Взорву все стены между нами

- И начинаем мы одеваться к выходу, я надеваю Сережке, племяннику, сапожки. Он дает мне одну ногу, я думаю, другую нужно. Ну и сказала поменять, потом, понимаю, он правильную давал. "Нет, давай другую", говорю я, а он, - Алекс делает недоумевающее лицо, разводит руки в стороны, - "А больше нет". Мы звонко рассмеялись. - Нет, эти дети такие милые! А близнецы...Один - беспристрастнее льда. Второй - опаснее огня. Но стоит Ярику - второму, придумать какую-нибудь шутку, так Марик слепо следует за ним. Они такие разные, но никогда не разлучаются! Один всегда сможет поднять настроение второму, другой всегда успокоит первого. Фантастика. - Ну да, я смотрю ты не скучаешь. Кстати, а как давно к тебе племяннички приехали? - Через два дня, как папа приехал, - она виновато на меня посмотрела, - Кир, ты меня еще раз прости, пожалуйста. - Все, забыли, - я шуточно ударила ее в плечо, - Но больше так не делай. И ты мне до сих пор не рассказала, что у тебя дома происходит? Звонок громко прозвенел. В класс вошла Ариша. Посмотрев на нас, она улыбнулась. - Что, леди, помирились? - Да, и после рассказа Киры, я думаю, нам стоит благодарить вас за это, - улыбнулась рыжая. - Поэтому, спасибо тебе, Риша. И мы собираемся после школы в кафе посидеть, пойдешь с нами? - Только если вы угощаете, - подмигнула она. Общество прошло, как обычно. Все слушали учительницу, иногда записывая какие-то правила. Все внимание было отдано уроку, ибо получить язвительный комментарий по поводу своего поведения от Арины никто не хотел. Сегодня я пошла на физкультуру. Но здесь не было интересных тем, занимательных вопросов. Здесь нужно бегать, нужно прыгать, отжиматься, подтягиваться, уметь следить за дыханием, учиться выносливости, но не думать о чем-то конкретном. Поэтому мои мысли поплыли в стороны, которые сочли нужными. Они все время возвращались к Алисе Александровне. Я поступила неправильно, но это было сказано на эмоциях. Я так и не поняла, почему она заплакала. Какая разница, что думает о тебе какой-то посторонний человек? Тем более, подросток на нервах. Из-за этого я не знала, что предпринять. Алиса держалась со мной холодно, что выводило меня из себя. На прошлом сеансе сказала, что я не стою ее внимания. Это говорило мне, чтобы я не извинялась. Но мне почему-то хотелось делиться с ней чуть ли не всеми вещами, происходящими со мной. Ей я рассказала то, что никому не говорила. Она помогала мне там, где была не обязана. Ее должно интересовать только мое отношение к девушкам, но не мой характер, не мое прошлое, не мои проблемы. Она беспокоилась обо мне. И это говорило, чтобы я извинилась, даже если не понимаю, почему она так отреагировала. И это приносило радость, приятно было от этого. - Тлен, - произнес учитель физкультуры. Я посмотрела на него, не переставая прыгать. - Я, конечно, ценю твой потенциал, но нам надо только пятьдесят раз отпрыгать. А ты, наверное, на двести больше сделала, мальчики давно выдохлись и завистливо на тебя смотрят. Я остановилась. Кроме меня никто уже не прыгал. Некоторые тяжело дышали. Да, эти мысли сведут меня с ума. Всю физику и русский я думала, в чем причина слез психолога. Всю алгебру и историю я думала, почему меня так волнует Алиса. Во время геометрии я старалась понять и принять, что не только из-за чувства вины я так беспокоюсь. А на последнем уроке - английском, мы с Алекс перевели текст и тихо говорили на нашу любимую тему - ни о чем. У Риши был еще один урок, и мы слонялись по школе, смотря на младшеклассников, и если они нарушали даже незначительные правила, я и Алекс подходили к ним с серьезным, грозным видом, и отчитывали их. А они, испугавшись, только кивали и бубнили извинения. Глупые, как будто мы можем им что-то сделать. Правда, были те, кто хамил, матерился и посылал, но если возьмешь их за шкирку, начнешь тащить, сказав, что вы направляетесь к директору, то они быстро становятся на верный и светлый путь прилежных учеников нашей школы. Когда Ариша пришла, мы наконец попрощались со школой до завтрашнего утра. Подумав все вместе, куда мы пойдем, всем стало ясно, что "Агаты Кристи" пока хватит. А кафе "Сатурн" находилось недалеко, да и там было уютно и готовили вкусно. Уже час мы говорили обо всем и ни о чем одновременно. Я допивала уже второй молочный коктейль и яростно доказывала Алекс, что чистая немецкая овчарка лучше босерона. Ариша все время твердила о хаски и доберманах. - Если доберманы мне и нравятся, это не значит, что они лучше овчарок. - Но и не хуже! - не унималась шатенка. Мы еще час обсуждали все на свете, после чего я обнаружила, что уже четыре часа. Попрощавшись со всеми, я пошла в сторону библиотеки, ведь у меня работа. Алекс и Арина пошли в другую сторону, на их остановку, они с интересом о чем-то говорили. И я была рада тому, что они подружились. Вслушиваясь в хруст под ногами, я думала о странном поведении Александры. То она с обществовичкой ведет себя вежливо, как со всеми учителями, потом резко портит с ней отношения, хамит, враждует, старается