The Piano

— Нам лучше не говорить с тобой. И не видеться, — мрачно произнёс Леви, когда снова столкнулся с Эреном в общем зале спустя некоторое время. — Я хочу Вас видеть, — слабо ответил юноша, выглядя после лечения узником тюрьмы. — Я уже не понимаю, что происходит вокруг. Помогите мне… — Если хочешь видеть меня, то при одном условии: мы не будем говорить о титанах. Ни слова. Не хочу, чтобы тебя снова усмиряли и запирали на две недели, — предупредил музыкант, недовольно оценивая беспомощность парня. И почему он вообще с ним разговаривает? — Но… — Если ты говоришь, что я сильный, значит, должен быть спокоен: я не позволю, чтобы они добрались до этого места. Понял? — не дав ему возразить, настойчиво перебил Леви. — Но Вы же сами говорили, что видите деревья, — грустно улыбнулся Эрен, опуская глаза. — Как же тогда сможете защитить? — Ну, если деревья начнут приближаться, тогда я сам запаникую первым. И вырублю их. Хорошо? — музыкант заглянул в зелёные глаза, пытаясь прочитать в них покорность. Эрен через силу кивнул. После этого Леви облегчённо выдохнул — не так уж и сложно найти с психом общий язык. Странно, что с нормальными это не работает. — Ты до сих пор не знаешь моего имени, — вспомнил пианист. — Меня зовут… — Я знаю, — улыбнулся Эрен. — Капрал Леви. Тот застыл, плотно сжав губы, но спрашивать, откуда парень знает его имя, не стал. Наверняка всё опять бы свелось к титанам. — Да, я Леви. Но я никакой не капрал. И не самый сильный боец. Наоборот… — он нахмурился, подбирая слова. — Послушай, парень… — выдохнул Леви, тяжело закрыв глаза. — У меня была похожая ситуация. Я был слаб. Слаб настолько, что не видел смысла в своём существовании. Не мог его найти. Я обессилел настолько, что перестал обращать внимание на свою жизнь, полностью запустив её. Я и правда был тогда жалок, — с иронией проговорил он. — Я бы не выбрался сам. Никогда. В моей жизни не было людей, которые могли бы мне помочь. Я всегда считал, что не нуждаюсь в них. Но они появились. Я не звал, не просил… Но им было не всё равно. Они вытащили меня. Эрвин и Ханжи… Благодаря им я ощутил, как это — жить по-настоящему, чувствовать жизнь, наслаждаться ею. Они мне помогли. И сейчас помогают. Стать сильным. Я нашёл тех, кого могу назвать самыми близкими людьми. А теперь я хочу помочь тебе. Хочу, чтобы ты не делал тех же ошибок, что делал я, потому что был один. Ты тоже один. Тебя некому вытащить за руку. Это сделаю я. Ты хочешь принять помощь от меня? — спросил он притихшего Эрена. — Хочу… — с надеждой прошептал тот. Леви с минуту молча смотрел на блеск в его глазах, потом отвернулся. — Правда, я сам немного болен, поэтому не знаю, как долго останусь в здравом уме, — мрачно произнёс он. — Вы больны? Чем? — испуганно спросил Эрен. — Я и сам не знаю. Просто… когда я поддаюсь слабости происходит нечто ужасное. Я не помню, где был и что делал. А самое главное, я не знаю, у кого отнял жизни в тот момент, — тихо ответил Леви, смотря на свои руки. — Так странно. Меня это никогда не волновало, а сейчас я постоянно думаю об этом. Пытаюсь найти причину в себе, но там пусто, — он сжал ладони, гневаясь на себя, потом расслабился, придя к умиротворению. — Может, потому что причина не в Вас? — пробормотал Эрен, поднимаясь из-за стола и направляясь к фортепиано, которое стояло в углу зала. Он открыл крышку и помахал Леви рукой, призывая его. Тот подошёл, но на стул не опустился, а уставился на Эрена. — Когда я впервые услышал, то понял, что это мой путь, — юноша начал говорить быстро и страстно, скидывая с себя маску больного. — Звук будто звал меня, и я не ошибся, пойдя за ним. А потом встретил Вас. Как хорошо, что это случилось… — он улыбнулся, прикрывая глаза. — Пожалуйста, сыграйте ещё! Я тогда был так взволнован, что практически ничего не понял. — Нет, — отрезал пианист, смотря на общий зал. Пациенты не обращали на них внимания, занимаясь своими делами, а вот санитары так и ели глазами. — Здесь слишком шумно и много людей. Я не буду играть. Эрен выглядел весьма удивлённым. — А разве Вы не привыкли выступать перед большим количеством людей? — Нет. Я не профессионал и на сцене никогда не играл. Я играю лишь для себя. И… ещё для некоторых, — нехотя добавил пианист. Эрен снова успокоился и быстро сел за стул перед фортепиано. — Тогда научите меня! — с энтузиазмом попросил он, прикоснувшись к белым клавишам. — Я тоже хочу играть, как Вы! Лицо Леви приобрело выражение кирпича. — И как ты себе это представляешь? — прошипел он. — Я сам учился всего несколько лет. А дальше самостоятельно. У меня нет той подготовки, которая нужна в этом случае, — он посмотрел на руки Эрена. — Это практически то же самое, что учить тебя петь, зная, что у тебя нет голоса. Тем более, тут даже нот нет. Юноша, слегка надувшись, опустил руки и сложил ладони на коленях. — Хотя бы немного, — уткнувшись глазами в пол, пробурчал он. — Это бесполезно. Я только зря потрачу время. Ты бросишь сразу же, после нескольких уроков. За два раза тут ничему не научишься. Нужны годы обучения и постоянные занятия, чтобы достигнуть хотя бы чего-нибудь. И конечно же, мозги. Без мозгов вообще никуда нельзя, — вздохнул музыкант. — Я буду стараться! — выпалил Эрен. — И я не глупый! Вроде бы… — он коснулся головы. — Просто иногда… Вы знаете. — Знаю, — смотря вдаль, ответил Леви. Он продолжал молча стоять около инструмента и бездумно рассматривать зал. Эрен тоже молча сидел, опустив голову, лишь иногда поглядывая на пианиста. Зал постепенно начал пустеть, больные отправлялись на процедуры. Когда вокруг остались лишь санитары, Леви подошёл к ближайшему столу, взял ещё один стул и вернулся к фортепиано. — Двигайся, — толкая Эрена вместе со стулом, процедил он. — Да! — парень счастливо подскочил и подвинулся. — Всё равно от скуки здесь умереть можно, — произнёс пианист. — Похоже, придётся на время сменить квалификацию.