Спенсер покидает город два дня спустя убийства О'Бэнона. О своем решении он говорит только Брендону, давая ему название Нью-Йоркского клуба, в котором он планирует работать. И Брендон постепенно переезжает к Даллону; с тех пор, как он стал проводить большую часть ночей в его постели, сначала пианист стал ужинать с Даллоном после работы, потом завтракать перед клубом, потом переносить к Даллону свои вещи, чтобы легче было собираться на работу. Никто из них ни о чем не спрашивал, не комментировал это решение, хотя Даллон все еще был неготов к разговору о том, что же между ними происходит. Письмо матери все еще давило на него, хотя прошло уже две недели, и он так и не выяснил, что же все-таки случилось. Его мать просила не мешкать; ему слишком страшно узнать, что его ожидает.
Брендон и Джон все же уговорили его прийти в Файерфлай, спустя несколько ночей после исчезновения Спенсера. Брендон просто хочет поужинать с ним, Джон превращает это в групповой ужин, и Даллону сложно отказаться, когда даже Кэсси, так и не говорившая с ним с того случая с Люси, начинает толкать речи о том, что Даллону нужно почаще выходить на улицу и развлекаться.
— Я научился развлекаться дома, — протестует он, когда Кэсси начинает подшучивать над ним за столом, и Грета, сидящая по другую сторону от Брендона, усмехается.
— Единственный способ развлечься дома — закатить домашнюю вечеринку, — отвечает она с дерзкой ухмылкой, расправляя салфетку на коленях. — И, я думаю, ты занимаешься не этим.
Даллон хочет возразить, но его обрывает Брендон:
— Он читает!
И сидящие за столом удивлены отнюдь не тем, что Брендон это знает. За последние дни каждый успел намекнуть, что они, в общем-то, в курсе секрета Даллона и Брендона. Даже Пит тонко намекнул о своей осведомленности, да и Кэсси разговаривает с мужчиной, думается Даллону, лишь потому что Джон сказал ей так делать. Сейчас модно пересекать сексуальные рамки и запреты, поэтому никто не ведет себя так, будто их это волнует. Нет, все удивлены, потому что никто никогда бы не подумал, что Даллон мог бы увлекаться чтением. Черт, да даже сам Даллон едва ли мог представить, что он будет наслаждаться тихими ночами у очага так сильно, как он делает это в последнее время.
— Я и не знал, что ты умеешь читать, — сухо комментирует Йен, и все смеются, а Даллон закатывает глаза.
— Мне просто… нужен покой, наверное, — низко произносит он, уткнувшись в тарелку. — Я устал от клубов. Или просто устал. Не знаю.
За столом повисает тишина, все взгляды обращены к нему, до тех пор, пока Йен не нарушает ее покашливанием.
— Кэсси, Джон сказал, ты научилась делать… что это было? Какой-то жареный хлеб?
— Пампушки! — отвечает Кэсси. — Да, у нашей новой кухарки!
И беседа вновь продолжается, которую Даллон уже лишь слушает, не участвуя в ней.
Когда официанты разносят кофе и десерт, Даллон уже скучает. Он хочет отправится домой и дочитать "Бэббит", надеясь закончить ее до того, как Брендон вернется. Он не притрагивается к еде, и, несмотря на все старания Брендона и Йена, не участвует в беседе.
Уютную обстановку нарушает грохот, раздавшийся рядом со входом в столовую, за которым следуют крики и женские вопли. Все помещение моментально погружается в обстановку хаоса, люди вскакивают на ноги, по залу пролетает возрастающий гул волнения, пиком которого становится выстрел, из-за которого потолочная панель над дверью отлетает и падает на пол. И Даллон погружается в оцепенение, позволяя Брендону схватить его за руку, и следует за ним вслепую под сопровождение чужих воплей. Джон проводит их сквозь потайную дверь в маленькую комнатку. И никогда еще прежде Даллон не видел самоуверенную Грету такой слабой, как сейчас. Джон захлопывает за ними дверь и берет Кэсси за руку; и в этой темноте Брендон обнимает Даллона, которому в этот раз не нужно указаний, чтобы в ответ заключить парня в кольцо рук.
