Все дело в выражениях/It's all in the phrasing

Уже поздно. Он опаздывает. Даллон в очередной раз проверяет карманные часы, обеспокоенно вздыхая, и начинает расшагивать перед входом в холл. Вечеринка прекрасно проходит и без него; все его друзья здесь, разодетые, и радио отлично справляется с ролью заместителя Брендона. И может, может быть Даллон не должен так беспокоиться за своего непришедшего… друга? артиста? Нет, слово «друг» подходит лучше… Вряд ли бы он волновался, если б не Йен, принесший вчера весть о недавней потасовке в Тэпе. - Я удивлен, что ты не в курсе, - невзначай заметил его друг, предполагая, что Даллон проводил там ночи напролет. - Ты знаешь, почему? Что там случилось? Йен только пожимает плечами, удивленный беспокойством Даллона. - Я и о том, что говорили про Тэп, догадался только по его расположению. Люди говорят, взбучка там была серьезная, но не думаю, что его совсем накрыли, так что не знаю. Даллон не видел Брендона вот уже неделю, поэтому тоже не может ничего предполагать. Он снова проверяет время. Выдыхает дым. В голову приходит мысль, почему он вообще беспокоится о Брендоне, когда гости, в общем-то, не особо нуждаются в живой музыке. И снова начинает переживать. Джон появляется перед ним с широкой улыбкой на лице и стаканом с прозрачной жидкостью в руке. Это могла бы быть водка, но, зная Джона, это наверняка вода. Он окликает Даллона по имени и хлопает приятеля по плечу. - Что-то ты выглядишь чересчур расстроенным? Все, с кем я сегодня говорил, уже пьяны и счастливы, так почему бы тебе не расслабиться и пропустить по стаканчику? Забавное замечание, ибо Даллон абсолютно уверен, что уже пьян: его вечно полная фляга джина сейчас почти пуста, вот только чувства расслабления и приятной усталости алкоголь так и не принес. Люси здесь; она пришла поприветствовать его и одарить поцелуем, но он отправил ее прочь. Она, кажется, обиделась на его тон, но Даллон оправдался беспокойством; Брендон уже задерживался на час. Джон молча наблюдает за другом какое-то время, потом вздыхает и предлагает Даллону свой стакан. Там действительно вода, и почему-то именно она помогает снять часть напряжения с его плеч. Он коротко благодарит друга, на что тот лишь отмахивается. - Ты все топчешься у входа с тех пор, как я пришел. Выкладывай. - Что выкладывать? – Даллон старается выглядеть непринужденно. – Я нанял пианиста, и он все еще не пришел. - И? – Даллон не продолжает, и Джон в замешательстве. – У нас есть радио. Честно, я думаю, если бы люди захотели потанцевать под живую музыку, они бы уже давно нашли исполнителя. Я мог бы сыграть на фортепиано, если ты так уж этого хочешь. - Я хочу, чтобы он сыграл, - по-детски упрямится Даллон. Джон вопросительно понимает бровь, но молчит. Даллон уверен, что тот никогда не ловил его за тайными шалостями, но он также знает, что его поведение наверняка дало плодородную почву слухам, которые Джон наверняка слышал. После некоторой паузы Джон пожимает плечами. - Так кого мы ищем? Я могу приглядеть за ним, пока ты насладишься вечеринкой. - Ты никогда его не встречал. - Ну, значит, опиши мне его. Даллон задумывается, под каким фильтром описать Брендона, чтобы правда об их странных отношениях не всплыла наружу. - Он низкий. Меньше тебя, - уточняет он, слыша смех Джона; очень многие люди по сравнению с Даллоном низкие. – У него очень темные волосы, почти черные, и я никогда не видел, чтобы он их зачесывал. – Это замечание вновь заставляет Джона вопросительно вздернуть бровь. Все представители высшего класса, именуемые в газетах «Золотой Молодежью» - атлетичные молодые люди в енотовых куртках, ровно зачесывают головы назад. Даллону знаться с кем-то, кто будет так регулярно игнорировать модные тенденции, по меньшей мере