Всего лишь секс

Не думать. Главное просто не думать. Не останавливаясь, я прерывисто постучала в нужную дверь. С той стороны, конечно, кто-то рявкнул «я занят», но мне уже было плевать. Проскользнула вовнутрь, закрывая за собой дверь. В кабинете, не смотря на открытые окна, стоял сильный запах сигарет. Сам же Максим, не глядя, замахнулся рукой, с зажатой в той комком бумаги, но взгляд все же поднял. И руку опустил. Моргнул. Один раз. Другой. А потом, смахивая бумаги со стола, рывком поднялся на ноги и словно ветер пронесся по кабинету. Всего мгновение и он наклоняется, обрушиваясь на мои губы глубоким, жадным поцелуем. И мне окончательно сносит крышу. Все тело реагирует иррационально остро, неудержимо открываясь ему на встречу, не оставляя мне даже малейшего шанса на сопротивление. Начинаю отвечать на поцелуй так же неистово, как и он. - Настя, а я не… - он пытается оторваться от меня, но я не даю, сжимая его в объятиях так же сильно, как и он меня. - Я знаю, - ловлю его губы своими и целую так, будто бы это последняя возможность его поцеловать. – Твоя…Оля приходила ко мне. Она все рассказала. - Убью чертовку, - прерывисто отвечает он между поцелуями, буквально вдавливая меня в дверь. Как хорошо, что она не стеклянная! - Прости меня… - Тебе не за что извиняться. Я должен был рассказать тебе раньше. – он прерывает поцелуй и еще крепче сжимает меня в объятиях, поглаживая по голове. Словно ребенка. Еще чуть-чуть и я расплачусь. – ну что ты…тише тише. - Я не вынесу, Максим…Я не вынесу, если… - Я тебя не брошу. Даже не думай. Ты от меня не отделаешься, - он покрывает мое лицо поцелуями, собирая капельки слез, что так предательски текут по щекам, - поверь, я стану твоим кошмаром похуже Меньшикова. Ты от меня не отделаешься, поняла? - Поняла, поняла… Ручка двери, упирающуюся мне прямо в спину, резко дергается, но к моему же счастью дверь открывается во внутрь. - Кхем…господа, Вы же в офисе. Давайте покультурнее. - Денис, свали по хорошему… - Ну уж нет, Максим. Это Вы валите-ка из офиса. Суббота на дворе, в конце концов. Я даже не успеваю вспомнить о собственном авто, который стоит на улице. Макс просто утягивает меня в свою ауди. Будто бы я сбегу. - Мы… - Ко мне. Ближе. – он паркует машину на подземной парковке под визг колес. Поход до лифта тоже пропадает из памяти. Мы просто целуемся всю дорогу да так неистово, как будто кто-то из нас может исчезнуть. Едва успеваю скинуть на пороге сапоги, как он подхватывает меня на руки и уносит вглубь квартиры. У меня, правда, всего на секунду проясняется сознание и я опасливо озираюсь. Не здесь ли его сын? Но Кравцов не дает мне и секунды, чтобы опомниться. Укладывает меня спиной на кровать, а сам опускается сверху, продавливая коленями кровать по обе стороны от моих бедер. Наклоняется низко к моему лицу, повелительным жестом кладет ладонь на подбородок, с нажимом ведет по губам большим пальцем. - Я тебя не отпущу. – вкрадчиво произносит он. У меня все замирает внутри, кажется, даже сердце перестает биться. И дыхание перехватывает так, что невозможно сделать вздох. - И не надо. И вновь поцелуй. Он отрывается на мгновение от моих губ, чтобы посмотреть в глаза потемневшим от желания взглядом, и после снова нападает, углубляя поцелуй, подсовывая руку под голову, и крепко прижимая ее к своему рту. Другой рукой жадно исследует тело, которое уже горит, изнывая от каждого его прикосновения. - Макс… - лепечу сквозь потяжелевшее дыхание, едва мне удается прервать наш сумасшедший поцелуй. - Не отпущу, - тихо произносит он, ласково поглаживая мое оголенное бедро. И когда только успел меня раздеть? Смотрит