***
Пережидать ночь в замке было бы непростительной глупостью. Покинуть свои покои и выбраться город не стало для Ашамаэля проблемой, несмотря на усиленные караулы. Пройдя лишь немного, он чётко услышал, как кто-то зашёл в его покои. Сначала повисла тишина, потом неразборчивый выкрик и топот десяток ног. Несмотря на то, что шаги удалялись, Ашамаэль ускорился. Из караулки слышался инструктаж стражников. Сотник, наверняка толстомордый и пузатый, вещал о страшных наказаниях для тех, кто будет спать на посту. Впереди бегом двигалась колонна из солдат, отовсюду слышалась дробь шагов. Княжеские воины направлялись в город. По улицам воины ходили тройками от одного дома к другому, куда-то уводили мирных жителей. Всё чаще слышались причитания, детский плач, скулёж домашних животных. Ашамаэль почувствовал приближение мага. Впереди по-прежнему двигалась колонна, но позади раздался грохот копыт, из-за поворота появился конный отряд во главе с мужчиной, похожим на большую синюю птицу. Небрежно наброшенный плащ хлопал на ветру, под ним сверкнула кольчуга. Времени на размышления нет, чародей без проблем раскроет иллюзию. Ашамаэль распахнул ближайшую к нему дверь, откуда запахло второсортным алкоголем и некачественной едой. Зал оказался практически пустым, только высокий молодой мужчина в стёганой броне уставился на открывшуюся дверь. Напротив него сидел сварт, которого Ашамаэль видел днём. За спиной наёмника висел колчан со стрелами, шею и уши скрывали тёмные волосы. Под болотно-зелёным плащом видно длинный лук явно не людской работы. — Знаешь что, Арта? Я не вояка, я не желаю погибнуть в этой тупой бойне! Князёк выбрал вместо меня какого-то задрипанного заамар, пусть так, на этом моя работа тут закончена! Стрелок говорил тихо, но не составило труда подобраться к ним поближе. За окнами с гулом пронёсся конный отряд Рибальда. — Тут целая армия наёмников, нам привыкать что ли? — загудел сварт. — А князь обещал гору золота, если мы отстоим город! Ты сам знаешь какие солдаты, эти таланийцы — крестьяне! — Ага, а золото на всех он откуда достанет? Высрет?! Друг мой, ты вдруг стал наивен. И мы с тобой отлично знаем, как сражаются ХРАМОВНИКИ. Они уж точно не крестьяне. Я был снаружи, видел целые сотни этих ублюдков! Они идут не просто сражаться за деньги, они чёртовы фанатики, Арта! — Да и что ты предлагаешь тогда? Город уже в кольце, Контин! Или хочешь попытаться уйти с беженцами? — Да хоть так! Оказавшись на улице, Ашамаэль увидел рыжее зарево за стенами. Забил набат. «Бездна, я опоздал! Беженцев выводят из города… Попытаюсь проскользнуть с ними». Почти бегом он направился следом за отрядом Рибальда. Небо над городом рассёк пылающий камень, рухнувший где-то на соседней улице. После грохота и треска повисла мёртвая тишина. Расползался удушливый запах дыма. Волнами накатывала тревога, вызванная ощущением приближения чего-то большего, чем просто армия. Ощущение знакомое до тошноты — жрецы Исмара уже здесь, и их много. Видя такого жреца, маг смотрел словно на дыру в холсте. У стен полно солдат, трепетали на ветру стяги с чёрным вороном, свистели стрелы и слышались отрывистые команды. За стенами — крики и лязг, огненное зарево становилось всё ярче. Ашамаэль и не думал подниматься на стены, это было бы безумием. Но силуэт Рибальда заставил замедлить шаг. Голубые прожилки вспыхивали в воздухе вокруг него, слышались громкие щелчки. Силуэт колдуна трепетал, словно вокруг поднялся настоящий штормы. Потоки энергии вспыхивали в тон пожару, тянулись отовсюду, искажая пространство. Нет никаких сомнений, что человек сейчас сотворит нечто сокрушительное. Но разумно