Идя вперед

Несмотря на то, что сама мысль о том, что могло происходить, почти убивала его, он заставил себя взять себя в руки. Он не мог позволить себе сломаться прямо сейчас, и нужно было мыслить четко и рационально. Ему нужно было разделить свои мысли, запереть подальше бурные эмоции и позволить гневу отточить интеллект и способности. От него не будет никакой пользы, если он позволит эмоциям взять над собой верх, поэтому Доктор заставил себя успокоиться. Это было трудно. Очень, очень трудно. Он продолжал видеть лицо Розы в крови и синяках. Боль на лице, когда солдат выкрутил ее руку, отчаяние в глазах, когда она кричала ему. И последний кадр на экране: солдата, бьющего ее по голове. Убили ли они ее за то, что она сказала? Он должен был верить, что нет, что им не будет проку от нее мертвой, но одна мысль о том, как Роза напугана и как больно ей должно быть, сводила его с ума. Но он подавил эмоции и заставил себя успокоиться до степени контроля над собой. Они продолжили идти и ночью. Доктор не мог остановиться, ему необходимо было продолжать двигаться больше, чем когда-либо, и Мишель не возражала. Останавливаясь только изредка, чтобы перевести дыхание, они продолжали идти, используя звуковую отвертку, как карманный фонарик, когда стало слишком темно. И пока они пробирались по лесу, Доктор рассказал Мишель все. Кем он был, что он делал, что такое ТАРДИС — все необходимое для того, чтобы понять серьезность ситуации. Больше, чем он обычно говорил после нескольких дней знакомства, но ей нужно было понять, и быстро. К ее чести, она приняла это сходу, с широко открытыми глазами слушая его описания путешествий во времени, только изредка задавая вопросы. Она не сомневалась в его словах, и он был благодарен за это. Это экономило время. И он объяснил, что означало послание Розы. На что она намекала. Он не раскрыл всех деталей, потому что не был готов пережить заново те события. Если бы он думал об этом слишком много, это бы разрушило тот контроль, что он установил над своими эмоциями… если бы он думал о том, что может случиться с Розой… нет, он не мог думать о подробностях. Но он объяснил достаточно, чтобы Мишель смогла понять всю серьезность того, что происходило, и поспешность, охватившую его. И снова она быстро все поняла. — Но какое отношение к этому имеют солдаты с Каликса? — спросила Мишель, когда они сделали передышку. Она оперлась на дерево, тяжело дыша, и Доктор поморщился, поняв, что следовало остановиться раньше. — Я не знаю, — признался он. В этом не было смысла. Каликс и Фракс не имели ничего общего с той планетой, на которой его схватили. Они находились в разных солнечных системах. Временной период был примерно тот же, но никакой другой связи Доктор не видел. Насколько он знал, планеты не имели контакта между собой. — И как они нашли тебя? — Я не знаю, — признал он бессильно. Он терпеть не мог так мало знать. Рукокомп запищал снова, и Доктор сжал зубы, чтобы не поддаться искушению разбить или еще как-нибудь отключить эту штуку. Она могла понадобиться им позже. Вместо этого он заставил ее замолчать, отключив звук, так как сообщение стало проигрываться снова. Оно повторялось теперь каждые десять минут, но с одним ключевым отличием: предупреждение Розы было вырезано. Если бы он не застал самую первую трансляцию, то никогда бы не узнал, навстречу чему они шли. — Они собираются убить тебя? — спросила Мишель мрачно, когда он убрал в карман рукокомп, будучи не готовым снова видеть Розу раненой и под дулом пистолета. — Сомневаюсь, что это будет настолько быстро, — Доктор заставил свой голос звучать ровно. Так было в прошлый раз, и если эти люди имеют какое-то отношение к тем событиям, то так будет и теперь. — Вот почему мы попытаемся не допустить, чтобы меня передали им. — Это хорошо. Они снова двинулись в путь. Доктор взял на себя выбор маршрута. Теперь, когда Мишель знала о ТАРДИС и его связи с ней, ему было куда