Взорву все стены между нами

Четыре часа утра. За окном ни души. Небо темно-синее, месяц еще мерцает. Утренний туман является спутником сонной и глухой тишины. Я провожаю ночь грустным взглядом. Скоро город наполнится человеческими криками, звуками машин, а хочется продлить ночь. Продлить это темное спокойствие, когда можно ни о чем не думать и думать обо всем одновременно. Но потихоньку начинает рассветать. Я прикрываю глаза и откидываюсь на немного холодный пол. Сон упрямо не идет, хотя веки уже слипаются, и так хочется ненадолго скрыться от этих мыслей, от этого мира. Так всегда, ночью спать не хочется, хочется слушать музыку, наслаждаться темным небом, думать о чем-то радостном, даже о чем-то грустном. И всю ночь я об этом думала и сейчас думаю. Зачем я к ней приблизилась? Зачем я ее поцеловала? Мы же просто разговаривали, смеялись, все было хорошо. Зачем я ее поцеловала?! Мне же достаточно было просто с ней общаться. В голове сразу проносятся картинки того вечера. Вот я улыбаюсь Арине, подхожу к Кире, искренне поздравляю ее с днем рождения. Потом пробую какой-то безалкогольный коктейль, вижу, как Кира выходит на балкон, а за ней психолог. Ко мне подходит, кажется, официант или бармен, начинает что-то говорить, рассказывать, а я ищу обществовичку. И тут, когда парень уже начинает наглеть, и мне не удается сдерживаться и быть вежливой, появляется человек, о котором я думаю днями и ночами. Арина посмотрела на этого работника кафе таким холодным взглядом, что все цветы в помещении завяли от недостатка тепла. Ее голос был сух и строг. Так она не говорила ни с одним учеником. А взгляд... Когда парень уходил, он наверняка чувствовал, как Арина прожигает его спину злым взглядом. - Если кто-то докучает тебе, не стоит быть с ним любезной, - уже не так холодно произнесла она. - Ну он же ничего такого не делал, - растерянно ответила я. - Еще бы посмел, - она снова обернулась на того беднягу. После этого я в шутку начала спрашивать про ревность, хотя замирала в ожидании ответа. Она мне подыгрывала, говорила, что никто не должен ко мне подходить, а то придется иметь дело с ней. Мы долго смеялись, чуть позже она отошла, ей нужно было ответить на звонок. Я же ждала ее в дальнем углу, думала о ней, о ее поведении, о ее словах. И на какой-то маленький миг, совсем случайно, мне представилось, что это не шутки были вовсе. Представилось, что я могу подходить к ней ближе, могу приходить к ней в любое время в любое место, имею право ревновать ее, имею право давать по лицу тому, кто ее обидит, могу говорить ей, чтобы она одевалась теплее, чтобы не сидела допоздна над бумагами. Почудилось, что я могу заправлять выбившуюся прядь из прически за ушко, что могу обводить ее контур губ... - Я даже не знаю, завидовать тому, о ком ты думаешь, или соболезновать, - рядом произнесла Арина. - Смотря, с какой стороны смотреть, - немного испуганно ответила я, ведь она появилась так неожиданно. Да и оказалась так близко. - О ком думала? - смотря мне в глаза, спросила она. - О вас, - зачарованно ответила я, наблюдая, как ее зрачки расширяются. - Обо мне?! - шуточно - удивленно воскликнула Арина, - И о чем же таком ты думала? - Об этом. Не понимая, что сейчас происходит, я аккуратно подняла ее лицо за подбородок, нежно провела пальцем по ее мягким губам и, не сдержавшись, подалась вперед и накрыла ее губы своими. Несколько секунд я считала себя самой счастливой, когда чувствовала, как она медленно отвечает мне. Но очень скоро Арина оттолкнула меня. - Нельзя. Дьявол, что же я делаю, - она, тяжело дыша, прижав ладонь ко рту, бежала прочь от меня. Минуту я смотрела ей вслед, потом