Лучшая ошибка моей жизни

Нарисовав на себе вечерний макияж, я фактически была готова к отбытию. Всего-то густо накрасила ресницы, подведя глаза чёрным карандашом, и заретушировала губы кроваво-красной помадой, зато к брюнетистым волосам подходит. Кажется, даже чуть перестаралась, так вышло излишне устрашающе и агрессивно, но времени исправлять свои художества уже не было. Надеюсь, я не слишком смахиваю на гота. Просто я слишком долго провозилась с волосами, вот и вся причина. Зато с одеждой париться не стала совершенно. Это же рок-концерт, а не театральный вечер. Обычные джинсы, однотонная футболка, клетчатая рубашка и кеды подойдут оптимально. Рубашка мне резко разонравилась после того, как я увидела на Джареде почти такую же, но ничего более подходящего я не нашла. Буду надеяться, что он наденет что-нибудь другое. Добиралась до какой-то там арены я в компании неизвестного мне парня, оказавшегося очень молчаливым. Из всего нашего обмена фразами я уяснила, что вся группа уже там, распевается, разминается и чёрт знает, чем ещё занимается. Внутрь комплекса меня провели через какой-то захолустный вход, надо предполагать, что чёрный, прямиком за кулисы. Правда, ждать мне доступа к закулисью пришлось в пустой гримёрке. Но даже здесь было прекрасно слышно абсолютно всё: и гитарный ритм, и отточенную дробь барабанов, и голос солиста, как это ни прискорбно признавать, невероятный, потрясающий, да просто красивый. Забрала меня из этого жуткого помещения Эмма. Весь концерт был как на ладони. Правда мне пришлось любоваться спиной и прочими сопутствующими частями Джареда, зато Шеннон и Томо были прекрасно обозреваемы в профиль. Они просто помешанные на своём занятии. Такая самоотдача и усердие, что не передать словами. А у Джареда прямо дар заводить толпу. От него исходит просто дикая энергетика, а зал её увеличивает и в тысячекратном размере возвращает ему. Подпевают, довольно слаженно, что-то кричат, визжат, свистят, пусть я ни единого слова не разобрала, но это нечто. Вот это я понимаю поддержка и любовь. Они этого заслуживают. О боже, я медленно и незаметно начинаю фанатеть. Ближе к концу финальной песни (как я догадалась по верному признаку в виде приглашения избранных из зала на сцену) я вернулась в ту же гримёрку, безразлично растянувшись на уютном диванчике. Надо же видимость создать, что на меня никакого эффекта его шоу не произвело. Люблю его злить. Уже через пару-тройку минут сюда вломились Шеннон и Томо: потные, вымотанные, но довольные. Полагаю, что от того, что одним выступлением стало меньше. – Эм, Джил, верно, – первым акцентировал на мне внимание Томо, – рад тебя снова видеть. – Я тоже рада Вас… тебя видеть, – бодро отрапортовала я, освободив диван от себя любимой. – Как выступление, мы не слишком ужасно играли? – доброжелательно улыбнулся гитарист. – Если мы тебя разочаровали, я тут же уйду работать посудомойщиком. – В таком случае, – подыграла я ему, – это лучшее, что я когда-либо слышала. – Приятно, когда так открыто признают твой талант, – вмешался подоспевший Джаред, прижавшись ко мне со спины. Я каждым миллиметром чувствовала его всё ещё мокрую, липкую и разгорячённую кожу. Боже, только не говорите, что он там голый. – Да я не про тебя, – инстинктивно отстранилась я, боясь оборачиваться, – ты фальшивил страшно, а вот соло-гитара, клавишные и ударные на высшем уровне. – И откуда мы такие умные взялись? – бесшумно обогнул тот меня вокруг, так что я на всякий пожарный зажмурилась, поглядывая одним глазом. Почти одетый, так что я зря боялась. – От мамы с папой, – фыркнула я, отыскав взглядом Шеннона. Он скромненько приютился в уголке, глотая воду из бутылки. Бедняжка. Устал, наверное. – Сочувствую твоим родителям, – дерзко ухмыльнулся тот во все тридцать два, – в таком случае. – Ага, – я возобновила курс следования полнейшему безразличию в его адрес. Томо, сославшись на усталость, не дожидаясь нас, смотался в гостиницу. Я же предпочла компанию несносного солиста странно тихому Шеннону, как бы