До них доносятся приглушенные звуки столовой. Мужской голос требует узнать, где Ангело, и в Даллоне закипает злость; это то, чего он боялся. Смерть О'Бэнона развязала руки всем, кто жаждал мести, кто хотел втереться в доверие к новому боссу. Его друзья оказались в опасности, даже не ища ее. Они выманили его из дома, и вот причина, по которой он не хотел идти. Даже сейчас, когда они закрыты в этой маленькой комнатке, он не думает, что они поймут.
Гангстер уже требует драгоценностей, узнав, что никто из Дженн сегодня не в клубе. Он, видимо, один из пешек, но это не делает его менее опасным. Одна из девушек беззвучно охает, и Даллон сильнее прижимает Брендона к себе.
— Я не хочу, чтобы ты продолжал здесь работать, — вновь шепчет он Брендону на ухо. Джон шикает на них, прежде чем Брендон отвечает.
— Кэсс, — шепчет Джон. — Под твоими ногами должен быть люк.
После недолгих поисков на ощупь, раздается мягкий возглас, подтверждающий, что люк найден. Дверь со скрипом открывается.
— Это запасной выход с цокольного этажа. Пол очень неровный, но других безопасных вариантов у нас нет.
Кэсси, сомневаясь, сидит на краю люка, и тогда Даллон отстраняется от Брендона, проталкиваясь к ней и садясь рядом.
— Я пойду первым, идет?
И когда девушка кивает, он прыгает вниз. Твердое приземление отдает вспышкой боли в голенях. Он мягко шипит, падая на колени, но быстро поднимается на ноги и пытается игнорировать боль, все еще едва пошатываясь, а затем зовет Кэсси. Тяжесть девушки, упавшей ему в руки, почти заставляет его упасть вновь. Когда же Даллон опускает на пол Грету, вокалистка по-настоящему, крепко его обнимает, и он чувствует ее влажное лицо, уткнувшееся ему в шею.
— Ты в порядке? — больше от изумления, чем волнения, спрашивает он. Она лишь кивает, утирая глаза.
— Никому об этом не говори, — тихо произносит Грета, и Даллон не может сдержать улыбки.
Как только Джон, Йен и Брендон оказываются внизу, потирая ссадины и синяки от приземления, Джон, как и в прошлый раз, уводит всех на улицу. Выйдя на холодный ночной воздух, Джон отпускает несколько ругательств, пиная фундамент клуба; Грета закуривает, разделяя сигарету с Брендоном. Йен приглаживает кудри, спрашивает, все ли в порядке.
— Моя заячья шубка осталась в клубе. Тот мужчина, наверное, ее заберет, — мягко говорит Кэсси.
— Я куплю тебе новую, — грубо бросает Джон. —
Блять!
Даллон никогда не видел Джона таким; Кэсси выглядит обеспокоенной своими заботами, Грета уже заскучала. Вторую сигарету Брендон разделяет с Йеном.
— Джонни, — боязненно произносит Кэсси, делая шаг к своему жениху. — Джонни, давай просто пойдем домой?
Грета легко запускает пальчики в кудри Йена.
— Отличная идея. Хочешь прогуляться, кудряшка?
Йен краснеет. Брендон усмехается. И только Даллон недоволен, неожиданно чувствуя себя необъяснимо старым. Он старше своих друзей как минимум на четыре года, и еще никогда он не ощущал это так остро, как сейчас. Там, в клубе, злодей грабит невинных, подставляя их под дуло пистолета, а Кэсси переживает за свою шубу, Грета вдруг заинтересовалась Йеном, и лишь Джон, похоже, осознает весь масштаб трагедии; но, по правде, кто такой Даллон, чтобы их осуждать? Он все еще хочет вернуться домой, поскорее убраться от этого ужасного места и больше никогда не возвращаться.
— Холодно, — бросает он, поглубже запахиваясь в пальто. — Брендон, пошли.
Он не прощается. Едва ли даже ждет, пока Брендон последует за ним.
— Ты в порядке? — спрашивает Брендон, наконец его нагоняя; на улице им нельзя держаться за руки, но Даллон и не желает этого, он даже не смотрит на спутника. — Я не только о сегодняшнем вечере. Я имею ввиду, книги, безвылазное сидение дома, и ты такой тихий в последнее время… — он замолкает и вдруг хватает Даллона за плечо. — Ты все еще злишься? На мои слова в хэллоуинскую ночь?
Частично. Возможно. Но Даллон только качает головой, и Брендон вздыхает.
— Пожалуйста, скажи, что случилось.