удобнее следовать в направлении ТАРДИС, чтобы пройти остаток пути до базы, хотя он все равно часто советовался с Мишель. По мере их приближения, как он объяснил, указание направления становилось чуть яснее, и так как Мишель было труднее ориентироваться в темноте, Доктор взял инициативу на себя. На самом деле, их основная цель осталась той же, что была и до трансляции. Добраться до базы так быстро и незаметно, как только возможно. Логично, что эта трансляция не изменила ничего из того, что они делали сейчас. Добраться до базы… вот на чем ему нужно было сейчас сосредоточиться. Добраться до базы и найти способ освободить Розу и ТАРДИС. Вот в чем была загвоздка… честно говоря, он не был уверен, что делать. И еще меньше он был уверен теперь, когда узнал, что это не просто группа солдат-завоевателей. Доктор боролся с собой, чтобы сохранять спокойствие. Каждая проходящая минута была еще одной минутой, в течение которой Роза оставалась на милости тех людей. Людей, имеющих какое-то отношение к его пыткам. Он не знал, какое именно. Они не могли быть самими мучителями. Те люди были арестованы Прокламацией Теней, и его заверили, что они получат справедливое возмездие за свои бесчисленные преступления. Не только за те, что касались его, но и за множество предыдущих. То, что они сделали с Доктором, было бизнесом тех людей… и Доктор до сих пор не мог без содрогания вспоминать о том, что увидел в их записях, когда получил такую возможность. «Не смей думать об этом сейчас!» Так что они не могли быть самими мучителями. Но были ли эти солдаты теми, кто нанял его мучителей? Или же они были наняты тем же человеком, кто нанял и мучителей? И кем была та женщина? Судя по голосу, не солдатом. Доктору ничего не было известно, и это пугало и злило его. — Ого! — воскликнула Мишель, хватая его за руку. — Осторожно! Доктор посмотрел вниз и при свете отвертки увидел, что чуть было не споткнулся об огромный валун. Он так погрузился в свои мысли, что даже не заметил его. — О, — Он встряхнулся, перешагивая через валун. — Извини. — Не стоит, — сказала Мишель, подходя поближе. Но затем она схватила его за плечо, разворачивая к себе лицом. — Но ты должен быть осторожным. — Я знаю, — сказал он. — Я имею в виду не только сейчас, — добавила она яростно. — Они хотели, чтобы у тебя сдали нервы. Поэтому они показали ее. Потому что когда люди расстраиваются, они совершают ошибки. — Она бросила выразительный взгляд на свой пистолет. — Нельзя думать о том, что происходит. Просто сосредоточься на том, что нужно сделать. Он знал это. Он действительно знал. Не то чтобы Мишель сделала какое-то глубокое философское открытие или вроде того. Она не сказала ничего, чего он сам не говорил себе сотни раз. Но Доктор не мог отрицать, что эти слова, произнесенные вслух, помогли ему немного прийти в себя и принесли ясности. — Да, — кивнул он. — Я знаю. Она не пыталась убедить его, что все в порядке. Она не пыталась жалеть его или обращаться с ним, как со стеклянной статуэткой, и он совершенно искренне был за это благодарен. Она знала, насколько все серьезно, и не собиралась притворяться только ради того, чтобы он почувствовал себя лучше. Нет, решил Доктор, Мишель была не из таких. Они шли в тишине некоторое время, и Доктор попытался заставить себя сосредоточиться на ближайшей задаче, как советовала Мишель. Но он не мог перестать беспокоиться о Розе… и о людях, с которыми они столкнутся там… и о том, как он собирается ее освободить. — Расскажи мне о ТАРДИС, — голос Мишель неожиданно нарушил молчание. Она говорила спокойным, но сочувствующим тоном, и Доктор понял, что она снова догадалась, о чем он думает. Слова были его щитом, его защитой. Когда он рассказывал ей о себе, о Розе, о ТАРДИС, о ситуации, в которой они оказались, ему удавалось занять свой разум в достаточной мере для того, чтобы ослабить самое сильное волнение. Но сейчас они снова шли молча, и