ли это, когда под стенами стоит армия из жрецов? Стоило вспомнить о воинах Исмара, как свет пламени погасило серебристое свечение, видное только магам. Оно поглотило всё вокруг, лишило зрения, заставив рухнуть на колени, разрушило чары. Разбитая иллюзия обдала кожу словно кипятком, заставив крик сорваться с губ. Но Рибальду повезло ещё меньше. Он застыл, дрожа всем телом. Вспышки молний разрывали пространство, разрушая не только мага, но и всех тех, кто оказался рядом. Седа пошатнулся и полетел со стены, тело с глухим шлепком рухнуло в грязь. Ашамаэль с трудом поднялся на ноги. Над городом захлопнулся белый купол, от чего всё вокруг стало белесым и серым. Нечем дышать, навалилась пустота. «Надо было бежать раньше… С чего я вообще решил, что можно остаться здесь?! Как же… Плоть слаба. А теперь я беззащитен!» — Э, кто такой?! А ну отвечай! — нависла грузная фигура, своим силуэтом перекрывая белесый свет. Он практически не заметил изменений, ведь был простым смертным. — Странник! Всего лишь странник, не бейте! — Ашамаэль опустил лицо и поправил капюшон, надеясь, что стражник его не рассмотрит. Вторая рука уже нашарила камень на земле. — Не успел я за беженцами, господин… — Вали прочь, немощь, война тут идёт! — гаркнул стражник, погоняя древком копья. Деревянный конец больно ткнул в бок. Ашамаэль едва не зашипел от раздражения. «Если до меня в пути довяжется такой урод — я труп…» Убираясь подальше от грохота битвы, Ашамаэль вспомнил о двух наёмниках, что хотели убраться из города. Возможно, нужный стимул поможет им принять окончательное решение. Возвышающаяся над городом крепость превратилась в рой огней. То и дело с её тёмных стен вылетали горящие камни — таланийцы наконец получили отпор. На улицах ни души, до квартала, где находились два наёмника, снаряды врага ещё не добрались, но где-то вдалеке вспыхнул пожар. Возможно, штурм начался сразу в нескольких местах.***
Ашамаэль заглянул в окно, в зале оказалось пусто. В груди похолодело. «Что, снова опоздал?.. Бездна!» Раздражённо толкнул дверь, сделал резкий широкий шаг вперёд. Дверь захлопнулась, рука метнулся к поясу, где когда-то висел стилет. Оружия не было. — Шасар! — выругался Ашамаэль. Сбоку послышался смешок. — Не дёргайся, остроухий брат. — Я не желаю вам зла. У меня даже нет оружия, — он слегка приподнял руки, показывая, что там ничего нет. — Когда-то было, похоже. Ты кто? Кого ищешь тут? — Я всего лишь странник… — Ашамаэль слегка повернул голову на голос. В углу стоял наёмник, нацелив на незваного гостя лук. Тот стрелок, что спорил со свартом. — Тогда зачем ты рыщешь по домам? Всех мирных уже давно вывели из города, здесь остались только солдаты. И мародёры. — Не успел с остальными, а один бежать побоялся. Вас, уходя, увидел, подумал, что смогу нанять, чтобы проводили меня… — он говорил быстро и чётко, словно боялся, что лучник передумает. Дверь ведущая на второй этаж жалобно застонала и ударилась о стену. На лестнице показался белокожий гигант, держащий в руке вещевой мешок. Великан нахмурился и взялся за меч. — Это ещё что за рожа утлая? — прогудел воин. — Попроще! — широко ухмыльнулся лучник. — Это наш билетик из сложившейся жопы! Пан ниматар решил нас нанять, — свойственное местным обращение было произнесено с нескрываемой иронией. — Правда? — Так и есть, — кивнул Ашамаэль. Сварт недовольно заворчал. Он тяжёлой походкой усталого солдата подошёл и кивком указал на дорожную сумку. — Деньги показывай, эльф. Ашамаэль помедлил, чтобы сдержаться и не ответить на выпад сварта. Показалось, что великан заметил — уголки растрескавшихся губ дрогнули. На тусклом свету сверкнули серебряные и золотые монеты из увесистого кошелька. Князь был щедр при оплате за убитое чудовище. — А ты кто вообще? — спросил лучник, не отрывая глаз от монет. — Что ты забыл здесь? Сиралион-то далеко… — Я пишу книгу и странствую вдали от дома, — монеты скрылись в сумке. — Чтобы найти вдохновение. В ответ на последние слова Сварт раскатисто захохотал, стрелок поддержал его лишь скромной ухмылкой. — Будет тебе… Раз остроухий брат платит, то его цели нам подходят. «Какой я тебе брат, шасар?!» — Ашамаэль ничего не ответил.***
