Попутный ветер в удел

Саундтрек - Balmorhea - Truth* -6- Она так давно не покидала пределов Эсгарота. Удивительно и ново казалось ей все вокруг: скалистые берега, опустелые поля и холмы, покрытые первым снегом, льдины, плывущие по воде навстречу их лодке. И все росла и хмурилась впереди исполинская Гора. Вигторн греб почти без отдыха с раннего утра до позднего вечера. Но ветер, несущий в лицо дождь со снегом, порой пробирал его, даже несмотря на неустанную работу. Сидя на корме, она видела, как зябко вздрагивали иногда его широкие плечи, и, не оборачиваясь, он бросал ей: - Укройся получше. Она почти не чувствовала холода. Чем ближе к Горе, тем сильнее разгорался в ее груди жар надежды. "Жив!" - слышалось ей в порывах ветра. "Жив!" - выкликали несущиеся с юга птичьи стаи. Вигторн поднимал голову и хмурился: - Никогда прежде не видел столько птиц в начале зимы. Да еще и эти вороны над Горой. И когда он произносил эти слова, ветер обдавал промозглой сыростью. Она начинала дрожать, покашливать и закутывалась в одеяла. И казалось ей, что сын вторит Арин, повторяя снова и снова: "Мертв". Она только сейчас поняла, что в первый раз за всю жизнь их было только двое: она и Вигторн. Прежде всегда рядом был кто-то еще: Роэн, дети, внуки. И, вглядываясь в гордый профиль сына, резко прорезавшиеся складки у рта и по-новому задумчиво-сосредоточенное выражение его лица, она вздыхала. Нет, он больше не тот задиристый ребенок и не юноша с озорной улыбкой и задорно блестящими глазами. Кто он? Что она о нем знает? И когда же в последний раз она видела его улыбку? Внезапно она вспомнила: в тот самый день, когда гномы отправились к Эребору. Когда он узнал о своем отце. Он был так молчалив, что ей стало не по себе. -Сынок, - окликнула она, чтобы рассеять молчание, нарушаемое лишь вороньим карканьем и шумом реки, - ты много рассказывал о своих странствиях. Но я что-то не припомню, чем ты живешь в пути? Торговлей? Может, работаешь в рудниках? Показалось ли ей, или спина его на мгновение напряглась? -Да так, - неопределенно вымолвил он, - то одно, то другое. -Но все же? - настаивала она, - это даже странно, что я, твоя мать, ничего и не знаю. -Да, - холодно ответил он, - похоже, что мы оба друг о друге мало что знаем. -Это неправда, - растерянно сказала она, - ты знаешь обо мне так много, а я о тебе почти ничего. Меня вот летом соседский лавочник спрашивал, а что, мол, у твоего сына деньги не переводятся? Куда он то и дело пропадает? А я и ответить толком не могла. -Довольно, - почти с досадой оборвал он, - впереди льдины и снеговые заносы. Если я не буду повнимательнее, добираться нам до Эребора вплавь. Она смущенно умолкла. -7- На второй вечер, когда они причалили к берегу и только-только развели костер, Вигторн с наслаждением растянулся на плаще, постеленном прямо на землю. Она зябко накинула на себя еще одно одеяло и придвинулась ближе к огню. -Как странно, я думала, после той ночи я возненавижу огонь и пепелища. Ничуть не бывало. -Хотел бы я знать, выступили ли в поход Бард и эльфы, - невпопад ответил он, задумчиво щурясь на жаркое пламя, - пожалуй, и хорошо, если мы их опередим. -Почему ты это говоришь? Он усмехнулся и взглянул на нее искоса. В темных суженых зрачках плясали золотистые отсветы костра: - Хоть увидим первыми эти сказочные сокровища. Так ли их много, как в песнях поется. Она невольно крепче сжала руки: - Ах, вот ты о чем... Он перевернулся на спину и посмотрел ей прямо в лицо: - А что, мать, у Короля Под Горой сыновей, кроме меня, получается, что и нет? - Об этом я не знаю, Вигторн, не слыхала, - Она старалась удержаться, но все равно чувствовала, как вздрагивают и кривятся ее губы, и отодвинулась подальше в тень, откуда ему не увидать. Но он вновь повернулся к ней и продолжал: - Так, может, мне себя наследником объявить, пока никто не спохватился? А