невзначай совершив несколько шагов в его сторону. – Ты весь мокрый, – да уж, умею я завязывать беседы, но надо же с чего-то начать, – оделся бы, а то простынешь ещё. – Я уже привычный, – выдавил тот из себя слабую улыбку, – но спасибо за совет. Приятно, когда хоть кто-то старается проявить к тебе заботу. – Да всегда пожалуйста, – моим ответным посланием стала аналогичная улыбка. Моё дело предложить. К тому же я несильно опечалилась тем, что он не внял моему совету. Тогда не было бы видно его мускулистых плеч, покрытых равномерной испариной, с занятно скатывающимися вниз стремительными каплями пота. Это как льющаяся вода или горящий огонь – смотреть можно бесконечно. – Так, ладно, – скомандовал Джаред, своим тихим, усталым возгласом разорвав наш с барабанщиком затянувшийся зрительный контакт, – Шенн, одевайся, нас водитель уже ждёт. В некоторой степени я Джареду даже благодарна, что прервал это. Я тот ещё мастер совершать глупости, а запасть на Шеннона было бы самой большой глупостью моей жизни. И этому много причин. *** В просторном салоне наша троица рассредоточилась максимально отдалённо друг от друга, отчего висела какая-то давящая тишина, нарушаемая лишь активным клацаньем пальцев по клавишам, исходящим от младшего, неотрывно уткнувшегося в свой BlackBerry. Что делал Шеннон, разместившийся где-то позади, я не видела. Я же по обыкновению смотрела в мутное стекло на пробегающий мимо ночной Лиссабон, считая огни фонарей от скуки. Правда, я постоянно сбивалась, так что вскоре бросила это дурацкое занятие, невидящим взглядом наблюдая за молниеносно проскакивающими машинами, подперев подбородок кулаком. – Джил, есть хочешь? – разрезал тишину звонкий голос Джареда, так что я даже нечаянно вздрогнула от внезапного звука. – Не отказалась бы, – не отрываясь от запруженной автомобилями дороги, глухо отозвалась я. Я в принципе собиралась заказ ужин в номер, но раз уж он сам спросил, то подожду, во что его вопрос выльется. – Роб, – обратился мужчина к парню, который подвозил меня на концерт, по всей видимости, являющемуся и водителем, и проводником в одном лице, – подбрось нас до какого-нибудь приличного ресторана, защищённого от проникновения папарацци. – Без проблем, – пространно проговорил рулевой, так что уже минут через пять фургон припарковался на стоянке у одноэтажного здания с непроницаемыми окнами матового, янтарного цвета. Внутреннее убранство видно не было, зато прекрасно было видно отражение противоположных строений. Такой эффект, видимо, создавали стёкла, которыми был облицован фасад. Представительный мужчина на входе, довольно рослый и подтянутый, любезно предоставил нам местечко в обособленной зоне, защищённой от нежелательных свидетелей. Мне даже как-то неуютно стало, когда мы проходили через основной зал. Не то, что бы я сильно на таких вещах заморачивалась, но всё же. Все элегантно одетые, в роскошных вечерних платьях, и я со своим стилем уличной оборванки. Успокаивает только, что я не одна такая, и мои кавалеры мне под стать по форме одеяния. Худощавый официант услужливо отодвинул мне стул, дежурно улыбнувшись. Мужская половина уселась сама. Оставив нам меню, официант галантно испарился. Так как время было излишне позднее для сытного ужина, я ограничилась овощным супом. Джаред выбрал какой-то салат. Только Шеннона тот факт, что время ползёт к полуночи, мало волновал, если основываться на его выборе в виде телятины. Плотно ужинать вредно для фигуры и организма вообще, но умничать мне сейчас хотелось меньше всего. Я мечтала только скорее поесть, попасть в отель, принять тёплый душ, а потом завалиться на кровать и беззаветно проспать часов так десять в идеале. Как только служащий нас покинул, прежняя тишина вернулась на круги своя. Чего-то они сегодня слишком тихие. – Джил, а чем ты занимаешься? – решил разбавить безмолвие младший, накручивая на вилку сочный листик салата. – Расскажи что-нибудь о себе, а то мы уже два дня вместе, а мы о тебе почти ничего не знаем. – На данный момент я разъезжаю по