Лучшая ошибка моей жизни

Германия. Место проведения Октоберфеста с его знаменитым пивом и сосисками, Гитлер и стойкая ассоциация с Ангелой Меркель. На этом мои познания заканчиваются. Если верить расписанию их тура, застряну я тут на долгие четыре дня с однодневным заскоком в Швейцарию, а потом обратно к этим мрачным немцам. Это ещё одна ассоциация. Сейчас я нахожусь в здании какой-то радиокомпании или фиг знает где. Меня коллективными усилиями затащили сюда преимущественно Шеннон и Томо. И мне тут неуютно, так как тут слишком много лишних представительниц женского пола. Джаред разговаривает там за троих, Шеннон и Томо иногда вставляют словечки, а я бесхозно торчу тут. Я почему-то чувствую себя сейчас невидимкой. Вроде есть, а вроде нет. Улыбает только смотреть на них. Они не могут не веселить. Такие деловые, в наушниках, а болтает преимущественно один Джаред, отдувается за всех. Томо вертится туда-сюда, раздаривая улыбки. Шеннон вообще на своей волне по большей части. Ведущего я вообще не понимаю. Ну, я же говорю, весело. Смущает, что здесь слишком много окон, и они неимоверно большие, считай от пола до потолка. Ощущаешь себя, как обезьяна в вольере. Все на тебя смотрят. И этаж слишком низкий. Невеликой толпе у здания видно меня как на ладони. Ну и пусть смотрят. Я тоже смотреть умею. Архитектурных изысков тут особо нет, но всё же. Интервью прошло как-то быстро. Так что группа плавно перешла к общению с шестеркой, нет, не Oceanic, избранных девчонок, при чём по абсолютно непонятным мне критериям избранных. Фотографии коллективные и одиночные, обнимашки и всё в этом духе. После этим олухам вздумалось поприветствовать толпу внизу прямо через окно. Они и раньше подбегали к нему, приветственно махая, но все вместе до этого не подходили. – Джаред, ну что ты делаешь? – шёпотом возмутилась я, отпихивая пристроившегося позади Лето, своевольно обвившего меня за талию. – Являю тебя своей немецкой семье, – без зазрений стыда и совести ответил он. – Не надо меня никому являть, – выпуталась я, живо удрав с обзора, говоря уже оттуда, – может, я стесняюсь. И вообще мы это обсуждали. – Ладно, хочешь прятаться – дело твоё, – бросил он мне через плечо, всё ещё сохраняя на лице дежурную улыбочку, предназначенную для своей… семьи. Покрасовавшись у окна вдоволь, эта троица соизволила вернуться в отель. Джаред даже звал меня погулять по городу, но я отказалась делать это белым днём. Я пообещала ведь, что в другой раз обязательно. Моя совесть чиста. А он только сказал, что я не представляю, что теряю. Может, и не представляю. Мне всё равно. Я и ночью Кёльн смогу посмотреть, когда не буду так бросаться в глаза. Правда, боюсь, это мне придётся делать уже в одиночестве, так как после концерта Джаред выглядит хуже выжатого лимона. А ему ещё на следующий день в Швейцарию пиликать, от путешествия в которую я отказалась. В Мюнхене все встретимся снова. Я снова не выспалась. Но это ни для кого не секрет. Эти бессонные ночи, ну или четырёх-пяти часовой сон и постоянные перелёты меня когда-нибудь доконают. Благо я компенсирую это тем, что научилась спать днём, как только выдаётся свободная минутка. С пяти лет не спала днём. История имеет свойство повторяться. Верно говорят. Я бегло выглянула в окно без особой на то причины. Никакого скопления не было. Тихо, спокойно. Только постояльцы курсируют туда-сюда, да дворник орудует своим рабочим инструментом в парке неподалёку. Тихий район, отдалённый от шумной магистрали. Что ещё надо для счастья? Это я так, риторически. По пути к кровати скользнула ладонью по обоям, очень приятным наощупь: такие шелковистые, и цвет такой тёплый, золотистый, очень нежная текстура. Во мне погибает декоратор явно. В номер по обыкновению без стука кто-то вломился. Надо учиться запирать