Лучшая ошибка моей жизни

Больница. Носом чую. Ну, хоть не морг. Тогда бы я уже вряд ли что-то чувствовала. Чёрный юмор, да ещё и неудачный совсем. Странно, что не болит ничего, а должно по идее. Наверное, слоновья доза анальгетиков тому виной. Капельница имеется, значит так и есть. Это даже хорошо. Не переношу боль, длительную так точно. Осмотревшись обширнее и детальнее, я обнаружила на краешке кровати Джареда, так мило и достаточно крепко для спящего держащего мою руку. Словно боится её выпустить даже на секунду. Он приехал. Рядом сейчас. Это лучшее, что можно увидеть, выкарабкавшись с того света. Что он со мной. Не сдержалась от того, чтобы погладить его по волосам, аккуратно высвободив кисть из его пальцев. Добилась того, что разбудила его. Джаред сонно потёр глаза, с минуту прищурено осматриваясь. – Как чувствуешь себя? – никогда ещё не слышала такой обеспокоенности и тёплой заботы в его голосе. Мне куда привычнее совсем другие интонации. Тем приятнее слышать их сейчас. – Как будто у меня в животе дырка, – да, я не теряю оптимизма. Не плакаться же теперь. – Давно ты тут, а я давно? И вообще, какое сейчас время суток? – Сейчас около трёх ночи, так что ты не особо много пропустила по времени. Что-нибудь болит? – Нет, вообще ничего, – захотелось по привычке повести плечами. Но передумала. Вдруг нельзя. Глупо, ну а вдруг. – Меня анальгетиками, наверное, на всю жизнь вперёд накачали. – Это хорошо, – проговорил мужчина, бездумно перебирая мои пальцы, – не хочу, чтобы тебе было больно. Странный он какой-то. Но мне нравится. Здорово я его, по всей видимости, перепугала, хоть и мало что помню после ранения. Надеюсь, я не говорила каких-нибудь предсмертных глупостей. Я ведь всерьёз думала, что мне конец. – А Шеннон, он в порядке? – опомнилась я, воскресив последние детали. – Да, с ним всё хорошо. Я его в отель отослал душ принять и твои вещи привезти. А Эмма в коридоре. – А ещё кто-нибудь знает? – заведомо напряглась я при этом вопросе. – Нет, я не говорил твоему отцу, – фух, даже от сердца отлегло, – решил, что ты сама предпочтёшь ему сказать. – Я не уверена, что стоит говорить. Во взгляде Джареда промелькнуло несогласие и даже какое-то неодобрение. Хоть он ничего и не сказал, но в данном случае его глаза говорили сами за себя. Наверное, это действительно неправильно - так поступать с отцом. Он должен знать, вот только не хочу его волновать. Я подумаю, короче. – Ты помнишь, кто это сделал, как выглядел? – я, признаться, ждала, что он спросит. Вот только не помню я ничего и не хочу вспоминать. – Может, особые приметы? – Нет, было темно, а он был в капюшоне. Да и какая уже разница, я жива, это же главное. – Какая разница?! – ошарашено и как-то гневно воскликнул Джаред. – Джил, он вогнал в тебя нож, а потом скрылся с места преступления. Ты могла умереть. – Ну не умерла же, – знаю, слабый довод, который его вряд ли успокоит, но это то, что я реально думаю по поводу всего. – Я ведь в порядке теперь, можно просто забыть. – Забыть?! – мда, я разбудила зверя. Лучше бы вообще молчала. – Этот выродок мало того, что ранил тебя, так ещё и совершенно безжалостно выдернул нож, чего делать категорически не следует, оставив тебя истекать кровью на тротуаре. Ты хоть представляешь, что мы все пережили? Нет, я это так не оставлю, а ты скажешь полицейскому всё, что помнишь и знаешь. Ясно тебе. – Я же сказала, что не помню ничего, – запсиховала я под влиянием давящей атмосферы и его напора. – Мне жаль, что заставила вас нервничать, но полиции мне сказать нечего. Всё, точка. Не хочу это больше обсуждать сегодня. – Джаред, тебя вообще ни на минуту нельзя без присмотра оставить, – возмущённо гласил Шеннон, протиснувшийся в палату и спасший меня от продолжения выяснения отношений, так сказать. – Не успел уйти, а ты уже умудрился довести Джил до криков. Ей нежелательно волноваться сейчас. – Она отказывается говорить с полицией, – наябедничал Лето, чего я от него никак не ожидала. Думала, он всё сам привык решать без сторонней помощи. Ошибалась, выходит. – Она поговорит, будь уверен, – убедительно заключил барабанщик, поставив спортивную сумку на пол недалеко от кровати. – Не хочет, заставим. Это нельзя так оставлять, безнаказанным. – Вот и я ей про то же твержу, – да они сговорились. Братья же, ничего удивительного. – Вы поразительно похожи друг на друга, – буркнула я, закатив глаза к потолку, – такие же зануды. – Мы не зануды, – запротестовал Шеннон, придвинувшись ко мне с противоположной стороны. Между двумя Лето – хоть желание загадывай. – Мы просто любим тебя и волнуемся. Он должен понести наказание. Неужели ты сама этого не хочешь? Это будет справедливо, хоть и слишком малой платой за то, как он поступил с тобой. – Я хочу, – умеет он убеждать. – Просто я мало что помню. Только голос, гнусавый и прокуренный. А ещё трясущиеся руки и нервное поведение. Возможно, он наркоман. Это действительно всё, больше ничего не знаю. – Это уже лучше, – одобрили братья в один голос. – А теперь повтори то же самое полицейскому, он как раз ждёт за дверью. Общение с копом, каким-то «зелёным» и неопытным, но явно таковым себя не считающим, как я рассудила по его высокомерному тону и