Лучшая ошибка моей жизни

Остаток полёта я по максимуму воспользовалась своим положением, основательно заправив свой голодный желудок до отказа. Стюардессы меня уже тихо ненавидели ближе к посадке, наверное. Ну что ж поделать, работа у них такая, неблагодарная и всё время на ногах. Если с кого-то потребуют дополнительную плату за опустошение их закромов, то это точно буду не я. Пусть с того, кто мне билет брал и требуют. Надеюсь, они так и сделают, хоть и сомневаюсь, что все мои требования не включены в стоимость билета. Боюсь, что это так. Ну да ладно, хоть наелась. Португальский аэропорт встретил нас неизменной многолюдностью. Видимо, это типичная черта всех аэропортов. Я опасалась набега папарацци и стайки безумных фанатов, но по какой-то чудесной случайности эта радость миновала стороной. Мне нужно забрать багаж, найти ближайший банк, чтобы обналичить карту, и прощай, Лиссабон. Хотя мы с тобой так и не познакомились. Пусть я слабая, что так быстро отступилась из-за какого-то придурка с его необоснованными подозрениями, но я не стану навязываться кому-то через силу, как и не стану убеждать его в обратном. В том, что я не такая, как он обо мне думает. К чёрту всё это. Я лечу домой. Я хочу домой. У меня ещё вся жизнь впереди, чтобы объехать хоть весь мир, но уже сама по себе. И не сейчас. К пункту выдачи багажа я шествовала особняком. Не потому что зла и обижена. Просто страхуюсь. Не хочу светиться в обществе группы, во избежание слухов. Папарацци бывают очень дотошными и пронырливыми, а ещё умеют маскироваться под обычных людей. Не хочу обнаружить свои фотографии на каком-нибудь популярном Интернет-ресурсе, где все кому не лень будут гадать, кто же эта таинственная спутница сих известных личностей. Нет уж, увольте. Пока я активно мыслила, конвейер незаметно опустел. Мимо меня проплыл последний чемодан, вопиюще розовый, с завидной грацией стащенный его владелицей на бренную землю. Вскоре и ридикюль, и его хозяйка укатили с глаз моих. Ну, здорово, первый полёт и я уже потеряла багаж. Куда и к кому теперь с этим обращаться? – Джил, идём уже, – поторопил меня Шеннон, видимо, пришедший по мою невезучую душу прирождённого неудачника. Значит, Джаред ему ни о чём не говорил. Рассчитывает, что я хорошо подумала, вняла его умнейшему совету и завернула ласты в обратном направлении. Я бы так и сделала, будь у меня всё, как у людей. – Думаю, мне не стоит ехать с вами, – сказала я, как есть, озадаченно осматриваясь в поиске хоть какого-то представителя авиакомпании, способного решить мою проблему. – Ты уже прилетела с нами, – увещевал тот, выше подтянув тёмные очки на переносице. – А теперь полечу обратно, – упрямствовала я, а как только толпа чуть рассосалась, заприметила что-то вроде бюро по помощи в моей проблеме, о чём свидетельствовала шумная демонстрация, устроенная каким-то представительным мужчиной. Они тоже потеряли его багаж, судя по его громогласному тенору, – крайне важный. – Ты поняла это только, когда перелетела океан? – ухмыльнулся Шеннон, явно спросив чисто риторически. – Не глупи, идём. – Правда, это плохая идея, – терпеливо выдала я, бесшумно выдохнув, – мне с вами не место, а моё решение было ошибкой и редкой глупостью, принятое необдуманно и поспешно. – Тебе что-то Джей сказал, да? – довольно прозорливо. Отдаю тебе должное, Шеннон. Видимо, он превосходно изучил своего брата, раз выдвигает такие догадки. – Не слушай его, он идиот. – Джаред тут ни причём, – нагло соврала я, прибегнув к безотказному в своей убедительности способу «глаза в глаза». – Я просто хочу уехать. – Мама поручила нам за тобой приглядывать во все глаза, – затянул тот серьёзную и долгую проповедь, – и пригрозила кое-чем действительно страшным, если мы так не сделаем, так что никуда ты одна не поедешь. Через месяц мы снова вернёмся в Лос-Анджелес, ты и соскучиться не успеешь, я тебе гарантирую. Я ещё никогда столько времени не уговаривал ни одну девушку даже на более приятные мне вещи, о которых тебе знать ещё рано. – Ладно, – сдалась я на его милость, так как мне стало даже жалко его почему-то. Человек тут старается, уговаривает меня, а мог бы просто плюнуть и сказать, чтобы я валила на все четыре стороны. Но он по какой-то причине так не сказал. – Вот только одна проблема: я потеряла свой багаж. – Не потеряла, – с какой-то необъяснимой убедительностью сказал мужчина, – его забрала Эмма, так как ваши вещи оказались соседями по конвейеру, а тебя тогда и близко не наблюдалось. Он ждёт тебя под её опекой. Я облегчённо выдохнула, передумав разносить сервис этого аэропорта в пух и прах. Взамен предпочла увязаться за своим провожатым, неотступно следуя за ним по пятам до самого выхода. Где остатки группы я так и не поняла. Это выяснилось