***
Крики ворон в небе и монотонное шлёпанье полусотни ног по вязкой грязи убаюкивало. Ашамаэль отстраненно смотрел в окно княжеского экипажа, за которым медленно проплывали рыжие рощи. То и дело глаза мозолили всадники, проверяющие дорогу. Они были облачены в кольчуги, вооружены мечами и длинными копьями с щитами. Плечи воинов покрывали вымокшие бордовые плащи с белым клыкастым вепрем. Вепрь, похоже, был знаменем князя. Зимовит выглядел озадаченным и старался не пересекаться взглядом с Ашамаэлем, явно жалея о том, что вообще с ним связался. «Думаю, с таким встречаться ему ещё не доводилось. Иначе я бы давно оказался на ближайшем суку…» Экипаж блеклый, коричневый, снаружи покрытый дорожной грязью настолько, что сложно понять — это едет князь. Не было никаких гербов и опознавательных знаков, что вызывало одобрение Ашамаэля. Геральдику носили только всадники, то и дело скрывавшиеся где-то позади или далеко впереди. Внутри же повозка хоть и оставалась аскетичным экипажем, но была отчищена почти до блеска. О реальности этой мрачной картины говорила только грязь от сапог на полу. Навстречу отряду Зимовита шагали люди, тянущие за собой ослов или мулов, под ногами которых крутились скулящие псы. Они опасливо смотрели на солдат, прижимая к себе последние пожитки. Брели мимо, скрываясь за ближайшим поворотом. Глядя на грязных, перепуганных беженцев Зимовит едва не скрежетал зубами и на мгновение забывал о своём странном страхе перед Ашамаэлем. Следом за крестьянами — солдаты. Впереди шли благородные воины, закованные в когда-то сверкавшие латы, вымазанные грязью, кровью и пеплом, глаза на серых лицах смотрели прямо. За латниками еле перебирали ногами мужчины в алых мундирах и бригантинах. Бинты на руках и головах стали в тон одежде. С приближением экипажа, они все, как один обнажили своё оружие и подняли его остриём вверх, приветствия князя. Как они узнали своего правителя, осталось тайной. Ашамаэль предполагал, что их предупредили разъезды. Отряд князя шёл через поля сражений. В жухлой траве бродили вороны, сытые и наглые, но мертвецов почти не видно — у обочины дороги стояли десятки повозок до краёв набитые телами. Посреди поля возвышалось одинокое древко с мокрым, безжизненно висящим полотном кровавого цвета. Показалось, что на рваной ткани изображена чёрная птица. — Что значит это знамя? — Ашамаэль догадывался о его назначении, но было интересно узнать, что ответит Зимовит. Рибальд взглянул зло, недовольно, но при этом отстраненно. — Что мы отстояли эти земли, — кратко ответил князь. — Как далеко продвинулась Талания? — тон Ашамаэля заставил обоих мужчин поморщиться. Тон профессионала, в крайнем случае того, кто себя таковым считает. — Далеко. Здесь мы смогли развернуть их наступление Леса сменились опустевшими полями, вместо мертвецов — погибший урожай. Где-то редкие фигурки крестьян ещё пытались спасти то, что осталось. Путь отряда прошёл через сожжённую деревню. Обломанные зубья частокола, из земли торчали древки, в грязь втоптаны остатки лат, золотые полотна — очевидно, знамёна Талании. Пахло дымом. В центре деревни стоял целый лес из обугленных шестов. С одного из них мрачные мужчины снимали обгоревший труп. Запах гари просочился в экипаж.***