Они бежали через весь город, постепенно отдаляясь от гула битвы, что чем-то напоминал начинающуюся грозу. То и дело на посеревшем небе вспыхивали оранжевые всполохи. Контин бежал впереди, проверяя путь, Арта же чуть слышно позвякивал латами позади. Ашамаэль пока держал темп, но знал, что скоро начнёт отставать от наёмников, станет обузой. Без магии он никто. — Что это небо такое странное? — проворчал сварт, тревожно поглядывая вверх. — Что молчишь, «остроухий брат»? Ты-то точно знаешь, что там за дрянь. — Дыхание берегу, — лишь процедил Ашамаэль в ответ. Молитвы жрецов приняли видимый облик, что заставляло сердце сжиматься от недоброго предчувствия. «Сколько жрецов церковь согнала сюда? Мне нужно убраться отсюда поскорее…» Караван беженцев сначала дал знать о себе запахом, а потом уже послышались бесконечные людские причитания и детский плач. Цепь повозок тянулась до самых ворот, головная часть скрывалась где-то далеко за их пределами. «Странно. Зимовит, похоже, не надеется отстоять город». Княжеских солдат тут немного, чаще взгляду встречались ополченцы или наёмники. С пёстрой толпой слиться не составило никакого труда. Эта странная парочка вполне могла выбраться и без нанимателя. Поняли ли они это? Скоро на Ашамаэля, значительно превосходящего людей ростом, начали коситься люди. На сварта он точно не похож, к тому же прятал лицо, люди ненавидят тех, кто скрывает своё лицо. Но два наёмника послужили отличной защитой. Ополченцы опасливо косились на Арту. С головы колонны донеслась приглушённая команда, Ашамаэль её едва расслышал. Казалось, что из-за жреческого купола он начинает постепенно глохнуть и слепнуть. Ополченцы с бранью и руганью погнали жителей вперёд. Над головами проплыла арка тёмных ворот, когда последний беженец оказался за стенами, стальная решётка со скрипом опустилась. Шли тревожно, быстро. Люди шептались, взволнованно оглядывались на оранжевое зарево. Зачем их гонят на север? Почему заставили покинуть город? Что будет с их домами? — Что дальше? — Контин приблизился незаметно, заговорил еле слышно. Ашамаэль испытал раздражение, поняв, что не сразу расслышал наёмника. — Мы идём с беженцами? — Конечно нет! — раздражение зазвенело в голосе, слишком громко, снова взгляды обратились в сторону подозрительной троицы. — Я хочу, чтобы вы сопроводили меня до Асималии. Подождём немного и скроемся в лесу, пойдём своей дорогой. — Что ты там забыл, брат ниматар? Пески Асималии не слишком гостеприимны… — Моё дело, что я там забыл! Я плачу вам. Заплачу столько, сколько нужно. «О субординации мы с тобой ещё поговорим… Дай я только уберусь подальше от жрецов…» — быстрый взгляд на Арту, который возвышался над толпой бродяг. Стало интересно, насколько великан подвержен ментальным воздействиям. Во Дворце до сих пор спорят, как тупость влияет на способность сопротивляться чужой воле. Затрубил сигнальный рог, колонна резко остановилась, заблеяли животные, люди начали толпиться. Из головы колонны донёсся чей-то визг, протяжный, полный странной печали. Словно кричащая женщина заранее рассталась с надеждой. Наёмники