Мой любимый немец.

Следующие две недели работаю после школы с четырех до десяти. Повезло, начальник сам попросил об этом. Зато и мне легче, спокойнее, не буду видеть эту блондинистую занозу. Первые дни прошли фантастично, подъезд пуст, я спокоен. Все же я очень хорошо с ним обошелся в последний раз. Пусть знает, что о нем люди думают, в частности я. В другой раз не полезет за зажигалкой, и вежливее будет. В России с этим не церемонятся. Да и бесит он меня, заел совсем, хоть отдохну. Так я думал первые дни. Но чем дольше проходило времени, и чем больше я его не видел, тем больше странных мыслей лезло в голову. И когда только успевали они копиться и размножаться, в геометрической прогрессии, как кролики в лесу. Я старался избавиться от той или иной навязчивой мыслишки, но вместо нее появлялось десять новых. К концу первой недели я был ужасно вымотан, будто все мое существо жаждало снова почувствовать то безумие, что каждый раз охватывало меня при виде его. Возвращаясь, домой, порой мне казалось, что весь подъезд пропитан его запахом, и вот я поднимусь, и он снова курит, снова смотрит в окно, но нет. Всегда нет. - Представляешь, немец сегодня к нам заходил. – ни того ни с сего меня привлекла болтовня моих женщин, сказала мама. - И чего он? – Машенька, сестренка, писала какой-то реферат. - Спрашивал, где здесь можно еды нормальной купить, то бишь продукты ему надобно. Он еще так хорошо по-русски шпарит, словно не немец ни какой, а наш. Мы с ним разговорились. Он оказывается писатель, приехал в Россию книжку писать, а сам из Берлина. Такой молодой, всего тридцать, а уже писатель. -Дописывал бы и валил бы поскорее. – сквозь зубы прошипел я. -Сереж, ты чего это? – мама уперла руки в бока – Разве вежливо? А, Маш, посмотри на него, как ощетинился! - Не люблю я этих немцев, от них за километр голубятней пахнет, а еще и мажор, вот и жил бы себе в гостинице. -Сергей! Неужели ты у меня фашистом растешь? -Как раз я против таких вот фашистов! - Сережа! – взвыла сестра – Он хороший! Что ты его обзываешь! Я промолчал, с двумя бабами спорить , век не переспоришь. Пусть думают, что хотят. Я надулся. - Иди и позови его во вторник к нам вечером на ужин, будем его русской кулинарией кормить! – мама достала мою рубашку и начала ее наглаживать. -Ты его еще и в дом тащишь! -Сергей! Я все решила! Иди и позови его! Никому хуже не будет. - ага, только мне. -В гробу он видел наш ужин, не буду я его звать. – вообще к Оле свалю наверное или на работу. -Маша иди ты, доченька. – Маша с довольной улыбкой поднялась и поскакала к двери, я поднялся следом. Я не успел, она уже постучала к соседу. Я остался стоять в двери. Дверь напротив распахнулась, он был в клетчатой рубашке и джинсах. Его волосы были в некотором беспорядке, словно он недавно спал. Выглядел он совсем другим, одомашненным что ли, и слегка похудевшим. Он улыбнулся сестренке, хищно так улыбнулся. Маша в двух словах передала ему приглашение. На что он коротко ответил, что согласен и, что очень рад. -У тебя и брат есть? – спросил он ни с того ни сего. -Да. Вы ему, кстати, не нравитесь. – простодушно выболтала Маша. -Почему же это? – он лукаво смотрел на нее. -Маш, иди домой, мама зовет, заболеешь! Я сам все улажу! –я не выдержал, они посмотрели на меня. Маша, с неудовольствием попрощавшись, быстро прошмыгнула в квартиру. Я же наоборот вышел, он прожигал меня взглядом, молча просто смотрел. -Я скажу им, что ты не сможешь, у тебя срочное дело, о котором ты только что вспомнил. – ядовито сказал я. - И что за дело такое? – так же ядовито спросил он. -Откуда ж, мне знать, наверное пойдешь встречать одного из своих дружков. – он поджал губы, но промолчал. -Все еще злишься из-за пустяка? – наконец, спустя время спросил он. - Это не только из-за того пустяка, а вообще в целом из-за образа твоей жизни. Я не хочу, чтоб на них лилась эта грязь. – он стал настолько же бледным, как стена. -Скажи им, я приду. – только и ответил он, захлопнув дверь. Я прошел в комнату. -Вы помирились? – с улыбкой спросила мама. -Ага, прям лучшие друзья. Он придет, но меня не будет, развлекайтесь без меня.