Лучшая ошибка моей жизни

POV Джаред Что я вообще тут делаю? Я ненавижу шум, бессмысленную музыку, глупых людей. И клубы я ненавижу. Кэт - неглупая, но зачастую ведёт себя именно так. Будто специально хочет казаться тупее, чем она есть. Это странно. Но в этом вся суть блондинок. Вообще женщин. Мне не понять. Брюнетку я променял на неё, придётся терпеть. Зачем мне Катарина? Не знаю даже. Для развлечения. Да и вообще воспоминания нахлынули, всколыхнулись с новой силой, как только я её встретил в английском ресторанчике. Просто переклинило. Стыдно ли мне перед Джил? Нет. Однозначно. Я свинья. Знаю. Но она уже не привлекает, как прежде. Не будоражит одним своим появлением. Джил стала слишком скучной, покорной, послушной. Покорённой. Точно. Я подчинил её себе полностью. Поэтому интерес тут же пропал. Она всё мне прощает – даже то, что прощать нельзя. Это пресно. Приелось. Я не знаю, что это сможет изменить, вернуть на прежние позиции. Меня часто посещает мысль, что стоит сказать ей об измене. Это её взбесит наверняка, возможно, она мне голову оторвёт. Но это будут хоть какие-то эмоции, а не глупое подчинение. Я чокнутый. Всегда таким был. – Милый, о чём ты думаешь? – проворковала Кэт, пальцами почёсывая меня за ухом, как кота или собаку. Дурацкий жест. Джил себе такого никогда не позволяла. – Да так, просто мысли, – лишь вяло улыбнулся я в ответ, заменив объяснения отстранённым поцелуем. В кармане щекотливо завибрировал телефон, сбив весь настрой, но в тоже время спас меня в некой степени. – Это Шеннон, нужно ответить. Шеннон, я же просил не звонить, - не тот тон, не те слова. Всё не то. – Джаред, – голос брата хриплый, беспокойный, странный, – Джил, она… – Я же просил тебя её отвлечь, – перебил я его на полуслове, – неужели так трудно? Только не говори, что ты раскололся, и прямо сейчас она направляется сюда. – Да выслушай ты! – необычно, чтобы он повышал на меня голос. Настораживает. – Джил, она в больнице, вооружённое ограбление. Приезжай. Центральный госпиталь. Вызов оборвался тут же. На меня будто ледяной воды выплеснули. Недопонимание, неверие, отстранённость. Будто сон, а я его свидетель. – Дорогой, что-то случилось? – фальшивая обеспокоенность так и сквозит. – Нет, всё нормально, – кое-как стряхнул я оцепенение, собравшись с мыслями. – Срочные дела. Прости. Нужно уехать. Ты же сама доберёшься? – Что-то серьёзное? – пролепетала блондинка, что почему-то начало меня нервировать - забота в её голосе. – Нет, ничего такого, – поспешно соврал я, нащупав в кармане ключи. Редко езжу сам, но времени ждать Эмму или такси нет. – Накладки по работе. Так ты доберёшься? – Да, я возьму такси. – Я тебе позвоню, – бросил я просто для галочки, не дожидаясь реакции, покинув её и клуб. Не особо чествую скорость, но сейчас исключительный случай. Я на автомате разогнался до ста миль. Представляю, сколько штрафов придёт за превышение. Почему я думаю о дурацких штрафах, когда моя девушка… А что с моей девушкой? Я ведь так и не спросил. Я ужасен. В горле плотно засел тревожный ком. Сердце молотом бухало в ушах. Я слышал только своё сердцебиение. Пусть это глупо, но пока оно есть, я верю, что Джил жива, что её родное сердечко тоже бьётся. Если бы её не стало, не было, я бы почувствовал. Мне так проще себя утешать. Шеннон ведь сказал, что она в больнице, ничего иного. Может, ничего серьёзного и нет. Скорее бы уже приехать. В госпитале я фактически сразу наткнулся на Эмму. Кто ещё тут интересно? Кто ещё знает, кроме нас, точнее? Зато не пришлось тратить время на допрос регистратора. – Где Шеннон? – вновь начал я с неправильного вопроса. Правильный задать попросту трусил. – Возле палаты, – тусклым голосом ответила ассистентка, проводив меня. Хрупкие плечи Эммы всю дорогу вздрагивали, что пугало и нервировало одинаково. Брат непривычно сидел на скамье, неподвижно, как безжизненная статуя, низко опустив голову. Сердце защемило. Всё