Лучшая ошибка моей жизни

– Подъём, – громоподобно проверещал Джаред собственной персоной, безжалостно хлопнув в ладоши у меня над ухом, – солнце уже высоко. Я чуть инфаркт не схватила, резко подорвавшись и сонно моргая. Придя в себя, нащупала мобильник на тумбочке, второй рукой потирая глаза. Чёрт. Семь утра же только. Ещё спать и спать. Такое ощущение, что я только минуту назад глаза сомкнула, и уже вставать надо. Вообще-то не минуту, а четыре часа назад, так как долго не могла уснуть, не найдя удобного положения. Разница небольшая. – Как ты попал в мой номер? – буркнула я, неохотно свесив ноги с кровати. – Через дверь, поднимайся, давай. Мысленно обозвав его всеми известными мне ругательствами, я потащилась в ванную, обхватив сзади ладонью ноющую после вчерашнего полёта шею. Там же переоделась во вчерашние джинсы, болтающиеся на крючке, но так как забыла прихватить какой-нибудь свитер, то осталась в бюстгальтере. Это же мой номер, в чём хочу, в том хожу. Краситься не хотелось, так что ограничилась умыванием и чисткой зубов. Солнечные очки одену. – Мать твою, – взвизгнула я, как только заметила, что он ещё тут, проворно стянув с кровати покрывало, закутавшись в него, – я же встала, так какого чёрта ты ещё здесь? А вдруг я бы не одета была совсем. – Во-первых, не трогай мою мать, – пустым взглядом посмотрел тот на меня, – во-вторых, тебе меня удивить нечем, будь ты даже голой, вряд ли бы я что-то новое там увидел. – Просто вали отсюда, – пререкаться я не стала, вытащив из чемодана белый свитер с горлом, вновь ретировавшись в ванную. – Когда я выйду, тебя тут быть не должно. – Ждём тебя в холле через десять минут, – донеслось напоследок, перед тем, как входная дверь звучно захлопнулась. Хам беспринципный. Придав волосам более-менее сносный вид, я покинула душевую, покидала вещи в чемодан и после всего этого нацепила тёмные очки, глухо маскирующие все следы недосыпа. Внизу все уже были в сборе, солидарно со мной в тёмных очках. Носильщик отобрал у меня чемодан, вызвавшись доставить его, куда потребуется. Такой разобщённой компанией мы подались к выходу. За порогом на группу набросилась стайка поклонников, тянущая к ним блокноты, диски, какие-то постеры, а некоторые и просто руки. Так что я скромно отошла в сторонку, держась в отдалении от всего этого безумия. От нечего делать принялась искать глазами знакомый фургон, чтобы хоть парой слов перекинуться с Робом, пока они со своими должностными обязанностями не разделаются. Даже близко похожего автомобиля не было. Странно. И плохо. Я рассчитывала заскочить туда под шумок, пока на меня никто внимания не обращает. Не хочу прилюдно светиться. Покой мне дороже. – Такси ждёт, – беззастенчиво подошёл ко мне Джаред на глазах у всех, – чего стоишь? – Не хочу светиться в твоей компании, – отстранённо бросила я, смотря в противоположную сторону, вроде как я его знать не знаю, – боюсь, что твои поклонники меня на клочки порвут. – Они не поклонники, – в яром протесте проговорил тот, – они семья, запомни это. И вообще, привыкай к прелестям околозвёздной жизни. Я только кисло улыбнулась в ответ, рысцой заскочив в автомобиль, юркнув к окну. Ненавижу сидеть посередине. Чувствую себя, как селёдка в банке. Заднюю видимость блокировал открытый багажник, куда как раз сейчас отельный носильщик сгружал наши чемоданы. Примерно через пару минут мы тронулись с места, провожаемые аккомпанементом из дружных прощальных визгов, преимущественно женских. Жуткие люди – эти их поклонники, то есть, семья. Шеннон, избегающий меня всё сегодняшнее утро, занял переднее кресло. Рядом со мной пристроился Джаред, следом Томо. Эмму я вообще последний раз вчера вечером видела. Мне почему-то страшно за неё. Но спрашивать не стану. – Что с шеей? – любезно поинтересовался мой сосед, отчего Шеннон на переднем сиденье негромко поперхнулся, но смолчал. Я даже не заметила за собой, что непрестанно разминаю её пальцами. – С кровати неудачно упала, – буркнула я, не став ничего выдумывать. – Массаж? – услужливо предложил тот, что показалось мне подозрительным. – Обойдусь, – с ходу отказалась я, – не