Ничтожество

Фрэнк находит меня в холле на следующий день. За короткие пятнадцать минут я должен был отдохнуть перед следующим уроком. Но видимо не сегодня… Фрэнк был словно ураган. Он пугал меня своим видом. У него были огромные черные глаза, в которых читалась только ненависть. Все его лицо было в побоях и царапинах, и, кажется, он был в стельку пьян. Он хватает меня за шиворот моей рубашки. – Это ты сказал это дерьмо? Он действительно пугает. На самом деле, он всегда выглядел устрашающе, но, как правило, он никогда не кричал на меня, и ему было весело издеваться надо мной. Но сейчас он был зол и вел себя ужасно агрессивно. Что-то произошло… - Я ничего не говорил, клянусь! - Херня! – он резко толкает меня об стену. - Что случилось? – спрашиваю я, стараясь не обращать внимание на жгучую боль в спине. - Не твое дело, - прорычал он. Его глаза покраснели и опухли. Вот дерьмо, он плакал. – Вся проблема в том, что кто-то распускает плохие слухи обо мне и мне нужно знать кто! - Фрэнк, успокойся! – я старался утешить его. – Все в порядке, правда! Фрэнк отпускает меня и падает на колени и начинает плакать. Никогда еще раньше я не видел слабости Фрэнка. Никто не видел. – Мне… мне очень жаль. Я на самом деле… - Скажи мне что случилось! – это ужасно видеть Фрэнка в таком состоянии, но, с другой стороны, он сам всегда доводил меня до такого. Он всегда заставлял меня плакать. И, конечно, он заслуживает боли, но… Я просто не хочу видеть его таким. Таким морально подавленным. Фрэнк плачет, ему сложно говорить, сложно успокоиться, а мне сложно ему помочь. - Это из-за девушки? – спрашиваю я. Фрэнк качает головой. - Умер твой домашний любимец? И снова качание головы. - Родители? Фрэнк вдруг встает, хватает меня за плечи и перекидывает на пол. – Не смей ничего говорить о моих родителях, говнюк! - Значит, это из-за них? Фрэнк взволнован, его губы слегка приоткрыты. Он краснеет, продолжая кричать: - Заткнись! Ты… ты такая сука! Ты не знаешь моих родителей! – он бьет меня в челюсть, прямо в то место, где еще не прошел синяк. – Не смей никогда больше говорить о них, понял? - Хорошо, - я киваю головой, морщась от боли. Фрэнк специально с огромной силой ударяет меня между ног, на этот раз заставляя меня плакать от боли: - Пока, лесби! Что я делаю не так? Разъярённая Джамия вдруг бросается на Фрэнка с криками: - Оставь его в покое! Она становится на колени рядом со мной, бережно убирая прядь волос с глаз. – О, чёрт возьми, Джерард, ты в порядке? Я видела все… - Я в порядке. Она пытается помочь мне встать, но кажется, я все еще не могу двигаться и такое чувство, будто мой член вот-вот отвалится. - Что он тебе говорил? – спрашивает Джамия. - Что-то о своих родителях… - Его лицо было довольно изуродовано. Ты не думаешь, что его родители… - Джамия смотрит в направлении Фрэнка, который поспешно выбегает из школы. - Что? Да нет! Я уверен, он был просто пьян и сцепился с каким-то здоровяком. Это не впервые! - Такое случалось и раньше? Я киваю. – Да, месяц назад или около того… У него было действительно разбито лицо, не так сильно, как в этот раз, но… Я еще ни разу не видел его таким, каким он был сегодня. На следующей перемене я увидел Фрэнка снова, и, кажется, на этот раз он прибывал в отличном расположении духа, что было действительно странным. Он улыбался мне, от чего мои щеки снова покрылись легким румянцем. Может быть, он благодарен мне за то, что я помог ему сегодня утром? Многие люди считают своего заклятого врага несчастьем, свалившимся на голову, но я решаю принять Фрэнка таким, какой он есть, потому что люблю этого парня, волнуюсь за него и, кажется, он начал немного проявлять ко мне интерес. Это не может не радовать. Мы идем на встречу друг другу, и какое было мое удивление, когда он хватает меня за руку и тащит в ближайшую уборную. - Отпусти