бросилась за ней. Я бежала, ударялась обо что-то, толкала кого-то. Но все мои старания были напрасны. На улице Арины не было. Не было ничего, что могло указать на нее. Ни следов на снегу, ни шлейфа духов. Я стояла на лютом морозе, сжимала свою куртку озябшими руками, искала глазами уходящего человека. Ветер был ледяной, он проникал под одежду, заставлял дрожать каждую клеточку организма, но я этого не чувствовала. Внутри была какая-то опустошенность, был такой холод, что никакие морозы зимы рядом не стояли. Внутри все окаменело. Все тело было холодным, вся душа была холодной, и только горячие слезы обжигали холодные щеки. - Зачем я тебя поцеловала? - глухо простонала я. Я звонила ей весь вечер, всю ночь. Я думала о ней, я набирала ее номер, я писала ей сообщения. - Зачем ты появилась в этой чертовой школе? Зачем ты появилась в моей жизни? Зачем? - левая рука бьет по твердому паркету, - Я ведь избегала тебя, я ведь хамила тебе, я ведь старалась заставить тебя чувствовать ко мне неприязнь. Почему ты оставалась доброй? Почему не прекращала меня замечать? Да когда же все это началось? Не знаю. Но я лгала самой себе. Я знала, когда это все началось. Стоило мне посмотреть в эти синие глаза, и все. Это было то ли начало, то ли конец. Ты просто вошла в кабинет уверенной походкой, поздоровалась с классом и посмотрела на меня. Конечно, я же громко слушала музыку, не заметив тебя. И за это горько поплатилась. Я не заметила ни в первую нашу встречу, ни во вторую, ни в третью, а потом все-таки разглядела, и теперь замечаю везде, замечаю все, связанное с тобой. Я общалась с тобой, как с обычным учителем. А потом взглянула тебе в глаза и больше не могла не смотреть в них. Синие-синие. Они стали сводить меня с ума, тогда я решила испортить все отношения с тобой. Издевалась, не делала домашнюю работу, грубила, наглела, бездельничала, срывала уроки. Но эти глаза по-прежнему смотрели тепло. И тогда я сдалась. Я поняла, что влюбилась бесповоротно. Я уже упустила момент, когда можно было что-то исправить, прекратить это. У меня был только один путь - вперед. И я пошла по нему. Я стала разговаривать с тобой, перестала хамить, была вежливой, старалась стать ближе. Мы стали друзьями. Но очень скоро я все разрушила. Я перешла дозволенную границу, и ты убежала. Ты имела на это право, это я была не права. Мне не стоило забываться. - Это, похоже, будет конец. Началось все с теплого взгляда. Закончится холодным и непонимающим. Если бы я не пришла к тебе на подготовительные, если бы не спросила что-то личное, если бы ты не ответила так честно, если бы не улыбнулась так тепло, все было бы иначе. Всего этого не было бы, все это не началось бы. Так было бы лучше. Ведь было бы лучше? Лучше не знать тебя вовсе? - Чушь. Лучше никогда не рождаться, чем в жизни тебя никогда не повстречать. Я думала о Кире и ее психологе. Мне казалось, что если бы не моя любовь к Арине, то наши взаимоотношения были бы похожи. Кира тоже не ладила сначала с Алисой Александровной, потом все изменилось, они тоже начали дружить, понимать друг друга. Но нет, это разные случаи, я это сейчас замечаю. Киру сразу стало волновать мнение Алисы, меня же не интересовало мнение обществовички. Даже я видела, что психолог понравилась Кире, что в ней была какая-то черта, из-за которой Тлен могла доверить все этой женщине. Просто она сама это не замечала, она шла к тому, что ей приятна эта зеленоглазая брюнетка, которая понимает ее лучше других. Я же не шла к тому, что, возможно, Арина понимает меня лучше, я бежала от этого. Кира не видела, что ей интересно общаться с психологом, я скрывала от самой себя, что Арина мне