Counting The Steps Between Us

Кое-как, делая перерывы между поцелуями, которые Гарри пытается сосчитать до того, как они потеряют рассудок, парни умудряются оступиться по пути к палаточному лагерю. Стайлс спотыкается о штырь, торчащий прямо из земли и неуклюже растягивается на траве, утягивая Луи вслед за собой. Томлинсон смеется ему в губы, называя глаза кудрявого оленьими, а самого Гарри — Бэмби с неуклюжими конечностями и удивительным отсутствием координации. — Пошел ты, — произносит Гарри, улыбаясь слишком широко даже для поддельного раздражения. Луи до сих пор лежит сверху на нем, влага и холод травы просачиваются через футболку Стайлса. — Мы промокнем, — предостерегает Луи, — Ну, не полностью. В этом и состоит наш план, в конце концов, — Он поднимается на ноги и протягивает Гарри руку, — Палатка? Какое-то время, кудрявый продолжает лежать на земле, глядя на Луи. В тусклом свете, который просачивается из соседнего фургона, Томлинсон выглядит как далекий сон, приснившийся Гарри, возможно, не конкретно этот момент, а Луи, смотрящий на него таким образом. Стайлс чувствует себя так, будто кто-то пнул его в живот, оставляя больным и задыхающимся от удара. Когда улыбка Луи смягчается, обретая грани неопределенности, Гарри сплетает их пальцы, позволяя поставить себя на ноги и оказаться прижатым к груди Луи. — Палатка, — эхом отзывается Гарри, — Да. Хочу тебя обнаженным, хочу прикасаться к тебе, хочу ощутить каждую частичку тебя. Луи практически спотыкается о свои собственные ноги в спешке, чтобы побыстрее добраться до молнии палатки. Это очень приятно, и Гарри вжимает бедра в задницу Луи, наваливаясь на его плечи. — Нет, — произносит Томмо, — внутри, внутри. Когда Гарри выпрямляется, Луи поворачивает верхнюю часть своего тела, дабы взглянуть на кудрявого. Он ведет себя тихо, непривычно тихо, когда Гарри избавляется от футболки и откидывает её в траву. Всё равно она и так уже намокла. — Внутри? — спрашивает Стайлс, разведя руки в стороны. — Иисус гребанный Христос, — Голос Луи срывается на последнем слове, и он поворачивается полностью, присев у входа палатки и пытаясь дотянуться до птиц, набитых на груди Гарри. Прикосновения его пальцев кажутся легкими и осторожными, будто он боится, что любое резкое движение может спугнуть птиц в полете. Гарри немного опускает голову, чтобы взглянуть на то, как рука Томмо скользит по его груди, обводя кончиками пальцев края татуировки, и это, это, черт возьми, именно то, о чем он всегда мечтал. Тот самый сон, который пробуждал его посреди ночи, запутанным в одеяло пылающим телом, словно в лихорадке. — Я набил их ради тебя, — произносит Гарри в тишине ночного кемпинга, — Ну, как бы... Луи поднимает глаза на него, и кудрявый может прочитать в его взгляде тот самый момент, когда до шатена доходит смысл сказанных им слов, в его голубых глазах внезапно появляется ясность. — Когда мы были у ручья, — говорит Луи, — в тот день, когда ты уезжал, — Гарри кивает. Это было серое утро, ни единой души, только они вдвоем сидят на берегу, их ноги опущены в воду. Голос Томмо звучит так же грустно, как выглядит улыбка на его лице. — Хаз, эй. Ты всегда будешь моей маленькой птичкой. Только не забудь прилететь ко мне обратно. Гарри пододвигается ближе, вклиниваясь в пространство между бедрами Луи. — Ты — меньшая из двух. Та, у которой изогнутая бровь. — У птиц нет бровей, — замечает Луи совершенно автоматически, потому что секундой спустя он стонет и наклоняет голову, чтобы коснуться губами краешка птичьего