хочу инвалидом до конца жизни остаться. – Зря отказываешься, – вмешался Томо, заговорщически мне подмигнув, – его руки творят чудеса. – Ага, чудеса по перелому шейных позвонков, – донеслось спереди с подачи Шеннона. – Умолкни, умник, – дурашливо отвесил ему младший щелбан. И это взрослые люди называется. К счастью мы быстро добрались до аэропорта, в противном случае я бы из машины на проезжую часть выпрыгнула. Всё по кругу: очередь за билетами, прохождение контроля, сдача багажа. Места в тесном эконом-классе с дико неуютными креслами. Только теперь ряд состоял из двухместных сидений, так что мы рассредоточились попарно. Как им удаётся находить четыре соседних места? Загадка мирового масштаба. Если бы мне пришлось выбирать, я бы избрала Томо, а так пришлось по воле случая соседствовать с Джаредом. Взлёт прошёл успешно, так что, как только пилот дал добро на избавление от ремней, я затребовала у стюардессы кофе. Мне он жизненно необходим, иначе я просто вырублюсь. Джаред раздражающе наблюдал за тем, как я пью, что меня начало просто зверски бесить, но чисто внешне я сохраняла стойкую невозмутимость. Он молчит и на том спасибо. – Хватит ёрзать, – выразил тот недовольство тем, что я, стараясь отыскать удобное положение, кропотливо копошилась, ища, куда приткнуть ноги. – Здесь мало места, – отчиталась я, не прекратив бесплодные попытки, – мне ноги некуда деть. – Мои ноги длиннее твоих, но я же не ною и не дёргаюсь, как припадочный. – Тут только один припадочный, – едко прошипела я, всё же угомонившись, – и это точно не я. – Как же ты меня достала, – тяжело выдохнул мужчина. – Взаимно, – буркнула я, отвернувшись и наслаждаясь ровным ковром молочно-белых облаков через иллюминатор. – У тебя парень есть? – нарушил порочный круг тишины Лето. – А ты решил в кандидаты записаться? – Нет, – ровно сказал он, – просто удостовериться решил в своих подозрениях. – Козёл, – по такому случаю обернулась я, высказав ему всё, что думаю, в лицо. – А ты стерва, – раздражающе улыбнулся он, – так что мы квиты. – Простите, – призывно вскинула я руку, привлекая внимание стюардессы, – можно мне наушники? – Одну минуту, мисс, – дежурно улыбнулась статная шатенка, исчезнув за шторкой. Вскоре желанный предмет был в моём распоряжении, так что я воспользовалась им по назначению, переключившись на фильм, в суть и смысл которого я не вникала. Мне просто заглушить Джареда нужно было хоть как-то. – Что-то интересное показывают? – отстранили мой правый наушник, так что в ушной раковине опять возник этот голос. Он скоро мне сниться будет. В ночных кошмарах. – Да… – за этим должен был следовать неограниченный поток бранных слов, но мне совесть не позволила: тут же дети могут быть, – возьми наушники и посмотри. – Ладно, – он сдёрнул как так и надо мои затычки, нацепив их на себя. Я медленно, но верно начала закипать от бешенства. Во избежание кровопролития предпочла прогуляться до туалета, неуклюже начав продвигаться к проходу, и в результате небольшой встряски шлёпнулась ему на колени. Да это уже наваждение какое-то. – Могла бы и просто так сесть, без изощрённых выдумок, – отозвался в ухе смешливый голос. – Это случайно вышло, – шикнула я, стараясь вновь подняться, безуспешно ёрзая на ровном месте, – так что можешь порадоваться, пока я не встала. Если я вообще встану. Ненавижу эконом-класс. Официально и во всеуслышание заявляю это. – Да, активнее, меня это заводит. – Умолкни, извращенец, – скривилась я, догадавшись ухватиться за спинку переднего кресла, только так встав на ноги, удрав по проходу прочь отсюда. На обратном пути я зашла на огонёк к Шеннону и Томо, махнувшись с первым местами. Стало значительно лучше. Томо делился забавными случаями из жизни группы, сопровождая свой рассказ жутко заразительным смехом, перед которым невозможно устоять и не улыбнуться хотя бы. А также, тайком от дотошных стюардесс, демонстрировал мне фото со своего телефона. Остаток полёта прошёл весело, беззаботно и незаметно. Испанские концерты я обделила своим вниманием, предпочтя по-человечески выспаться и просто отдохнуть. Даже отважилась немного