поняли всё без слов, Контин молнией кинулся в сторону, следом за ним Ашамаэль. Люди мешались, постоянно стояли на пути, их приходилось отталкивать. Как проклятый лучник так легко двигались сквозь толпу? Без всякой магии! Сварт же действовал с помощью грубой силы. Он был похож на быка, что несётся сквозь толпу. Движения наёмников создали панику, раздались грубые окрики. Рослый ополченец попытался схватить Арту за руку, но гигантский кулак с треском врезался в лицо человека. Сварт даже не замедлился. В темноте показались всадники, стремительно растянувшись вдоль колонны беженцев, они вскинули свои арбалеты, визг и надрывный плач теперь слышались совсем рядом. Забрехал пёс. Многие ополченцы, державшиеся вначале как бесстрашные воины, отпрянули назад, кто-то бросил оружие. «Ещё бы! Перед толпой убогих любой урод с дубиной будет выглядеть героем!» Малочисленные солдаты попытались занять оборону, но арбалетные выстрелы быстро проредили строй. Двое всадников преградили путь Контину, наёмник резко вскинул лук, тихо щёлкнула тетива. Ашамаэлю показалось, что второй выстрел был сделан практически сразу после первого. Таланийцы рухнули в грязь. Обочина сменилась лесом, ветки били по лицу, лезли в глаза, позади слышалось завывание таланийского сигнального рога и гул копыт. Рог гудел не просто протяжно, он давал какой-то сигнал. По листве начали бить тяжёлые холодные капли. Лес закончился, троица беглецов оказалась на просторной поляне. Из рощи напротив бежали не меньше десятка солдат с золотыми гербами. Воины со щитами прикрывали своих товарищей стрелков. Контин сделал несколько выстрелов, с криком один из солдат упал. Раздался раскат грома. Позади вновь гул копыт. Он стремительно приближался, слышался голос человека, подгоняющего своего скакуна. Ашамаэль не оглядывался, бежал за Контином, вокруг свистели арбалетные болты. Когда всадник, судя по звуку, был совсем близок, раздался вскрик сварта, на плащ что-то брызнуло. Грохот, оглушительное, до звона в ушах, ржание и пронзительный крик. Достаточно было оглянуться на секунду, чтобы увидеть, как Арта пронзает всадника, придавленного конём. Передних ног у зверя не было, из обрубков фонтаном била кровь. После солдата сварт добил и скакуна. Они приближались к краю барьера. Лес словно поддёрнула серая дымка, дождь усиливался. Ашамаэль чувствовал накатывающую тошноту, в глазах чернело. «Держись! Бездна… Ещё немного…» Дождь хлынул, яростно заколотил холодными толстыми каплями по золотистым кронам, срывая листву с веток. Вода заливала глаза, снова щёлкнула тетива, за спиной раздался грохот и лязг. И тут же что-то ужасно тяжёлое ударило в спину. Ашамаэль понял, что катится по мокрой траве после краткого полёта. Когда остановился, он уже не помнил.***
Тихий монотонный стук. Пахло сырой землёй, потом. Но именно сейчас Ашамаэль наконец-то смог вдохнуть полной грудью, а роща, окутанная предрассветной серостью, показалась яркой, словно едва просохшее полотно сиралионского художника. И даже сейчас не составит труда точно указать направление осаждённого города. Он словно дыра в стене, из которой тянуло сырым холодным ветром. — Сидел бы в своих садах, бумагу марал… — презрительно бросил Арта, видя, что Ашамаэль пришёл в себя. Контин, сидевший рядом, лишь бросил взгляд на своего друга. Послышались отдалённые раскаты грома. — Вообще-то для писателя он держался хорошо. С таким хладнокровием я даже решил было, что наш наниматель не тот, за кого себя выдаёт, — Ашамаэль напрягся, не сумев различить интонации лучника. Серьёзен ли он? Но стрелок тут же тихо рассмеялся. Засмеялся и Ашамаэль. — Идти можешь? Нам нужно сделать