Серые стены-исполины громоздились на холмах и скалах, и в их тени раскинулся город, окружённый стенами более скромного калибра. За городом же сотнями огней блестели палаточные лагеря, ощетинившиеся деревянными кольями. На востоке в небо вздымались редкие столбы дыма. — Каков урон? — спросил Ашамаэль, не переставая пытаться оценить шансы Зимовита. Стоит ли бросить князя прямо сейчас? Или всё же воспользоваться его «гостеприимством»? Наёмникам из лиг боевых магов хорошо платят, наверняка князь не поскупится. — Они разве что землю солью после себя не посыпают… — тихо ответил мужчина. — Но зачем? — Затем, что мы — язычники. Шаткое перемирие разрушилось — мой братец решил объявить о своей вере на весь мир, подлил масла в огонь. Церкви не понравилось рождение конкурента. После долгой войны на севере, его смерть сломила ход войны, Талания взяла инициативу в свои руки. — Смерть одного человека так много решила? Такого не может быть. — Глупец забрал с собой несколько славных мужей и его отпор разгневал церковников. — Каков в таком случае твой план? Не пойми меня неправильно, Зимовит, я имею право знать, ведь собираюсь сражаться вместе с тобой, — князь словно превратился в деревянную куклу, лишь косился на Ашамаэля. Рибальд делал вид, что этого разговора вообще не существует. — Мы должны отбросить Таланию ещё раз, чтобы перейти в наступление и склонить их к переговорам. Мне ни к чему эта война, проблем хватает и внутри страны, но эти собаки должны понимать, что с нами лучше дела не иметь. — Неужели ты хочешь втянуть нас в политику? — Зимовит сделал долгую паузу. «Сейчас он солжёт», — решил Ашамаэль и тут же кивнул собственной догадке, услышав ответ: — Нет. Мне нужна ваша боевая мощь. Земля вибрировала от марша сотен новобранцев, над шатрами качались леса из пехотных пик. Крики воронья, что словно вестники скорой смерти кружили в сером небе, разносились по округе. Ворота охраняли не меньше дюжины солдат. Дружинники расступились перед княжеским экипажем, приветствуя его. Всадники своими спинами закрыли улицы ничем непримечательного большого города. Гомон, шум и смех, непрерывный гул. Он опутывал мозг, давил на уши, вызывал едва ли не бешенство у Ашамаэля, привыкшего к совершенно другим звукам. Даже вой войны был предпочтительнее этого хаоса. «Ну же, сколько лет ты скитаешься по этим грязным клоакам?!» — упрекнул он самого себя, постепенно вернув самообладание. Рибальд внимательно наблюдал с лёгкой ухмылкой на губах. — Пан ниматар, вам не нравятся большие города? — маг в наигранном удивлении поднял брови. — Мне казалось, что грады Сиралиона намного больше… — В градах Сиралиона играет музыка и шумит листва, — излишне резко ответил Ашамаэль, хмурясь. Сам себе он признался, что преувеличил, но какая разница этому человеку, что никогда не бывал в королевствах перворожденных. В Амаралан-Анорде, где судили Ашамаэля, цвело множество садов. Под их кронами всегда царила идеальная тишина, а в небесах можно даже без колдовского дара увидеть буйство энергии Мира. Там она сильны настолько, что завихрения огромной силы создают искажения и в реальном мире, а по ночам любой может услышать Песню. В определённое время свет солнца становится синеватым, льётся сквозь изумрудную листву, окутывая одинокого ниматар в белых одеждах и арфой в руках. Музыка, подобная странному избавлению, разносится по рощам. Арфа подпевает Илу-лаер… Ашамаэль вздрогнул, когда загудел сигнальный рог. — Вы скучаете по родине? — спросил Седа. Князь делал вид, что занят созерцанием крепостных стен, но при этом и слегка повернул голову в сторону магов. Ашамаэль молчал, не зная, что ответить. Он порвал всё, что связывало его с прошлым. Печаль тисками сжала горло. «Так прекрасны воспоминания о Сиралионе…» Рибальд почувствовал себя победителем, словно сумел уязвить своего соперника. Этот уроженец южных земель подражал своему нанимателю, говорил на их языке. — Я не позволю тебе осквернить воспоминания о ней, — наконец-то ответил Ашамаэль.***
