Беты (редакторы): Rioko Rain
(Шпандау, Spandau Citadel. 18 августа 1808 год. Ночь). Среда. — Почему такой мрачный? — Фантагиро обошла Сира и, положив руки на его окаменевшие от напряжения плечи, стала растирать его спину. — Последние несколько недель Дита приносила письма от Вильгельма. Сенешаль всеми способами пытается наладить отношения с Тореадорами, но, кажется, этот конфликт простыми переговорами не решить. — И что ты задумал? — Секрет, моя милая. Не забивай политикой свою прекрасную головку, женщина. — Мне просто хочется послушать твой голос, Джетт. Расскажи мне! — Зашептала она ему на ухо. — Вмешаюсь немного. Мне есть, что предложить Тореадорам, и есть, что взять с Вентру. — И что же? — Информацию. Всем правит информация. И красивая лесть.***
(Берлин, Dorotheenstadt, 18 августа 1808 год. Ночь). Среда. Марианна шла по правую сторону от Силь, Бэн по левую. Дита дремала в седле, и мужчина придерживал ее, чтобы она не свалилась. Вампиры отправились по домам, и гуль Палача провожал одолженную магичку до капеллы. — Прошла ли твоя тяга к принцессе? — Нарушила тишину Марианна. — Усохла, — буркнул юноша, убирая руки от спящей красотки. — Она тебе далась? — Продолжала любопытствовать женщина. — Не твое дело! — И все же? — Марианна обошла лошадку и стала идти рядом, задевая Бэна плечом. — Далась. И надоела. — Бэн дернул Силь, и та пропустила Бэна перед собой, снова оказываясь посередине. — А Джетт-то! Трепался, что девчонка - нимфоманка. — Откуда ему знать? Он - вампир, ему не известно ничего об этом! — А как тебе? Не заметил ее неудержимой страсти? — Марианна хихикнула и вновь проскользнула к нему, обнимая его за талию и поглаживая ягодицы. — Марианна! — Строго прикрикнул он не нее и замер, стараясь сдержать гнев. Женщина, воспользовавшись его остановкой, обвила руками его шею и прижалась к его губам. Бэн резко ее оттолкнул и, схватив за горло, сжал, опуская перед собой на колени. — Еще раз тронешь меня, дешевая шлюха, и я сверну тебе шею! Отпихнув от себя женщину, он грубо подвинул Диту и забрался в седло. Он ударил по бокам лошадки, направившись в капеллу, бросив Марианну одну на темной дороге. Добравшись до тремерской таверны, Бэн разбудил Диту, и вдвоем они незаметно проскользнули в ее комнату. Девушка сразу скинула большую сорочку Тори и запрыгнула под одеяла, довольная вытягиваясь и расслабляясь. — Наконец-то высплюсь, — улыбаясь, произнесла она. — Можно к тебе? — Спросил Бэн, подсаживаясь и начиная ее ласкать. — Я очень устала. Не спала четыре дня, а вчера прилегла и оказалась в башне, — девушка оттолкнула его руки и умоляюще посмотрела на юношу. — Хорошо. Спи, — сказал он с недовольством. — Спасибо за понимание. Ты настоящий друг, — улыбнулась Дита и, завернувшись в плед, закрыла глаза. Она почти сразу погрузилась в сон. — Друг? — Переспросил Бэн. Он покачал головой, пытаясь понять, что не нравится ему в этом слове. — Я тебе не друг, — тихо сказал он. — Я... Бэн не знал, кто он для Диты. Но просто другом он быть не хотел. — Дита, — он потряс девушку за плечо, пытаясь разбудить. Она заворчала, прячась под одеяло. Бэн с силой развернул ее, выковыривая из сна, и посадил к себе на колени. — Проснись, Дита, — требовательно сказал он. Девушка хныкала и пыталась вернуться в постель. Не обращая внимания на ее отбивания, он вытащил из штанов свой инструмент и стал входить в нее. — Бэн! — Возмутилась она. — Что ты делаешь! — Молчи! — Приказал гуль и положил ей руку на рот. Дита обижено сжала губы. Мужчина удерживал ее. Уложив в неудобную для девушки позу, он спешно самоудовлетворялся. Бэн использовал ее, не считаясь с ее мнением. Так же, как и вампиры. Он видел в ней свою собственность, свою игрушку. Ту, кем можно распоряжаться. Гуль играл с Дитой, и, когда она надоест ему, он поступит с ней так же, как и со всеми другими своими игрушками – выбросит или уничтожит. И Дите требовалось быть хорошей вещью, чтобы от нее не избавились. Дита уткнулась в подушку, скрывая лицо, чтобы он не видел, как ее трясет от гнева и злобы. Ей хватало того, что бессмертные относились к ней бесчеловечно. Временами Бэн поддерживал ее, выручал. Но лишь потому, что пока она была ему