали уже заполночь. Роман сердился, что девушки копаются, и, хотя у Марис до следующей недели клиентов не намечалось, он подгонял и её. Дита предполагала, что Марис ждут во втором зале смертные мужчины, покупающие шлюх, но, когда они закончили, Роман отвёл блондиночку на склад. На удивлённые взгляды Диты он пояснил, что Марис занимается бухгалтерией. На предложение принцессы помочь, Роман накричал на неё и отправил срочно переодеваться и идти к клиентам. После трёх часов ночи Диту действительно посетили. Две сестры – Мария и Анна. Обе светловолосые, светлокожие. Они были красивы, но что-то странное в их внешности отталкивало, как и от многих Каинитов. И, несмотря на то, что они были близняшками, отличить их было легко. Мария была одета в чёрное бархатное платье, почти без вышивок, в очень тугом корсете, который вышел из моды уже несколько десятилетий назад, и в таком же тёмном плаще с красной подкладкой. Анна же была в сине-зелёном платье, по последней моде от Кутюр с талией под грудь, большим количеством деталей и рюшечек, вставок и вышивок. По всей длине подола шёл невероятно красивый и искусно сделанный узор из золотой и серебряной нити. Женщины спустились в комнаты для клиентов вместе, но питались по очереди. Специально для таких модниц, Пётр отделал подземную комнату в стиле шикарного барокко, с дорогой мебелью и яркими светильниками, чтобы гости могли оценить вложенные средства. Мария пить не спешила. Сперва она начала расспрашивать о происхождении девушки, об Испании. Вампирша явно была в курсе жизни принцессы и невероятно сильно интересовалась светской жизнью королевских особ. Дита рассказывала немного, вспоминать свою смертную семью ей не хотелось. После прихода Наполеона к власти, Бурбоны были изгнаны из Мадрида. Анна же разговаривать не стала. Выпила много, много дала и, поблагодарив, удалилась. Остаток ночи Дита проскучала в общем зале. Бессмысленные вечера начинали её удручать. А ведь в коридорах Петра простаивало огромное количество книг. Девушка решила выпросить у него хоть что-то, чтобы развеяться. Но Пётр принимать её отказался и, послонявшись по трактиру, Дита позавтракала и пошла спать.***
(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 17 мая 1808 год. День). Понедельник. (Амалия) Лару Дита отыскать не смогла. Красивый воротничок так и лежал у неё в кармане, и хранить без дела такую прелесть было глупо. Пообедав, Дита вернулась в спальни, когда все девушки отправились на работу, и, отыскав прорез в матрасе Лары, засунула туда её кружево. — Ты что делаешь? — Возмущённо окликнула её какая-то девушка, — это мой матрас! — Твой? Извини, я думала, это место Лары, — Дита смутилась. Вторгаться в чужое личное пространство она не собиралась. — Лара? А что тебе с вещей Лары? — Девушка как-то странно на неё посмотрела. Дита её раньше не видела, возможно, она новенькая или из соседней комнаты. — Я её кружева нашла, — Дита показала воротник, — хотела положить, чтоб не потерялся. — Можешь в общую кучу кинуть, — девушка вздохнула, — или себе оставь. Лара умерла. Её позавчера съел Жак. Как же я ей завидую... Дита в ужасе смотрела на очередную сумасшедшую. — Завидуешь? — Это такое блаженство – умереть, пока господин пьёт твою кровь. — Ты давно тут? — Пару лет. До этого в соседней комнате жила, но там для меня слишком жарко. Тут спокойнее. — Девушка запихала что-то в свой матрас и ушла. Дита осталась стоять одна с этим проклятым воротничком, который Лара вязала несколько дней, чтобы вампир её потом просто съел. И девушки, которые жили с ней вместе годами, считают, что она счастливица. Возможно, Лара действительно счастливица, потому что смогла спастись из этого ада. Но Дита умирать не собиралась. Её ждал Джетт, и она будет жить и стараться ради него. Пристроив воротничок к своей рубашке, она пошла в зал. Сегодня она будет обслуживать и смертных, и гулей. И будет улыбаться и стараться, чтобы Джетт был ей доволен.***