— Это не может подождать до дома? — бросает Даллон, оборачиваясь. — Трамвай уже прибыл, и я клянусь, что скажу все, как только мы прибудем.
Брендон встречается с ним взглядом. Кивает. Следует за ним до трамвая.
Как только они оказываются дома, Даллон сдерживает слово. Он проводит Брендона в свой офис, вынимает материнскую телеграмму из ящика стола и передает парню. Брендон осторожно берет ее, и, прочитав ее, поднимает глаза на Даллона.
— Уэстон твой брат?
— Да.
— Ты знаешь, что случилось?
Даллон опускает глаза и качает головой.
— Но… но я хочу домой. Я думаю, пришло время.
И Брендон кладет телеграмму обратно на стол с коротким "ох".
Даллон накрывает ладони пианиста, прежде чем тот убирает их.
— Я хочу, чтобы ты поехал со мной. Спенсер же в Нью-Йорке? Он может устроить тебя в клубе.
Но Брендон явно не горит такой инициативой.
— Ты знаешь, сколько я зарабатываю в Файерфлае? И Майк поговаривал о том, чтобы мы с Гретой устраивали при ватные концерты для него, типа свадьбы его кузина…
— Джимини Крикет, Брендон! — прерывает его Даллон, хватая парня за плечи. — После всего, что сегодня случилось, ты все еще хочешь связываться с этими людьми?! Они убийцы! Если ты вдруг встанешь у них на пути, они застрелят тебя и глазом не моргнув!
— Я умею хранить секреты! Им не нужно за меня переживать!
И Даллон просто ошарашен словами пианиста.
— Что тогда о Норс-Сайде? Они атакуют свадьбу, а ты станешь жертвой несчастного случая? Они будут приходить в Файерфлай еще и еще, и тебя, в конце концов, застрелят просто за то, что ты поешь для Дженн?
— Ты волнуешься за зря, — отвечает Брендон, отстраняясь. У мужчины закончились слова, и он просто смотрит на пианиста. После сегодняшнего побега через потайную дверь, Брендон так и не осознал, что произошло, так же как и Грета или Кэсси. Заячья шубка. Секс. Деньги. Все это важнее факта, что сегодня они могли бы быть мертвы.
— Если ты хочешь денег, тебе не нужно для этого работать, — в отчаянии предлагает Даллон. — Ты можешь играть в любом грязном кабаке, черт, да пусть даже бесплатно, я о тебе позабочусь!
— Получать деньги за то, что я провожу ночи в твоей постели? Да, именно этого я и хочу. Вернуться к прошлому, — едко бросает Брендон, сузив глаза. — Я сам хочу о себе заботиться, Даллон. Знаю, тебе тяжело понять, за тебя платит твой отец, и, скорее всего, сможет платить и за меня, но я не хочу.
— Это не будет… Ты знаешь, я…
Брендон! — Даллон прячет лицо в ладонях, зарывается пальцами в волосах. — Ты просто…
невыносим! Послушай меня!
— Нет это ты послушай! Я не хочу покидать Файерфлай, и уж тем более не хочу ехать в Нью-Йорк! — Брендон хлопает ладонью по столу, отчего тонкий листок телеграммы жалобно трепещет. — Я не хочу начинать все сначала в другом городе и…
— Не хочешь быть со мной? — заканчивает за него Даллон тихим дрожащим голосом; от этих слов Брендон отводит взгляд в сторону. Даллон все острее начинает ощущать эту недосказанность между ними, все эти слова, спрятанные между поцелуями, улыбками и складками простыней. Он все еще не уверен, что это за слова, что за чувства, но он все-таки пытается высказаться, потому что должен. — Я не поеду без тебя.
Брендон понимает на него свои большие глаза, полные удивления.
— Но твой брат?
Даллон глубоко вдыхает. Молчит. Брендон вздыхает.
— Не говори что-то, если так не думаешь. Не веди себя так, будто переживаешь за меня…
— Но я так думаю! — возражает мужчина. — Я просто… хочу, чтобы ты согласился.
— А я не соглашусь, — холодно отвечает пианист, и Даллон бессильно ложится на стол; от его сердца до кончиков пальцев растекается ноющая боль. — Что есть в Нью-Йорке, чего я не могу получить здесь?
Даллон поднимает на него непонимающий взгляд, полный боли, и вдруг чувствует себя бесконечно одиноким; может, все его чувства лишь с одной стороны. Он хватается за стол, затем поднимается, тяжело оттолкнувшись.
