Беты (редакторы): Simeon Stefan Batory
(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 20 июня 1808 год) Воскресенье.(Амалия) Карл не покинул город. Дита боялась его общества, а также того, что Густав будет взбешён, узнав о присутствии Юстициара. Но Тремер был слишком в себе уверен, как и в своём положении. Столкнувшись с незначительным проявлением сил нового господина, Дите показалось, что старый вампир имеет права не считаться с указами другого старика. Но и Принц Берлина вызывал у принцессы благословенный ужас. Разрываясь между этими двумя силами, Дита проснулась от какого-то кошмара. Марис щекотала пёрышком её подбородок, и принцесса выдавила из себя улыбку, хотя сновидение жадными лапами всё ещё утаскивало её в мир грёз. — Поделишься со мной едой? — взмолилась подружка. — Я последние три дня не могла работать, и очень голодно себя чувствую, — пожаловалась Марис. — Конечно, — Дита с неохотой отдала ей свой жетон, честно заработанный на прошлой неделе, — вся порция тебе, — снова выдавила девушка улыбку. Карл запретил ей питаться человеческой пищей и, хотя мысли о еде вызывали сильное бурчание в животе, нарушить приказ нового хозяина она не могла. Проводив Марис до столовой, Дита направилась к Когану. В воскресенье ей полагалось убирать, но сил на это не было. Однако голодать после отъезда Карла она не собиралась, а значит, следовало отработать новый жетон. Коган дремал, предполагая, что девушки ещё в столовой, и появлению Диты был не рад. — Чего тебе? — спросил он сердито. — Карл был в городе. Он не хочет, чтобы я ела: у меня слабость сильная, назначь меня на работу попроще, — попросила Дита. — Тоже мне, привилегий захотела, — зевнул Коган, но сразу продолжил: — можешь посуду мыть. Дита поморщилась. — А ещё что полегче есть? — Да, есть работа на печи лежать. Подойдёт? Что за ленивое создание! — мужчина сплюнул на пол. — Поставлю тебя в зале столы убирать. Проще уже не придумаешь! — В зале?! — Дита не хотела появляться там лишний раз. — Посуда? Зал? Решай быстрее, только время моё тратишь, — Коган сделал вид, что засыпает. — Зал, — Дита вздохнула. — Спасибо, — добавила она и покинула гуля. Оставалось лишь надеяться, что Анжело в воскресенье не появиться. Но, выйдя с тряпкой в трактир, Дита аж вздрогнула. Зал был переполнен: с четырёх в трактире начинали подавать жаркое, и почти все столы были уже заняты. Так же в зале сидели гули: два стола были заняты ими. Стол Анжело, почти у самого входа, был уставлен пустыми кружками. Со старшим гулем сидели все его прихвостни, и слуги явно отдыхали, напиваясь за счёт Петра. Дита обошла их, направляясь к дальним столам, оставляя их напоследок. Пересекаться с ними не хотелось, тем более от подвыпивших гулей было опасно получить «не за что». Несколько раз, проходя мимо их стола, относя грязную посуду в таз для мытья, протирая пятна после выпивки, Дита старалась не привлекать внимания и, низко опуская голову, прошмыгивала до служебного входа. Но её заметили и, когда она возвращалась с очередной порцией кружек, кто-то из гулей поставил ей подножку. Дита с трудом удержалась на ногах и, сдерживаясь, умчалась прочь. Выступать против всего выводка Вильгельма было рискованно, и Дита предпочла бы позорно сбежать, однако в зал приходилось возвращаться раз за разом. Стараясь не проходить рядом со столом гулей, девушка терпела их шуточки и колкости. Ромео при этом зазывал её, чтобы она убрала их стол. Когда Коган выбрался в таверну, Дите пришлось подчиниться Ромео, и она подошла обслужить их. Мужчины сразу, смеясь, стали вручать ей кружки в руки, девушку нагрузили так, что она боялась отойти, не уронив все это. Собравшись с силами, принцесса оторвала свой поднос от стола, и, уставившись на кружки, боясь их уронить, двинулась к кухне. Она почти наткнулась на какого-то смертного посетителя. Мужчина с вытянутым лошадиным лицом и большой уродливой родинкой над губой с трудом отпрыгнул, поправляя дешёвый парик: он произнёс гнусавым голосом «простите» и сбежал. Гули на это лишь громко рассмеялись, и Дита от злости закусила губу. На кухне девушка взяла бутыль с уксусом и, смочив