погулять, но далеко не уходила, поэтому никаких достопримечательностей и не увидела. Одного дня слишком мало для того, чтобы осмотреть всё. Возьми хоть Мадрид, хоть Барселону. Следом мы настигли Италию. И первым делом, сразу по прилёту, я начала с покупок. Оказаться в Милане – столице мировой моды – и не походить по магазинам я считаю преступлением, и вообще, я очень законопослушный человек. Так что пару эксклюзивных вещичек на память я всё же прикупила. Но большую часть дня я спала. Ещё звонила Констанс, но не вовремя, так как умудрилась её разбудить. Вообще вся эта смена часовых поясов убила мой режим дня наповал. Я могу не спать почти всю ночь, а потом не вылезать из постели до двух-трёх часов дня. И самое ужасное – я не знаю, как это исправить. На миланский концерт меня забрали, чуть ли не насильно. Протесты не приняли, опасаясь, что я опять куда-нибудь сбегу. Будто я не усвоила первый урок. Ну, забрали и забрали. Я там найду, чем себя занять. Приехали мы за каким-то фигом на два часа раньше, так что я опять отсиживалась в персональном убежище группы, снабжённом довольно обширным диваном. Звукотехники налаживали аппаратуру, в связи с чем на сцену меня не пустили. Поэтому я от скуки корчила рожицы перед зеркалом. Детство в одном месте, я и не отрицаю. – Так вот какое твоё истинное лицо, – подкрался сзади некто, отразившись в зеркале, когда я силилась спародировать тяжёлый взгляд из-под бровей, как у Джека Николсона в «Сиянии», – я всегда знал, что ты маньяк. – Очень смешно, – продолжила я разговор с отражением, вернув себе обычное выражение лица. – И без тебя знаю, – злорадствовал Джаред, после растянувшись на вышеупомянутом диване. А разве ему не надо быть на сцене? Наверное, его оттуда выгнали за вредность. Через минут так пять раздалось тихое сопение. Уснул, надо же. Я на цыпочках подкралась к мужчине, на поверку проведя ладонью перед его глазами. Ноль реакции. Потом слабо ущипнула за щёку. Спит сном младенца. Надо этим пользоваться. Я ведь так и не отыгралась за его приставания и подколы при перелёте в Испанию. У него такие шикарные волосы, и они так удачно сбегают по его плечам, разделившись на равные части. Что бы такое с вами сделать, прекрасные локоны? Выкрасить во что-нибудь не пойдёт. Долго и краски нет. Придумала. Косички. Как у первоклассницы. Должно получиться шикарно. С мастерской тонкостью и предельно возможной невесомостью прикосновений я занялась воплощением своего дьявольского плана, рискованно туго стягивая плоды своего парикмахерского искусства. Правда, пришлось пожертвовать своими резинками для волос из личного арсенала, но это малая плата за будущее удовольствие. – Джил, ты что тут делаешь? – вкрадчиво спросил Томо, наверное, пришедший будить сонного солиста. Следом подтянулся Шеннон, звучно шаркая по полу. – Шшшш, тише вы, – грозно шикнула я на них, – разбудите. – Это что, косички? – смеющимся полушёпотом спросил старший Лето. – Ага, – кивнула я, попутно наводя последние штрихи на второй косе русой, основательно закрепив её резинкой. – Ты ведь помнишь, что поклялся меня защищать, так вот, теперь самое время? Если он решит меня убить, я на тебя полагаюсь, Шеннон. – Я не клялся, только пообещал, но так и быть, – склонил барабанщик голову, вроде как в знак подтверждения. Я на носочках подалась за широкую спину Шеннона, жестом дав понять Томо, что теперь можно будить нашу спящую красавицу, чем тот и занялся, встряхнув солиста за плечо, с трудом сдерживая смех в голосе, о чём свидетельствовала его срывающаяся временами речь. Я же тем временем вооружилась лаком стойкой фиксации, опять же из своих запасов. Не могу же я позволить ему их расплести одним махом, когда я с ними столько промучилась. – Что, я заснул, да? – сонно поначалу забормотал Джаред, но вскоре довольно бодро подскочил на ноги. Оставшиеся члены группы слишком откровенно на него таращились, буквально давясь смехом. – Вы что, курили что-то запретное? – допытывался тот, косо на них посматривая, а потом на автомате, наверное, потянулся к волосам. Лицо его исказилось за секунду, став близким к той гримасе, что не