странно. – Темные глаза. Большие. Впрочем, все черты его лица в какой-то мере большие, я думаю. Джон оглядывает толпу в гостиной. - Ты уверен, что он все еще не пришел? - Я жду его под дверью с самого начала вечеринки! Прежде чем Джон успевает ответить, раздается стук. Они оба его слышат и делают шаг в сторону двери, чтобы услышать ответ дворецкого. И Даллон вздыхает с облегчением, когда видит на пороге Брендона. Тот очень скромно одет: в черные холщовые брюки и красную сорочку; лицо Джона выражает удивление, что дворецкий пропустил в дом такого отброса. Даллон, невзирая на это, выходит навстречу, не в силах сдержать лучезарной улыбки. - Ты сделал это! Но почему так долго? Брендон пожимает плечами, укулеле висит на его плече, и он нервно осматривается; даже на прошлой неделе, когда Даллон был весел и пьян, проводя ему турне по апартаментам, он был напряжен и осторожен, будто бы весь дом был сделан из хрупкого стекла. - Я ну… я работал. - Работал? – понизив голос, Даллон кладет свою ладонь на руку Брендона. – Я слышал о том, что было в клубе… - Ну, нет, я имел ввиду… ну, у нас была драка пару дней назад. Но ничего больше. Пара хулиганов что-то не поделили. – Брендон на мгновение оглядывается, и поворачивается уже с улыбкой, доставая укулеле. – Но я был в другом месте. О. Оу. Даллон улыбается в ответ. - Что ж, я рад это слышать. – Его голос совсем не дрожит, ведь так? – Но. Но я… мы тебя ждали. Я в нетерпении тебя услышать, и, думаю, остальные тоже. Брендон бросает взгляд на Джона, которому хватает такта одобрительно кивнуть головой, но пианиста, кажется, смущают фрак и галстук-бабочка Уолкера. - Прошу прощения, у меня нет… подобающей одежды… - Но Даллон лишь отмахивается. - Не важно. Проходи. Я покажу тебе инструмент. Тем не менее, Даллон оказывается единственным, кого не волнует одежда Брендона. По мере того, как он прокладывает путь к пианино, все расступаются, желая получше рассмотреть неряшливого мальчишку, которого Даллон будто бы вытащил из закоулков трущоб. Но одежда Брендона чистая, и он в безопасности, здесь, поэтому Даллону не понятно, вокруг чего такая шумиха. Он весело улыбается Брендону, и проверяет, чтобы тот занял место за инструментом, а его укулеле была бережно уложена подле его ног. Затем хозяин дома обращается с речью к друзьям. - Это Брендон! Я нашел его! – объявляет он почти любовно, и Брендон заливается краской, ссутуливаясь за клавишами. – Я попросил его сыграть для нас, и вот он здесь, так что давайте вернемся к танцам! Не то что б он был в настроении танцевать сегодня, но Брендон задает легкий ритм рэгтайма так, будто бы никогда не переставал играть на фортепиано, и Люси вдруг магическим образом материализуется перед Даллоном. И сейчас все идет как надо, гости наслаждаются музыкой Брендона, и хозяин дома наконец дает себе возможность расслабиться и приглашает Люси на танец. *** Каким-то образом Люси и ее подружкам удалось выманить Даллона в скромный сад на заднем дворе, чтобы зажечь несколько бумажных фонариков. Он проводит несколько минут на улице, куря и заигрывая с девушками, пока остальные парочки скользят мимо них туда и обратно, прежде чем понимает, что Брендон больше не играет, и радио вновь заменило живую музыку. Даллон просит у дам прощения, чарующе улыбаясь, и возвращается в дом. Танцпол уже значительно опустел, и хозяин проверяет время, обнаруживая, что уже давно за полночь. Те, кто не в саду, наверняка уже устроили петтинг-вечеринку в курительной комнате, или в гостевой спальне. Патрик появляется перед Даллоном с неопознанной бутылкой чего-то крепкого, скорее всего направляясь в сад, и Даллон останавливает, спрашивая, где Брендон. После выяснения, что Брендон – пианист, уже довольно пьяный Патрик объясняет, что