им тряпку, вернулась в зал. Протёрла вонючим растровом полстола Анжело, прежде чем гули заподозрили, и сбежала, посмеиваясь. Пересаживаться им было некуда, и Оскара, самого молодого гуля Вильгельма отправили за тряпкой или девушкой, чтобы стол почистили. Оскар притащил Диту и ведро, и девушка неуклюже размазала грязную воду по столу, делая его ещё более липким и вонючим. Получив пару оплеух от Ромео и Кристьяна, принцесса вернулась к своим обязанностям, освобождая место для обслуживающей девицы, которая улыбаясь до ушей, предлагала гулям все больше вина. Дита ещё несколько раз подходила к ним, убирая освободившуюся посуду. Ромео напился больше обычного, и каждое её появление задевал девушку всё сильнее. Вырвал принцессе клок волос и отрезал кусок передника, почти доводя её до слёз. Когда он схватил её за руку вновь, Дита не выдержала и, выхватив нож из его рук, ударила остриём ему в щёку. Вырвать нож у пьяного оказалось слишком просто, и Ромео даже не понял сначала, что произошло. Компания прекратила смеяться, смотря на расползающуюся красную полосу на лице собрата. Гуль пришёл в себя и, вскочив, схватил девушку за затылок и ударил с силой об стол. Дита чудом не потеряла сознание. Упав на пол, она пыталась отползти от разозлившегося мужчины подальше. Ромео подбежал к ней и, схватив за волосы, дёрнул наверх, собираясь ударить вновь. Кто-то из мужчин посетителей, заметив это, крикнул охраннику и подошёл к разъярённому гулю, собираясь выступить в защиту. Анжело сообразил, что ситуация выходил из-под контроля и быстро отозвал своего помощника. Ромео подчинился не сразу, и успел залепить Дите пощёчину. Поднявшийся кипеш быстро успокоили охранники: наёмники Петра и его гули телохранители. Уже через пять минут все сидели за своими столами и делали вид, будто ничего не произошло. Дита вернулась на кухню и села на стул, пытаясь успокоить переполняющую её злобу. Она понимала, что если продолжит вызывать их гнев, то достанется ей намного сильнее, но и спустить им такое не хотела. Немного успокоившись, Дита отловила несколько крыс, что обитали в рабочих помещениях и, отрезав им головы, выдавила кровь в небольшой кувшин. Тельца кинула туда же. Сверху залила всё вином и отнесла на стол гулей. — Что это? — спросил Анжело с недоверием, смотря в вино. — Достойное питьё. Детям крысы, что едят крыс и крыс воспитывают, — прошептала ему девушка и, не дожидаясь ответной реакции, вернулась в рабочие помещения. У Диты в ушах стучало от волнения и ненависти. Она не заметила, как со спины её кто-то догнал и, схватив за волосы, зажав рот, потащил через узкие ходы прислуг на улицу. Через несколько минут она уже была в стойлах Петра, рядом с возмущёнными вторжениям лошадьми. — Слишком много себе позволяешь, шлюха, — проговорил ей на ухо Анжело, и прижал к дальней стене помещения, удерживая за горло. — Хватит меня задевать, ублюдки, идите и лижите зад своему хозяину. За этим вас и создали! — Дита махала ногами, стараясь задеть его, но Анжело сжал её сильнее, и девушка замерла, вцепляясь в его каменную руку, пытаясь вдохнуть. За спиной старшего гуля появились Ромео, Кристьян и Ларс. Мужчины сжимали в руках какие-то инструменты и маленький котёл с углями, и Дита закатила глаза, понимая, что Анжело серьёзен. — Я гуль Карла Шректа, Юстициара, — выдавила она. — Наслышан. А так же слышал, что Густав выставил твоего хозяина из города, — Анжело кинул взгляд на Кристьяна, который кивнул и усмехнулся, — не думаю, что Карл рискнёт появиться тут в ближайшее время. А тебе пора принять мои законы, девчонка. Я старший – мне подчиняются. Проси прощения, целуй мне руки - или сильно пожалеешь. Гуль отпустил её на землю, и Дита потёрла свою шею, пытаясь решить, что ей предпринять. Нет, вариант идти на уступки Анжело она не рассматривала. — Я знаю, что Вильгельм запретил тебе калечить меня, мурло[1], — с ненавистью сказала девушка, — так что проваливай к своему прощелыге[2], что у Густава побирается, и надейтесь, что ваш хлыщ[3] не попадёт в список казнённых детей старика! Анжело замахнулся для удара, но девушка была готова и, вторя движениям его