тебя, мать... хм... тайной женой, что ли? Если все тринадцать мертвы, подожди еще до тех пор, когда другие родичи придут и обратное доказать смогут! А тем временем мое лицо и рост желающим все без слов объяснят. Да и Бард бы за меня встал - о жителях Эсгарота вместе позаботились бы с помощью Эреборского золота, - он медленно улыбнулся, как будто представшая его глазам картина манила и завораживала. Она глухо вскрикнула и схватилась за грудь. Если бы он был не он, а кто угодно другой - Амрас ли, Арин, восставший из мертвых Роэн, или отец ее - она бы смогла ответить. Голыми руками набрала бы горящих углей из костра - и в лицо наглецу! Но он был ее сыном, плотью от плоти ее и Торина, и перед ним она была беспомощна. Она могла лишь тихо спросить: - За что, Вигторн? За что ты так жесток? Глаза его сузились. В них больше не было света, и не было ей пощады. -А что же, прикажешь мне оплакивать того, кого я раз в жизни только и видел? О ком ничего не знал и не знаю кроме того, что каким-то образом он осчастливил мимолетной королевской благосклонностью мою мать? И оставил ее полубезумной и преданной как собака на всю оставшуюся жизнь? -Ты и вправду ничего не знаешь! - прошептала она, опуская голову, отяжелевшую от стыда и жалости, - Не смей его винить! Он вовсе не... Ах, да ты же не знаешь... Он схватил ее за подбородок, насильно повернул к себе: -Так не молчи же дольше! Расскажи все, наконец, и убеди меня в обратном, - горящие, почти умоляющие глаза, - и я клянусь, что больше не стану ругать его. Я даже заберусь, если это будет нужно, в самую глубину этой проклятой Горы, чтобы вытащить его, живого или мертвого, и присягну на верность. Она осторожно погладила его по голове, как маленького: - Я не знаю, сын, да ведь нечего тут и рассказывать. Я была молода, мне казалось - да верно, так оно осталось и сейчас - что я никогда не встречала никого, ему подобного. Я обмирала от каждого его взгляда. Она на мгновение замолкла. Ей больше всего на свете хотелось оказаться навеки замурованной там, под холодной Горой, и никогда не продолжать. Но сын ждал, и она хрипло выговорила: - Я так хотела его, что света белого не видела. И ночью готова была горло перерезать Роэну. Мне казалось, он и все кругом помеха. И что не будь Роэна, и детей, и отца моего... -А что же он? - едва слышно проговорил Вигторн, быстро прикрыв лицо рукой таким отчаянным и таким знакомым жестом - как когда-то, тридцать лет назад, его отец в ее тесном доме. -Он? - она повернулась к догорающему костру. Неужели это и есть ее правда? Правда, которой она так страшилась, - Он был как эти угли. Гнев и боль...** - как будто не она, а кто-то другой, старше и мудрее, гласил ее устами, - И еще... он был так молод, сын, едва ли старше тебя. И так одинок в чужом краю... -8- На утро четвертого дня они приблизились к знакомым ей с детства местам. Она жадно осматривалась вокруг, глядела и не узнавала ничего. Где были раскидистые деревья и травы по пояс? Или это зима так высушила и выстудила почерневшие склоны Горы и окрестных холмов? Они оставили лодку на берегу в нескольких милях от Дейла. Вигторн решил, что подплывать к самым воротам Горы могло быть небезопасно. Место пустынное и угрюмое. Как знать, что осталось там после долгих лет драконьего смрада? Не поселились ли у подножия варги, или, того хуже, не пришли ли с севера орки, привлеченные слухами о гибели Смога? Она припомнила, что с северо-запада открывался вид на город и долину перед главным входом. Кажется, гномы даже выстроили когда-то смотровой пост наверху, там на бугре. В ту сторону они и решили отправиться. Они не прошли еще и мили, как навстречу им из-за опаленных зарослей осторожно выглянул всклокоченный пони с остатками поклажи на спине - один из тех, что люди из Эсгарота снарядили для гномов несколько недель назад. Животное, казалось, даже обрадовалось, когда