Это как под кайфом

Я давно не была у Тино. Со всеми этими проблемами, с Анджелой и ее подкатываниями к Шеннону, я совершенно забыла про него. Опять. Все же я – отвратительный друг и страшная эгоистка. Надо меняться. Действительно надо. Но я не могу. Ничего не могу с собой поделать. А знаете почему? Именно потому, что я такая самовлюбленная павлиниха. Настоящей Джессике плевать на все, что не касается прямо нее, лишь та, вторая Джесс, запрятанная где-то глубоко, еще взывает к остаткам разума, напоминая про мораль и нравственность. Иногда мне тошно становится от собственного отражения в зеркале. Я смотрю на себя и вижу маленькую, глупую, упрямую девочку, которая никак не хочет взрослеть. В свои девятнадцать лет я добилась многого, но в то же время у меня ничего нет. Как же, возразите вы, ты выступаешь вместе с такой известной группой, да и еще и получаешь за это деньги, у тебя есть любимое дело, которому ты отдаешься полностью. Ты любишь свою работу, своих коллег, которые стали для тебя самыми близкими за этот год. Да, у тебя есть всё, о чем половина девочек твоего возраста и мечтать не может. В принципе, всё именно так, не отрицаю, я сама радовалась до поросячьего визга, когда Шенн предложил мне работать у них, когда поехала в тур с Марсами. Но очень быстро я поняла, что моя работа чисто механическая. Достаточно выучить аккорды и повторять их раз за разом. Никакого простора для фантазии. За этот год я написала всего одно стихотворение. Об одиночестве. Да, я имела наглость считать себя одинокой. Я до сих пор считаю. Но, как же, снова скажете вы, ты ведь не одна была в туре. Да. Не одна. Но, думаете, сопливая малолетка пользовалась большим авторитетом среди умудренных музыкальным и жизненным опытом сорокалетних рокеров? Нет, мне грех жаловаться, все, включая троих Марсов, Эмму, остальных концертных участников, были добры ко мне, но… Я всегда чувствовала снисходительное отношение к себе. А это просто невыносимо. Я выступала на сцене, но не чувствовала того драйва, того кайфа, как в тот первый раз. Я перебирала струны, а мысли мои были где-то далеко. Я слышала рев толпы, но не чувствовала их энергетики. Я видела поднятые руки, выпученные от восторга глаза, бесконечную любовь и преданность в них и понимала, что они не для меня. Я – невидимка. Меня слышат, но не замечают. Я – лишь еще один инструмент. Я – манекен. В такие моменты хотелось взвыть, бросить всё и уйти. Но я не могла. Не могла сорвать этот концерт. Я просто зажмуривалась и возвращалась в тот день с которого всё началось, в то самое выступление, которое изменило мою жизнь. В те минуты я безумно скучала по всей нашей команде с дурацким названием и, наверное, душу бы подала дьяволу лишь бы выступать с ними. Но ничего изменить было нельзя. Скажу честно, возвращаясь в Нью-Йорк, я надеялась вернуться в группу. Начать карьеру гитаристки в T-M-JAD. Теперь, обзаведясь кое-какими связями и опытом. Я не сомневалась, что и Джаред, и Шенн, и Томо поймут и не станут возражать. В конце концов меня спокойно можно было заменить на куда более успешного и виртуозного гитариста. Но, прибыв в родной город, я осознала, что уже не будет всё как раньше, не будет радуги и счастья, не будет больше изматывающих репетиций, головокружительных выступлений, переругиваний и перемигиваний, споров и шуток. Ребята выросли из этого. Один из наших основателей уехал. Нашему лидеру не до группы. И у клавишника полно проблем. Глупо было надеяться, что, вернувшись после того, как их бросила, я застану все ту же картину: улыбающийся Джеймс, Тино с сигаретой в зубах и ироничным взглядом, сосредоточенный Эндрю и Мэтт, прячущийся за своими тарелками. Когда я представила себе это, я меня даже слезы на глаза навернулись. Я остановилась, чтобы смахнуть их и с удивлением обнаружила, что дошла, аж, до Центрального парка. Я же хотела пойти к Тино. Его уже выписали из больницы и он прозябал дома, изредка посещая сеансы этой своей терапии. Палец во второй раз за день надавил на кнопку звонка. На этот раз ждать пришлось долго, прежде чем дверь распахнулась. - Привет, Джесс. – Тино вымученно улыбнулся. Лучше он выглядеть не стал. Честно. Хочу прежнего