Лучшая ошибка моей жизни

Шустро вернув всё обратно, вздёрнув рукоять вверх, в связи с чем коридор озарился дёрганым поначалу светом, я рванула обратно к сцене. Надеюсь, все живы остались. На подмостках царила мельтешащая суета и переполох, но меня на данный момент это волновало меньше всего. Я боялась за Джареда. Внизу столпилось несколько человек, включая Шеннона, и валялся какой-то дымящийся ящик, точнее что-то из техники, я в этом дуб дубом. Недалеко сидел Джаред. Точно живой, насчёт невредимости утверждать пока не берусь. Тут же суетилась Эмма. При моём объявлении солист устремил на меня пробирающий до мурашек, колючий взгляд, словно знал, что это всё из-за меня. Я этого отрицать и не собиралась. – Слава богу, – сбежав по порожкам со сцены, я упала перед Лето на колени, пока не решаясь прикасаться, – я так испугалась за тебя. Прости, я нечаянно. – Ты о чём вообще? – недоумённо процедил он, скривившись, словно от боли. А может от боли и скривился. Я осмотрела его детальнее, заметив опухшую нижнюю губу. Он же не сломал челюсть, надеюсь. Тогда бы он не мог так внятно говорить. – Я случайно опустила рубильник, поэтому весь свет погас, прости, я ведь не знала, не хотела. – Успокойся, – ровным тоном сказал Джаред, – тебя всю трясёт. В порядке всё со мной. Я и не заметила за собой, что меня бьёт частая дрожь, наверное, от испуга. – Джил, не переживай, – примкнул к брату Шеннон, чтобы поддержать меня, слабо сдавив моё плечо, – Джареду ломали нос в порыве фанатской любви, он взбирался на конструкции сцены на чёрт знает какую высоту. Прыгал в толпу, наверное, сотни раз, кувыркался через ограждение, едва не свернув себе шею, и это лишь малая часть списка. Падение с высоты полуметра по сравнению с этим ерунда. – Шеннон правду говорит, – присоединился до полного комплекта Томо, – Джаред везучий в плане нахождения неприятностей на то место, на котором принято исключительно сидеть. Этого у него не отнять. Не случись это, произошло бы ещё что-то другое, возможно, даже хуже. Не вини себя. – Лёд, успокоительное, горячительное, – в полушутливом тоне отрапортовала Эмма, избавив меня от необходимости растекаться в благодарностях за то, что меня тут все успокаивают, как маленького ребёнка, – стол заказов открыт для всех. – Я бы не отказалась от горячительного, – мечтательно протянула я. – Я закажу тебе какао после концерта, – осадил мои мечты Джаред всего парой едких слов. – Эмма, лёд, – скомандовал он, – и пусть посмотрят, подлежит ли восстановлению усилитель, будь добра. Ассистентка покорно умчалась выполнять поручения. Значит, концерту быть. Я в этом и не сомневалась. Мне кажется, что Джаред отменил бы его, только если бы действительно свернул шею. Иные варианты мне на ум не приходят. Ещё один концерт уплыл в историю, а нас ждал очередной типичный отель. Они все мне уже приелись до тошноты. В них нет какого-то особого домашнего запаха. В номерах вообще ничем не пахнет, словно оттуда намеренно вытравливают все ароматы, как порядочная домохозяйка тараканов. Мне ужасно не хватает запаха свежей выпечки. Я без всего могу прожить и всё вытерпеть, кроме этого. Я сама на это подписалась. Я не устану себя успокаивать этой фразой никогда, наверное. Приняв скорый душ, я переоблачилась в свободные спортивные брюки и растянутый свитер, который я вожу с собой только потому, что он невероятно мягкий и уютный, хоть и весь в катышках, а ещё у него длинные рукава, прячущие ладони наполовину. Из-за этого мама всегда сравнивала меня с клоуном и заразительно смеялась своим немного булькающим смехом, от этого становящимся ещё более родным