Вигторн решительно шагнул прямо к нему и твердой рукой схватился за уздечку. Она заметила, как исхудали его часто вздымающиеся бока, и вспыхнувшая было радость угасла. Верно, пони был оставлен седоком без присмотра уже давно, еще до нападения дракона на Эсгарот. Вигторн, наверное, увидел, как она побледнела, потому что улыбка его была слишком уж поспешной: - Пони, должно быть, сбежал от хозяев, когда Смог полетел на юг к городу. Или они сами оставили его тут - в Гору-то на лошади не подняться. Как бы то ни было, но находка была удачей. Она могла теперь путешествовать верхом, и хоть спина ныла по-прежнему, перестал так нестерпимо колоть левый бок и донимать сухой кашель. Вигторн шел впереди, не останавливаясь и не выпуская поводьев, но то и дело быстро оглядываясь по сторонам. Она подумала вскользь, что лицо его казалось совсем будничным и спокойным, как будто ему не привыкать. Неподалеку от западного склона, наверху которого еще виднелись останки полуразрушенного сторожевого поста, они наткнулись на следы чьего-то недавнего пребывания. Утоптанная примятая трава, рассыпавшийся и раздавленный чьей-то ногой сухарник. Она спешилась. Вигторн наклонился, чтобы получше рассмотреть следы, и через несколько мгновений выпрямился, не сказав ни слова. Ей показалось, что в глазах его промелькнула не то растерянность, не то удивление. Она не посмела спросить. Ей почему-то стало страшно услышать ответ. Дальше по горной тропе поднимались уже без пони. Вигторн привязал его у кустов и камней внизу. И чем ближе они подходили к месту, откуда можно было, оставшись незамеченными, увидеть долину и главные ворота, тем сильнее и отчаяннее трепетало ее сердце. Эти сожженные коряги и покрытые копотью камни. И хуже всего - мертвая тишина, которую лишь изредка нарушало хриплое воронье карканье. Надежда казалась такой несбыточной, как рассеивавшееся в морозном воздухе облачко пара от ее дыхания. Что могут найти они там, за поворотом, на этой обездоленной земле? И, закрыв глаза, она вновь, как неделю назад, просиживая ночи у окна, попыталась хоть как-то подготовить себя к невозможному: неподвижно распластавшееся на земле тело с широко раскрытыми невидящими глазами. Как тела знакомых и незнакомых людей на улицах Дейла и Эсгарота. Почерневшее, обуглившееся... Боль в старых шрамах на ее руках. Боль в старых шрамах на ее сердце. Она протянула руку, чтобы схватиться за плечо Вигторна, остановить его, потому что она не могла - просто не могла! - сделать этот последний шаг. Но было поздно. Плечом к плечу стояли они на склоне и смотрели, не в силах оторвать глаз, на сумеречные развалины города ее юности и на темный речной поток внизу. И казалось ей, что тьма все приближается, поднимается из долины. Невыносимой тяжестью ложится ей на грудь и утягивает туда. Так просто, так легко. Она наклонилась, ничего больше не желая, как упасть вниз, на серые камни. Вигторн резко потянул ее назад, так, что не удержавшись, она поскользнулась и упала на колени. Быстро и тихо сказал: - Пригнись-ка. Мы, кажется, тут не одни. Повернувшись в указанном направлении, она вначале ничего не увидела. Только темное отверстие главного входа. Полуразрушенные каменные статуи гномов-воинов у ворот. Потом она заметила расплывчатую маленькую тень - несколько теней. Они то появлялись, то снова исчезали в проеме. Она сощурилась, пытаясь разглядеть, узнать, но столько лет шитья по вечерам у тусклой свечи не прошло для нее даром. И, дрожа так, что зубы стучали, как от озноба, похолодев, она беспомощно-умоляюще перевела взгляд на Вигторна. Он смотрел вниз с тем же удивленно-недоверчивым выражением на лице, как будто острое вИдение тоже его подвело. Потом медленно покачал головой. Промолвил шепотом непонятное: - Не иначе, как Махал на его стороне. Задохнувшись, она опустилась ничком на траву. Безудержная дрожь. Дыхание