на нее не смотреть, а теперь часто разговаривает с ней, не отводя взгляда от ее глаз, о чем-то спрашивает, рассказывает о нашей ссоре, беседуя с Ришей, просто погружается в общение. Странная она. Нет, обе они странные. Арина сначала вела себя с ней, как обычный учитель, потом, когда Алекс начала ей грубить и провоцировать ее на скандал, она ругала, ставила двойки, спустя время поведение моей подруги стало ее ранить, как она сама сказала: "Я не хочу, чтобы ОНА со мной так общалась". На мой вопрос, почему, Риша ответила, что ей тоже хочется знать. У нее было тогда такое выражение лица... Я с таким же выражением говорила ей вчера, что понятия не имею, почему я так себя веду, и что меня гложет. Но самое странное, после того, как она объяснила мне свою обиду на хамство Алекс, Ариша не ставила ей двоек, не угрожала ей визитом к директору, который по неизвестным причинам никогда не случался, не предупреждала, что позвонит родителям, она просто начала... ей подыгрывать. Ее начало это забавлять, и она всем видом это показывала. А теперь они вместе смеются, болтают о ерунде, спорят о собаках, дурачатся, шутят друг над другом. Я усмехнулась. - Да, мне никогда не узнать, каково дружить с нормальными людьми. Зайдя в библиотеку я поздоровалась с миниатюрной блондинкой. Лера. Она только кивнула, не подняв на меня взгляда. - Ну здравствуй, владычица, - подмигнула мне Тара. - Здравствуйте, Тара. Отчество я решила не спрашивать. Если бы она хотела, то сразу назвала бы его. Зайдя в маленькую каморку, я положила сумку в углу, взяла бутылку холодного чая и пошла работать. Весь день я ощущала на себе пристальный взгляд серых глаз Леры. Она иногда переводила его на Тару. Та лишь хмурила брови и укоризненно качала головой. Когда я помогала мужчине найти нужную книгу, краем уха услышала, как белокурая женщина, проходя мимо Леры, сказала: - Это их личное дело. Ты не знаешь ни ее, ни сложившейся ситуации, чтобы иметь право кого-либо из них судить. Я решила, что это не обо мне, и просто не обратила внимание на эти слова. Зря. У Тары была какая-то способность притягивать к себе людей. Несмотря на мою необщительность, с белокурой женщиной мы быстро нашли общий язык. Когда мы весело смеялись с ней, Лера вдруг разозлилась. Решительно подойдя ко мне, она зло посмотрела на меня. - Твоя мать места себе не находит из-за вашей ссоры, а ты тут веселишься! - Лера, прекрати, - мягко, но настойчиво произнесла Тара. - Тари, да она так жестоко поступает со своей матерью! Она обязана ей жизнью, но вместо того, чтобы быть благодарной, она ее доводит. Как ты можешь ее защищать? Мама? Откуда они знают про маму? Я поднялась, женщина сделала то же самое, но заговорить мне не дала. - Ты не знаешь, что у них произошло. Чаще всего в конфликте не бывает только одного виноватого. - Она ее мать. Как можно было с ней так поступить? Что? Да как она смеет мне что-то говорить? Они ничего не знают о моей жизни! - Ее можно считать черствой, ее мать плакала, а она... После моей звонкой пощечины в библиотеке повисла гнетущая тишина. - Если тебе говорят, что от тебя одни проблемы, и твое рождение было ошибкой, как-то пропадает желание быть хорошей дочерью, - тихо произнесла я. Если Лера как-то и собиралась мне ответить, то после моих слов она замерла, как вкопанная. Глаза Тары расширились от удивления. - Пр... Ничего не желая слышать, я вышла из библиотеки. Прижавшись к стене, я старалась понять, что со мной происходит. Почему на меня так подействовали слова Леры? Отчасти это была правда. Я чувствовала себя немного виноватой, но обида не проходила. И была еще одна причина. С Алисой я вела себя так же. Вот почему она плакала. Она чувствует себя виноватой. И я не была посторонним человеком ей. Она доверилась мне, а я так поступила с ней. Лера права. Я черствая. Я прижалась к стене. Она так хорошо ко мне отнеслась, мне же было все равно. Когда я вернулась, Леры не было. Тара сказала, что девушке очень стыдно, но она трусиха и принесет извинения завтра. На мой ответ, что я ее не виню, она ничего не знала и в ее словах была часть правды, она удивленно моргнула, понимающе улыбнулась и произнесла: - А ты старше, чем я думала. - Спасибо. Пришел еще один библиотекарь - Петр Антонович. Седой старик с добрыми карими глазами. Поздоровавшись с ним, я снова посмотрела в окно. Скоро семь, и я смогу уйти. Мне надо извиниться перед Алисой Александровной. Я должна попросить прощения. - Кира, а чего это ты так часто в окно смотришь? Сегодня и взгляду от него не отводила, - спросил Петр. - Я просто люблю зиму. Мне нравится снег, нравится этот хруст. - О, значит, ты у нас Снежная королева. Я посмотрела на его добрую улыбку. Он хочет меня развеселить. Перевожу взгляд на окно. Да, я самая Снежная королева. Бесчувственная и холодная только к одному человеку. Я устало откинула голову. Почему она назвала меня странницей зимы? Почему не эта холодная злодейка? - Ты знаешь, - прошептала я. Она не считает, что у тебя ледяное сердце. Для нее ты не Снежная королева.