дверь. В комнату влетел Джаред. Всё бы ничего, но взгляд у него был немного безумным. Что я опять сделала не так? Я даже в стену спиной инстинктивно вжалась, неотрывно отслеживая его перемещения. – Ты пришёл меня убить? – в шутливом тоне спросила я, чуть отстранившись от опоры. – Вовсе нет, – в два счёта сократил мужчина разделяющее нас расстояние, бесцеремонно и грубо притянув меня к себе, до неприятных ощущений сдавив мои ягодицы. – Джаред, ты чего? – поморщилась я, немало удивлённая такой внезапной резкостью. – Хочу тебя безумно, – шипяще произнёс тот, оттянув мою нижнюю губу зубами, ощутимо прикусив её, – ты же любишь грубо, традиционная нежность тебя не заводит. – Не знаю, откуда у тебя такие выводы, – не стала я сопротивляться и отбиваться, решив ограничиться словами, хотя его животное обращение немного пугало, – но… – Заткнись, Джил, – жёстко осёк меня мужчина, подхватив меня на руки и бесцеремонно фактически швырнув на кровать, – я вижу тебя насквозь, знаю, что и как ты хочешь. Знаю, что ты хочешь меня. – Джаред, ты меня пугаешь, – я попятилась от него, но не могу ни признать – эта его хищная грубость меня заводила до дрожи, даже озноба. – Тебе понравится, – заводяще прошептал он, резким движением разорвав мою рубашку, так что пуговицы полетели во все стороны. Он не слушает меня. Я же говорила, что ещё рано. – Не надо, – обманчиво взмолилась я, переборов свои инстинкты, решив всё же воспользоваться разумом, пока он ещё имеется в наличии. – Скажи, что не хочешь меня, – выдохнул он мне в губы, горячей ладонью юркнув под ткань рубашки, заскользив вверх по моему боку, – скажи это – и ничего не будет. – Зачем ты так со мной? – я тихо всхлипнула, даже сама толком не знаю отчего. – Я хочу, чтобы ты поняла, я не тот, кто тебе подходит. – Ты тысячу раз мог меня отпустить, но ты не отпустил, даже когда я сама хотела уйти. Я всё поняла. Ты просто боишься открыться кому-то, довериться. Именно поэтому ты всячески изводишь меня, надеясь, что я тебя возненавижу и исчезну из твоей жизни. Но ты просто не можешь меня отпустить. А все твои слова и действия просто игра в первую очередь с самим собой. – Не думай, что поняла меня, – выплюнул мужчина, нагло сбежав из номера. Значит, я его задела, подкралась к самой сути, иначе он бы не стал убегать, будь это не так. – Не смей уходить от меня! – истерично вскрикнула я, вылетев в общий коридор, в чём была. – Я смею делать, что захочу, – отозвался Джаред, вскинув руки в жесте из разряда «отвали, я всё сказал, и последнее слово всегда остаётся за мной». – Что у вас опять тут? – как всегда «вовремя» возник Шеннон, окинув меня поначалу ошеломленным взглядом, после похабно присвистнув. Я рваным движением запахнула края рубашки, скрестив руки на груди, обхватив ими предплечья. К моменту завершения всех этих махинаций Джареда уже не было, только дверь его номера громогласно захлопнулась, считай перед моим носом. Я вернулась к себе, уже внутри откинувшись затылком на стену и плавно сползя по ней вниз на корточки. И просто разрыдалась навзрыд, что бывает со мной нечасто, в смысле я редко плачу. – Джил, тихо, – опустился передо мной Шеннон, успокаивающе погладив меня по предплечьям. – Я ненавижу его, твоего брата, ненавижу! – намеренно проорала я, надеясь, что Джаред меня услышит. – Он ведь не тронул тебя? – настороженно спросил мужчина. – Нет, не трогал он меня, – взвизгнула я немного хриплым, срывающимся голосом, – он просто невыносим. Он медленно уничтожает меня, убивает. Я не понимаю, что он хочет от меня. А как только пытаюсь его разгадать – он тут же отталкивает меня. Я не могу так. – Всё образуется, – мягко прошептал Шеннон, прижав меня к своей мощной, надёжной груди, ласково поглаживая меня по голове, – скоро всё образуется. Вот посмотришь.