вырывается короткими хриплыми толчками. Жаркая сухость во рту. Она вырвала пучок пожухлой, мокрой от снега травы и затолкала в рот, чтобы хоть как-то унять эту сухость и жажду. Вигторн протянул ей флягу с водой, бережно поддержал ее голову, когда она не смогла сразу отхлебнуть - так сдавило горло. - Успокойся, успокойся, мама, - повторял он, - они живы. Ослепительным светом брызнуло в долину заходящее солнце. И под его лучами на миг показалось ей, что ожили и розово-золотистыми красками заиграли стены сожженных домов. Река была ярко-голубой, и прозрачные струи омывали желтый песок. И запылившиеся дорожные одежды ее чудесного отважного сына легли пурпурными складками парадного плаща. Она, конечно, не могла увидеть себя саму, но знала наверняка, как блестят сейчас на солнце пышные рыжеватые локоны, и как бела и нежна ее кожа. Будто не было долгих лет и дракона. - Они времени даром не теряют, - в голосе Вигторна звучало почти что уважение, - сразу взялись за дело. Только что же это они вместо того, чтобы главный вход расчистить, камнями его заделывают? Она рассеянно улыбнулась, слушая и не слыша. Он-жив-он-жив-он-жив - победно выстукивало сердце. Она вновь опустилась на землю. Ласково провела рукой по влажным камням. С радостным изумлением заметила, что среди сухих былинок и пыли все пробиваются и крепнут светло-зеленые ростки. Даже сейчас, посреди зимы, трава не гибла, а лишь ненадолго замирала под снегом и льдом. - Хотел бы я узнать, что скажет на это Бард... - и, неожиданно охнув, Вигторн опрокинулся навзничь. Она непонимающе и слегка встревожено склонилась к нему. - Что ты, сынок? Он беззвучно смеялся, хохотал без удержу, прилагая все усилия, чтобы не издать ни звука: - Значит, они и впрямь времени даром не теряли. Похоже, наших друзей из Эсгарота и Лихолесья ждет неприятная неожиданность... Ох, тролли и варги, я почти жалею, что так поспешил с этим походом. Вот бы увидеть, что тут вскоре начнется. Она не понимала. Ей казалось таким неважным, что подумает Бард, эсгаротцы и эльфы во главе со своим королем. Жив! Король Под Горой вернулся и жив! - Ей хотелось прокричать об этом - пропеть высоким звонким птичьим голосом - отсюда, с высоты, раскинув руки и захлебываясь ветром. И волны опьяняющего счастья одна за другой накатывали и разбивались об ее грудь... Едва опомнившись, она заметила, что Вигторн уже не смеется, а внимательно и настороженно рассматривает ее, все так же лежа на спине. - И что же теперь? - негромко спросил он. Она не знала. Она была готова найти Короля израненным, умирающим или мертвым. Она не думала даже о его соратниках, которые тоже могли выжить. Но теперь... Она беспокойно оглянулась в сторону темнеющей долины. Но полно, там ли он?! Она не могла разглядеть. - Нужно спуститься, - твердо сказала она, - сколько гномов ты насчитал? Четыре? Пять? А ведь их было тринадцать, да еще и хоббит. Может, кому-то из них нужна помощь? - Я и не знал, что мы, оказывается, проделали такой путь, чтобы спасти мастера Бэггинса, - с добродушной усмешкой сказал он, - а что до гномов, по-моему, тебя волнует лишь один. - О Вигторн, - вздохнула она, - ты ведь знаешь... - Хорошо, - он кивнул, - значит, желаешь спуститься и уже точно убедиться, что драгоценный Король вне опасности, голода и холода? Только и всего? - Что же еще? - Спустишься, поговоришь и вернешься ко мне, сюда? Она с неожиданной робостью взяла его за руку: - Если ты хочешь... мы пойдем вместе. Я знаю, я так виновата перед тобой. Все эти годы скрывала правду. - Что? - он недоуменно вскинул бровь, - Ах, ты об этом!... Нет, мама, - он погладил ее по щеке, как младшую несмышленую сестру, - я вовсе не хочу никаких признаний. Ни к чему это теперь. К тому же, что-то подсказывает мне, мой высокородный родитель тоже не отнесется благосклонно к нежданному гостю. Особенно в такое непростое время. Готовясь