тела, опустилась к земле, нырнув между ногами, попыталась прорваться между гулями. Ларс поймал её, подхватив за талию, кинул Диту к ногам старшего гуля, и тот сразу, с размаху, ударил ботинком девушку по рёбрам. Она громко вскрикнула и согнулась, сжимаясь в комок. Мужчина ударил её ещё несколько раз, Дита закрывала голову руками и кричала, поддерживаемая ржанием лошадей. Ларс остановил Анжело, напомнив, что убивать девушку нельзя. Анжело плюнул на неё и справил малую нужду, пока девушка скулила на полу. Потом, подхватив, прижал к стене стойл и, взяв молоток и гвозди у Ромео прибил её руки в районе локтей. Дита стала снова кричать, её ноги не касались земли, и боль от железа была невыносимая. — Кажется, я предупреждал тебя, инфанта. Тебе не стоило со мной ссориться. Я в этом городе высшая власть. Никто не смеет мне перечить, а твоя попытка прикрыться статусом хозяина на меня не действует. Я – слово, я – сила, я – правда! И все остальные гули – мои браться, мои товарищи. Если ты тронешь любого из них, я посчитаю, что ты напала на меня, и убью кого-либо из твоих подружек в стаде Петра. Если ты перейдёшь дорогу любому из нас, я устрою пыточный марафон, и ты забудешь, как выглядит твоё тело целиком. За каждое недовольное лицо гулей ты будешь рыдать неделю. Чтобы ты не делала, я отвечу тебе вдвойне, — Анжело приподнял её тело чуть выше и, приставив гвозди к ключицам, пробил их. Дита больше не кричала, с трудом дыша от боли, она чуть не потеряла сознание: скребясь пятками о доски, она пыталась поднять себя. — Я не собираюсь больше препираться с тобой. Ты – никто. Пустое место в нашей иерархии, ты грязь и я буду вытирать о тебя ноги. Я не просто предупреждаю, девчонка, я доказываю тебе это! Анжело нагнулся и, разорвав ей юбку, прибил к доскам её колени. Дита тихо всхлипывая, заливаясь слезами, постанывала. — Теперь ты готова просить прощения? — спросил Анжело, сложив руки на груди. Дита не отвечала, несколько раз пыталась поднять голову, но боль в плечах не давала ей возможность двигать мышцами. — Моли о пощаде. Сейчас! — Я... — прошептала Дита, не поднимая головы. — Слушаю, — нагнулся к ней гуль с гадкой улыбкой. — Ненавижу тебя, — прошипела она. — Чудесно, — улыбка сменилась на оскал. Распоров ей платье на груди, Анжело ловким движением схватил её за грудь и отрезал девушке сосок. Она дёрнулась, но старая боль заставила её вернуться на место. Анжело достал из котелка короткую кочергу, прогретую на углях, и прижал раскольное железо к свежей ране. Дита закричала громко и отчаянно. Лошади продолжали ржать, раздражаясь человеческими воплями, заглушая её стоны. Мужчина повторил тоже с её второй грудью. Девушка с трудом дышала, дёргаясь и всхлипывая от каждого своего вздоха. — Извиняйся, или засуну эту палку в твою щель, и ты надолго забудешь все радости мужской любви, — Анжело прижимал прут к её коже под шеей и медленно опускал его, оставляя на теле красную выжженную дорожку. Девушка продолжала висеть, прижимая подбородок к груди, но когда Анжело разорвал ей юбку, собираясь исполнить угрозу, Дита резко подняла голову. Анжело увидел, как блеснули её глаза, они были полны слёз, но блеск был неестественным, словно они светились изнутри. Раны на её теле пропали в одно мгновение. — Если тронешь меня ещё раз, я выпью яд и направлю его в кровь, что пьёт твой господин. Отравлю его. Уничтожу! — в её голосе было столько ненависти, что мужчина почти физически ощутил её слова. В голове застряла навязчивая картина умирающего хозяина, словно Дита внушила ему этот образ. Анжело сделал шаг назад. Потом сплюнул и вернул прут в котелок. Образ отравленного Вильгельма не пропадал. — Пошли отсюда, — приказал он своим дружкам, и, резко развернувшись на пятках, направился к выходу почти бегом. Ромео и Кристьян последовали за ним. Ларс остался и, смотря на девушку, удовлетворённо пошевелил челюстью. Дита не опускала голову, смотря ему в глаза с призрением. — Что, нравится? — спросила девушка. — Ещё бы! — Мужчина облизал губы и подошёл к ней вплотную, Дита зарычала. Проведя пальцем по её плечу, Ларс собрал струйку крови, и быстро сунув палец себе в