— Иди нахуй, Брендон, — коротко произносит он, и Брендон удивленно вздыхает, все еще не привыкший слышать от Даллона подобные слова; мужчина лишь проходит мимо него, на ходу ослабляя свой галстук, пока он поднимается по лестнице, и скрывается в спальне, громко хлопнув дверью.
***
Моргнув, Даллон просыпается несколько часов спустя, когда его кровать прогибается под чьей-то тяжестью и рука скользит и ложится на его талию. Он поворачивается на спину, все еще полусонный и хмурится, видя Брендона.
— Что ты делаешь, — недовольно бурчит он, и Брендон прижимается губами к его лбу.
— Я пытался заснуть в гостиной, но было холодно.
— Так зажги камин, — бросает Даллон, закрывая глаза. — Пока.
Брендон недовольно фыркает, зарываясь в плечо Даллона.
— Я не это имел ввиду. Я говорил о том, что тебя не было рядом. Ты меня согреваешь.
Даллон бурчит, все еще не открывая глаза.
— Забавно, как тот, кто обвиняет меня в отношении к нему как к шлюхе, сам без приглашения проскальзывает в мою постель.
Брендон вздыхает. Даллон чувствует волну теплого воздуха на шее.
— Справедливо. Прости. У тебя есть полное право злиться на меня. — Даллон не отвечает, потому что он прав. — Я веду себя как эгоист. Но я не хочу покидать Чикаго. Все только стало устаканиваться, и теперь все это бросать?
— Файерфлай небезопасен, — мягко отвечает Даллон. — Ты мог бы работать в клубе Спенсера в Нью-Йорке. Все то же самое, может, только меньше гангстеров.
Брендон вновь вздыхает, прижимаясь к Даллону.
— Я просто… надеялся осесть здесь.
— Чт… ты можешь осесть в Нью-Йорке.
— Не знаю, — Брендон крепче обнимает Даллона, и тот поворачивается, чтобы заглянуть парню в глаза. — Но я подумаю.
Даллон лениво моргает, накрывая своей рукой руку Брендона.
— Что заставило тебя передумать?
Брендон не смотрит на него, заинтересованно играя с пуговицами на пижаме Даллона. Отвечает он спустя нескольких мгновений.
— Я подумал… что ты в конце концов уедешь без меня.
Мужчина хмурится, и притягивает Брендона на себя.
— Не глупи, — ворчит он, прежде чем приподняться для поцелуя. Рука Брендона скользит по волосам Даллона, парень отвечает открыто и жадно; пальцы Даллона сжимают рубашку Брендона — эту грубую ветошь, в которой он спит. И в голове Даллона вновь всплывает давно понравившаяся ему картинка: Брендон в красной шелковой пижаме. Он уже получил отказ на предложение купить ее, но образ, всплывший в голове, так ему нравится; он проскальзывает рукой в штаны, проводит пальцами по внутренней стороне бедра парня. И тот покрывается мурашками, его мускулы сжимаются, и Даллон не может сдержать улыбки.
Он целует Брендона в подбородок, спускается вниз по шее, пока его руки обвиваются вокруг широких ягодиц партнера, и пробиваются вниз, прижимаясь ладонями к коже. Ему нравится это, он хорошо изучил эту часть тела партнера, и Брендон вздыхает в предвкушении, когда сухие кончики пальцев Даллона нажимают на его отверстие, вызывают эти очаровательные вздохи, когда Даллон углубляет свою атаку — не далеко, но достаточно, чтобы ощутить ее. И Брендон прижимается своими бедрами к бедрам партнера, пряча в его волосах усмешку.
— Знаешь, что мне в тебе нравится, — мурчлычет он, и Даллон в ответ прикусывает его шею, занятый расстегиванием трусов парня и стягиванием их с хозяина. — Ты всегда такой жадный.
Даллон поднимает голову, наблюдая за изменениями в лице Брендона, пока его руки расправляются с пижамными брюками.
— Не пытайся убедить меня, что никто раньше не был в восторге заполучить тебя. Я нахожу это… невозможным.
Брендон усмехается, стягивая свои штаны.