крыла, произнося, — Господи боже, я хочу, чтобы это длилось вечность. Ох. Чертов ад, святая Богоматерь... Гарри почти что уверен, что его тело стремится к оргазму, несмотря на отсутствие непосредственного прикосновения Луи к его члену. Он зажмуривается и пытается заставить жар отступить, не в силах унять дрожь. Луи кладет руку на его спину и хрипло шепчет: — Дерьмо, кажется, это вышло неудачно. Думать трудно. Преобразовывать мысли в слова — еще труднее. — Разве? Секундой тишины позже Луи сглатывает: — А разве нет? — Нет, как мне кажется, — умудряется усмехнуться Гарри, чувствуя свободу и моральную неустойчивость, и толкает Луи в плечо, чтобы тот скользнул дальше в палатку, таща Гарри вслед за собой. — Ты меня убиваешь, — едва слышно выдыхает Луи, его голос срывается; и Гарри вслепую оборачивается, чтобы застегнуть молнию палатки. Вокруг них темно, тесно и так восхитительно. — Я лучше отсосу тебе, — отвечает тот, — Иди ко мне, — он, вероятно, выглядел смехотворно до крайности с выступающей под брюками эрекцией, взъерошенными от брезента палатки волосами, однако Луи смотрит на него так, будто он — лучшее в его жизни, так что мелочи абсолютно неважны. Вместо ответа Томлинсон опрокидывает Гарри на спину, сражаясь с собственной ширинкой и вертя бедрами, пытаясь стащить с них джинсы. Пытаясь помочь, кудрявый только лишь путается в спальном мешке, вызывая смех у Луи, который впоследствии прекращает поцелуями тихие протесты младшего парня в тишину и прерывистое дыхание их обоих. Шатен почти уже избавился от своей футболки, и был обнажен ниже пояса с откинутой в сторону обувью, джинсами и трусами, висящими на одной ноге. И существует очень-очень вероятный риск того, что Гарри подойдет к краю без единого прикосновения. Он умудряется лечь в выемку между двумя воздушными матрасами, плечами упираясь в шершавый пол, цепляясь за запястья Луи до того момента, как тот улавливает намек и садится на него, расположив свои ноги по обеим сторонам от тела Стайлса. Они смотрят друг на друга в течение шести или семи ударов сердца, считаемых Гарри, возбуждение, пульсирующее в его животе, походит на морской прилив и волны. Затем Луи снова наклоняется, чтобы поцеловать Гарри; ткань его футболки скользит по голой коже парня, а язык шатена — во рту Стайлса, мягко и умело, даже легонько поглаживая. И младший парень до изнеможения мечтает, чтобы Луи толкался в него, хочет сделать Луи так хорошо... Он отстраняется, чтобы глотнуть воздуха: — Ты не мог бы, — его язык заплетаетcя, — Я хочу отсосать тебе. Можно? Хочу, чтобы ты переместился мне на грудь, я... Окончание предложения тонет в очередном поцелуе, а Луи накрывает ладонью бугор под джинсами Гарри. Пока Стайлс пытается благополучно перенести вспышку, возникшую от прикосновения, Луи усаживается немного прямее. Одной рукой обхватывая свой собственный член, он притягивает Стайлса с немым вопросом во взгляде. Улыбаясь, Гарри открывает свой рот и расслабляет челюсть. — Блять, — выдыхает Томлинсон, когда Гарри касается влажными губами кончика его члена. Кудрявый высовывает язык, не отрывая взгляда от лица парня. — Блять, — повторяется тот. Стайлс выставляет руки так, что двигаться в стесненном пространстве становится еще труднее. Парень едва касается языком головки члена Луи и отстраняется, повторяя вновь, а бедра старшего толкаются, чтобы поместить ему в рот хотя бы первый дюйм до того, как он потеряет контроль из-за самой невероятно горячей вещи на свете. — Прости, — стонет Луи, и Гарри отклоняется, чтобы