миру с двумя слегка ненормальными рокерами, – не готовая открываться, отшутилась я, – которые то и дело доводят меня до ручки. – Я тебя пока что и пальцем не трогал, – возмущённо воскликнул Шеннон, влившись в разговор, – пока что. – И не тронешь, – показала я ему язык, просто дурачась, – я тебе не музейный экспонат, чтобы меня трогать. – Это мы ещё посмотрим, – шепнул барабанщик в придвинутую ко рту ладонь, вроде как надеясь, что его никто не услышит. Хотя всё равно все услышали. – Серьёзно, – продолжил Джаред, откинув прядь волос с лица, – ты где-то учишься или планируешь поступать? – У меня за спиной только завершённая школа, – я смущённо повела плечами, так как меня всегда стеснял этот факт, – и я не знаю, что мне делать дальше. На данный момент я здесь, а потом время покажет. – У тебя что, нет мечты, стремления, увлечений? Ты ведь должна чего-то хотеть, Джил. – Я не знаю, чего я хочу, – высказала я всё, как есть, избегая прямых взглядов, – в перспективе в смысле. Сейчас я хочу увидеть мир и именно это я и делаю. Вот моё стремление. – Это не стремление, это бессмысленное прожигание времени и денег, которые ты даже не сама заработала. – Мои деньги и моё время – не твоя забота, – слегка вспылила я, неимоверным трудом взяв себя в руки, – я найду себя и своё призвание, когда захочу. – Вот только для этого надо хотеть себя найти, чего в твоём случае я не наблюдаю. – Тема закрыта, – я подскочила из-за стола, спешно опустив на него пятьдесят долларов в качестве оплаты своего заказа и попутно щедрых чаевых, шустро покинув ресторан. Просто сбежала от слишком верных вопросов, на которые у меня нет ответа. Только напоследок оповестила о своём местонахождении: – я подожду вас в фургоне. На подножке автобуса сидел водитель, пуская в тусклое, беззвёздное небо витиеватый дым от сигареты, при каждой новой затяжке его вытянутое лицо освещалось оранжевым заревом. А он ничего так. Черты лица только слишком острые, резкие, а вообще довольно милый. Как его там зовут? Скотт, Сэм? Рон, Росс? Роб? Точно, Роб. – Роб, не поделишься сигаретой? – не подумав, ляпнула я. К счастью он оказался догадливым, протянув мне полупустую пачку, а не свою сигарету. – А Лето где? – посторонился парень, освобождая мне место рядом с собой. – Какое лето? – проведя по подножке пальцем, проверяя степень загрязнённости, таки села я, расценив поверхность как относительно чистую. – Ну, Джаред, Шеннон, Лето, – спешным говором, слегка заикающимся, уточнил парень, – ты ведь с ними теперь тусуешься. – Ничего меня с ними не связывает, – активно замотала я головой в знак протеста, догнав, что это у них фамилия такая, - кроме общей дороги. Зажигалка найдётся? – Найдётся, – поспешно вытащил он из кармана обычную пластмассовую зажигалку, звучно чиркнув, так что уже через секунду в воздух взвился жёлто-синий язычок пламени. Я, недолго думая, придвинула к огоньку кончик сигареты, вскоре ярко вспыхнувшей на окончании. – А давно ты на них работаешь? – невзначай спросила я, неглубоко затянувшись. Едкий табачный дым настойчиво закрался в ноздри, вызвав щекотливые и чуть горчащие ощущения. Впрочем, сигаретный дух витал повсеместно, так что особой неприязни у меня этот аспект не вызвал. – Ты ведь не местный, дай угадаю, англичанин? – Австралиец, – поправил меня Роб, ловко отпульнув докуренную до фильтра папиросу, – но у меня английские корни. Я не то, чтобы работаю, так, подрабатываю временами, так как достаточно хорошо знаю город и английский. – То есть ты тут живёшь? – слегка разочаровалась я, выдохнув сизый дым, от которого немного заслезились глаза. – Я думала, ты их персональный водитель или кто-то вроде. – Я жил в Штатах по программе обмена, в Вашингтоне, когда учился в школе, потом был студентом Гарварда, пока не отчислили. А в конечном итоге оказался в тухлом Лиссабоне. – Зря ты так, – я ободряюще хлопнула его по худощавому колену, – это замечательный город. –Это гиблый город, когда-то бывший величественным и популярным, теперь трепыхающийся на плаву только