Мишель, казалось, поняла, что ему нужно продолжать говорить. — Расскажи мне о путешествиях во времени и пространстве. И он так и сделал. Рассказал о чудесах путешествий во времени. И не просто факты, как раньше. Он рассказал ей, каково это — ступить в давно минувшее, или на поверхность неизведанного. О трепете от изучения нового времени или места, о том, каково это — видеть звезды совсем близко. Он говорил о сверхновых звездах, галактиках, истории, разворачивающейся на его глазах. Он позволил себе потеряться в словах, позволил словам стать щитом, помогающим идти дальше. Он описал свою связь с кораблем и темпераментную натуру ТАРДИС. То, что они редко приземлялись там, где планировали, но часто оказывались там, где нужны. Он вспомнил несколько старых приключений и, несмотря на непрекращающееся беспокойство, обнаружил, что улыбается, вспоминая события, о которых не думал годами. Мишель молча слушала, позволяя ему продолжать свой монолог, не перебивая, хотя схватывала каждое слово. И говоря все это, он обнаружил, что говорит о Розе. Воспоминаниях о ней, приключениях, перемешанных с другими историями о времени и пространстве. Он не мог этого избежать, настолько большой частью его жизни она была. Когда он сосредотачивался на прошлом, это помогало не утонуть в настоящем, и слова позволяли держать себя в руках. Он не раскрыл всего, конечно же. Некоторые вещи были слишком личными. Он не говорил подробно о Войне или о том, что пережил в те десять дней плена. Он не рассказал о словах Зверя и собственном упрямом заявлении о том, что если и было что-то во вселенной, во что он верил, — это Роза. Но ее присутствие все равно ощущалось во многих историях из его жизни. Они столько всего испытали, подумал он. Они смогут пройти и через это. Роза была сильной и храброй, как и он. Они столько перенесли вместе. Они пережили далеков, киберменов, параллельные вселенные и проекты капитана Джека. Они переживут и это. В конце концов слова кончились, и он неловко затих. Какое-то время они молчали. — Моя мать умерла, когда мне было девять, — выпалила Мишель. Пораженный, он уставился на нее. — Что? — Ты был прав насчет меня. Что я потеряла кого-то до войны. Это была моя мама. — Мишель… — он не знал, почему она это говорила. — Ты не обязана… — Я хочу, — ответила она яростно. — Почему? — Потому что теперь моя очередь говорить. Ты доверился мне настолько, что рассказал о себе. Я должна отплатить тем же. — Ты ничего мне не должна, — сказал он твердо. — Кто-то же должен знать, — сказала Мишель. Пыталась ли она его снова отвлечь? Дать ему пищу для размышлений? Или же все эти разговоры о прошлом извлекли на поверхность ее собственные воспоминания? Или, услышав его историю, она поняла, что ее история тоже должна быть услышана? Действительно ли она чувствовала, что должна отплатить ему той же прямотой? Он даже не мечтал просить ее об этом, но не собирался ее останавливать. Не имел права. — Хорошо, — сказал он тихо. Начинало светать, и, по словам Мишель, они были в двух часах пути от базы. Продолжая двигаться ночью, они сократили время своего путешествия. Когда они приблизятся к базе, нужно будет вести себя тихо, но Мишель, похоже, решила выговориться, прежде чем этот момент настанет. — Это была лихорадка, — сказала Мишель. — Она была у нас всех: папы, мамы и меня. Но у мамы она была сильнее. И мама не смогла справиться. Я была с ней, когда она умерла. Ее тон был безэмоциональным, но у Доктора сложилось впечатление, что только так она была способна выдавливать из себя слова. — Отец так и не смог смириться с ее смертью. Он начал пить. Много. — Сердца Доктора оборвались, и он инстинктивно схватил Мишель за руку. Она выглядела пораженной, но в конце концов сжала его ладонь в ответ. — И все стало плохо. — Мишель… — Он стал меня бить, — сказала она прямо. — Не все время, но достаточно. И когда я выросла, стало только хуже. Очевидно, на него нельзя было надеяться в