чуть позднее, когда мы уже покинули здание самолётного приюта. Миновав расстояние в несколько автомобилей, преимущественно такси, припаркованных стройной шеренгой у обочины, наш дуэт тормознул у какого-то фургона без опознавательных знаков, белого, как зимний заяц. Там все и нашлись, включая и мой родной чемодан, который я заприметила первым в очереди. Стоит себе в хвосте машины, а я уже его в международный розыск была готова объявить. Шеннон, угодливо пропустивший меня вперёд себя в салон, с громким хлопком закрыл за собой дверь, так что мы незамедлительно тронулись. Я предпочла уединённое местечко у окна в передовой части автомобиля, тогда как остальные обустроились на заднем фланге, шумно копошась. Немного погодя все сторонние звуки стихли, уступив место львиному рёву мотора, стабильно непрерывному. Я в завороженном состоянии прильнула щекой к вибрирующему, прохладному стеклу, сдвинув непроницаемую шторку в сторону и любуясь пробегающей мимо многоликой архитектурой города. Здесь просто невероятно. Заполонённая громкими автомобилями трасса – мизерная неприятность, прекрасно компенсируемая открывающейся вдали панорамой, от которой дух захватывает. Многовековые, величественные замки с удивительной непредсказуемостью сменяются современными веяниями эпохи, бороздящими своим верхушками лазурный небосвод. Словно находишься в двух разных эпохах одновременно. Даже слепящее глаза солнце не заставило меня оторваться от очаровательной картины, мелькающей за окном. – Не люблю солнце, – шторка нагло спрятала от меня весь обзор, беззастенчиво сдвинутая чьими-то стараниями. Мотивировал это своевольство знакомый до рвотного рефлекса голос. – Оно меня раздражает. – А меня раздражаешь ты, – вполголоса буркнула я, вновь потянувшись к занавеске. – Я могу попросить водителя высадить тебя прямо тут, – приглушённым шёпотом, наверное, чтобы не привлекать лишнего внимания, высказался Джаред, вконец обнаглев и оккупировав место рядом со мной, придержав занавеску, – и избавить нас обоих от объектов раздражения. – А ещё ты можешь развернуться на девяносто градусов и вернуться на своё былое место, обложиться там багажом и ни один солнечный луч не осмелится потревожить твою изнеженную персону. – А ещё я могу засунуть в багажный отсек тебя, и все проблемы будут решены. – А ещё ты можешь идти к чёрту, – преспокойным тоном выдала я, безразлично таращась в ткань шторы, пересчитывая на ней искринки пыли. Раз обзор под запретом, надо же себя чем-то занять. Этому увлечённому действу я и посвятила всё время до самого отеля. На рецепции нам приветственно выдали ключи от номеров, как Санта Клаус раздаёт конфеты на новогодних утренниках. Надеюсь, мой подарок оправдает ожидания. Отель вроде презентабельный на вид. Номер оказался вполне сносным. Да что уж там, он был великолепен, шикарен, офигителен. Поистине гигантская кровать для одной меня. Потрясающая панорама города, открывающаяся из окна во всю стену, которое при желании можно было спрятать за портьерами зелёного бархата, больше похожими на театральный занавес. Кожаная мебель в виде упоительно глубоких кресел, в мягкости которых буквально утопаешь. Плазменный телевизор, занимающий весомую часть стены, да ещё и с эффектом 3-D. И это всё мне. Хорошо, что я не улетела. Кажется, пришло время снимать деньги. Я тут банк недалеко видела. – Мы уезжаем, – бесцеремонно вломился в мой номер Джаред, произнеся это таким тоном, словно одолжение мне делает. – Хорошо, – смиренно произнесла я, закинув рюкзак на спину. – Я сказал: мы уезжаем, – резко выдвинулся тот передо мной, так что я едва не впечаталась в него, – ты остаёшься и покорно ждёшь нашего возвращения. – Я не стану сидеть в номере, – решительно отрапортовала я, – пока вы там развлекаетесь. Я не за этим сюда приехала. – А зачем ты тогда сюда приехала? – едкость его тона не заметил бы только глухой. – Впрочем, не отвечай. Теперь ты в моей власти и мне поручено следить за тобой, а ты должна делать то, что я скажу. Если я сказал тебе сидеть и ждать в номере, значит, ты будешь сидеть и ждать. – А ты не слишком много на себя берёшь случаем? Я ничего тебе не должна и слушать тебя не стану, так что иди по своим делам, а я пойду по своим. – Мы быстро, – преспокойно развернулся и ушёл Джаред, просто оставив меня без ответа, – наверное. А потом взял и закрыл меня на ключ. Это уже верх наглости. Какое он имеет право мной распоряжаться и так поступать? Я искала свободы и вольной жизни, а в итоге попала на каторгу, в плен, под арест. Несправедливо. Но не выносить же теперь двери и не выбрасываться из окна. Надо менять тактику. Быть умнее. Истерики и непокорность редко приносят положительные плоды. Я подумаю над этим. Когда посплю. После. Потом. Всё потом.