Тонкая нить снова соединила Ашамаэля и князя. — Лучшие покои мне и моему коллеге в этом замке, пусть наполнят ванну горячей водой и постирают мою одежду, — Ашамаэль загибал пальцы не глядя на меняющегося в лице Зимовита. Сомнений нет, он всё поймёт, когда закончится эта игра в наёмников, но второй раз так просто Ашамаэля поймать не получится. «Пусть это будет тебе уроком, князь. Мы — не игрушка». — И лекаря, — после паузы добавил он. — У тебя хорошие лекари? — Пришлю личного целителя, пан маг, — рассеянно отозвался князь, подавленный волей собственного наёмника. — Сообщу, когда понадобятся ваши услуги. Прошу оставаться в замке. Ашамаэль кивнул, еле заметно поклонившись, как делают воины Сиралиона перед поединком. Коридоры замка подобно городу были полны людей, в каменных закоулках бродил, не умолкая, гул. Стражники, другие князья, что приветствовали Зимовита, их свиты и слуги. «Что уставился? Никогда ниматар не видел, шасар?» — мысленно огрызнулся Ашамаэль, встретившись взглядом с очередным дружинником. На серых грубых стенах красовались гобелены с излюбленными людьми сценами охоты, битв, языческих ритуалов и откровений. Жрец голый по пояс с чёрным, словно смола, мехом на мускулистых плечах. Углём на теле его начертаны шаманские знаки, значение которых известно лишь ему самому. В руках мужчины оранжево-изумрудный венок с белыми цветами, а перед ним — силуэт женщины, поддёрнутый серой дымкой. В крепостных укреплениях ни капли изящества, вместо окон — бойницы, у которых дежурят посменно солдаты, вооружённые арбалетами. Покои для высокопоставленных гостей находились за неприметными деревянными дверьми, как и всё здесь предназначенные в первую очередь для обороны. По ту сторону красовался обитый сталью тяжёлый засов, несколько закрываемых бойниц. — Там всё готово, пан чародей. Отдыхайте, — сухо промолвил Зимовит перед тем как развернуться. Его тут же обступили придворные и военные высоких чинов. Слух ниматар уловил: «Они уже близко… Ударят раньше, чем мы ждали… Жрецы ведут тысячные войска…»***
Охотничий жилет своей тяжестью не сдавливал плечи и Ашамаэль начал чувствовать себя беззащитным. Слуги смотрели на него как на щерящегося волка, забирая одежду. Они не подозревали, что тот, кого они боятся, сам чувствует себя воином без меча и лат. Из узкой длинной трубки струился лазурный дым. С наступлением темноты под стенами города, словно звёзды, зажглись костры. Он потёр зудящий шрам, что рассекал ключицу. «Тело, как книга поражений… Неверных решений. Только от них я не сумел избавиться». Ашамаэль почувствовал присутствие чужака, но слишком поздно — дверь открылась без стука. Темноглазый небритый мужчина, скрестив худые руки на груди, внимательно изучал его. От взгляда на немощную фигуру становилось некомфортно — любому магу была свойственна аура. Но аура этого мужчины словно находилось внутри, разделённая на куски. Тёмно-синий свет мерцал в районе головы, в центре груди и в руках. Потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к необычному виду незнакомца. — По замку ходят слухи, что князь настолько обезумел, что призывает на службу тёмных магов… Ашамаэль скорчил гримасу, выпустив облако дыма. — Кто тебе сказал такую глупость? Ни один правитель не пойдёт на такое, — незнакомца непринуждённый тон не впечатлил, он плотно закрыл дверь за собой. — Можете говорить что угодно, но кровь на руках ничем не скрыть от тех, кто способен видеть. Князь прислал меня, чтобы вылечить вас, но что мне мешает раскрыть