интересна. Кира просто не понимала, что чувствует, скорее всего, потому что ей было это не знакомо, вот так вот взять и доверять, ни с того ни c сего. А я понимала и пыталась это разрушить. Я полюбила Арину, как девушку, и пыталась убить это. Кира, видимо, полюбила Алису, как человека, но долго не могла прийти к этому. Я открыла глаза. Синий потолок. - А цвет ее глаз насыщеннее. Я закрыла глаза. Но думать о ее глазах не перестала. - Как же я хочу заглушить эти мысли, - я встала с пола и легла в кровать, - Это все так странно. Да меня даже Кира не поймет! Может, примет. Да, примет, будет так же крепко со мной дружить. Но поймет ли? Громко зазвонил телефон. Я посмотрела на часы. Семь утра. У меня что, слуховые галлюцинации? Беру телефон, не глядя, кто, отвечаю. - Алло. - Привет, - тихо произносит до боли знакомый голос. - Арина? - Я не знаю, сколько сейчас, так что, если я тебя разбудила, прости. - Я не спала все это время. - Прости, - тишина, - Нам нужно поговорить. - Да. Нужно поговорить, - медленно повторила я. Я была рада ее звонку, ее голос давал мне сил, но какая-то обреченность в этом помогающем голосе пугала меня, не внушала надежд. - Когда и где? - Как можно раньше. Я буду ждать тебя в своей квартире, - я встала и для чего-то подошла к окну, - Ты знаешь, где я живу? - Знаю. Я все, что можно было от третьих лиц узнать - знаю. Потому что не могу о вас не думать. - Алексан... - Алекс. Пускай только два человека смогут меня так называть. Да и Алекс - больше похоже на мужское имя, а будь я парнем, возможно, было бы легче. - О, нет. Правда, нет. Меня ведь не твой пол волнует. - А что? - горько усмехаюсь, - Отсутствие чувств? - Алекс, нет... Пожалуйста, пойми... Нет, просто приезжай, пожалуйста. Мне будет так проще говорить. - Зачем? - вся боль вчерашнего вечера накопилась и вырывалась сейчас, вырывалась теперь уже холодными слезами и обжигающими словами, - Вы уже забрали мое сердце, мою душу, так оставьте мне мою гордость, не заставляйте плакать при вас. - Алекс, прошу, не надо. Приезжай. - Простите, я не думаю, что говорю. Я забываю о ваших чувствах, забываю, что вам тоже сложно, простите. Я приеду. - Алекс, - я хотела положить трубку, хотела не дать ей договорить, но не смогла. Из ее уст я готова слушать даже самые обидные слова, - Алекс, поверь, твои чувства для меня важней, но я не могу. Не могу. И она положила трубку. И я бросилась одеваться. Пойду к ней сейчас, даже горькая правда лучше мучительной неизвестности. В ее подъезде холодно, очень холодно. Ну или синяя осенняя кожаная куртка не предназначена для морозов зимы. После моего недолгого звонка, открывается дверь, и на меня смотрит Арина Владимировна. Сначала немного радостно смотрит, потом зло. - Ты совсем уже с ума сошла?! Кто в такой холод так одевается? Быстро заходи. Я прошла внутрь с глупой улыбкой. Мне так нравится, когда она обо мне заботится. - Алекс, проходи на кухню. Прямо и направо. Тебе срочно нужен горячий чай. - Спасибо, Арина Владимировна, я не хочу, - вешая куртку и думая о тяжелом разговоре, ответила я. - Тебя никто не спрашивает, тебя нужно согреть, - она взяла меня за руку и повела на кухню. В этот миг все внутри меня замерло. Я сидела на мягком стуле и грела озябшие пальцы о горячую чашку. - Как тебя такую раздетую выпустили? - Родители не видели, как я ухожу. Рано же еще. - Они не будут волноваться, когда не застанут тебя дома? - Нет, они, наверное, подумают, что я ушла в школу на дополнительные по алгебре. Они у девятых классов с восьми, а папе на работу с девяти. Мама проспит до обеда, она легла в четыре, что-то заполняла. - Хорошо. Ясно, - нерешительно