— Они были, — произносит он, мягко сжимая член Даллона. — Но не как ты. Ты…
И он смеется, потому что Даллон прерывает его пылким поцелуем, скользя пальцами к отверстию парня, и тот вновь отпускает тихий стон, когда входит сразу два пальца, и Даллон прикусывает его кожу прямо под подбородком. Даллону действительно нравится фингеринг, нравится слушать эти тихие стоны и вздохи, срывающиеся с губ партнера, и если Даллон может наблюдать за своими пальцами, скрывающимися внутри горячего тела, ему едва ли нужна помощь Брендона, чтобы оказаться на краю. Он запускает третий палец, по самые костяшки, и целует Брендона в ухо.
— Извини, — тяжело выдыхает он. — Я отвлекся. Что ты там говорил?
И Брендон вновь смеется, подаваясь навстречу пальцам партнера, будто спрашивая продолжения.
— Вот о чем я говорил, — с придыханием продолжает он. — Они были в восторге от удовлетворения. Их удовлетворения.
Ты же желаешь ублажить. — Его рука скользит вниз по лицу Даллона, шее, груди; его бедра двигаются под пальцами мужчины. — Ублажить
меня.
Даллон краснеет, заминаясь и убирая руки.
— Я просто… я не знаю так много, как ты, но все равно хочу, чтобы тебе понравилось…
— Котенок, — хмыкает Брендон, выпрямляясь и взъерошивая свои волосы. — Ты лучшее, что со мной случалось.
И Даллон усмехается. Скользит между ногами Брендона. Кладет руку на талию парня и целует его живот, пока в его голове загорается облегчение от того, что его старания не проходят незаметно, смешанное с желанием овладеть тем парнем, который сейчас растянулся под ним. Его рука, смазанная маслом, методично стимулирует член партнера, проводит по яичкам Брендона, и он глубоко вводит в него два пальца, и Брендон смеется, подаваясь навстречу.
— Тебе нравится там, внизу, — комментирует парень, хихикнув. Даллон сгибает пальцы, и его партнер резко вздыхает, откинув голову назад, и иногда Даллон задумывается: действительно ли это ощущается настолько приятно? Он припадает губами к низу живота Брендона, чувствуя, как мышцы движутся под ними, и его пробирает приятная дрожь.
Брендон вновь смеется, сжимая пальцами одеяла.
— Если тебе так нравится внизу, я могу показать тебе кое-что еще.
— Что? — выдыхает Даллон, вновь сгибая пальцы, и, когда Брендон отвечает, он переносит губы на член партнера, но Брендон мягко оттягивает его за волосы ради поцелуя.
— Я говорил тебе пока это не пробовать, — мурлычет Брендон, и Даллон усмехается.
— Я думал, тебе нравится моя смелость, — возражает он, еще раз двигая пальцы, на что Брендон отвечает вкрадчивым стоном, закрыв глаза. — Так скажи, что еще я могу сделать.
— Я покажу тебе, — отвечает Брендон, целуя губы партнера вновь. — В следующий раз. Не сегодня. Но я покажу тебе, и я научу тебя отсасывать, но, черт побери, Даллон, твоя
рука… просто отымей меня ею сегодня.
Даллон покрывается мурашками, глядя на Брендона расширенными глазами.
— Правда?
— Да, — моргает Брендон, приподнимая бровь. — Это не было в твоих планах?
— Ну… мне нравится это.
И Брендон смеется. Потирает глаз ладонью, откидывает голову назад и смеется.
— Котенок, — спустя мгновение, все же произносит он. — Временами ты просто невыносимо мил. — Отчего Даллон краснеет до самых корней волос, и Брендон, все еще усмехаясь, притягивает его ради еще одного поцелуя. — Давай, в следующий раз я сфокусирую тебя на кое-чем другом. Сегодня, просто расправься со мной.
Они на мгновение замедляются, и Даллон наконец снимает верх пижамы, и снова берет масло для волос, которое теперь хранится на прикроватном столике, рядом со стопкой непрочитанных книг; Брендон не может оторваться от Даллона, и когда тот хватает парня за бок, начиная входить, Брендон сцепляет лодыжки за спиной мужчины, притягивает его за волосы для похотливого поцелуя. Теперь, когда весь процесс для Даллона не так нов, он начинает задаваться вопросом, что именно в сексе нравится Брендону больше всего, но смелости задать этот вопрос ему пока не хватает. Вместо этого он двигает бедрами, уже почти без труда находя ту точку, которая заставляет Брендона извиваться, царапать ногтями его спину, и рождает на свет такие прекрасные гортанные стоны.