этот секрет? Ашамаэль ничего не ответил, скованно пожав больными плечами. Целитель хотел чего-то, иначе вместо него пришла бы стража. — Шасар… Чего ты хочешь от меня? Я не желаю зла твоему князю. — Расскажи мне свою историю, тёмный маг, пока я исцеляю твои раны. Я вижу на твоём теле много шрамов, жизнь твоя явно богата событиями. Комната наполнилась ароматами благовоний и монотонным голосом шамана. В перерывах между короткими ритуалами Ашамаэль рассказывал о своей нынешней жизни, чувствуя, как постепенно боль отступает. Течение времени смазалось, как что-то незначительное, поток сознания лился сам собой. Стало понятно, что сказано слишком много, когда целитель спросил: — Кем же ты был на своей родине, коль у тебя такая непростая судьба? Ашамаэль резко прервал себя. «Я тебе и так слишком много сказал, хватит…» — Не важно, кем. Достаточно того, что я совершил, за что никогда не будет мне прощения. — Что такого ужасного можно совершить? Простить можно всё, если твои помыслы ничем не замутнены. — Неужели? — Ашамаэль зло скривился. — Ты думаешь, что помыслы тёмного мага могут быть не замутнены? — Ты же искал это знание, чтобы познать больше? Ты ни слова не сказал о могуществе, мести или злом деянии. Жажда знаний — самая чистая цель в этом мире. Так что же ты сделал? — Я уничтожил свой дом, спалил его дотла в чёрном огне, и от моих рук погибли родители. Не только они. Много ниматар тогда умерло страшной смертью, ты сам говорил, что кровь на руках ничем не скрыть, — безжизненным голосом отчеканил он, тут же оттолкнув воспоминания. На мгновение запах благовоний сменился вонью палёной плоти, кожа пальцев ощутила что-то липкое и тёплое. — Кровь и пепел! Ты закончил? Шаман еле заметно побледнел, морок спал и Ашамаэль почувствовал, как вернулась ясность ума. — Да, пан чародей… Спасибо за историю, — тихо произнёс шаман. — Ступай прочь тогда, раз так! — гаркнул Ашамаэль, злясь, что какой-то дикий недомаг смог одурачить его, ввести в морок и вытянуть практически всё. «Или так и было задумано?.. Последнее время мне всё время кажется, что люди вокруг сплошь строят заговоры».***
Ашамаэль поправил шарф, скрывающий лицо, и крепче сжал поводья. Едва стоило выехать на улицы города, в глаза бросился заамар — пепельнолицый воин с седыми бесцветными волосами. Невысокий поджарый боец шагал куда-то по своим делам, совершенно не скрывая коротких скрещенных клинков за спиной. В отличие от Ашамаэля он то и дело притягивал взгляды стражи, но те словно терпели неприятного гостя. На той же улице у входа в грязный кабак стояла ещё группа заамар. На рукаве одного из воинов красовался потёртый тусклый шеврон — расколотый изумрудный череп на чёрном поле. Такой знак носили члены лиги охотников за головами. «Зимовит должно быть в отчаянии. Не удивлюсь встретить здесь и убийцу из Длани…» Второй шеврон, который попался на глаза — круглый с расколотым мечом такого же цвета, как и череп. Лига бойцов, которую увидеть здесь ожидаемо. «Будь я проклят, весь квартал выделен для расквартировки заамар… Никогда бы не подумал, что так много их мужчин подастся в наёмники после последнего поражения». Эти улицы отличались от остальных тишиной. Тёмные братья ниматар не пьянствовали, не приставали к женщинам и прохожим, но отдельно от простых наёмников жили наверняка не просто так. На шасар они смотрели свысока как в прямом, так и в переносном смысле. Мало кто испытывал настолько неприкрытое презрение к роду северян. Следующий поворот — словно дверь в другой мир. Мирные люди здесь смешались с воинами различных мастей. Сухой, как