полезна. Пока. Юноша кончил и стал нежно целовать ее шею и грудь. — Не удержаться мне с тобой рядом, думаю только о тебе, — казалось, он оправдывался, ища у нее поддержки. Дита улыбнулась, стараясь выглядеть как можно более естественно. — Мне так хорошо с тобой. — Ты чудесна, — Бэн сразу стал довольным и, укрыв Диту одеялом, ласково поцеловал ее, — увидимся! — Бэн, попроси Катерину все же не говорить о моих умениях. Если все будут дергать меня, мы почти не сможем видеться. — Да, ты права. Я поговорю с ней. Бэн согласился слишком легко, и Дита сразу вспомнила о другой просьбе. Девушка сделала тревожное лицо. — И присмотри за Максимилианом, я ему не доверяю. Юноша кивнул и направился к двери. — До встречи, Бэн. — Сладко улыбаясь, произнесла девушка. Гуль махнул ей рукой. Его глаза светились счастьем, и принцесса с трудом сдержалась, чтобы не накричать на него. Бэн ушел. Дита сжала одеяло в кулаках, стараясь успокоить свое возмущение и недовольство. Ее разрывало от гнева. Принцесса устала быть вещью. Для всех. Для каждого. Стуча пятками по тонкому матрасу, она рычала, ругалась, проклинала гулей и вампиров. Словно вторя ее брани, над ее головой скрипнула опора, и девушка, вздрогнув, уставилась на широкую деревяшку. Опора треснула и осыпала ее опилками. Приподнявшись, Дита провела рукой по разломанному дереву. — И почему у меня получается только ломать? — Расстроилась она. Забравшись под одеяло, она постаралась успокоиться. Ее негативные эмоции разрушали все вокруг. И она не хотела, чтобы капелла обвалилась на нее.***
(Груневальд, Herthasee. Villa Walther. 18 августа 1808 год. Ночь). Среда. (Виктория) Виктория всю дорогу до имения молчала, не смотря на брата. Тео чувствовал себя неловко, но не понимал, в чем перед ней провинился. Когда повозка остановилась, девушка вышла первой, не дожидаясь, когда слуги раскроют перед ней двери. Тео плелся следом, думая, чем поднять ей настроение. В коридоре их никто не встретил. Слуги спали, а гулей у них больше не было. Тореадор, стараясь быть вежливым, помог девушке снять плащ и, повесив его на крюк, замер, заметив темные следы на коврике. — Тихо, Тори, у нас воры в доме, — проговори он, доставая шпагу из своей трости. — Это не воры, — произнес спокойный голос из тени под лестницей, — прошу вас, не бойтесь меня, я пришел поговорить. Мужская фигура медленно выходила на свет, и Тори вскрикнула, узнав его. Перед ними стоял Сергий. — Я знаю, что вы убили Альфонция. Он помыкал мною, заставляя делать все эти преступления. Я не хотел никого убивать, но вы знаете, что он был способен контролировать сознание. Я не желал вам зла. Сергий продолжал приближаться. Тео не отпускал шпагу, и вампиры отступали от мага, побаиваясь его. — Чего тебе тут надо, — спросила Виктория. — Я много видел и много узнал. Ваше племя сильно, и я хочу присоединиться к вам, — мужчина говорил спокойно. Раздвинув руки, он показывал, что безоружен, но вампиры знали, на что способны маги даже без оружия. — Присоединиться? — Да, я хочу стать вампиром. Стать таким, как вы, сильным и могущественным. Бессмертным, — когда Сергий заговорил о бессмертии, его глаза блеснули. — Это не так просто, — развел руками Теорон, словно давал согласие. — Не спеши, Тео, — прервала его сестра, — я ему не доверяю. — Я понимаю ваше недоверие, и это вполне логично для вас. — Маг остановился и склонил голову, словно сожалел. — Сегодня вы убили лишь старое тело Альфонция. Его сознание перенеслось, и он продолжит жить. Ваши же рабы мертвы, и никто не сможет вам вернуть потерю. — Что ты знаешь о допельгангерах! — Резко крикнула Тори. — Я расскажу вам, когда буду иметь гарантии, что вы сделаете меня таким же, как вы. — Какие тебе гарантии! — Взвизгнула Бруджа. — Ты чуть не убил меня, и твой Альфонций пророчил мне смерть! — Спокойно, Тори, — вмешался Тео. — Для того, чтобы стать вампиром, нужно пройти сложный ритуал. И, кроме того, сделать вампира без разрешения старших невозможно. И прежде, чем стать вампиром, тебе придется отслужить несколько лет рабом: таковы условия для всех. Да и для гулей требуется разрешение. Все не так просто! — Зачем ты ему это объясняешь? — Возмутилась женщина. — Прикончим