(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 17 мая 1808 год. День). Понедельник. (Амалия) Первая половина дня прошла довольно успешно. Посетителей у Диты было мало, зато те немногие, что появились, оставили денег, и принцесса уже планировала, что сможет купить себе из еды на эти монетки. Но после восьми появился Анжело, и, похоже, засел надолго. Сначала он с дружками заказал еды и выпивки. Над девушкой теперь подшучивали все, и Дита просто кипела от злобы. Она даже придумать не могла, что бы сделать такого, чтобы они её не заподозрили, но и чтобы порядочно им навредить. Дита добавила перцу в одну из тарелок, а в другую сыпанула соли. Спрятавшись за стойкой Марта, она наблюдала, как отплёвываются гули. Стараясь не улыбаться, подошла и пообещала поменять блюда, поругав повара. Они, конечно, догадались, что это её рук дело, но виду не подали. Когда Дита поднесла им новую бутыль вина, и Анжело приказал ей откупорить бутылку, чтобы разлить по кружкам, Кристьян пригвоздил ножом рукав её рубашки, когда она потянулась к дальнему концу стола. Она попыталась дёрнуться, но Ромео с другой стороны прибил ей вторую руку. Мужчины смеялись над её дёрганьями и рычаниями. Анжело стал поливать её голову вином, другие тыкали её вилками, обзывая бесплатным ужином, потом ей за шиворот запихали остатки еды и отпустили. Дита выбежала из зала озлобленная, как лев, красная и рычащая. Добежав до кухни, она подобрала ведро с накопившимися помоями и так же бегом вернулась в зал. За ней бежал Роман, крича и предупреждая, но девушка его не слушала. Домчавшись до стола обидчиков, она попыталась облить их всех остатками с кухни, но сидящий крайний – Маркус – успел подскочить и перехватить её руку. Ей удалось плеснуть лишь на самых крайних, но досталось и Анжело, так что она была довольна. Мужчины вскочили, но примчавшийся Роман схватил её за волосы и начал извинятся перед гулями. Диту он быстро утащил из зала, Анжело же остался со своими дружками. Старший слуга был уверен, что ей итак достанется от Романа, а нарушать указа Вильгельма он не желал. Роман оттащил девушку до кухни, там, отпустив и пару раз гаркнув, отправил переодеваться. Дита, пожав плечами, пошла в спальни. Роман не стал вмешиваться в эти разборки – он уже понял, что Дита так просто не сдастся, и метод кнута на неё не действовал. Теперь следовало применить метод пряника. Кроме того, Анжело начинал действовать на нервы, постоянно задевая девушку. Даже после разговора с Петром он не угомонился. Когда Дита переоделась, она явилась на кухню и, встав перед Романом, спросила своим привычно обиженным голосом: — Опять в зал работать? — Сиди тут. Через полчаса выйдешь для клиентов. Дита заняла стульчик где-то в углу, и, напевая себе что-то под нос, смотрела на пыхтящую кастрюлю. Роман же обдумывал, как лучше перейти от жестокости к пониманию. Дита не примет его наигранную доброту. Изредка косясь на девушку, разглядывая её, пока мимо мелькали девицы и поварята, он невольно залюбовался ею. Она была красива, молода и, очень естественно, по-детски, проста и легка. Во многих её действиях чувствовалось ребячество. Даже её нездоровое упрямство было похоже на детские игры. Оглядевшись, Роман взял со стола небольшой мешочек и насыпал туда пару пригоршней сухарей. — Деньги есть? — Спросил он, подходя почти вплотную. — Зачем? — Удивилась девушка, пряча свои монетки, завёрнутые в платок, подальше от глаз гуля. — Продам сухари по дешёвке, — он потряс перед ней мешочком, и глаза у девушки