сук, торгаш громко крича рекламировал свой товар, тут же неподалёку коренастый усатый кузнец о чём-то говорил с воином, то и дело указывая на сверкающий меч в своих руках. Жизнь била ключом и Ашамаэль снова ощутил, как подступает головная боль. Толпа обтекала его, создавая вокруг скакуна пустое пространство. Над головами людей возвышался белокожий гигант с красными символами на лице. Пёстрые кислотно-зелёные глаза видны почти через всю улицу. Виски выбриты, длинная бородка заплетена в косу и скреплена стальными кольцами. Громила-сварт казался ещё больше из-за массивных наплечников и сверкающей в тусклом дневном солнце брони. Он придерживал на поясе двуручный меч, который для простого человека был неподъёмным куском металла. Но рука его сбилась, из толпы вынырнул заамар, лишь мельком глянув на громилу. Не обращая внимания на окрик воина, он, припадая на правую ногу, шагал дальше. Пола грязного плаща покрыта свежей кровью, она же была и на руках. Конфликта не избежать, сварт уже ускорил шаг. Ашамаэль вскинул руку, скакун встрепенулся и затряс гривой. Лазурная нить соединила пальцы Ашамаэля и голову сварта. Неуловимое движение, словно кукловод управляет своей куклой. Гигант оступился, как от удара и потерял из поля зрения обидчика. Тёмный собрат почти перешёл на бег, не остановился и в своём квартале, двигаясь прямиком в замок. Что за срочная весть могла быть у такого, как он?***
— А ну на месте, пепельномордый! — рявкнул краснолицый десятник, преградив убийце путь к обитой железом двери. Стражники не смотрели на Ашамаэля, каждый раз отводя глаза. — Князь занят. — У меня важное донесение для Зимовита, — с заметным акцентом прошипел заамар. Он широко расставил ноги, словно приготовившись к столкновению. — Спроси сам, человек! Он ждёт меня. Десятник помедлил, начал зло пыхтеть, сверля маленькими блестящими глазами убийцу. Наконец он открыл дверь, наполовину скрывшись в освещённой огнями комнате. — Князь, тут пепельномордый какой-то… — раздался приглушённый голос. — Говорит, что важная новость! Да, слушаюсь… Сопя, мужчина раскрыл дверь шире, впуская убийцу вперёд, Ашамаэль поспешил следом. Заамар, ему показалось, на секунду замедлился, дёрнув головой. Но как и прежде на нём не остановился взгляд. В комнате не было ни целителя Зимовита, ни Рибальда, чтобы раскрыть обман. — Я устранил всех людей, что ты приказал, — зашипел убийца, коверкая звуки. — И уничтожил продовольственные склады. Но… — Что?! — рявкнул Зимовит, хлопнув ладонью по столешнице. Мужчины вокруг, закутанные в меха и тёмно-алые одеяния, молчали, даже на заамар не глядя с презрением. Казалось, они старались лишний раз не дышать. Их шеи скрывали высокие воротники с золотым шитьём. На грубых морщинистых лицах обязательно красовались ухоженные бороды или усы, а руки, лишённые всяких украшений, лежали на рукоятях мечей и сабель. — Они не отступили. Быстро нашли замены своим командирам и уже готовятся выступать. Бритый наголо муж, называющий себя предвестником, сказал, что нет нужды ждать, пока их изведут попытками саботажа. — Да чтобы тебе… — прорычал князь, сжимая кулаки, но замолчал, шумно вдохнув через нос. — Ступай. Ты справился с заданием и получишь награду. Заамар кивнул и резко развернулся на каблуках. Теперь Ашамаэль чётко увидел, как взгляд убийцы остановился на нём. Но, похоже, ему было безразлично, убийца даже слегка кивнул головой, приглашая невидимого наблюдателя. Ашамаэль вышел вместе с ним, позади слыша голос князя: — Да, я признаю, что был неправ. Поднимайте всех. Дозоры вокруг города нужно немедленно усилить!