столь давно пыталась изобразить я. – Кто это сделал? – дошло до него наконец-то видоизменение его причёски, так что он злобно пробежался по нам взглядом. – Признавайтесь, и ваша смерть будет лёгкой и почти безболезненной. Первым не сдержался Шеннон, озарив помещение своим диким хохотом. Следом сдался Томо. Я держалась, с трудом, но всё же держалась. Моя работа ещё не закончена, так что нужно сохранять серьёзность и хладнокровие. – Глаза прикрой, – обыденно произнесла я, приведя лак в боевую готовность. – Что, зачем? – поначалу с недоумением на лице проговорил младший, потом с пугающим безумием во взгляде. – Это всё твоих рук дело, да? Кажется, пора спасаться бегством. Я инстинктивно надавила на колпачок, так что из флакона с шипящим звуком распылился лак. Зато Джаред мигом зажмурился, всего на несколько секунд, правда, но мне почти хватило. – Да хватит на меня брызгать! – нервно вскрикнул он, проворным движением отобрав у меня последнее средство защиты. Вот и конец мой настал. Шеннон, Шеннон, а я в тебя верила. Предатель. – Расплети это, живо. – Не выйдет, – беззаботно пожала я плечами, хотя колени дрожали от предвкушения чего-то жуткого, – я на тебя столько лака вылила, что их проще отстричь, чем распутать. Это моя тебе месть за всё хорошее, что ты мне сделал. Джаред ничего не ответил, оценив свой невероятно милый внешний вид в зеркало. Потом пружинящими шагами вышел вон. Шеннон и Томо поплелись следом, всё ещё изредка посмеиваясь. Вот только мне уже было не до смеха как-то. Я не перегнула палку – в этом я ни на секунду не усомнилась. Он вёл себя по отношению ко мне много хуже. Просто его почти спокойная реакция, точнее опасения по этому поводу настороженным червячком грызли меня изнутри. Кажется, пора валить из страны, пока ещё можно. А может это просто дурацкое предчувствие, не имеющее под собой никакой почвы? Так и есть. Гнать надо эту интуицию в шею. После концерта, по обыкновению завершившегося достаточно поздно, мы всей пятёркой, включая объявившуюся Эмму, отправились в очередной ресторан. Я им уже потеряла счёт. По правде говоря, я за всю жизнь столько ресторанов не посещала, сколько за последние несколько дней. Кстати, мы с Эммой нашли-таки общий язык и темы для разговора, так что мне было теперь не так скучно. И нет, эти темы – не мужчины. Мне их и без разговоров хватает. Мы обсуждали книги, фильмы, одежду, да всё. С ней можно говорить о чём угодно. Она столько времени находится под крылом Джареда, что изучила всю изнанку шоу-бизнеса вдоль и поперёк. Не могу сказать, что я ей сильно завидую, ведь лёгкой её работу не назовёшь, но всё же, малая часть меня мечтает оказаться на её месте. Потом дорога в отель, где все сразу же разбрелись по своим номерам. Завтра снова рано вставать и отправляться уже в Германию. Не знаю как кому, а мне сложнее всего даются практически каждодневные перелёты. Но я ведь знала, на что подписывалась. Меня предупреждали, в конце концов. В гостинице я сразу же трупиком завалилась на кровать, сильно пружинящую и скрипучую, но мне сейчас было без разницы – настолько я устала. Она вообще какая-то старомодная, с прутьями на изголовье. Я привыкла, что там сплошная доска, а тут такой раритет. В последнее время я даже не переодеваюсь на ночь, просто падая, в чём была. Переоблачаюсь только утром. Сегодня исключением не стало. Я стянула жаркий свитер, оставшись в футболке и джинсах, предварительно вытащив из них ремень, как единственный особенно давящий элемент. И погасив тусклый светильник, провалилась в сон. Пробудил меня ударивший по глазам свет вроде как потушённого мной светильника, до болезненной рези в них. А ещё что-то дико холодное, обхватившее мои запястья стальными объятиями. – Что за чёрт? – ругнулась я сама с собой, ревностно дёрнувшись, отчего в кожу впился жёсткий металл. Из тени в углу комнаты выплыл тёмный силуэт, всё приближающийся. Стало по-настоящему жутко. Совсем скоро на кровать опустился Джаред с абсолютно непроницаемым лицом. – А вот теперь мы пообщаемся, Джил, – белоснежно блеснули в полутьме его зубы, а на губах отразился хищный оскал, – по-моему.