покачать головой. — Нет. Я хочу, чтобы ты продолжил. На секунду Луи замирает, удерживая себя от движений и безотрывно смотрит на Гарри, чтобы убедиться, что происходящее — нечто большее, чем его бредовый сон. С призрачной ухмылкой Гарри поворачивает голову, чтобы укусить внутреннюю сторону его бедра. Луи издает едва различимый смешок и накрывает щеку Стайлса одной рукой, подносит член к лицу, и Гарри открывает рот, заглатывая его полностью. Мягкий и теплый вес органа Луи восхитителен, так что младший парень обводит языком его нижнюю часть. Томлинсон толкает бедра вперед, задевая заднюю стенку горла Стайлса, и в этот раз он не извиняется. А Гарри не хочет, чтобы он этого делал. Немного напрягает то, как Луи возвышается над кудрявым. От попыток побороть рвотный рефлекс, в уголках глаз Гарри выступают слезы. Но, Боже, черт возьми, есть что-то в этой позиции, в полной передаче контроля над ситуацией. Передаче контроля Луи. Гарри заглатывает плоть Томлинсона, и тот вздрагивает, отводя бедра назад, а затем вновь толкается вперед, опять немного дергаясь в конце. В тишине слышен шорох спальных мешков от интенсивности движений. Бедра Луи напрягаются, и он едва ли сдерживает себя, чтобы не начать толкаться в рот Гарри с большей силой, стремительнее, и кудрявый пытается не отводить от шатена взгляд, наплевав на неудобный угол, на свою беззащитность. Но это того стоит. Стоит хотя бы ради того, чтобы поймать улыбку Луи. — Так хорошо, — тихо говорит Томлинсон, эти два слова, произнесенные им, почти сливаются в одно, — Так хорошо, люблю тебя. Ты сейчас такой красивый, как и всегда. Я так давно хоте... Он резко останавливается, когда Гарри поднимает голову и заглатывает глубже, до самого конца, пока его нос не прижимается к завитушкам волос у основания члена Томмо. Стайлс сглатывает и, Боже, да, прошло довольно много времени с тех пор, как он делал это в последний раз. Его шея уже прилично начала побаливать, а горло — ссаднить. Когда кудрявый отстраняется, чтобы сделать глубокий вдох, то смутно осознает то, как из губ Луи вырывается череда ругательств, его бедра подрагивают, а рука нежно поглаживает щеку Гарри. Стайлс делает ещё один вдох и немного расслабляется, даря шатену быструю улыбку. — Давай же, Лу. Давай. Его голос звучит хрипло и жестко. — Ты уверен? — спрашивает Томмо. Тот факт, что он до сих пор спрашивает, даже сжимая основание своего собственного члена, и будто пытаясь предотвратить прибывающий оргазм, даже когда его ладонь немного вспотела на лице Стайлса. Черт возьми, Гарри любит его. Конечно же любит. — Я хочу полностью осушить тебя, да, — поспешно произносит Гарри, его собственный член так и норовит сломать молнию на его штанах, — Хочу, чтобы ты кончил на меня, на птиц. Сделал их своими, действительно своими. На этот раз, когда Луи подталкивает свои бедра вперед, колебание почти отсутствует. Шатен немного отступает, и проталкивает член глубже в горячий рот, самостоятельно скользя им между губ кудрявого. Луи выглядит очень откровенно, его глаза сосредоточены на лице Гарри, и когда Стайлс втягивает щеки, ресницы шатена дрожат. Он резко выходит. Хватает всего несколько быстрых движений его собственных пальцев, плотно обернутых вокруг члена, и Томлинсон кончает прямо на грудь Гарри. В тишине, которая окружает палатку, его приглушенные вздохи кажутся до неприличия громкими. Вау. Это было просто... вау. Гарри сжимает рукой собственный член, чтобы предотвратить надвигающийся оргазм, дыша через тепловую ловушку, грозящую