он видел его говорящим с Джоном, давно уже, в холле. Даллон хмурится. - С Джоном Уолкером? - Да. Они с серьезным видом скрылись за какой-то дверью. - Какой дверью? Патрик на момент задумывается, а затем пожимает плечами. - Не помню. Эт-твой дом, ты знаешь его лучше. Даллон должен отдать ему должное и признать его правоту. Он вздыхает, благодарит Патрика, и отправляется в холл. Со скрипом приоткрывает одну за другой двери, проверяя, что там. В первых двух действительно петтинг-вечеринки, и обычно он сейчас уже присоединился бы и быстро нашел себе партнера, но какое-то дурное и ненавистное чувство давит на грудь от мыслей, что Брендон и Джон где-то одни вдвоем. Он знает, что это глупо; Джон без ума от Кэсси, с тех самых пор, как Даллон с ними познакомился. Но это изводящее чувство не исчезает. Он распахивает дверь в комнату под лестницей, – едва используемый им офис. Помещение освещено, и Даллону легко разглядеть Брендона и Джона, сидящих в креслах у окна и разделенных небольшим столом. Они курят и разговаривают так, будто всю жизнь были друзьями. Живот Даллона сводит, и он входит, громко объявляя: - Ну как, Брендон, тебе понравилось? Оба новых знакомых удивлены, но если Джон встречает Даллона с улыбкой, Брендон в это время откидывается в кресле, затягиваясь. - Думаю, настолько же, насколько тебе понравилось танцевать со своей девушкой. - Он прекрасен! – вставляет Джон, даже не подозревая, какую ситуацию он создал. – Он сыграл чудесный джазовый мотив, в котором столько энергии, и я никогда ее не слышал! Он говорит, что написал это! Он написал это, Господи, да он просто лучший! Даллон придвигает софу к столу, усаживаясь и прикуривая. - Я знаю, - выдыхает он, посылая Брендону улыбку, которая остается без ответа. – Он пел? Он еще умеет петь. И теперь глаза Джона обращены к Брендону так, словно он новая игрушка. - Ты действительно можешь? Брендон пытается не отвечать, но, наконец, отнимает тлеющую сигарету ото рта. - Полагаю, да. Если Даллон говорит, что могу. В его голосе слышатся нотки обиды, и Даллон хмурится. - Почему ты злишься? Насколько я слышал, ты поешь просто восхитительно. - Ну если ты так говоришь, ведь это ты нашел меня. Ох, так вот в чем дело. Даллон почесывает нос, но прежде чем он отвечает, Джон наклоняется вперед, задумчиво глядя на Брендона. - Брендон. Ты профессиональный артист? Ответ следует не сразу. - Я. Ну, нет. Не совсем. – Даллон бросает на него взгляд, замечая розовые пятна на щеках Брендона. – Я работаю в клубе около реки, но… как бармен. Владелец предпочитает меня в этой роли. Джон встряхивает головой. - Какая растрата таланта! Слушай. Если хочешь работу на сцене, тебе нужно только спросить меня, и я устрою тебе прослушивание. Черт, да я скорее всего даже устрою тебя на работу, если мой отец еще не достаточно глуп! Брендон заметно смущается, и Даллон смеется, взмахивая сигаретой в сторону Джона. - Отец Джона владеет Файерфлаем, - объясняет он, усмехаясь, и Джон лишь пожимает плечами, будто это ничего не значит. Но то, как рот Брендона шокированно открывается, означает, что тот знает правду: Файерфлай настоящий бриллиант. Также расположенный у реки, но несколько миль южнее Тэпа, в намного более лучшей части города, Файерфлай является настоящим центром жизни сливок Чикагского общества и излюбленным клубом для настоящих знатоков вечеринок. Брендон смотрит на Джона намного дольше, чем того позволяет этикет, его сигарета, зажатая меж пальцев, обращается в пепел, прежде чем он, наконец, спрашивает: - Ты… Джон, ты можешь устроить мне прослушивание в Файерфлае? — Если захочешь, — непринужденно отвечает тот. — Глупо растрачивать такой талант, закапывая его под барную стойку. — Но я не… — и Брендон краснеет еще гуще, переводя взгляд