рот, жадно проглотил красную влагу. — Отвали, — зашипела на него девушка, но мужчина лишь усмехнулся. Достав нож, Ларс отклонил ей голову, от чего Дита вскрикнула, тревожа пробитые мышцы, и провёл лезвием ей по артерии, вскрывая её. Кровь хлынула с огромной силой, заливая тело девушки, и мужчина нагнулся к ней, прижимаясь ртом к открытой ране. Смертная закричала, чувствуя, как гуль сосёт её кровь, кусая тупыми зубами, и не позволяет ей залечить рану. Анжело, заметив задержку друга, вернулся в стойла и оттащил его от принцессы. — Ты что, совсем тронулся? — воскликнул гуль Сенешаля, смотря, как Ларс стирает кровавые подтёки с лица и облизывает свои руки. — Да скажи ты хозяину, чтоб покормил тебя! — Не понимаю, — пробормотал Ларс. — Ничего особенного... — Да конечно, она обычная смертная, что ты ожидал? — Хотел просто узнать... вкус крови, — мужчина бросил на девушку взгляд. С тех пор как Дмитрий испробовал её, Ларс не останавливаемым потоком слышал голос хозяина в своей голове. «Вкус её крови. Кровь Амалии. Хочу её крови» — повторял его господин. Словно наваждение, Ларса преследовало это желание. — Ненормальный, — злобно прикрикнул на него Анжело и, подгоняя, выпроводил из казарм. Дита провисела в грязном сарае почти до заката. Бравада прошла и вернулась боль, тупая, нескончаемая, от которой тяжело было шевелиться, говорить. Она пыталась звать на помощь, но её никто не слышал. Мальчишка-посыльный обнаружил девушку, лишь когда пришёл за лошадью, чтобы доставить послания Тремера. Подняв шум, он вызвал Когана, и гуль, ругаясь и причитая, снял девушку с гвоздей. К тому времени Дита так ослабла, что не смогла никому толком объяснить, что с ней произошло. И от гулей Тремеров принцессе тоже досталось. Марианна ругала её почти час, а после Коган прошёлся по спине розгами за потерянное платье. Было уже почти одиннадцать, когда девушка обмылась и добралась до своей постели. Всё это время она не могла успокоить слёзы и ревела от обиды и несправедливости. Но, стоило ей успокоиться и расслабиться, как вернулся Коган и принёс ей старинное платье, заявив, что Пётр срочно требует Диту к себе. Девушке ничего не оставалось, как подчиниться. Карл всё ещё не уехал, и её ждала ещё одна ужасная встреча с Тремерами. В кабинете Петра сидел также Джетт, закинув ногу на ногу и раскуривая трубку. Рядом с ним сидела Фантагиро, всё так же в невероятно открытом наряде с жёсткими железными украшениями, и вооружённая тремя клинками. Заметив её, Дита слегка улыбнулась. — Фафи, — тихо сказала принцесса радостно, но тут же опустила голову, заметив сердитый взгляд Карла. Присев в глубоком реверансе, девушка встала подле господина. Карл занимал место Петра, и хозяин капеллы расположился у книжных полок. Рядом с ним стояла Марианна и злобно посматривала на Диту, словно на что-то намекая, но девушка не могла понять, что хотела сказать ей гуль. — Рад видеть вас снова, — произнёс Карл, когда все заняли свои места, и в комнате воцарилась тишина. — И я рад, — ответил на приветствие Джетт. — Благодарен, что вы смогли отстоять права нашего договора перед Густавом, — продолжил Юстициар. — Как я и предупреждал, тиран теряет связь с реальностью и совершено неконтролируем. — Наш договор для меня очень важен, — кивнул пират. — Я бы хотел увести девушку в Вену. Мне нужно покинуть город уже сегодня, и мне почти не удалось с ней поработать. — Сейчас не лучший момент, ты сам должен понимать, что Густав ближайшее время будет следить за девушкой слишком пристально, и её пропажа может существенно на нас отразиться. — Я устал ждать и прыгать под дудку Вентру. Моё терпение на исходе и, если Густав не прекратит меня донимать, это плохо кончится для Берлина! — почти прокричал Юстициар, но откашлявшись, смягчился. — У меня появились важные дела в Америке. Возможно, я не вернусь в Европу в ближайшие несколько лет. Я оставляю Петру кровь для гуля, чтобы девушка продолжала принимать моё вите, и хотел перед отъездом проверить развитие её способностей. Но Густав испортил все мои планы. Боюсь, вы правы, Джетт, и мне придётся дождаться возращения в Вену, прежде чем приступить