ответила Арина. - Может, мы уже начнем разговор? Она подняла на меня свои синие глаза и посмотрела измученным взглядом. О, прости, я не хотела, чтобы кто-то страдал. - Алекс, ты ведь знаешь, что это неправильно. - Знаю, но чувства же есть. - Ты хотя бы подумай, что скажет твоя мама. Твой папа. Общество этот союз не примет, этот союз никто не примет. - Я знаю, - ответила я, с трудом сдерживая слезы. - Черт, всю жизнь жила себе спокойно, ничем таким не выделялась, но нет. Надо было, когда скоро за тридцатник перевалит, влюбиться в ученицу, - при этих словах я посмотрела на учительницу, чувствую, как внутри все взрывается, - В ученицу. Это куда неправильнее. На секунду наступила тишина, потом Арина вновь заговорила, но опять, как будто не со мной. Она говорила все это себе. - С самого детства я всегда во что-то влезала. И тем не менее, всегда это могла остановить, а сейчас... Эти чувства... Они сильнее меня, их не удержать. Выдохнув, я преодолела расстояние между мной и Ариной, обняла ее за талию и бережно сжала. - О, Боже... - она положила свои руки на мои, переплетая наши пальцы. - Скажи это, пожалуйста, - я уже не хотела плакать, мне стало намного лучше. - Сказать? - она усмехнулась, - А по мне что, не было видно? Я люблю тебя, - в ее голосе слышалась легкость. Казалось, что мы обе страдали эту ночь намного больше, чем за всю жизнь. Казалось, что все это время нам было друг без друга ужасно плохо, но стоило встретиться, и все напряжение ушло, не оставив и следа, уступая место легкости и беззаботности. Казалось, что этот сложный разговор больше не будет сложным. Казалось, что мы любим друг друга, и никто не сможет нам помешать. Хотя, нет, не казалось, так оно и было. - Мне все равно на всех. Я хочу быть с тобой. - Алекс, общество быстро разубедит тебя. - Да, оно будет стараться, но если у меня будет возможность каждый день разговаривать с тобой, помогать тебе, целовать тебя, если ты каждый раз будешь так ко мне прижиматься, то всякое общество будет бессильно. Ты просто выбери меня. Не общество, а меня. - Алекс, милая, да я всегда тебя выбирала, - она развернулась ко мне, - И все, что я хочу, это, чтобы ты всегда на меня так смотрела, как сейчас, как на дне рождения Киры. Смотрела любящим взглядом. Я люблю тебя. Я обвила руками ее талию, притянула к себе, заключая в обьятья. Ее губы накрыли мои. Нежный поцелуй быстро перерастал в чувственный. Рука Арины шла по моей шее вниз, вызывая стаю мурашек по моему телу. Мои ладони прошли по ее спине. - Тише, подожди. Еще немного и я не смогу остановиться. - А может и не надо? - я хитро усмехнулась, и мои губы коснулись ее шеи.. - Алекс! Я и не знала, что ты такая... - Какая? - пробормотала я, уже не понимая, о чем мы говорили. - Что ты.... Такая... Я не могу думать, когда ты так делаешь, - она оттолкнулась от подоконника, одарила меня глубоким поцелуем, а потом взяв за руку, потянула в другую комнату, - Я тебе кое-что покажу. Только не смейся, плутовка. Она завела меня в просторную и уютно обставленную гостиную. - Садись на диван, сейчас я достану. Я села на мягкий кожаный диван. Минуты две спустя, Арина присела рядом. Она протянула мне несколько альбомных листков. Я ахнула, увидев рисунки. На одном я была в профиль, на другом я сидела за партой и увлеченно что-то читала, на третьем - меланхолично смотрела в окно, на четвертом - наоборот, задорно улыбалась. Было еще немного рисунков, где я была в разных местах, с другим настроением. И все это было написано так красиво, так точно. - Тебе нравится? - тихо спросила Арина. - Шутишь? Ты прекрасно рисуешь, то есть пишешь. Ариша, это... Что ты делаешь в этой школе? Почему