за счёт притока туристов и своей древней истории. Но не думаю, что тебе интересны уроки истории. – Мне интересно всё, что ты говоришь, – вот что меня дёрнуло это сказать? Это же слишком двусмысленно звучит, хотя нет – это очень даже односмысленно. Наверняка всё дело в сигарете. Никогда больше не стану курить: табак лишает меня мозгов. – То есть я не это… – Я тебя понял, – кривоватая улыбка озарила его лицо, и Роб подался вперёд. Я тут же выронила сигарету, до упора вжавшись во что-то жёсткое и металлическое позади, наверное, ребро раздвижной двери. – Роб, ты всё не так… – Просто молчи, – перебил меня парень, мягко, в общем-то, но всё равно резко и нежеланно впившись мне в губы. – Не надо, – я недостаточно успешно оттолкнула его от себя, вот только голос прозвучал предательски тихо. – Все вы такие, – холодно проговорил тот, – сначала завлечёте, а потом начинаете ломаться и строить из себя недотрог. Вам, видимо, доставляет удовольствие вести двойную игру. – Я с тобой не играю, – уверенно и смело зазвучал мой голос, настолько, что даже я не ожидала, – прикоснёшься ко мне – я тебе палец отгрызу. – Расслабься, я не стану ни к чему тебя принуждать, если ты того не хочешь. Мир? – Мир, – я расслабленно выдохнула, выдавив из себя улыбку. – А ты правда могла мне палец отгрызть? – смерил он меня сомнительным взглядом. – Как знать, – невинно пожала я плечами, – но я могла бы попробовать проверку своих способностей на тебе. – Кровожадная ты, а по глазам и не скажешь. Такие невинные, как у младенца, и красивые, медового цвета. – Завязывай, я же ясно дала понять, что ты меня не прельщаешь, – лишь усмехнулась я в ответ на его неудачный романс, задержав его кисть в миллиметре от своих волос, дав ей задний ход. – Попытка – не пытка. – Руки от неё убрал, – раздался вблизи жёсткий возглас, и Роба вздёрнули за шкирку, как нашкодившего котёнка. Взгляд у младшего Лето был просто дикий, колючий, злой, я бы описала его, как у хищника, защищающего свою территорию от сторонних нападок. Волчий – самое-то. Но я не его территория. Я сама по себе. – Джаред, пусти его, – с приложением усилий я разжала его стиснутые на футболке непричастного парня кулаки, – он ничего не сделал. Роб одёрнул свою одежду вниз, но лицо его особых негативных эмоций не выражало. Боится проблем или очень сдержанный по характеру. Кто знает. Джаред тоже молчал, но его взгляд был куда красноречивее слов – сверлящий, испепеляющий, прожигающий тебя насквозь. До мурашек по коже. Дождавшись Шеннона, мы рассредоточились по своим местам. Все были злые и уставшие, так что на этот раз безмолвие не нарушало ничего. А я ещё и не понимала, с чего вдруг он так завёлся. Ничего ведь не произошло совершенно, а этот психованный вместо того, чтобы разобраться, сразу решил перейти к насилию. Чёрт его поймёшь. Творческие личности все немного шизофреники. Оправдаю его этим. Наконец-то, номер. Я по тебе скучала больше, чем по дому родному. Хотя по дому я вообще не скучаю. Главное, сегодняшний безумный день кончился. Выпрыгнув из фургона первопроходцем, я на всех парусах пролетела мимо рецепции вверх по лестнице, а как только заскочила в свою резиденцию, бессильно бухнулась на кровать. Оторвать своё бренное тело от неё меня заставило исключительно желание наведаться в душ. Дольше, чем пять минут, я на него тратить не стала, ибо просто неимоверно хотелось спать. Завернувшись в невероятно мягкий халат, приятно ласкающий кожу пушистым бархатом, я доплелась до постели, покидав лишние подушки прямо на пол. Горничные всё уберут всё равно. За что-то я ведь им баснословные чаевые плачу, так пусть они будут хотя бы заслуженными. Мои мечты о встрече с подушкой за секунду до нашего сладкого слияния обломал настойчивый стук в дверь. Ну… кого там принесло!? Какого лешего вам не спится в час-то ночи? – Шеннон, – его приход меня нисколько не удивил: у меня просто не было сил удивляться, так что я просто загородила собой проход, – твой номер где-то дальше по коридору, спокойной ночи. – Я знаю, где мой