и особенным, уникальным. Я тоскую по нему и по ней. Мне не хватает её тепла. Ненавижу тоску и одиночество. И ещё больше ненавижу в такие моменты быть одна. Недолго думая, я нацепила дурацкие полосатые носки и в таком нелепом виде выскочила в общий коридор. Компанию искать. Хорошо хоть не было в округе никого. Так что я уверенно постучала в противоположную дверь, нетерпеливо переминаясь с пятки на носок, пока мне её не открыли. – Выглядишь очень… эклектично, – заключил возникший на пороге Джаред, пребывающий в схожем со мной стиле, разве что менее укутанный. – Я не знаю, что означает это слово, но звучит довольно приятно, – я оперлась о косяк, машинально взглянув на его пострадавшую губу. Почти и незаметно ничего, лишь лёгкая припухлость, делающая её немного полнее верхней. – Тебе что-то нужно? – переключился мужчина с шутливого добродушия на уже привычную мне учтивую холодность. Опять он за своё. – Да, мне тоскливо и одиноко, можно я войду? – Помнится мне, – упрямствовал Джаред, не шелохнувшись даже, – ты сказала, что не хочешь, чтобы нас видели вместе. – Здесь нас и некому видеть, – я показательно огляделась, тем самым демонстрируя, что коридор чист, – так ты пустишь меня? Солист молча отступил, стоя перпендикулярно стене, пока я не вошла полностью. Только тогда плотно закрыл за мной дверь, прибавив ещё и цепочку. – На всякий случай, – пояснил певец в ответ на мой вопросительный взгляд. – Как губа? – не найдясь, о чём ещё говорить, поинтересовалась я, пробежавшись взглядом по помещению. Чисто, уютно, никаких излишеств. Все номера под копирку. – Ты ведь не за этим ко мне пришла, – уверенно заключил тот, не сделав и шага ни в одну из сторон. – Что тебе на самом деле нужно? – Я же сказала, мне просто тоскливо. Но если я так уж мешаю тебе своим присутствием, то я уйду. Ты только скажи. – Я тебе не держу, - смерил он меня безучастным взглядом, – но и не прогоняю. – И как это понимать? – я в ступоре застыла посреди комнаты. – Как поймёшь, так и будет, – выдал он безразлично, беззастенчиво растянувшись на широкой кровати, закинув руки вверх, согнул их в локтях и подложил под голову. Повисла неловкая тишина. Я так же продолжала стоять, как неприкаянная. Нужно было развернуться и уйти, так как терпеть наплевательское отношение к себе я никогда себе не позволяла, но мой уход вновь вернул бы мне моё одиночество, от которого я так поспешно сбежала сюда. Поколебавшись довольно продолжительное время, я несмело подалась к кровати, вскарабкавшись на неё с ногами. А потом, уже не думая, растянулась в полный рост на свободной половине, смотря в скучно-белый потолок. Только один разочек обернулась на своего противного компаньона, солидарно со мной изучающего потолок. Могу поклясться, что когда я только легла, он был дальше. Либо у меня со зрением совсем беда, либо он просто притворяется обиженным. Детский сад какой-то. – Что за игру ты со мной ведёшь, Джаред? – осмелилась я нарушить безмолвие, повернув голову вбок. – А кто сказал, что это игра? – произнёс он в потолок. – Ты слишком противоречиво со мной обращаешься, как ещё это можно объяснить по-другому? – Например, что я очень противоречивый человек, – убедительность его тона заставила меня усомниться в своём предположении. – Не пытайся понять меня, Джил, просто смирись и прими или откажись и сбеги. Третьего не дано. – А все предыдущие сбегали, как я понимаю? – невольно съязвила я, о чём вскоре пожалела. – Тебя это не касается, – снова прежняя стальная жёсткость в тоне. Почему он всегда закрывается от меня, когда я пытаюсь влезть в его душу? Наверное, потому что