зазнайству, что было неприятно, отняло полчаса. Всё это время разговор перетекал из пустого в порожнее. Он хочет выслужиться, понимаю, но меня это раздражает. На всё могло уйти максимум минут десять. Эта беседа меня утомила, но намёков он не понимал ни в какую. Спасибо, меня лечащий врач спас, выпроводив его вон. Доктор пару минут опросил меня о самочувствии и смылся. Он мне уже нравится. Потом меня посетила Эмма, уделив минимум времени общению. Ничего не расспрашивала, просто поговорили на отстранённые темы. Следом по кругу на её место заступил Джаред. Они теперь круглосуточно охранять меня будут, что ли? – Ты не голодная или может, отдохнуть хочешь? – Лето сел у кровати, начав заваливать меня вопросами. – Может что-то болит? Врача позвать нужно или медсестру? – Нет, ничего не нужно, – я отрицательно замотала головой, с трудом подавив тяжёлый вздох. Излишняя назойливость и забота – вот что меня выматывает на данный момент. Но говорить не буду. Не хочу его обидеть. – Я хотела бы увидеть Шеннона. Наедине. Только не обижайся. – Не буду, – мужчина почти невесомо поцеловал меня в висок, подавшись к выходу. – Сейчас позову. Вскоре старший был на месте, одарив меня взволнованным, но вместе с тем заинтересованным взглядом. Шеннон сел на стул, не сводя с меня глаз в ожидании. А я просто не знала, как лучше спросить, с чего начать. Надо собраться с духом. – Шеннон, я тут хотела спросить, – я глубоко вздохнула, набравшись смелости. – Спрашивай, – терпеливо проговорил он, ободрительно заключив мою руку в свои ладони. – Я что-нибудь говорила, перед тем как отключиться окончательно? – А ты не помнишь? – даже как-то напрягся барабанщик. – Нет, поэтому и спрашиваю. – Думаю, тебе лучше обсудить это с Джаредом, не со мной. Я итак вмешался не в своё дело больше необходимого. – О Боже, – вмиг догадалась я, про что он сейчас, от стыда и некой обречённости спрятав лицо в ладонях. – Неужели я сказала это тебе. Кошмар какой. – Не совсем так, ты просила передать, – проговорил Шеннон, отстранив мои руки, неизвестно для чего. – В этом нет ничего такого, чтобы этого стыдиться. Просто я не тот человек, которому ты должна была говорить. Но это прекрасное чувство, правда. – Но ты ведь не передавал, правда? Я же бредила тогда, думала, что умру и не увижу его больше. – Прости, – извинительно повёл он плечами, – он спросил сам, а я не мог ему ничего не ответить. Это было бы жестоко. – Ладно, что произошло, то произошло, – утешающе выдала я, так как не виню его и разом. Его тоже понять можно. К тому же я не знаю, что происходило по ту сторону двери, когда я была в отключке. Кто знает, что они думали. Возможно, что не увидят меня больше. – Чего уж теперь. Как-нибудь разберусь. – Не хочу лезть не в своё дело, – чуть нерешительно молвил тот, – но я бы на твоем месте просто произнёс это ещё раз. Если любишь, то скажи, как говорится. – А если он того же не чувствует, – усомнилась я, так как ни в чём не уверена, – нет, я не готова повторить это ему в лицо. Боюсь, что это не взаимно. Не хочу ставить его в неловкое положение. Пусть всё идёт, как идёт. По крайней мере, пока. – Дело твоё, – отступился мужчина, поцеловав меня в лоб. – Отдыхай. Хотя вряд ли тебе это удастся. Там Джаред уже на старте наверняка. Я лишь тускло улыбнулась, проводив его взглядом до выхода. Как Шеннон и предсказывал, на его пост следом же заступил его брат. Свято место пусто не бывает. Вид у Джареда был какой-то неоднозначный, будто что-то хочет мне сказать, но почему-то не решается. Меня это встревожило. А мой телефон в его руках поднял волнение до потолка. Даже сердцебиение участилось. – Что случилось? – звонко спросила я, устремив на него обеспокоенный взгляд. – Тут твой отец звонил, – решительно, но всё равно с какой-то утайкой ответил мужчина, протянув мне телефон, – я взял на себя смелость ответить. – Что-то плохое случилось? – я разнервничалась вконец, даже кончики пальцев с чего-то похолодели. – Нет-нет, – активно замотал головой Лето, – не переживай. Он сказал, что перезвонит тебе. Я не говорил ему о случившемся, не волнуйся. Я относительно успокоилась. Но как только аппарат затрезвонил в руках, волнение вернулось в стократном размере. Ладони вспотели, так что телефон в них невозможно скользил, сердце колотилось безумно. Я с трудом заставила себя утихомириться и ответить. – Джил, – раздалось в трубке без всяких приветствий. Голос отца был обычным, точнее, радостным, но при этом ясно слышалась какая-то недосказанность. – Да пап, это я, – мой голос дрогнул, так как я не знала, чего ожидать. Только принялась нервно теребить краешек одеяла. – Мама пришла в себя, – гласил отец. Я даже не поверила своим ушам, решив, что просто ослышалась. Зато сердце поверило сразу же, забившись в радостном трепете. – Правда? – неверяще переспросила я, чтобы убедиться лишний раз. Губы сами собой растянулись в улыбке. – Правда, это правда, – подтвердил мужчина. Но в его счастливых интонациях проскальзывало непонятное огорчение, что ли. – Вот только есть ещё кое-что. – Что? – внутри что-то неприятно ёкнуло. – Твоя мама, – замялся папа, только громкое дыхание выдавало его присутствие, – в общем, она ничего не помнит. Вообще ничего.