номер, – шустро подставил он свою ногу, не дав мне закрыть дверь, – но мне нужен этот. – Прости, этот занят, в нём я живу. Если кратко – проваливай. – Мне нужен душ, – упёрся мужчина, так что мои попытки вытолкать его за порог не имели никакой пользы, – мой не работает. – Пожалуйся на рецепцию, или прими душ у Джареда, да хоть в биде купайся, только меня оставь в покое. – Джаред меня со всеми косточками съест и не подавится, если я нарушу его покой. – А ко мне значит можно ломиться, как к себе домой, – я утомлённо выдохнула, навалившись на косяк своей массой. А стоя спать не так уж и плохо. – Я всего на минутку, – жалостливо протянул он, так что я пропустила его в свои покои. Мои базовые аргументы иссякли, а выдумывать новые я попросту не в состоянии. – Фиг с тобой, заходи, – отступилась я, прикрыв за этим душевно обездоленным дверь, – если я тебя не дождусь и усну, выход сам найдёшь. – Договорились, – согласно откликнулся тот. Вскоре до ушей донёсся убаюкивающий шум воды, так что я в очередной раз плюхнулась на мягкое, нежное, как облако, ложе. Кайф! Как и предполагала, через считанные секунды я забылась мертвецким сном. Кажется, мне уже даже что-то сниться начало. Очень живой сон про очень настырных муравьёв, ползающих по моему лицу. Я в реале чувствую их щекотливые лапки, очень крупные лапки. Мутанты какие-то, или гибриды. Я вяло отмахнулась сквозь сон, отгоняя назойливые ощущения. – Да не дерись ты, – раздалось какое-то бурчание, и на запястье сомкнулось что-то очень цепкое и сильное. Сон как рукой сняло. – Шеннон, какого хрена, – взвизгнула я, с минуту соображая, кто я, где я и кто рядом, пока всё не разместилось по полочкам, – ты выход найти не сумел? – А сарказм раньше тебя просыпается, – лишь хитро ухмыльнулся тот. – Он у меня вообще не спит, – съязвила я, неохотно (потому что двигаться было лень) отстранившись. – Короче, выход всё время прямо, не ошибёшься. – Что ты такая неприветливая, я может погреть тебя пришёл. Ты ведь жаловалась, что в номере холодно. – Меня эгоизм греет, а теперь проваливай. – Ты не понимаешь, от чего отказываешься, – даже и не шелохнулся мужчина, растянувшись на моей постели, как так и надо. – Прекрасно понимаю, – я показательно закатила глаза, – вот только участь стать тысячной счастливицей в кровати знаменитого и неотразимого Шеннона Лето меня не интересует совсем. – Так значит, я неотразим, – навис он надо мной, опаляя мочку уха жарким дыханием, – ты признаёшь это? – Не придирайся к моим словам, – я мысленно отвесила себе подзатыльник, подавшись подальше от соблазна. – Правильно, зачем нам слова, – напористо, как танк, двинулся тот на меня. Я же просто тупо отползала назад, оберегая свою честь, и не заметив край кровати, виртуозно кувыркнулась с неё на пол с испуганным ой, стукнувшись об пол затылком. – Джил, – гласил взволнованный голос, и вскоре надо мной возникла голова Шеннона, – ты живая там? – Типа того, – прокряхтела я, не рискуя шевелиться. – Это было эпично, – расхохотался барабанщик, плавно сползя мне под бок, – жаль, я заснять не успел. Можешь повторить на бис? – Заткнись, придурок, – обиженно пробухтела я, пихнув его пальцем под рёбра. – Есть только один способ меня заткнуть. – Какой? – без всякой задней мысли спросила я. – Поделись, будь добр, а то я теряюсь в догадках. – Поделюсь, так и быть, – он проворно впился мне в губы, так что я и пикнуть не успела, как он умело раздвинул их створки, орудуя в полости рта языком. Так… странно. Нет привычного удовольствия, наслаждения, как нет и отторжения, неприязни. Вообще ничего нет. Это просто никак. Это-то и странно. И это ощутила не только я. Шеннон резко отстранился, в каком-то смятении и подлинном недоумении смотря на меня в упор около минуты. – Нет, – синхронно протянули мы, отскочив друг от друга, как током ушибленные, – вообще никак. – Ну, мы всегда можем остаться друзьями, – добавила я, утешительно хлопнув его по плечу. Тот лишь покорно кивнул, поспешно унеся ноги из моего номера. И всё-таки это странно.