ещё рывок, тогда фронт останется позади. Получив утвердительный кивок, Контин поднялся на ноги и протянул руку. — Кстати, мы так и не представились друг другу, я даже не знаю, как к тебе обращаться! «Зато я знаю…» — Я Митор сын Лигтара, — Ашамаэль принял протянутую руку. — Контин Моис, мой соратник — Арта, — возможно лучник хотел сказать ещё что-то, но Ашамаэль перебил. Чуть позже он укорил себя за резкость, но, начав говорить, уже поздно закрывать рот. — Просто Арта? Странно, что при этом на его лицо нанесены кастовые знаки. Такие обычно носят, как это у вас называется, фамилию… Родовое имя? Кулаки сварта были похожи на два гигантских молота, пальцы в кожаных перчатках многообещающе заскрипели. Белокожий сделал широкий шаг в сторону Ашамаэля, не отрывая от него пёстрых глаз, которые, казалось, светились в этом тусклом полумраке. Лучник кинулся наперерез, примирительно похлопав рукой по стальному нагруднику. — Остынь, дружище! Он наш наниматель, не забудь… — сварт зло фыркнул. — Лучше не трогать эту тему, остроухий брат. Они двинулись вглубь лесов, избегая дорог. Контин вёл их охотничьими тропами, резонно полагая, что здесь меньше шансов встретить патруль. — Послушай, Контин… — Ашамаэль начал медленно, тщательно подбирая слова, хотя уже давно знал, что хотел спросить. — Почему ты обращаешься ко мне «брат»? И как ты понял, что я из ниматар? Тогда, в таверне… Что меня выдало? — Твой грязный язык, — тихо рассмеялся наёмник. — Это ваше коронное «шасар!». Вы так называли людей, но потом это стало… Как его, эм… — Междометием… Верно. — Ага, и прям за самое больное… Это странное и далёкое слово: «люди». Когда-то они представлялись кем-то вроде сказочного народа, и Ашамаэль никак не мог взять в толк, от чего их всех так не любят. Мама рассказывала ребёнку сказки о том, что этот народ был проклят за какие-то страшные грехи. Но всё оказалось намного прозаичнее, и уже в более взрослом возрасте Ашамаэль никак не мог понять, к чему были её слова. Просто они рождены такими, жалкими, несчастными, примитивными… Однажды, перед тем, как отправиться во Дворец, чтобы учиться дальше, от одного из ниматар прозвучала фраза: «Учиться вместе с этими шасар, что может быть унизительнее!». Эти слова стали рубежом между нормальной жизнью в Сиралионе и ужасом, который начался в обители магов. Люди, шасар… Однажды за это слово ему разбили лицо. Тогда Ашамаэль спросил у одного из своих сородичей, что же оно значит. Скоропортящиеся — для мага человека это звучало ещё более оскорбительно, чем для просто человека. Он протягивает руку, слегка дотронувшись до плеча сокурсника. Ниматар всегда старались держаться вместе. Сородич повернулся со словами: — Да, брат? — но улыбка тут же стала натянутой. Ашамаэль и среди сородичей в какой-то момент стал изгоем. — А, ты… Что тебе нужно? — Эй, остроухий, ты что там, спишь на ходу?! — прогудел сварт. Ашамаэль встряхнулся, и поднял глаза на воина, которому затылком упёрся в грудь. В ушах раздался глухой удар головой о сталь. — Э… Я просто задумался. Арта что-то неразборчиво заворчал. Контин обернулся и лишь слегка пожал плечами, взглядом будто извиняясь за своего сварливого компаньона. Лучше было сделать вид, что ничего не заметил. К середине дня Ашамаэль выбился из сил, на что сварт принялся незамедлительно сетовать, часто припоминая сады Сиралиона, изнеженных ниматар и их писанину, которая никому не нужна. Контин признался, что планировал сделать привал вечером. — Нет, так не пойдёт… Ты видел своё лицо? Оно серое! Они разбили лагерь в овраге у земляного склона. Так, чтобы случайный патруль не смог заметить незваных гостей.