утянуть кудрявого вслед за Луи. Нет, не сейчас, не сейчас. И то, что Томлинсон обессиленно рухнул рядом с ним, и сейчас небрежными движениями руки размазывают свою сперму по татуировкам Гарри, совершенно не способствует охлаждению пыла парня. — Прости. Это было ошеломляюще быстро, — Луи оставляет поцелуй на плече Стайлса. — Лестно, — Кудрявый смещается немного вниз, пока его лицо не оказывается на одном уровне с лицом Томмо и их носы могут соприкоснуться друг с другом. С лица Гарри не сходит улыбка, хоть и темный вихрь удовольствия всё никак не солгашается покинуть его живот, — Очень лестно. Я вроде доволен. — Ты и вправду выглядишь довольным. Самодовольным, если быть точнее. Это не привлекательно, — Уголки губ Луи немного приподнимаются. — Лжец, — говорит ему Гарри. — Может быть, немного, — Томлинсон проводит по губам младшего парня своими, едва касаясь, скорее желая передать идею, а не сам поцелуй. Его рука касается кончика правого глаза Гарри, вытирая влагу, скопившуюся там. Вдруг выражение лица Луи становится каким-то неопределенным, складывается такое впечатление, будто он хочет спросить, в порядке ли Гарри, не зашли ли они слишком далеко. Кудрявый отвечает на невысказанный вопрос сияющей улыбкой. Луи выдыхает медленно, осторожно. — В защиту моего удивительного отсутствия выдержки, — продолжает он, понижая голос, его рука покоится на груди младшего парня, большой палец невесомо касается основания горла Стайлса, — ты просто невероятен, и ты появлялся в моих мокрых снах с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать. Что, опять же, наверное, жутко. — Не жутко, — исправляет Гарри. В тенях, заполняющих палатку, трудно разглядеть, присутствует ли стыд в глазах Луи. Его голос звучит непринужденно, так что Стайлс думает, что будет нетрудно убедить шатена в том, что нет никакой потребности в нем. Он перекатывается на бок, прижимаясь к Луи. Стимуляция слишком велика, её почти достаточно для того, чтобы довести Гарри до пика, и он застывает, когда обнаруживает Томмо уже наполовину готовым, с его губ срывается хриплый стон удовольствия, смешанный с дискомфортом, ведь тело ещё не совсем готово к трению. «Время восстановления», — думает Гарри, улыбаясь без всякой на то причины. Кудрявый кусает нижнюю губу Луи и тянет её на себя. — Хотя, теперь, когда я думаю об этом, то осознаю, что мы могли уже сделать это несколько лет назад. Если бы ты мне просто рассказал. — Во-первых, — Луи протягивает руку, чтобы сжать Стайлса через джинсы, его хватка теплая и прочная, и ох... ох, — Уж кто бы говорил, малыш. Учитывая то, что ты не удосужился сообщить мне о том, что ты би, заставляя думать, что не было никаких шансов для нас вообще. Из-за прикосновений Луи и его веселого, расслабленного голоса, у Гарри совершенно не хватает сил на то, чтобы ответить. Всё, на что кудрявый в данный момент способен — это судорожные вздохи, срывающиеся с его губ. — Во-вторых... нет, не так. Я не думаю, что всё бы было вот так, — Луи делает паузу, чтобы сжать Гарри через ткань ещё, нежно дразня, и черт, он точно знает, что делает. Кстати, почему на нем до сих пор футболка? И почему Гарри все ещё в штанах, почему Луи разговаривает, когда младшему парню трудно рационально мыслить из-за давления у основания позвоночника? — Мы всегда были чем-то большим, намного ближе, чем положено, я думаю. Эй, — Томлинсон ждет, пока кудрявый взглянет на него, — Ты же мог сам себя обманывать из-за всего этого, знаешь? Мог любить меня по умолчанию, а я никогда не мог