загорелись. Он понял, что сделал правильный выбор. — Вот, всё что у меня есть, — показала она свой заработок. Этих денег не хватило бы и на одну пригоршню сухарей. Роман вздохнул, и, забрав медяки с её руки, бросил ей мешочек. Дита радостно заглянула в него, вдыхая аромат сухого хлеба и тмина. Роман вернулся на своё место главного повара и продолжил любоваться девушкой, что с блаженной улыбкой жевала сухой хлеб. Когда подошло время для ночного дежурства, и кухня почти опустела, Роман вновь подошёл к ней, выпроваживая в зал. — Можно с собой взять? — Спросила Дита про сухари. — Да, только при клиентах не жуй, — сказал гуль строго. — Спасибо. — Дита расплылась в улыбке, и Роман решил, что настроить её на свою сторону будет очень легко – просто подкормить. Дита вернулась в зал. Анжело смерил её презрительным взглядом, но, пока была ночь, пока Дита ждала появления вампиров, она была неприкасаема. Принцесса села за соседний стол и разложила перед собой свои драгоценные сухарики. Она перебирала их, играла и глотала, болтая сама с собой. Девушка привыкла развлекать себя сама. И развлечения находить могла в чём угодно. Когда кто-то выхватил мешочек из её рук, она от неожиданности вздрогнула и, вскочив, хотела возразить, но похититель высыпал её сухари в глубокую миску с пахучим мясным бульоном и протянул его ей. — Так вкуснее. — На мрачном лице Бэна появилась некое подобие улыбки. — Спасибо, Бэн, — Дита с радостью приняла подношение. За последнюю неделю она почти ничего толком не ела, а пресный луковый суп, которым кормили стадо один – два раза в день, почти не насыщал. Оставив девушку, Бэн подсел за стол к Анжело, и Дита в его сторону смотреть более не хотела. Все за столом Анжело рано или поздно начинали действовать против неё. Ночь выдалась скучной. После четырёх к ней явился Каспар, снова очень аккуратно поев. Остаток ночи принцесса сидела и скучала, мечтая о книгах. Спросила у Марта, есть ли какая-то библиотека у стада, и тот обещал поспрашивать. Кто-то из девушек имел книги, но после того, как они умирали, книги пропадали. Может, терялись, а, может, валялись где-то ненужными. Дита и представить не могла, что это такое – ненужные книги. Правда, Джетт тоже уносил все её книги, пока они ходили в море – оставлял их на суше, чтобы принести новых, так как её каюта переполнялась слишком быстро. Под утро Дита заметила, как к Анжело приехал его долговязый дружок Ларс. Они встретились во дворе и долго о чём-то совещались. Потом побродили вокруг конюшен и исчезли. Подождав их какое-то время, Дита, мучаясь от любопытства, пошла их искать.***
(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 18 мая 1808 год. День). Вторник. (Анжело) Анжело вызвал Романа через служебные комнаты. Роман не понял, чего от него хотел старший гуль, но не мог не выйти. Наспех одевшись (он пытался, наконец, отоспаться), он вышел во двор, ища в темноте слугу Вентру. Пока Роман оглядывался, кто-то надел ему мешок на голову и потащил. Роман пытался дёргаться, но он был молодой гуль и особой силой не отличался. Через какое-то время его бросили на пол, и, быстро стянув с себя мешок, Роман огляделся. Он был в хлеве, где при капелле содержали лошадей. Его так же использовали как складские помещения, но весной он был почти пуст. Напротив него в слабом свете единственной лампы стояли двое: Анжело и Ларс. Высоченный гуль Носферату смотрел на него с усмешкой и раскачивал в руках большой мясной крюк. Роман смотрел то на него, то на Анжело, не зная, как себя вести. — Мм... Я... По какому вопросу? — То, что на него напали, не могло обещать хорошего продолжения, но Роман не мог вести себя неподобающим образом со старшим гулем. — Ты знаешь, что Тремеры – Низкий