с Даллона на Джона и обратно. — Я не… как вы. Эта одежда — самое лучшее, что у меня есть, я все еще выделяюсь из вашего общества. — Черт, если в этом вся проблема, то я добуду тебе фрак. — Джон закатывает глаза и тушит сигарету в пепельницу на столе. — Я добуду тебе гребанный фрак и гребанного масла для волос, и когда ты окажешься на сцене, всем будет плевать, где ты живешь, потому что выглядеть будет так, что сцена — твой родной дом. Всем будет плевать, что на тебе твой единственный костюм. — Он улыбается. — Кроме того, мой отец платит своим артистам очень хорошо. Где бы ты сейчас ни жил, это ненадолго. Для человека, находящегося в положении Брендона, просто невозможно оказаться от такого предложения; и Брендон кивает головой еще до того, как Джон упоминает, сколько тот может заработать. — Пожалуйста, — отвечает он тихо. — Да, я очень хотел бы прослушаться. Даллон и Джон оба расплываются в улыбке, и Джон поднимается, хлопая в ладоши. — Встретимся у Файерфлая в понедельник, сразу как стемнеет, окей? Отец сможет прослушать тебя до открытия клуба. — Брендон все еще кивает, его сигарета уже догорела. — Ладно. Мне нужно найти Кэсси и забрать ее домой. Брендон, было просто чудесно с тобой познакомиться, и Даллон, — Джон улыбается широко, почти задиристо. — Спасибо, что нашел его. Брендон наблюдает, как Джон уходит, до тех пор, пока дверь за ним не закрывается, и рассеянно тушит остатки сигареты. — Нашел меня, черт, — бормочет он, скорее самому себе, и Даллон краснеет, приглаживая волосы. — Извини, я не хотел тебя обидеть, — тихо произносит Даллон, но Брендон только качает головой. — Нет, нет. Я злился не на это. — Брендон делает паузу, затем тихо смеется. — Я все равно не могу сейчас злиться. Если бы не ты, я бы все еще балансировал между продавцом книг и барменом. Но теперь меня зовут на прослушивание в Файерфлае. У меня есть шанс стать настоящим музыкантом. — Он вновь смеется и бросает взгляд на Даллона. — Я вроде как должен тебе за это поцелуй. Даллон пытается сдержать улыбку, проводя рукой по шее. — Да, но, ты предлагал это за работу в кинотеатре. — Которую я тоже получил, спасибо. — Брендон садится на софу, двухместную, которая неожиданно становится слишком маленькой, когда острое плечо Брендона упирается в руку Даллона. Даллон сглатывает, не в силах отвести взгляд от незаметной ухмылки на губах пианиста. — Я так и думал, — выдыхает Даллон. — Рад это слышать. — Так что, я должен уже за это. Поцелуй, правильно? — Даллон кивает, быстро поднимая взгляд на глаза Брендона, но надолго его не хватает, и он вновь пристально смотрит на его широкую улыбку. — Ну, а я не тот, кто любит быть в долгу. — Ох, — беззвучно отвечает Даллон, и когда Брендон поднимает бровь, он чувствует себя пристыженным. Ведь он целовал парней раньше. Нет смысла нервничать из-за Брендона. Но это не так. Во-первых, Брендон действительно гей. Даллон еще не успел подумать над разницей между ними, но он точно знает, что она есть. И он еще не разобрался, почему он одновременно тянется к Брендону и боится его, но правда в том, что они уже сидят так близко, и Даллон уже получил из этой возможности двойную выгоду; но страх быть отверженным все равно заставляет его напрягаться. Даже несмотря на то, что Брендон должен ему, и он не может его оттолкнуть… Даллон сглатывает. Смотрит на свои колени. Сжимает пальцами подушки софы. Он чувствует на себе взгляд Брендона, когда тот позволяет себе короткий и тихий вздох. — Знаешь, — говорит Брендон. — Мне интересно. Ты действительно интересуешься теми куклами? С которыми танцевал? Даллон удивленно смотрит на него. — Что? Почему? — Он только пожимает плечами. — Я… ну, я танцую с теми, кто предлагает. Целую, если они позволяют. Не так уж сложно найти