к бою. - К бою? - она не понимала, но уже опускалась на ее так и не отдохнувшие плечи еще неизвестная новая ноша. - Разве ты не слышала, о чем я толковал все эти дни? Бард и эльфы не сегодня-завтра будут у ворот Эребора. Думаешь, они обрадуются тому, что сокровища оказались под надзором? Думаешь, Король Под Горой примет их с распростертыми объятиями? Взгляни, они возводят стену. - Нет, - она не верила, - Бард не нападет всей армией на беззащитных. Подумай, они чудом спаслись от дракона. И потом, это ведь его чертоги! Торин родился и вырос тут. Он всю жизнь мечтал вернуть... - Довольно об утратах и нелегкой судьбе Короля, - лицо Вигторна было теперь серьезно и почти сурово, - а что до беззащитности, я уверен, в горе сохранилось оружие. Бард-то и не станет нападать первым. Но вот Король твой...захочет ли он делиться законно нажитым добром своих предков? -9- Она медленно спускалась по склону Горы в долину, теперь совсем сумрачную и туманную. Вигторн молча следовал за ней. Вечер, и уже не разглядеть было главного входа и развалин Дейла. Ноги поминутно запинались о камни, несколько раз она едва не сорвалась, если бы не уверенная рука сына. Зато и гномы не могли заметить их приближения. У самого берега реки они вновь остановились. Дальше она должна была идти одна. Вигторн по уговору возвращался к сторожевому посту, где он останется дожидаться утра. Если она не вернется к тому времени, он уедет верхом на пони - не в Эсгарот, а по направлению к северу, чтобы не встретиться с войсками Барда и короля Трандуила, а оттуда, обогнув Гору, прочь, на юг. Невесть куда, невесть насколько. Уже все было переговорено между ними. Она понимала, невозможно ему остаться и встретиться с Торином. Невозможно ему и вернуться, чтобы присоединиться к другу своему Барду. Потому что может случиться так, что тогда ему придется поднять меч и идти войной против собственного отца. Она знала. И все же она не смогла удержаться, так не хотелось ей отпускать его. Вечно стоять бы и глядеть в это молодое прекрасное лицо. -Не уезжай, сынок. Когда еще свидимся вновь. Он отвел глаза и ничего не ответил. В преддверии близкой разлуки она решилась на последнее средство: -Вигторн, эта девушка, Сигрид, она ведь, кажется, славная. Сколько ей? Шестнадцать? Когда все закончится, а ведь это будет совсем скоро, может быть, вы... Мгновенный взгляд его как раскаленное клеймо, прожегшее ее грудь до самого сердца. - Уж хоть сейчас об этом не начинай. - Не уходи, - только и это и могла сказать она теперь. -Возвращайся утром, - ответил он, - я возьму тебя с собой. Правда, что я не семьянин. Но я знаю место, где тебе, может быть, придется по душе, пока меня нет рядом. Там нет ни драконов, ни гномьих королей. Она нежно и светло улыбнулась ему. Но сердце при одном лишь слове "гномий король" забилось скорее. Чувствовать, что он рядом, чудом спасшийся из огня и небытия, и не видеть его вдруг стало невыносимым. -Возвращайся, - повторил он, - или давай, уйдем вместе сейчас. Будет битва. Это не место для женщин, поверь мне. Ты не нужна ему ничуть. - Я знаю, - шепнула она, - я ведь знаю его лучше, чем ты. Меня не ждет ничего доброго. -Тогда зачем? -Я не могу иначе. Я просто должна быть рядом теперь. Пока в силах. Не так много осталось еще мне. Он молчал. Она шепнула ласково: - Прости, сынок. - И ты прости, - ответил он, обнял ее крепко-накрепко, и, сразу быстро отвернувшись, шагнул прочь. - Я ведь тоже не могу иначе, - было последним, что услышала она из тумана, сомкнувшегося за его спиной. * Благодарю Ray G O.Diran за то, что посоветовал эту замечательную музыку. Автор обычно не балуется саундтреками, но здесь это как нельзя кстати. И музыка достойна прослушивания даже независимо от этой истории. ** Это, конечно, слегка измененная фраза из самого Толкиена (тот самый, старше и мудрее, кто гласил устами героини).