И Даллону всегда нравилось кусаться, что обычно не нравилось его партнеру, но Брендон, похоже, этим наслаждаетая; он проснется с утра с синяками на шее и плечах, обычно более всего смущая этим Даллона. Но сейчас, в этот самый момент, стимулируя член партнера и толкаясь в жаркую и узкую глубину, Даллон теряет контроль, впиваясь в бледную кожу, пока Брендон не откидывает голову назад, кончая партнеру в руку. Даллон непристойно, возбужденно вскрикивает, закусывая кожу под ухом и кончает, все еще продолжая толкаться, и Брендон мягко вздыхает, когда тяжесть тела Даллона спадает с него.
Они некоторое время восстанавливают дыхание, и Даллон сползает, бережно целуя каждую ссадину, каждое красное пятно на шее партнера, будто извиняясь за них, хотя Брендон чуть обиженно усмехается, но, тем не менее, не просит Даллона перестать кусаться.
И Даллон сползает с него, ныряет под одеяло, притягивая Брендона к себе, и его пылающая грудь прижимается к спине Брендона, он зарывается носом в волосы партнера. И Брендон оборачивается для долгого поцелуя. Улыбается. Приобнимает Даллона.
— Лучшее о тебе, — шепчет он. — это то, что ты можешь стать только лучше.
И Даллон расплывается в ответной улыбке. Он знает, что Брендон не дал точного ответа о том, покинет ли он Чикаго, или даже Файерфлай. Но камень с его плеч наконец упал, и он заключает Брендона в кольцо рук, зарываясь носом в его волосы и засыпая самым крепким и спокойным сном, который у него был с Хэллоуина.
***
У Брендона на следующее утро репетиция, поэтому Даллон спит до полудня, и спускается вниз в домашнем халате. Он медленно потягивает кофе в гостиной, пытаясь наконец закончить читать "Бэббит", когда входит дворецкий.
— Пришла телеграмма, сэр, на имя Брендона Ури. Это ваш друг?
Даллон встает, недоумевая.
— Да, это он, — медленно произносит он, протягивая руку к конверту, чтобы своими глазами увидеть подтверждение слов дворецкого. Он действительно адресован Брендону, но кто будет писать ему? Тем более, сюда? Единственный, кто приходит на ум, — это Спенсер, но трудно поверить, что он написал бы так скоро.
— Спасибо, он скоро вернется и прочитает ее, — отвечает Даллон дворецкому.
Он откладывает конверт и вновь принимается за книгу, хотя теперь невозможно сконцентрироваться на словах на странице, когда мысли его заняты неизвестной персоной, которая знает, что Брендон живет у него, и которая не может заглянуть к ним, чтобы поговорить.
Брендон проскальзывает через парадный вход полчаса спустя, сразу же проходит в гостиную и падает к Даллону на колени, выхватив книгу из его рук. Даллон ворчит и протестует, но не отворачивается от приветственного поцелуя, прежде чем он протягивает телеграмму Брендону.
— Это от твоей матери? — спрашивает пианист, принимая конверт.
— Сомневаюсь, оно адресовано тебе.
Брендон хмурится, в полном недоумении, и вздыхает.
— Даллон. Что если это моя семья?
— Что? Как, черт побери, они узнали, что ты здесь?
И Брендон краснеет, откидываясь на спинку дивана, теребя конверт в руках.
— Ох. Похоже, я забыл тебе сказать. Когда… когда я стал появляться здесь регулярно, я написал домой. С этим адресом. Я подумал… это хорошое место, и я делаю приличные деньги, и теперь мне нет смысла стыдиться того, где я нахожусь, или что делаю. Ну, по большей части. Я хотел снова с ними связаться.
Даллон не уверен, что он чувствует по этому поводу, но страх зарождается где-то в глубине души, и он закусывает губу.
— Оу. Ну. Хорошо. Открой его.
Брендон открывает конверт с улыбкой, которая медленно сползает с его лица, пока он читает телеграмму и бросает бумагу на колени. Даллон хмурится и берет письмо без спросу.
УРИ ПЕРЕЕХАЛИ ШЕСТЬ ЛЕТ НАЗАД ТЧК НЕ СКАЗАЛИ КУДА ТЧК РАДЫ НАКОНЕЦ ВАМ СКАЗАТЬ ТЧК
=УИЛСОНЫ
— О, Брендон, — вздыхает Даллон, откладывая телеграмму и обнимая парня, прижимает его к своей груди, гладит его по голове, скрывая свое облегчение. — Малыш, мне так жаль.