плохо. – Шеннон, как это случилось? – да что со мной не так? Я просто трус – вот что. – А как это обычно случается, – огрызнулся брат, смерив меня необоснованно злым взглядом. Словно я и в этом виноват. – Ему были нужны деньги. Подошёл коп с вопросами, вот он и запаниковал. Всадил нож, зачем-то выдернул. И убежал. Достаточно подробностей? – Ты будто меня в этом обвиняешь, – по инерции ответил я тем же. – Это ведь ты был с ней, не я. – Да, а ты тем временем ей изменял направо и налево. Так кто из нас хуже и больше виноват, не подскажешь, братик? – Не ссорьтесь, – неуверенно вмешалась Эмма, положив мягкую ладонь мне на плечо: кулаки разжались как-то сами собой, – в этом никто не виноват. – Что-нибудь известно? – переключился я на ассистентку, так как с Шенноном сейчас говорить бесполезно. – Нет, за последние полчаса ничего. – А до этого, что было известно? – ненавижу вытягивать сведения по крупицам. – Проникающее ранение, сильное кровотечение, большая кровопотеря, – дальше Эмма просто зашлась вереницей всхлипов, утратив выдержку и внятность речи. – Всё будет нормально, – я утешающе обнял девушку, поглаживая по спине. Я сам в это не верил, но главное, чтобы поверила она. Не люблю слёзы. И утирать их не люблю. Это больше по части Шенна. – Не принесёшь кофе, – предельно вежливо попросил я, только чтобы от неё избавиться, хоть ненадолго, – если несложно, пожалуйста? – Да, конечно. Вскоре Эмма испарилась за поворотом, оставив нас наедине. Но я совсем не знал, что сказать и как. С чего начать разговор. И нужно ли вообще что-то говорить? – Это её кровь? – я сел рядом с братом, так что он даже отстранился. Будто я ему противен. А вдруг противен? – Да, – вздрогнул тот, едва взглянув на свои ладони с запёкшейся субстанцией. Её так много, очень много. Я не могу на это смотреть. Поэтому отвёл взгляд, обхватив голову руками, сомкнув их на затылке в замок. Я виноват, единственный, кто виноват. Во всём. – Она что-то сказала, – глухо проговорил я в пол, – что-нибудь говорила перед тем, как… – Не думаю, что я должен тебе это говорить, – это не звучало жёстко и холодно, но постановка слов, их порядок, наводили на мысль, что он просто не хочет мне говорить, – в смысле, это не я должен тебе говорить, а Джил. – Я хочу знать, если… – я так и не закончил фразу, не смог произнести. – Просила передать, что любит тебя, – снисходительно поделился брат, кажется, придвинувшись, – сильно любит. Просила меня пообещать, что передам, а я не смог. Я повернул голову в его сторону. Хотелось увидеть реакцию. Никогда не видел застывшие слёзы в его глазах. Он всегда казался мне сильным. Сильнее меня. Не только физически. Морально. Он ведь старший. Мужчины не плачут. Чушь это всё. Слёзы – не слабость, даже у сильных мужчин. – Она выберется, – без надежды уверил я, даже не знаю кого. – Без неё я просто загнусь. Ответа не было. Я его не заслуживаю. Да он и не нужен. Я снова уронил голову, запустив пальцы в волосы на затылке, неосознанно покачиваясь, как маятник. Хотелось биться о стену. Только бы не сидеть в неизвестности. Она убивает. – Ты не виноват, – его широкая ладонь легла мне на спину, – и я не виноват. Никто не виноват. Просто случай. Простые слова, но я им поверил. В горле предательски запершило. Я не стану плакать, как девчонка. Не на людях. – Вот кофе, – прозвучал напротив запыхавшийся голос Эммы. Она вовремя, без сарказма. Она будто знала, выдержала нужное время, дала его нам. – Это для Шеннона, – не поднимая головы, уделил я ей внимание, – спасибо, Эмма. – Спасибо, Эмма, – вторил мне брат, так что на секунду по полу промелькнула тень его руки. После всё затихло. Ни единого шороха. На кладбище, наверное, и то жизнь больше. А воцарившееся напряжение можно хоть ножом резать. Тем громче оказался звук скрипнувшей двери. Той самой. Мы синхронно устремили глаза на врача, лишь вопрос в них был один на троих. Осталось лишь узнать на него ответ.