ты не на выставках своих картин? - Потому что у меня получаешься красиво только ты. А если все эти картинки увидят, то подумают, что я схожу с ума по тебе, и меня упекут в психбольницу. - Это не картинки! Это картины. - Не смеши меня, Алекс. И не преувеличивай. - Я не преувеличиваю, я тоже так хочу рисовать! Ну или писать. Научишь? - Это займет очень много времени - Ну, ведь у нас вся жизнь впереди, - я легко поцеловала ее, радуясь, что имею возможность так просто целовать ее, - И это будет долгая и СОВМЕСТНАЯ жизнь, - снова поцеловав ее, я быстро встала и подбежала к большому столу из темного дерева, - Давай учиться! Арина рассмеялась и пошла ко мне. - Двигайся. Я начала двигать стул, но Риша покачала головой. Хитро улыбнувшись, она садится на тот же стул, на котором сижу и я, только сзади меня. Ее левая рука взяла карандаш, лежащий на столе, а правая обвила мою талию. - И кто из нас хитрый? - Какой привет, такой ответ, - целует в щечку. Сложно было сосредоточиться, когда мое сердце так быстро и громко билось от близости учительницы, и когда Арина писала какие-то иероглифы на моем животе. Но Арина Владимировна - прекрасный учитель, и может научить всему даже в таких ситуациях. Мы долго сидели за этим делом. Арина даже музыку включила. Через какое-то время она принесла горячий чай и печенье. Сконцентрироваться было по-прежнему сложно, но у меня начало получаться. Нас прервал звонок моего телефона. Когда я отвечала, то успела заметить, что уже пять часов. Надо же, идя сюда, я думала, что уйду минут через пять, вся в слезах и растерянных чувствах. - Да, привет, мама. Я к подруге зашла, - я неуверенно обернулась к Арине, потом снова отвернулась обратно, - Я побуду еще немного, ладно? Арина, будто прочла мои мысли, прошептала мне на ухо: - Можешь сказать своей маме, что хочешь остаться на ночь у своей подруги, но учти, эта подруга не даст тебе ничего, кроме еды, издевок и поцелуев. - Мам, - я блаженно закрыла глаза, - Ты не против, если переночую у нее? Что, вы не видели меня только день, а уже забыли, как я выгляжу? Хорошо, пока. Из колонок стала слышна одна из моих любимых песен. Я встала со стула. - Ты куда? - Потанцуй со мной, - я взяла ее за руку и потянула к центру гостиной. - Танцевать? - Да, иди сюда. Мы, улыбаясь друг другу, кружили по комнате. За окном уже стемнело.

Я принес тебе в подарок Не тюльпаны, не жасмин, Не пионы, и не розы, Не подснежники с вершин, Я перо жар-птицы подарю тебе.

- Знаешь, а я ведь очень скоро в тебя влюбилась. - Я тоже, поэтому и старалась испортить с тобой отношения. - Так вот почему ты себя странно так вела! А я не додумалась до этого. - Вот и прекрасно, - я снова поцеловала, потом положила голову ей на плечо, - Я люблю тебя. - И я люблю тебя.

В день ненастный, в час когда Постучит вдруг беда, И не справиться тебе одной, Две монеты брось в огонь. И перо три раза тронь, И жар-птица прилетит со мной.

- А я дарю тебе перо жар-птицы, - легко целую в шею. - Я приму этот подарок, как твое сердце, - на этих словах я улыбаюсь - догадалась же! - А мне тогда не нужны никакие розы, пионы, жасмин, подснежники и тюльпаны, я хочу лишь это волшебное перо. - Я приму это, как выбор меня и нашей любви, а не общества.

Если ты веришь в чудо, То поверь в мою любовь, Только место понадежней Для подарка приготовь, Надо лишь поверить в магию любви. В день ненастный, в час когда Постучит вдруг беда, И не справиться тебе одной, Две монеты брось в огонь, И перо три раза тронь И жар-птица прилетит со мной. Я принес тебе в подарок Не тюльпаны, не жасмин, Не пионы, и не розы Не подснежники с вершин, Я перо жар-птицы подарю тебе.