к изучению материала. Надеюсь, вы не будете возражать её отсутствию, я хотел бы, чтобы девушка посещала мою капеллу во время моего нахождения там. — Я не могу возразить. Как только вы вернётесь из вашего странствия, известите меня, и я отправлю Диту в Венгрию, — Джетт выглядел равнодушным. — Что ж. Мне следует готовиться к отбытию. — Могу ли я питаться из своего бывшего гуля? — внезапно поинтересовался пират. — Да, но ненадолго, я должен подкрепиться перед отъездом. У тебя есть час. Джетт довольно кивнул и поднялся, смотря на смертную, но принцесса не шевельнулась, ожидая приказа господина, и лишь после того, как Карл жестом указал ей подчиниться, девушка последовала за пиратом. Их сопроводила Марианна.***
(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 20 июня 1808 год) Воскресенье.(Амалия) Дита вошла в комнату первой, и Джетт запер за ними дверь. Подземное помещение обеспечивало безупречную звукоизоляцию. Это могло порадовать клиентов, что любили пытать своих жертв или просто издеваться над смертным стадом. Дита спешно зажигала свечи, освобождая комнату от темноты. Джетт выбрал приёмную с дорогой обстановкой и большим широким диваном. Не дожидаясь, пока девушка закончит Джетт скинул сапоги и завалился на кровать. — Ну что, удовлетворишь своего бывшего господина? — спросил он с нескрываемым пренебрежением. Девушка подошла к нему и, опустившись на колени, схватила его руку, целуя пальцы. — Джетт, любимый, драгоценный мой Джетт, я твоя и только твоя и более ничьим гулем я не буду никогда! — Дита заливалась слезами, шепча слова любви. Глаза Джетта засияли, и, улыбнувшись уголком рта, он подтащил её к себе. — Ты так хорошо играла, что я почти поверил, будто ты действительно стала гулем Карла! — Они проводили какой-то ритуал, пытались извлечь твою кровь. Но я смогла сохранить её, и моё сердце! Дита раздевала его и себя, а Джетт улыбался всё шире. Гуль смогла провести Юстициара, а значит, ему не составит труда уговорить Петра позволить его красотке жить в Шпандау. И его дойная корова, наконец, снова будет рядом! — Джетт, любимый, — повторяла Дита, осыпая его поцелуями, — хочу тебя, моё тело словно умирает от тоски без твоих ласк и любви! — девушка хотела пожаловаться Джетту на свою тяжёлую жизнь, жестокое отношение гулей, но рядом с господином она забывала обо всём, теряя голову от любви. Претворяться перед всеми стоило для неё огромных усилий, и Дита с трудом дождалась того момента, когда оказалась с пиратом наедине. Больше она сдерживать себя не собиралась. Мужчина резко поднялся, подхватывая девушку и укладывая рядом с собой. Джетт прильнул к её губам, позволяя своим зубам непослушно царапать её кожу. Погружаясь в поцелуи и притрагиваясь к ней клыками, пират слизывал с неё восхитительные капельки крови. Его зубы доставляли Дите неземное удовольствие, и она стонала, шепча его имя. Джетт ласкал принцессу, сменяя свои пальцы на зубы. От каждого прокола девушка вздрагивала. Прокусив её рядом с соском, он стал высасывать кровь, поглаживая языком её затвердевшие бугорки. Дита была возбуждена, и это чувствовалось в её крови, словно возбуждение впитывалось через Поцелуй и передавалось вампиру. Джетт возбудил и своё тело, заставив пробудиться мёртвую плоть, и вошёл в неё, трепещущую от нетерпения. Дита закричала, но Джетт быстро прижался к её губам, не позволяя так быстро выплёскивать свои эмоции. — Молчи, замри, — приказал он, и внимательно следя за выражениями лица смертной, двигался в ней, стараясь уловить её желания. Девушка сдерживалась, сколько могла, но через некоторое время кончила, сжав губы. Не сдержав крик удовольствия, и Джетт сразу укусил её шею, заставляя кричать её ещё громче. Кровь брызнула из раны ярко-красной струёй, и Джетт восторженно заурчал. — Ещё, хочу тебя ещё, — шептала Дита. — Молчи, — повторил он, наслаждаясь своим контролем. — Не кончай больше! Словно издеваясь над ней, он стал двигаться быстрее, покусывая её соски и целуя губы, которые от возбуждения стали ещё ярче и припухли. — Не могу больше, мне слишком хорошо, — взмолилась девушка, и Джетт рассмеялся, когда она сжала его своими