Брендон долгое время молчит, и Даллон уже думает, что тот заснул, когда пианист подает голос.
— Я больше никогда не увижу свою семью. Я не знаю, где они. Это уже окончательно. Даллон, что мне делать?
Ответ приходит без размышлений.
— Поехали со мной в Нью-Йорк.
— Что?
— Познакомься с моей семьей. Ты можешь… — он почти предлагает Брендону стать частью его семьи, признать
Даллона своей семьей, но останавливает себя, смущенный. — Просто… начнешь все сначала. Осядешь. Будешь работать со Спенсером. Просто… пожалуйста.
Брендон выпрямляется, глядя мужчине в глаза.
— Ты правда хочешь, чтобы я поехал с тобой?
— Да. Определенно.
— И ты не выставишь меня за дверь через два месяца, устав от меня?
Даллон обиженно хмурится.
— Конечно нет!
Брендон склоняет голову, почти изучая лицо Даллона, и тот вновь задумывается, почему Брендон не доверяет ему, почему он всегда так удивлен, когда Даллон обращается с ним так, как должен, по его мнению, обращаться мужчина с любимым ему человеком. Это ранит. Не только потому что Брендон всегда будет сомневаться в нем, но и потому что за свою жизнь Брендона ранило так сильно, что теперь он не может не сомневаться в людях. Даллон проводит ладонью по лицу парня, мягко потирает большим пальцем его щеку.
— Я не уеду без тебя, — мягко произносит Даллон. — Но я хочу домой. Поэтому, пожалуйста, скажи, что поедешь со мной.
Брендон прижимается щекой к его ладони, вздыхает.
— Хорошо, — спустя мгновение отвечает он. — Я поеду.
— Правда?
— Да. Если я не знаю, где моя семья, если они не смогут найти меня здесь, то в чем смысл оставаться? — он делает паузу, приподнимаясь так, что их лбы соприкасаются. — И в чем смысл делать тебя несчастным?
Даллон улыбается, притягивая парня для поцелуя.
— Спасибо, — искренне отвечает он, и Брендон устраивается в его объятиях, склонив голову на его плечо. Здесь все еще те чувства и слова, невысказанные, ожидающие быть озвученными; Даллон чувствует дрожь, когда Брендон рядом, так близко. И он сильнее обнимает парня.
— Ты не представляешь, что это для меня значит.
***
Позже Даллон стоит в очереди в Вестерн Юнион, сжимая листок бумаги, и Брендон у него под боком, восторженно озирается по сторонам, оглядывая хлопот вокруг. Люди повсюду пишут сообщения, отдают в последние минуты их едва видным из-за стоек операторам, которые отправляют их по всей стране.
— Поразительная работа, — все повторяет Брендон. — Сегодня отправляешь телеграмму, а завтра утром она уже в Калифорнии. Потрясающе!
— Мы отправляет ее в Нью-Йорк, Брендон, — рассеянно отвечает Даллон.
— Я знаю, я просто говорю. Все равно потрясающе.
Даллон, в отличие от его спутника, не так весел или восторжен. Он немного напуган, и это будет наиболее точное описание его эмоций, когда он делает шаг к стойке, глядя на улыбающуюся контролершу. Она просматривает ее, переписывает, потому что почерк у Даллона отвратительный. После она отдает переписанный текст обратно.
— Пожалуйста, подтвердите, сэр.
ВОЗВРАЩАЮСЬ ДОМОЙ НА ДЕНЬ БЛАГОДАРЕНИЯ. ПРИЕДУ С ДРУГОМ. С ЛЮБОВЬЮ.
=ДАЛЛОН
Даллон глубоко вздыхает и кивает, передавая бумагу девушке, которая сейчас рассчитывает плату. Брендон легко улыбается.
— С тобой все хорошо? Едем домой? — спрашивает он. Даллон сглатывает, кладя монеты на стойку, и оборачивается.
— Только не дай мне разговориться по этому поводу. Хорошо?
Брендон хмурится.
— Точно все хорошо?
— Клянусь. Но тебе, может быть, понадобится затащить меня на поезд.
— Хорошо. Обещаю.
Даллон отправляется домой.