кого-то, кто будет во мне заинтересован. Брендон легко смеется. — Они выстраивались в очередь, чтобы потанцевать с тобой, и… и, может, я завидовал. Может, — повторяет он, видя шок в глазах Даллона. — Но я все думал, ведь даже несмотря на то, что тебе так легко получить что-то, ты все равно шел за мной и искал меня. И это правда. Это настолько правдиво, что Даллон только продолжал ошеломленно смотреть на Брендона, потому что сам он об этом не задумывался. Первые два раза их встреча действительно была случайной, но все остальное было преднамеренно. Абсолютно неподготовленные, движимые только желанием увидеть его встречи; и здесь-то обнаруживается особенность — Даллон не хотел просто потанцевать, поговорить или поцеловать его, что может ему дать любой другой человек. Нет, Даллон хотел Брендона. Так же, как сказал об этом ранее Джону. — Джимини Крикет, — выдыхает Даллон за мгновение, прежде чем губы Брендона накрывают его собственные. Брендон вжимает его в софу, не разрывая поцелуя, заставляя почти лечь, и спинка софы скрывает их от непрошеных гостей, пока Даллон пытается понять, что с ним происходит. Брендон настойчиво сжимает его жилет, тянет галстук, пока его язык проникает в рот Даллона. И Даллон почти смеется, но забывает об этом, когда одна рука Брендона проскальзывает по его животу, а другая обхватывает его шею и притягивает ближе. Эта настойчивость, гораздо более сильная, чем шаловливые и осторожные опыты Даллона с другими юношами; Брендон, похоже, точно знает, что делать, и когда галстук Даллона наконец падает, коленка Брендона располагается между бедер парня. Испуганный, Даллон ретируется, разрывая поцелуй и бормоча какой-то невнятный вопрос, и Брендон наблюдает за ним с улыбкой, застывшей на припухших губах, опираясь руками на софу. — Я думал, ты уже целовался с мужчинами, — почти хмыкает он. Даллон выпрямляется, отрывисто дыша. — Целовался, — упрямо отвечает он. — Просто они не были такими… такими жадными. Брендон смеется, очерчивая ладонью овал лица Даллона. — Ты думаешь, это было жадностью? Его взгляд почти нежен, большим пальцем он проводит по горящей скуле Даллона. — Господи, Даллон, — выдыхает он, наклоняясь для нежного поцелуя, пока его рука скользит по пояснице Уикса. И сейчас Даллон может достаточно ясно мыслить для ответа, может ответить на поцелуй, даже вновь отклонившись назад, положив руки на лопатки Бдена. Так легче, ближе к тому, чем он занимался, пусть даже раньше никто не укладывал его в горизонтальное положение, и эта крошечная софа так неудобна. Но Брендона, кажется, все устраивает. Он более худой, чем Даллон думал — фигура хорошо спрятана под свободной одеждой. Его руки начинают скользить, желая расстегнуть жилет Даллона, но тот снова отстраняется, пытается подняться, бормоча что-то невнятное. Брендон раздраженно смотрит на него. — Что ты делаешь? — спрашивает Брендон, когда Даллон начинает застегивать рубашку. — Что ты делаешь? — в ответ бросает тот. — Все, что ты был должен — это поцелуй. — Да, за работу в театре. И я ее получил, и, благодаря тебе, получил еще и возможность выступать. — Он усмехается и склоняется, чтобы поцеловать парня в ухо. — Это стоит чуть больше. Даллон краснеет и отворачивается. — Поцелуя достаточно, — бормочет он. Брендон на мгновение затихает, затем тоже садится, хотя все еще достаточно близко, чтобы их бока соприкасались. Повисает тишина, которую в конце концов разрывает его разочарованный вздох. — И ты всегда так? — Как? — Мы даже не поцеловались нормально, уже не беря в счет петтининг! Я не понимаю! — Я никогда этого не делал! — признается Даллон, тряхнув головой. — Не с парнями, по крайней мере. Я имею ввиду… — он проводит рукой по волосам, собираясь с мыслями. — Я даже не думал об этом. Не