бы быть уверен, что это именно то, чего ты хотел. Действительно хотел. — Я хочу, — произносит Гарри, надеясь, что Луи сможет прочесть серьезность в его голосе, — Именно то, чего я хочу. — Ага, хорошо, — противореча его случайному ответу, старший парень крадет быстрый поцелуй и отстраняется, чтобы добавить, — Думаю, тебе необходимо было это время, знаешь? Чтобы всё осознать. Мне тоже. Мне нужен был тот год, чтобы понять, что ничего не изменится. Подтекст зависает в воздухе, спутываясь с тенями, и действительно не существует ничего другого, что Гарри мог бы сделать, кроме как поцеловать Луи, и делать это до тех пор, пока шатен не откроется для него, пока он не возьмет ситуацию под свой контроль, запутываясь пальцами в каштановых кудряшках, просовывая язык в рот Стайлса, будто пытаясь изучить его вкус, запомнить его. — Я хочу кончить с ощущением тебя внутри себя, — умудряется произнести Гарри в перерывах между поцелуями. Луи сжимает пальцами волосы младшего парня. — Боже, да. Блять. Только дай мне время, чтобы... — Как быстро ты сможешь снова возбудиться? — прерывает парня Гарри, толкаясь немного вперед и чувствуя, как дыхание Луи становится прерывистым от контакта. Томлинсон опускает руку вниз, чтобы расстегнуть джинсы кудрявого, костяшками пальцев прочертив линию над членом младшего. — И где же твои трусы? — спрашивает он, и Гарри просто усмехается в ответ. Тогда Луи выкручивает своё запястье, и кудрявый шипит сквозь зубы, закрывая глаза от очередной волны тепла. Не сейчас, не сейчас, не сейчас. — Луи... — Дай мне пару минут, — ярко произносит Томмо, — Как думаешь, сможешь продержаться до тех пор? — Если ты не продолжишь касаться меня, — Гарри отрывается от Луи, переворачиваясь на спину и снимая обувь перед тем, как стянуть джинсы. Когда он поворачивает голову, то ловит на себе взгляд старшего парня, в котором читается открытый трепет, несмотря на темноту, окутывающую их. — Я люблю тебя, — четко произносит Луи. Гарри наслаждается эхом в своей голове, после чего кивает и тянется к Томлинсону, чтобы стянуть с того футболку. — Если это действительно так, ты снимешь это. И используешь своё время на восстановление с пользой... к примеру, растягивая меня. — Ммм... «к примеру»? — Улыбка Луи ярко вспыхивает в темноте. Он сидит немного сгорбившись, неуклюже из-за палатки, ограничивающей движения, и, наконец, окончательно избавляет себя от футболки. Когда парень ложится на спину, этот предмет одежды лежит у него на животе, а сам Луи приподнялся на локтях, изучая лицо Гарри, — У тебя есть что-нибудь? Потому что я боюсь, мне не хватило предусмотрительности захватить с собой что-то подходящее. Кудрявый лениво обхватывает свой член, наблюдая, как взгляд Томлинсона скользит вниз по его телу. У Гарри не получается сдержать самодовольного тона, когда он говорит: — Ну, а я предусмотрел. Обе брови Томлинсона взмывают вверх. — Что? — спрашивает Гарри. — Нахальный, — комментирует шатен. Не совсем отдавая отчет своим действиям, Луи продолжает выводить круги на груди младшего парня, будто втирая в кожу липкую жидкость, пытаясь обозначить этим свою собственность. Не то, чтобы в этом была какая-то необходимость, не тогда, когда кудрявый уже полностью принадлежит ему, но это... же нормально. Это нормально. Ведь Луи принадлежит Гарри тоже. Так что, всё в порядке. Накрывая руку шатена своей, Стайлс тихо шепчет: — Нет, не нахальный. Надеющийся. — Надеющийся, — повторяет Луи спокойным и серьезным тоном. Он переворачивает руку, чтобы сплести их пальцы.