бёрдами, теряясь в оргазме. — Ты непослушная девчонка, — шутливо дразнил её вампир, оставляя на кровати. Прикрыв Диту платьем, он стал одеваться сам. — Нет, не уходи, умоляю, хочу тебя ещё! — Ты не подчинилась! — сказал пират строго, посмеиваясь про себя. — Джетт, любимый, я так редко бываю с тобой, мне невыносимо плохо без тебя и твоих ласк, не могу думать ни о ком другом кроме тебя! — Тогда научись контролировать себя, Дита! — Бруджа издевательски улыбнулся, и, послав ей воздушный поцелуй, покинул покои для клиентов. «Бездонный сосуд» всё так же принадлежал ему, девушка была в его подчинении, и никто об этом не знал. Его план был безупречен, и всё складывалось именно так, как он и хотел.***
(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 20 июня 1808 год) Воскресенье.(Джетт) Джетт оставил подземные комнаты и вернулся к своей сестре. Фантагиро скучала в кабинете Петра под пристальным взглядом телохранителей Тремера. Когда пират вернулся, женщина с облегчением поднялась, готовясь уходить. Но Джетт приказал ей остаться. — Есть ещё одно дело, хочу обсудить с Тремером. Вампирша кивнула и покорно вернулась на место, а вскоре, по просьбе Марианны, в кабинет вернулся и Пётр. — Ну что ещё? Карл уже покинул капеллу, путь до Вены не близок, — Пётр явно был раздражён назойливостью пирата. — Хочу питаться из своей собственности! — сразу заявил Джетт. — Пусть приезжает в мою цитадель. — Карл велел сделать вам перерыв в год. Сами можете заглядывать к нам. За пару часов с вами ничего не случиться, да и изредка выползать на поверхность полезно для психики, — усмехнулся Тремер, словно намекая на свою агорафобию. — Слишком много времени отнимает поездка. И я не хочу ждать год. — Вы сами подписали договор. — Хорошо, — Джетт показательно сделал вид, что смирился. — Тогда ещё одна просьба. Я видел комнаты, где вы держите своих слуг. Дита – принцесса. Ей не место в этой грязи. Выделите ей комнату. — А в чём проблема в общих комнатах? — искренне удивился Пётр, который давно перестал понимать человеческие нужды. Джетт искоса посмотрел на Тремера, желая понять, шутит ли тот. Но старый вампир явно не видел разницу. — Не важно. Я требую для неё отдельную комнату. —Знаешь ли, Джетт, помещения моей капеллы не предназначены для содержания твоей собственности. А покуда ты не платишь, а девчонка не работает, и Карл забрать её не может, то и жить она будет так, как и все. — За бездонный сосуд тебя платят клиенты! И насколько я знаю, не мало! — возмутился пират. — За других девушек мне тоже платят, но это не делает их привелегироваными. — Сколько ты хочешь, чтобы моя дита[4] получила отдельные апартаменты? — Ну, свободных комнат у меня не так уж и много. Могу выдать ей каморку под лестницей. Двадцать талеров в месяц. — Я за двадцать талеров могу снять дорогую квартиру в центре города. Не смеши меня, — Джетту не составило труда платить за своего гуля, но он хотел поторговаться. — Я лишь предложил. — Ладно, Тремер. Ты получишь свои деньги. — Хорошо, а девушка получит свою комнату.***
(Берлин, Prenzlauer Tor, военные казармы. 23 июня 1808 года) Среда. (Бэн) Дита приехала в казармы рано утром, но Ангелине нужно было уйти по делам, и принцесса осталась сидеть в маленькой коморке с дешёвой книжечкой, котору она принесла с собой. Хозяин комнатки позволил ей это при условии, что девушка будет сидеть предельно тихо. Дита послушно молчала, как и попросил её Бэн. Юноша проснулся по привычному расписанию, ровно в два. Дита всё так же неподвижно листала книжку и лишь изредка подёргивала губами, натыкаясь на весёлые моменты. Бэн стал рассматривать гостью, не спеша подниматься. Дита была очень красивой девушкой. Необычная, идеальная красота привлекала взгляды и мужчин, и женщин. Такие красотки часто встречались в мифах и литературе, описываемые как загадочные девы неземной красоты. И принцесса не могла остаться без внимания, пусть даже дурного. Бэн мог сравнить Диту лишь с Катериной. Гуль с удивлением отметил схожие линии подбородка и носа, идентичный оттенок волос, губ и даже глаз. У смертной радужки были чуть светлее, но выглядели не менее