с тобой. Но… — Он поворачивается, встречаясь глазами с Брендоном. — Ты меня удивил. Брендон не отводит взгляд, глубоко вздыхает. — Справедливо. Извини. Просто ты… — Он останавливается, закусив губу. Спустя несколько секунд тишины, не видя возражений со стороны Даллона, он продолжает. — Просто ты был тем, кто спросил у меня разрешения потанцевать. Кто следовал за мной до самого дома, кто все пытался поцеловать меня. Я думал… я был уверен, что, может, у тебя и нет опыта, но ты был так смел и открыт об этом, иногда даже слишком глупо… Я был уверен, что я не твой первый. Не первый мужчина, — добавляет он со смешком. — То, как ты обращаешься с этими девушками, давало мне понять, что ты хотя бы раз это делал. — Делал что? — Даллон протирает вспотевшие руки о колени, не глядя на Брендона, уже зная, о чем тот говорит. Взгляд, который Брендон на него бросает говорит, что он тоже в курсе. — Даллон. Здесь нет дам, не перед кем скромничать. Чпокнуться. Перепихнуться. Секс. Вокруг тебя крутится столько красивых студенток, таких же богатых, как и ты. Не делай вид, что никогда этим не занимался. Что ж, Даллон никогда не собирался об этом говорить. Он не говорил об этом даже с Йеном. — Но, — он все же делает попытку, густо краснея до корней волос. — Я не делал. Брендон безмолвно смотрит н него. Долго смотрит. Наконец бросает — Да что ты! — тоном, полным удивления. — Не разыгрывай передо мной дурачка, меня не волнует, со сколькими девушками ты спал! — Но я не спал, — повторяет Даллон почти умоляюще, хотя голос его по-прежнему низок. Никто об этом не знает. И не должен был знать. И Брендон все еще смотрит на него, широко раскрыв глаза и приоткрыв рот. — Погоди… погоди, дай-ка уточнить. Ты пытаешься сказать мне, что ты девственник? Даллон потирает подбородок. Затем шею. Коротко кивает. Брендон фыркает. — Сколько тебе лет? — Двадцать шесть. — Господи, — всплеснув руками, произносит он. — Это неправильно! — Да что ты! — передразнивает его Даллон, нервно оправляет манжету правого рукава, нарочно не глядя на Брендона и тщетно пытаясь скрыть свое красное лицо. — Ты гей, можно подумать, у тебя было много партнеров? — Ты будешь удивлен, — отвечает тот сухо. — Это другое. Но как кто-то такой же… — Он сглатывает. — Кто-то такой же богатый, вокруг которого постоянно крутятся столько юбок, столько желающих отдать себя… как ты умудрился кончить девственником?! — Я не знаю! — Даллон приглаживает волосы, бросая короткий взгляд на Брендона, который все еще смотрит на него так, будто у Даллона вдруг выросла вторая голова. — Я не знаю, Брендон, просто… — он пожимает плечами, откидываясь на софу. — Поцелуи и петтинг были занимательны. Я много этого проделал. И не думай, что девушки не пытались! Некоторые пытались, но… я никогда не был достаточно заинтересован. — И… и ты просто отшил их? — Брендон встряхивает головой, выглядя сбитым с толку. — Ты мог бы сделать это только ради пробы. Ты был бы не первым. Даллон вновь пожимает плечами. — Но не сделал. И не буду. Я не знаю. — Он почесывает нос. — Мне не нравится эта идея. Может, просто… — он тихонько смеется. — Я не думал о себе как о чтущем традиции, беспокоящимся об эмоциях, но, может, я просто думаю, что это должно быть чем-то большим, чем просто требование или нужда. Они сидят в тишине, пока Даллон обдумывает собственные слова. Но теперь его очередь удивляться, когда Брендон неожиданно крепко обнимает его, зарываясь носом Даллону в плечо. — Брендон? — М? — Что ты делаешь? — Обнимаю тебя, — звучит его приглушенный ответ. — Почему? Брендон не отвечает, но и не убирает рук. Спустя мгновение, Даллон медленно обхватывает талию Брендона, прижимая его к себе и кладя голову на его плечо. Повисает тишина. И теперь ее уже ничего не нарушает.