задорного паренька. - Здорово! – я обняла его. – Как ты? - А по мне не видно? – поморщился парень. - Ты вполне сносно выглядишь. – слукавила я. - Ой, не льсти мне. Думаешь, я в зеркало не гляжусь? - Честно-честно, всё не так уж и плохо. – принялась я его уверять. - Знаешь, кто говорит «честно-честно»? Лжецы. Чай будешь? – он резко сменил тему. Я кивнула. - Прости, что долго не появлялась. Я… У меня… Да, к черту! Я просто-напросто эгоистка и пытаюсь себе тут оправданий придумать. Тино чуть не выронил чайник от такой резкости. - С тобой всё хорошо, Бизониха? – осторожно спросил он. - Да всё в порядке! Если не считать того, что моя бывшая подруга пудрит мозги знаменитому барабанщику, мои родители считают меня наркодилером, и я просрала свою жизнь, то всё отлично. – вот зачем я это сказала? Почему я вечно гружу Тино своими проблемами? - Ну-ка, рассказывай по порядку. – парень присел напротив меня. Я чуть поколебалась, но все же выложила историю. - Насколько я слышал, Анджела плотно подсела на наркоту. – сообщил Тино, когда я упомянула ее явление к моим родителям. – Она начала встречаться с каким-то Тайлером, продавцом травы. Он ей и сунул первый косяк, «для расслабухи»… - Ну, во-первых, свой первый косяк она выкурила при мне в шестнадцать лет, а, во-вторых, чего страшного от той травы будет? - Ты сначала дослушай. Короче, она побаловалась какое-то время, потом разбежалась с тем парнем и вроде бы больше не курила. Потом мы как-то раз пошли все в клуб… - Стоп. – не поняла я. – Что значит «мы все»? - Ну, я, Анджела, пара наших общих с Питом друзей, ещё кто-то… - И Пит с вами? – я никак не врубалась. - Да нет же, просто друзья наши с ним общие, ну, соответственно и Анджелы. - Погоди, ты со своей болячкой по клубам шатался? – осенило меня. Да, быстро. - А ты мне предлагаешь сидеть дома и размышлять какая дерьмовая у меня жизнь? – нахмурился Тино. – К тому же на тот момент меня вылечили и рецидива не обещали. - Ты, наверное, ожидал подышать свежим воздухом в клубе. – съязвила я. – Там же все некурящие и трезвые, да? - Один раз я развеялся, а ты меня пилишь! Лучше дальше слушай. В общем, кто-то из парней притащил экстази. Мы закинулись… - Что? – охнула я. – Ты чокнутый Тино, тебе что, твое здоровье побоку? - …и неплохо так поколбасились. – он продолжал как ни в чем не бывало. – Потом тот парень познакомил Анджелу с дилером, который ему продал экстази и, вроде как, они начали вместе барыжить. Затем ей это дело надоело, и она нашла себе какого-то богатого мужика, женатого к тому же, и неплохо так пристроилась. Он ей давал деньги, покупал кучу всякой всячины, а она за это с ним спала. - Ты серьезно? – я не верила своим ушам. – Откуда ты все это знаешь? - От общих друзей. Она не особо-то скрывала. - Ты хочешь, сказать, что она по сути проституткой работала? - Сейчас это называется деловая женщина. – усмехнулся Тино. – Но сути не меняет. Шалава. Проститутка. Жрица любви. Назови как хочешь, идея одна и та же. - И что дальше? - Дальше – хуже. Они с «папиком» развлекались еще и тем, что нюхали кокс. - Чего? – у меня челюсть отвисла. - Ну, он же дорогой, а у мужика денег много, вот он и закупался. Хранили, конечно, у Анджелы, вдруг у него жена найдет. И в один прекрасный день кто-то стуканул, и к ним копы нагрянули. Квартира чья? Анджелы. Кокс где? В этой квартире. Значит она и отвечает. Говорят, она умудрилась сбежать, правда, ее потом все равно поймали, но часть кокаина она успела скинуть, и «папик» слегка помог, так что она отработала сколько-то часов на общественных работах и теперь цветет и пахнет. Я сидела в абсолютном ступоре, переваривая информацию. Анджела. Моя подруга детства. Теперь проститутка и наркодилер? Да еще и сама не прочь закинуться своим же собственным товаром. Вот у нее никогда не было особо много мозгов, но чтоб творить такое… Это уже нужно сильно головой стукнуться. - А, и еще поговаривали, что она и по вене гоняет, но это, думаю, уже слухи неоправданные. – Тино, видимо, решил добить меня. Выходит, что ее общение с Шенном просто-напросто опасно. Да еще и зная его прошлое, вообще очень подозрительно, что они так быстро спелись. Надо срочно его спасать.