загадочно, ярко и привлекательно. Юноша бесшумно поднялся, двигаясь как кошка, плавно, тихо, и приблизился к принцессе, продолжая рассматривать её со всех сторон. Дита могла бы сыграть для него Катерину и успокоить его трёхсотлетнюю страсть. Он невольно представил, как было бы здорово сейчас поднять её, прижать к своему телу и, осыпая горячими поцелуями, называть Катериной. Нет! Намного лучше было бы, чтобы девушка сама бросилась к нему на шею и, разрывая на себе одежду, кричала: «Я твоя Катерина, возьми меня скорей!» Такие фантазии смутили его, но и подтолкнули к действиям. Всё так же оставаясь для неё незаметным, он нагнулся к её плечу и осторожно поцеловал гладкую бархатистую кожу. Именно такая была и у Катерины. Девушка вскочила с диким воплем и уставилась на Бэна. Она напугалась таким внезапным прикосновением и решила, что Бэн сделал это специально. — Ты чего? — изумлённо произнесла принцесса. Встретившись с её ошарашенным взглядом, юноша ничего не ответил, а быстро вышел за дверь, переводя дух. Смущаясь своих прежних мыслей, он потёр виски, пытаясь понять, что с ним происходит. Девушка была младше его в десять раз. В десять раз меньше опыта, знаний, понимания мира. Она как младенец по сравнению с ним. Пустышка, еда для господ, которая очень скоро растает в их властных руках. Ему сразу захотелось почувствовать себя вампиром, и прекрасная Дита стонала бы в его объятьях, прокусанная клыками. Бэн рассерженно вздохнул. Весь этот вздор мешал ему сосредотачиваться на работе и делах Катерины. Наверняка магичка использовала на него свои волшебные чары и соблазнила, сводя с ума, однако Бэн был уверен, что справиться с колдовством не составит ему труда. Встряхнул головой и, выгнав из своих фантазий образ инфанты, он спокойно вернулся в комнату. — Зачем меня пугаешь? — сразу с порога строго спросила Дита. Она так и не села, продолжая стоять у стола, и прижимала к себе свою книжонку. — Ты бы видела своё лицо! — натянуто улыбнулся Бэн и подошёл к своим вещам, начиная спешно собираться. Дита лишь фыркнула и, плюхнувшись на стул, продолжила читать. Девушка была забавной, милой и жизнерадостной. Этот яркий свет в ней привлекал, и Бэн согласился с собой, что Дита могла бы стать хорошей и весёлой компанией для него и Ангелины на пару лет. Дита, как фарфоровая куколка – украшение их скромного одиночества. Такую куколку можно было бы поставить куда-то в уголок и любоваться, слушать её глупости и прятать в ящик, когда она надоедала. А ещё можно было бы сунуть её за пазуху и гулять с ней вместе, внимая её щебету и улыбаясь шебуршанию и звонкому смеху. — Ангелина задерживается, скорее всего, мне надо помочь ей, — прокомментировал Бэн, не смотря более на девушку. — Жаль, — вздохнула принцесса, — а можно с тобой поеду её искать? Бэн хотел сразу ответить «нет», но подумал, что носить куколку за пазухой было бы очень приятно, и согласно кивнул. — Только не мешайся. И потом, нам надо потренироваться. Поедем к реке, возможно, до вечера. — Здорово! — воскликнула принцесса, — возьму с собой корзинку: устроим пикник. — Ага. Бэн более не обращал на неё внимания. Утянуть с собой её было легко. Теперь следовало придумать, как от неё быстро и эффективно избавляться. Чтобы эта непосредственность и весёлость не раздражала. Девушка сложила свою книжку в корзину, заложив страницу красивой плетёной закладкой, и, мечтательно блестя глазами, смотрела, как Бэн собирает своё снаряжение. Без оружия он на улицу не выходил, охраняя и себя, и город. И, несмотря на духоту и жару, носил плотный кожаный жилет из толстой дублёной кожи под второй рубашкой, который мог бы защитить от несильных ударов шпаги или скользящей пули. Уже через десять минут они вышли во двор, солнышко приятно прогревало, но собравшиеся тучки не давали ему обжигать и делали день прохладнее. Девушка разглядывала небо, пока Бэн закреплял котомку на своей лошадке по имени Силь. Забравшись в седло, он помог устроиться рядом и Дите, поскорее трогаясь в путь. Девчонка, закинув голову, продолжала любоваться облаками, бубня что-то о погоде, возможном дождике и о хлебе, что ждал её в