клан? — Спросил Анжело, очевидно, не ожидая ответа, — ты знаешь, что Берлин принадлежит Благородному клану Ветру? Ты знаешь, что слово Вентру тут – закон? Анжело говорил всё громче, а Ларс, размотав крюк, перебросил его через балку над головой. Роман друг всё понял, и, развернувшись, бросился бежать. Анжело легко перехватил его, преградив путь к выходу, и толкнул в грудь так, что Роман пролетел шесть футов. — Я – слово Вентру. И Пётр обязан подчиняться мне. Мне и любому моему приказу, потому что я передаю то, что говорят мои господа. Ларс подобрал Романа с земли и, дёрнув к себе крюк, всадил его гулю Тремеров в спину, цепляя за рёбра и позвоночник. Роман вскрикнул и замер, стараясь не шевелиться, чтобы крюк не рвал внутренности. — Пётр не послушал меня. Более того, он напал на меня! Ты знаешь, что значит нападение на собственность Вентру? Роман замотал головой. Он лишь наделся, что его не убьют. — Пётр должен заплатить за нападение своей собственностью! Ларс дёрнул цепь, вздёргивая Романа в воздух. Гуль заскулил, моля о пощаде. — Главное – не дёргайся, а то вырвешь себе позвонки, — похлопывая его по плечу, сказал с улыбкой Ларс. — Прошу вас, господин Анжело, хозяин принесёт вам свои извинения! — Продолжал тихо умолять Роман. — Именно, мне нужны его извинения, нужно, чтобы он при всех унизился, показав, что знает, каково его положение в городе! — Анжело расхаживал вокруг повешенного, раскачивая его тело и заставляя того завывать всё громче, теряя членораздельную речь. — Простите, мне очень жаль, — повторял Роман, смазывая всё это ругательствами. — Пётр взял моей крови. А моя кровь принадлежит лишь Вильгельму. Никто не смеет брать то, что принадлежит моему хозяину! — Анжело всё повышал и повышал голос, перекрикивая завывания Романа. — Ты заплатишь, Роман, за то, что сделал твой хозяин! Анжело кивнул Ларсу, и тот дёрнул цепь сильнее, поднимая тело почти под потолок, и, перекрутив крепление через тело Романа, повис на ней, выдирая крюк из тела и вырывая с ним кусок позвоночника. Роман последний раз вскрикнул и замолк. Но из дверей раздался другой крик. Дита, отыскавшая их, видела расправу над Романом и не смогла сдержать своего ужаса. — Звери! Что вы сделали?! — Закричала она на них, понимая, что они её заметили. — На крюк её. — Кинул Анжело другу, и тот рванул к девушке. Но Дита не собиралась дожидаться, пока её вздёрнут. Выскочив во двор, она запрыгнула за какой-то мешок и притаилась. Ларс пробежал мимо, а за ним и Анжело. Девушка вернулась в хлев и, с трудом сдерживая свой голос, подошла к Роману. Тот был мёртв, и ему уже ничем нельзя было помочь. Оглядевшись, Дита подобрала пару гвоздей и молоток. Тихо и незаметно пробравшись к привязанным лошадям, она отыскала лошадь Анжело. — Прости, — сказала она животному и неглубоко вбила ей в копыто гвоздь. Пока кобылка стоит, гвоздь дальше не войдёт. Но стоит начать движение, а если ещё и ускориться, то лошадь начнёт взбрыкивать, и Дита надеялась, что, свалившись, Анжело свернёт себе шею. После она так же тихо вернулась в хлев, надеясь, что с Анжело не пересечётся. В хлеве Дита застала Марианну. Женщину трясло от злобы. Подняв взгляд на Диту, она довольно агрессивно спросила: — А ты что тут делаешь? — Я знаю, кто это сделал! — Я тоже знаю! Анжело оставил мне послание. Точнее, Петру. — И что мы будем делать? — Мы? — Марианна искренне удивилась. — Мы ничего не будем делать. А Петру придётся извиниться перед этим… Анжело. — Извиниться после того, что он сделал? Анжело сам виноват, что Пётр укусил его! — Дита не понимала, почему все подчиняются гулю Вентру. — А я боюсь, что это ты виновата! — Марианна метала в девушку молнии. — Отправляйся сейчас же в спальни. И не попадайся мне на глаза!