его, и все! — Я знаю, где найти Альфонция, и как его убить, — вставил Сергий, — знаю, где он хранит своих двойников. И, вообще, я все о нем знаю. Он был моим дядей! — Тогда зачем ты предаешь его? — Поинтересовался Тео. — Он использовал меня. Все эти годы он меня использовал и ничему не учил. Магия - очень сложная наука, и Альфонций не позволял мне изучать ничего, что я мог бы использовать против него. Он мне не доверял, а я его ненавидел! — Сергий говорил страстно, и на его некрасивом лице это выглядело неприятно. — Ладно, мы согласны, — сказал Тореадор. — Говори за себя! — Крикнула Тори. — Разве ты не хочешь покончить с этим магом? — Удивился Сергий. — Ты говоришь, он пророчил тебе смерть. Возможно, он лишь накликал ее, и, убив мага, ты разрушишь заклинание и избавишься от опасности! Виктория опустила руки, понимая, что Сергий может быть прав. — Ладно. Мы сделаем тебя гулем. Потом, может, и становление заслужишь. Но для гуля тоже нужно разрешение. Без него все будет бесполезно, — смирилась Бруджа. — У меня есть кое-что, — Сергий осторожно потянулся за своей сумкой. Чтобы вампиры не подумали, что он достает оружие, он двигался медленно, — очень важные документы. Я в некотором смысле похитил их у Анжело, вашего начальника. Тори фыркнула, услышав это. — Что ты знаешь об Анжело? — Поинтересовался Тео. — Я знаю, что он руководит рабами, знаю, что Анжело следит за деятельностью юных вампиров и командует всеми как командор. Я следил за ним много месяцев и знаю обо всем, чем он занимался. Так же следил за теми, с кем общался ваш управляющий. Это помогало мне выходить на молодых рабов. Таких, которые не смогли бы сопротивляться призыву Альфонция. Молодые носили кровь вампиров, не пряча ее глубоко в своих телах. С них легко было забирать необходимые материалы, и их разум не сопротивлялся. — Ценно, — Бруджа глянула на братца. Такой информацией можно было бы на Анжело надавить и выпросить разрешения на других слуг, — показывай бумаги. Сергий послушно протянул ей сверток. Женщина раскрыла документы и, пробежав глазами, ахнула. — Ты забрал их у Анжело? Давно ли? — Пару дней назад. Знаю, что он искал их, и знаю, что они несут важное значение в политике человеческого мира. — Да, — Тори стала дергать Тео за рукав, — почитай это, изучи! Можно будет не только на Анжело надавить, но и на Вильгельма! Может, тебя перестанут третировать, а мне позволят в городе жить! — Тори казалась воодушевленной. — Просмотрю, — согласился Тео, принимая бумаги. — Сергий, мы примем твое предложение и постараемся выполнить и твое желание. — Надеюсь. — Сергий опустил голову и хитро улыбнулся. — Я не слишком силен в магии, но кое-что все-таки могу. Прикоснувшись к этим документам, мы трое заключили магический союз. И теперь, если я умру – умрете и вы. Вампиры переглянулись.***
(Берлин, Prenzlauer Tor, военные казармы. 18 августа 1808 год. Ночь). Среда. (Бэн) Близился рассвет, и Бэн чувствовал, как усталость и потрясения тяжелым грузом давят на плечи. Опустившись на крыльцо перед казармой, он взглянул на светлеющее небо. Хотелось отдохнуть, выспаться, забыть о магах, прижать к себе красотку Диту и растаять в ее объятиях, и чтобы ночь никогда не заканчивалась. Тяжело вздохнув, он достал из сумки трубку и, забив ее опиумом, закурил. Горячий дым обжег легкие, и юноша слегка кашлянул. Кровь Катерины подлечивала его, а дурные привычки снова калечили. Сделав еще один глубокий глоток сладкого дыма, он выкинул остатки курева под крыльцо вместе с трубкой. Поднявшись, он потянулся, с удовольствием ощущая пальцы на руках и ногах. Сегодня было сделано важное дело и можно было немного расслабиться. Прикинув в голове, куда бы пойти, он направился к старым домикам, отстроенным еще до объединения Берлина. Девицы там всегда были приветливы, а сейчас, когда война лишила большинство из них мужей, они с радостью пригласят к себе красавца гуля и потешат его самолюбие своими руками и губами.***