меня, - кричу я, пытаясь вырваться из его цепких рук. Но Фрэнк бьет меня в живот, тихо прошептав на ухо: - Если ты еще раз крикнешь, я оторву твой член и засуну его глубоко тебе в глотку. Я молчал, даже тогда, когда он снова повалил меня на пол, усаживаясь сверху. – Это ты рассказываешь это дерьмо обо мне? Через его узкие джинсы я ощущаю его плоть, упирающуюся мне в живот. Мне сложно контролировать себя. Я пытаюсь скинуть Фрэнка, но он все же опускает свой взгляд вниз, нагло ухмыляясь. – Доброе утро! Вы только посмотрите, Джерард-младший дал о себе знать! - Ты такой урод! Что случилось с тобой? – он поднимается, а я продолжаю говорить то, о чем вскоре буду очень сожалеть. – Эй, Фрэнк! Это твои родители разукрасили тебе лицо? Он поворачивается, глаза пылают яростью, а губы искривлены в усмешке. Он пинает меня в бок, с невероятной силой. Как же мне это чертовски надоело… - Не смей, - удар, - никогда, - удар, - говорить, - удар, - что-либо, - удар, - о моей семье! – он плюет мне в лицо, прежде чем я слышу его удаляющиеся шаги. Мне снова тяжело вставать, но я делаю это, собираюсь с силами и направляюсь на урок. Не впервые же! Я сажусь рядом с ошарашенной Джамией. – Что случилось? Ты в порядке? Это снова Фрэнк сделал? Черт, я убью его! - Нет, нет, Джамия! Не надо делать этого! - Что не так? – спрашивает она. – Почему ты защищаешь его? - Я не защищаю его! – ложь. – Просто у него сейчас не самое лучшее время! Оставь его… - Значит, он может продолжать издеваться над тобой и бить когда пожелает, а с ним такого делать ни в коем случае нельзя? - Никто не заслуживает такого обращения, - тихо пробормотал я. - Любой, кто причиняет боль другому человеку, заслуживает того, чтобы с ним поступали точно так же. - Фрэнк… не такой уж плохой парень, - я конкретно облажался. - Не такой уж плохой? – шокировано повторяет Джам. – Ты что шутишь? Он называет тебя лесбиянкой, избивает, угрожает, да он, он… он мудак! - Ну, если его бьют родители, то, получается, это не совсем его вина… - Не его вина? Если его родители делают ему отвратительную жизнь, это не значит что ему позволено делать тоже самое другим! - Я знаю, но…, - я тяжело вздыхаю. – Просто я не могу злиться на него! - Почему? – глаза Джамии расширяются. – Он…он не тот… кого ты любишь? Мое молчание лишь подтверждает догадки Джамии. Я начинаю плакать, слезы катятся по моим щекам, и я не в силах их остановить. Да и не хочу. - Джерард, мне так жаль! – извиняется Джамия. - Не злись… Джамия берет мою руку, переплетая наши пальцы. – О милый, мне не за что злиться на тебя! Я просто… как тебе удалось влюбиться в такого мудака, как он? Я слабо пожимаю плечами. – Видимо у меня талант влюбляться в тех, кому я совсем не нужен. Джамия хмурится и обнимает меня, бережно проводя пальцами по моим волосам. – Все в порядке, дорогой! Не расстраивайся. Я не знаю, чтобы без нее делал. Я пришёл домой. И черт, это был просто ужасный день, Фрэнк такой осел, даже хуже обычного. И, кажется, он догадался, что я по уши влюблен в него. За это скажем "спасибо" моему члену, который решил, что будет уместно стоять по стойке смирно именно в момент присутствия Фрэнка. Еще и Джамия. Кажется, она разочаровалась во мне. Я лежал на кровати, слезы текли ручьем. Пошарив рукой под матрасом, я достал свой карманный нож. Я закатил рубашку, прижимая ее к груди. Я сделал один глубокий порез на моем животе за то, что я такой идиот. Еще один, за то, что люблю. И еще один, я ведь слабый. Я провел лезвием еще раз, за то, что разочаровал единственного друга. Затем я поплелся в ванную, обработал и перемотал порезы бинтом. Я пытался заснуть, алая кровь просачивается через бинты. Я молился, чтобы следующий день был лучше. Чтобы Фрэнк был в порядке. А что если именно сейчас Фрэнка избивают его родители, в его собственном доме?… Ему больно…