корзине. Бэн по-доброму ухмылялся, не мешая ей щебетать и, обхватив за талию, придерживал непоседу. Девушка была такая стройная, что он мог бы обхватить её двумя ладонями, от чего она казалась совсем игрушечной. Его взгляд упал на глубокое декольте. У Диты грудь была немного больше, чем у Катерины, и Бэну вдруг стало очень любопытно, какой формы её соски и похожи ли они по цвету на грудь госпожи. Появился соблазн бестактно стянуть с неё верхнюю часть платья и полюбоваться, что скрывает юная инфанта под тонкой тканью, но девушка опустила голову и легла к нему на плечо, закрывая приятный обзор. Ангелину они встретили рядом с почтовым отделением, где женщина накупила сургуча и чистых листов. Бэн одобрительно кивнул её покупкам и объяснил дальнейший план на день. Дита сразу пересела на лошадь Ангелины и теперь трещала ещё громче, подбадриваемая вопросами подруги. Когда добрались до реки, Бэн уже с радостью оставил девчонку на пригорке, где было солнечно, и увёл Ангелину к берегу. И, хотя Дита утомляла, очень быстро он заскучал, и ему стало не хватать её детского голоска. Несколько часов Бэн показывал сестре приёмы и техники, необходимые для выживания и борьбы с бессмертными. Ангелина усваивала физические упражнения намного быстрее, чем чтение и письмо, и этим радовала своего учителя. Только силы её прибавлялись медленно, а времени обучать её дисциплинам, что сделали бы её тело крепче и быстрей, у Бэна не было. Впрочем, пока Катерина выделила им свободные минутки, юноша мог рассказать сестре основы и похвастаться своими способностями. Когда они вернулись на пригорок, Дита дремала, умяв батон хлеба, оставив им лишь крошки. Ангелина подала Бэну его порцию и отложила немного из своей для подруги. Закончив с едой, женщина легла рядышком с принцессой и громко зевнула, показывая свой настрой. — Согласен. Перерыв, — усмехнулся ей юноша и тоже лёг на траву рядом с Дитой. Его рука коснулась тонких пальчиков, и девушка сразу обхватила его кисть, сжимая в своей ладони. Это прикосновение встревожило Бэна, и он нервно вздохнул, пытаясь успокоить сердце. Осторожно приподнявшись на локте, чтобы не разъединить их рук, он посмотрел на её личико. Принцесса улыбалась солнышку и крепко сжимала веки, прячась от его лучей. Ему вновь нестерпимо захотелось её поцеловать. Красивая девушка рядом с ним была ангельски хороша и как две капли воды напоминала юною Катерину, какой вампирша была при жизни. Рядом с ним также поднялась Ангелина. — Чего разглядываешь? — с недоверием спросила женщина. — Тебе не кажется, что Дита имеет схожие черты лица с нашей госпожой, — как бы изучая, произнёс Бэн. Дита хихикнула, а Ангелина рассмеялась и кивнула. — Есть немного, — согласилась женщина и стала тыкать пальцем в принцессу, — на подбородке такая же ямочка, и носик курносый. Ангелина щёлкнула подругу и Дита снова захихикала, дёргая кончиком носа, в точности как госпожа. Бэн от изумления открыл рот: он вспомнил, как Катерина дёргала носом, будучи смертной, когда сердилась или хотела что-то от Бэна. Принцесса вытаскивала из него древние воспоминания, заставляя чувствовать то, что он не чувствовал уже много столетий. Бэн желал её душой и телом. И это не было спонтанным решением, его плоть рвалась к ней, словно она была магнитом. Но он понятия не имел, что было на сердце у Диты. И ему слишком сильно хотелось, чтобы она испытывала к нему то же самое. Девушка не была похожа на прежних его подружек. Простые смертные стайками вились вокруг него, считая красавчиком: хватало пары комплиментов, пары часов прогулок в парке или просто чашка горячего шоколада в их пустующей комнате, и девицы сами раздвигали ноги, умоляя Бэна осчастливить их. Дита же, хоть и вертелась вокруг него, хватая и дёргая за все места, не подавала никаких признаков заинтересованности. — Только Дита словно жердь, — продолжала Ангелина, и девушка показала ей язык за такие слова, — непомерно длинная. — А мне нравятся высокие девушки, — шепнул Бэн, снова укладываясь на траву. Рука принцессы обжигала, и юноше ужасно захотелось, чтобы сестрица оставила их наедине. И тогда он бы не упустил своего шанса…