(Шёнеберг, поместье Кормфилд. 1808 год). Дневник Бэнджамина Груневальда. Страница 3. Kornskurðarmánaðr[1] «время листьев» Мы были вместе уже несколько месяцев, но так и не поговорили о чувствах, отношениях. Я боялся нарушить сложившуюся идиллию. Мы не говорили о любви, но продолжали общаться с ней на отстраненные темы. Она все так же развлекала меня и Ангелину. И, самое главное, у меня появилась прекрасная любовница, которая идеально мне подходила. Я даже представить не мог, что можно встретить столь близкого к моему темпераменту человека. Мне было невероятно хорошо с ней, и Дита радовала мою госпожу. Катерина с восторгом встречала ее, с восторгом пила ее кровь и относилась к ней намного лучше, чем все другие вампиры. Когда я слышу, как кто-либо говорит, что у Катерины нет сердца, мне хочется привести их в комнату дворца Шарлоттенбург, где, после пробуждения рядом со своим любовником, Катерина поглаживает и целует свою любимую еду. Восторгается ею, вонзает свои зубы, с упоением поглощая Диту, и слушая стоны блаженства, делясь так же с ней своей кровью. Я стал ловить себя на мысли, что эти сцены невероятно возбуждают меня. Я радовался удовольствию обеих, про себя называя Диту «своей игрушкой», а госпожу «своей богиней». Иногда я представлял, как эти двое, насытившись кровью, начинают заниматься любовью друг с другом, приглашая меня, да, сама Катерина приглашает меня к себе. Я видел, как Вильгельм смеется надо мной, читая мои мысли. Мне не удавалось скрывать их от него, а он нагло лез ко мне в голову. Конечно, если я успевал почувствовать это, я сразу начинал представлять, как Катерина перегрызает ему глотку. Впрочем, мне удалось немного отыграться на нем, когда я стал замечать, что Вильгельм ревнует Катерину к ее еде. Это было смешно. Да, сенешаль желал, чтобы Катерина была только с ним, но Катерина не хотела быть его собственностью и обожала человеческую кровь. Нередко, не дождавшись, когда госпожа отпустит свою жертву, Вильгельм покидал свое убежище раньше нее. Мне не хотелось слухов, и, хотя Катерина и Вильгельм давно догадались о моих с Дитой отношениях, я тщательно продолжал скрывать их от других вампиров и гулей, которым нравится использовать слабости и играть на чувствах других. Конечно, Ангелина тоже знала. Мне приходилось выставлять ее за дверь, когда Дита прибегала утром в нашу крохотную комнату, чтобы побыть со мной или заняться любовью. Ангелина посмеивалась, но молчала. Она была верной слугой, и я платил ей тем же, уступая солдатскую постель, когда она приводила к себе любовников для развлечения. Наши с ней отношения не сложились, были разные предпочтения, мы занимались любовью всего пару раз просто для снятия стресса и пришли к выводу, что мы не подходим друг к другу. Дита же была невероятно развратной. Она развлекала меня своими неуемными фантазиями, легко доводя до оргазма. Застряв в возрасте неисчерпаемой юношеской страсти, она хотела меня всегда, вырывая из графика, подстерегая на улице, ловя в моей комнате. И, как бы часто это ни случалось, мне было достаточно взглянуть на ее приспущенные плечики, как желание затмевало мой рассудок. Спасала только четкая концентрация на невыполненных делах. Нередко Дита стала задерживаться у меня на целые дни. Мне приходилось выгонять ее, говоря ей «ты мне мешаешь» или «уходи, не сейчас». Но не проходило и недели, как я сам бежал к ней, чтобы провести пару часов в ее обжигающих объятиях, извиняясь, что вновь прогнал девушку. Дита игнорировала мои слова, и те, что могли ее обидеть, и те, что должны были привлечь. Возможно, принцесса просто использовала меня, получая удовольствие, но меня это устраивало. Стараясь сбежать из тремерской капеллы, от работы на кухне и общения с другими гулями, Дита часто просто валялась в моей комнате, наблюдая, как я работаю, негромко болтала о чем-либо, не требуя моего внимания. Это не отвлекало, даже наоборот, помогало мне собраться с мыслями, успокоиться. А я нередко пользовался ее особыми умениями и просил помочь с переводами или переписать какие-либо не особо важные бумаги. У девушки был редкий талант к языкам, и она немало помогла нам с Ангелиной, разбирая украденные копии документов, тайные переписки чиновников или попытки Носферату развязать очередную войну. Дита могла прочитать самый криво написанный или стертый текст, который мне не удавалось разобрать даже при помощи чтения прошлого.