See The Rust Through Your Playground Eyes

Я собирался ложиться спать. Фрэнка я не видел целый день, еще с того инцидента в библиотеке. Он обедал в своей комнате, сказав Линде, что хочет побыть один. Так что сейчас я лежал на своей двуспальной кровати и рассматривал свой потолок. Я не могу уснуть, не то чтобы это было чем-то новым. Просто сегодня все по-другому. Я не хочу спать, хоть и сильно устал. Я хочу увидеть Фрэнка, убедиться, что с ним все в порядке. Он был таким расстроенным, когда уходил от меня. Я не хочу, чтобы он злился. А больше всего я хочу убедить его в том, что он очень красивый. Интересно, что вообще заставило его думать иначе? Независимо от причины, он был абсолютно не прав. Я попусту тратил свое время, я все равно не смогу уснуть сегодня ночью. Я встал, взяв свою сумку с рисунками, и решил спуститься в библиотеку. Там я снова принялся за свое любимое занятие - рисование. Я даже не задумывался о том, что собирался изобразить, я просто позволил своей руке танцевать по гладкой бумаге. И, конечно же, через тридцать пять минут у меня уже был новый портрет Фрэнки. На этот раз он сидел на качеле. Он раскачался так высоко, его волосы развевались по ветру, голова была запрокинута назад, глаза закрыты, а сам он улыбался своей самой прекрасной улыбкой. Почему, черт возьми, я продолжаю рисовать его? «Идеальная фигура» уже не оправдание, так почему же Фрэнк снова и снова появляется на моих рисунках? Может быть, потому, что он был таким невинно счастливым? Я хотел рисовать то, как должны на самом деле выглядеть все люди на этой планете. Может быть, из-за его мировоззрения? Ох, он наверняка не знает ничего о грязи этого мира. Он не знает, что страдания и ненависть рано или поздно убьют нас всех. Мир уродливый. Ох, слишком уродливый. И гнилой. Но Фрэнки прекрасный и чистый. Может, я слишком сильно забочусь о нем? Он такой по-детски наивный, и я вовсе не хочу портить его. Да, именно. Я собирался вернуться к рисованию, когда услышал, что дверь библиотеки открывается. Что? Никто и никогда не приходит сюда. Интересно, кто это? Я внимательно прислушивался к легким шагам позади себя. – Д-джерард? Фрэнки. Я встал и пошел к нему, он стоял в середине комнаты, смотря на меня своими ангельскими глазами, немного взволнованными. - Фрэнки? Почему ты встал? Было темно, намного темнее, чем в остальных частях дома. Может быть, поэтому он взволнован? Он думает, что потерялся? - Я-я х-хочу попросить п-прощение, - он подошел ко мне так близко, что между соприкосновением наших тел оставалось буквально пару сантиметров. Его близость была странно успокаивающей. - За что, милый? – мне показалось, что мое сердце остановилось, когда я назвал его «милый». Что блять происходит в моей голове? Он посмотрел на меня, в его глазах был странный блеск, а на губах играла мягкая улыбка. – П-потому что, я об-обозвал тебя. - Все в порядке, Фрэнки. Не волнуйся! - Н-нет, я был зол. - Ты был расстроен, я понимаю. Он наклонился вперед и обнял меня. На самом деле, я не любил всякие нежности или объятья. Но во Фрэнке было что-то, от чего мне хотелось никогда не отпускать его. - Я г-глупый, - пробормотал он. - Нет, ты не… каждому свойственно расстраиваться. Он отстранился и смущенно посмотрел на меня. - Ты тоже расстроен? - Конечно, я расстроен. - П-почему? Я вернулся к креслу и сел. – Для меня это нормально - расстраиваться. Он сел на пол передо мной, скрестив ноги. – М-мама говорит, что р-расстраиваются т-только п-плохие люди. Линда сумасшедшая. Я не могу представить, как можно быть такой больной сукой. - Это не правда! Я уверен, что твоя мама постоянно злится. Он несколько минут размышлял над этим. – Н-нет, она в-всегда улыбается. - Если ты улыбаешься, это еще не значит, что ты счастлив. Кажется, он выглядел еще более запутавшимся. - П-почему? - Потому что некоторые люди делают вид, что они счастливы, чтобы другие не беспокоились о них, или просто потому, что не хотят объяснять причины их грусти. – Я р-расстроен, - твердо заявил он. Все это застало меня врасплох, мне казалось, что все то, что произошло в первой половине дня, был всего лишь его каприз. Он не может быть расстроен из-за этого. - Из-за чего ты расстроен? - Я н-не красивый, - прошептал он. И, чёрт возьми, он не выглядел так, будто бы это волновало его на протяжении дня. Он выглядел так, будто бы эта проблема преследовала его всю жизнь. Как? Как может такой прекрасный ангел расти и думать, что он таким не является? - Фрэнки, почему ты так считаешь? - П-потому что я з-знаю. Я-я уродлив. - Кто тебе это сказал? – я был очень зол. Кто мог сказать ему такое? Кто посмел усомниться в его красоте? Он снова посмотрел на меня. – Зеркало. Он не заикался и не отводил глаза. И сейчас он совсем не был похож на десятилетнего мальчика, он был похож на подростка. Проблемного подростка с низкой самооценкой, который взял привычку скрываться свою боль за улыбкой. - Фрэнки, поверь мне, ты совсем не уродлив! – я вскочил с кресла, усаживаясь рядом с ним. – Ты красивый! Ты очень, очень красивый! Он смотрел на меня таким странным выражением лица, а потом встал и пошел к двери. Он открыл ее и был уже на полпути из комнаты, когда развернулся и прошептал: - Я-я х-хочу быть т-таким же к-красивым, к-как и ты! Что за чертовщина только что произошла?