это неприятно. Сама себе же ответила. – Тогда мне лучше молчать, – пространно сказала я больше самой себе, чем Джареду. Да и с основной темой моя реплика слабо вязалась. – Возможно, лучше, – с неясным подтекстом отозвался Лето, – но мне слишком нравится твой голос, чтобы позволить тебе это делать. – Ты просто невероятный засранец, – утаивая смешливые ноты, буркнула я, дурашливо пихнув его локтем под рёбра. – Я о тебе того же мнения, – не по моменту серьёзно произнёс мужчина, внезапно перекатившись на бок, став непривычно близко. – Давай обойдёмся без слов вообще, – выдвинула я предложение, на что он, как ни странно, согласно кивнул, изучая меня своими льдистыми глазами, почти не моргая. Гипнотический взгляд, из-под влияния которого сложно выйти. Не отходя далеко от его магнетических очей, я начала блуждать глазами по его усталому, но всё равно притягательному лицу, которое слабо различимые тени под глазами нисколько не портили. Красивые, чётко очерченные губы казались мне странно знакомыми, будто я где-то их уже видела. Конечно же, видела. У Джареда. Немного впалые щёки и аристократическая бледность лица. Мой любимый курносый нос. И примечательная венка под глазом, что бывает не у многих. Я ещё ни одного человека с этим отличительным признаком не встречала до Джареда. – Ты так смотришь, будто видишь меня последний раз, – чуть встревожено вымолвил певец, невыразительно улыбнувшись уголками губ. – А вдруг последний, вдруг меня завтра машина собьёт, так что я хочу запомнить тебя всего. – Не говори так, – прозвучало это, как просьба, вместо более привычного приказа. Будто я ему так важна, что он просит меня об этом. Ха. – Не буду, – уступила я, подушечкой пальца очертив манящую венку, не дававшую мне покоя, как я её только заприметила. Джаред наравне с моим касанием опустил ресницы, то ли от неожиданности, то ли от чего-то другого. – Знаешь, я тут заметила: это наш самый спокойный разговор с момента нашего знакомства. – И правда, что-то мы сегодня тихие. Наверное, это благоприятный отель. – Нет, – возразила я, протестующе мотнув головой, – это очень счастливый отель, потому что он пока единственный, кто не слышал нашей ругани. – Ну, ещё не вечер, – со странным намёком мигнул он мне. – Да, уже три часа ночи, – механическим тоном оповестила я, егозливо подскочив на кровати, – и на сон у нас остаётся всего пять часов. – Кому нужен этот сон, – с заметной нетерпеливостью произнёс мужчина, ладонью скользнув вниз по моему позвоночнику поглаживающим движением. – Иди ко мне. Вот этой фразы я больше всего и боялась. Ещё очень рано, как по мне. У меня нет уверенности в нём, его намерениях и в нас. Придётся как-то выкручиваться. – Думаю, нам некуда торопиться, – довольно прямолинейно обозначила я свою позицию, вывернувшись из его объятий. – Без обид. – Без обид, – отстранённо кивнул тот, так что я не смогла разгадать его истинное отношение к моему отказу. Ни мимика, ни выражение глаз не выражали ничего, никаких эмоций и чувств. Я уже начинаю тихо ненавидеть эту его способность. – Пожалуй, я пойду к себе, – не слишком уверенно протянула я, соскользнув с кровати, – и постараюсь отвести те несчастные пять часов на закономерный сон. – Ну, постарайся, – как-то слишком легко отпустил меня Джаред, – вот только у тебя не пять, а четыре часа. – Какая радостная новость, – я скорчила обречённую физиономию, – спокойной ночи, Джаред. – Спокойной ночи, Джил, – вторил тот мне, после чего я сразу выскользнула за порог, прикрыв дверь, как было, за исключением цепочки. Можно было бы остаться на отрезок ночи, но к этому я тоже не готова.