плане денег или еды, так что я была вынуждена доставать это сама. Вот как я научилась охотиться в столь раннем возрасте. — Она пнула маленький камешек на своем пути, все еще не поднимая глаз на Доктора. Она говорила очень быстро. — Мне пришлось научиться самой заботиться о себе. Само собой, мы не вращались среди состоятельных людей, а я была всего лишь ребенком. И когда от этого зависит твоя жизнь, то быстро учишься разбираться в людях. Она посмотрела на него, словно проверяя реакцию. — Вот так я и встретила Деннела. Он должен был догадаться. — Я знала его, но мы никогда не общались. А однажды он нашел меня. Просто случайно наткнулся. Это был… особенно плохой день. Он увидел синяки и спросил, кто это сделал. — Она тряхнула головой. — Он был всего на несколько лет старше меня, но когда услышал о моем отце, то не стал даже колебаться. Отвел меня домой и, прежде чем отец смог наброситься на меня за то, что я пришла поздно, сбил его с ног. — Она даже немного улыбнулась при этом воспоминании. — Сказал: «Если тронешь ее еще хоть раз, я убью тебя». А затем он взял меня за руку и забрал оттуда. Доктор был ошеломлен, но история еще не была окончена. — Он забрал меня, — повторила она, и ее тон стал почти мечтательным. — Он отвел меня к себе домой. Жизнь его семьи не была самой замечательной, но там никто никого не бил, и они приютили меня. У Деннела не было сестер или братьев его возраста, поэтому я думаю, что он принял меня как названную сестру. — Твой отец никогда не приходил за тобой? — Пришел, в конечном итоге. Но это было много лет спустя. Я оставалась в семье Деннела, помогая охотиться, чтобы достать еду, оплачивая свое содержание, хотя они и говорили, что это необязательно. Деннел… Ну, он не был из тех людей, которых постоянно хочется обнять, как ты сам видел. — Она грустно улыбнулась. — Но это был Деннел. Мы были командой. В конце концов мы стали жить отдельно, чтобы не быть ни для кого обузой. Просто как друзья, — добавила она быстро, и Доктор ничего не сказал на это. — Но так мы могли сами о себе заботиться. Она глубоко вздохнула. — Однажды к нам постучали. Это был отец. Я думала, Деннел выкинет его из дома, но все-таки в конце концов мы поговорили. Он перестал пить, взял себя в руки и решил найти меня. Не для того, чтобы попросить вернуться, а чтобы убедиться, что со мной все в порядке. — Что ты сделала? — Мне потребовалось много времени, чтобы снова начать доверять ему. Деннелу еще больше. Не знаю, смог ли он когда-нибудь доверять ему полностью. Деннел не доверял многим людям. Но в конце концов мы с отцом снова смогли общаться. А потом пришли солдаты с Каликса. Отец ушел воевать, как и многие другие. — Но не Деннел? — Доктор не мог не спросить. — Нет. Потому что прежде, чем он ушел… последний раз, когда мы видели его… отец попросил Деннела позаботиться обо мне. «Будь для нее тем, кем я так и не смог стать», — были его слова. Деннел знал, что я могу позаботиться о себе, но все равно отнесся к этому серьезно. Он не стал воевать. Мы остались вместе, а потом, когда начались атаки… остальное ты знаешь. — Она грустно улыбнулась. — О, Мишель… — прошептал Доктор. Он знал, что Деннел и Мишель были близки, он слышал, как Деннел пытался произнести последние слова… но он не знал, что они были близки настолько. — Мне так жаль. Слова звучали неуместнее, чем когда-либо, но Мишель благодарно кивнула: — Спасибо. Доктор принял решение. — Прежде… прежде, чем он умер, — сказал он. — Он произнес твое имя. — Мишель взглянула не него. — Он хотел сказать тебе кое-что. Он не закончил, но я думаю… Мишель прервала его, грустно кивнув. — Я знаю, — сказала она мягко. Она вздохнула, и ее взгляд обратился к небу, едва видимому сквозь кроны деревьев. Как будто в поиске чего-то, невидимого остальным. Утешения, которого она не могла найти нигде больше. — Я знала уже очень давно. Никто из них не заговаривал снова, пока они не приблизились к базе.