в глаза, будто изучает, или, скорее, предвкушает. Он наклоняется к уху, обжигая его горячим дыханием, проводит языком по краю, целует висок, скользит губами по скуле, по линии подбородка, прихватывает мочку, слегка втягивая ее в себя, отчего мое тело прошивает волной остро-сладкой дрожи, и с моих губ срывается тихий стон. Снова закрывает мне рот грубым поцелуем, и я сдаюсь окончательно, сама льну к нему все телом. Вздрагиваю, когда его рука накрывает изнывающую промежность, и в следующую секунду он грубо рвет ткань нижнего белья. Перед тем, как треснуть по швам, оно беспощадно впивается в кожу, но я практически не чувствую боли. Он берет меня, как есть, в миссионерской позе, грубым толчком заполняя сразу на всю длину. Низ живота прошивает острая боль от того, как глубоко врезается член, и я неожиданно для самой себя, громко и протяжно стону. Его губы приоткрыты и с жадностью втягивают воздух. На секунду напрочь забываю о своих ощущениях, и как завороженная слежу за его реакциями. Он наслаждается происходящим так, будто бы это наш первый раз. Будто бы очень долго ждал. Будто очень долго хотел, и сейчас, в эту минуту, это единственное, что ему необходимо в жизни. Проходит секунда, две, которые кажутся мне бесконечностью, прежде чем он открывает глаза и ловит мой взгляд. - Больно? – в его голосе слышатся хриплые ноты, от которых у меня мурашки бегут по коже. Я не могу вымолвить ни слова, лишь слегка качаю бедрами. Он заводит ладонь мне под голову, и снова целует в губы. Жадно, горячо, заставляя каждую клеточку моего тела отзываться на его поцелуи и изнывать от желания. Его член, большой и твердый, нетерпеливо дергается во мне, заставляя шире развести ноги и бедрами податься на встречу. Рука на моем затылке сжимает волосы в кулак, тянет назад, разрывая наш поцелуй, а он толкается в меня сильнее, заставляя охнуть и закусить губу от переизбытка распирающих ощущений. Он начинает двигаться в размеренном темпе, постепенно увеличивая скорость, и вскоре уже просто неистово вколачивается в меня, вырывая из груди громкие стоны на грани криков, заставляя впиваться ногтями в его крепкие плечи, и даже через ткань его рубашки вспарывать их до крови. Мне больно, но эта безумная, сумасшедшая боль дарит мне наслаждение. Вопреки здравому смыслу, я не пытаюсь закрыться от нее, не пытаюсь как-то отодвинуться, или свести ноги, чтобы ограничить глубину проникновения, а наоборот, еще больше раскрываюсь на встречу, хочу усилить ощущения, хочу, чтобы слезы выступили из глаз, и они выступают. Наверное, я мазохистка. Но с каждым его новым неистовым толчком, с каждым острым, простреливающим низ живота ощущением, мне будто становится легче. А потом боль вдруг уходит, и на её место приходит нечто другое. Горячее, тяжелое, нарастающее с каждой миллисекундой напряжение, заставляющее меня запрокинуть голову, и, задыхаясь, жадно хватая ртом воздух, без конца шептать: — Да, да, да… Боже… Да… И, кажется, круче быть уже просто не может, но в этот момент, я чувствую его ладонь, что проталкивается между нашими телами, его пальцы, что ложатся на клитор и грубо массируют его, и все ощущения начинают просто зашкаливать. Боже… Откуда он знает, что надо делать именно так?! Он просто дьявол, дьявол… А потом его толчки усиливаются и ускоряются до предела, и я умираю. Рассыпаюсь на миллионы осколков, забывая собственное имя, где я, с кем я, и все на свете становится таким не важным. Только мой кайф, спазмами выкручивающий все тело на грани потери рассудка. Только тот, что дарит мне его, и пространство, стирающееся до миллиметра между нами. Я точно знаю, что он шагнул за черту вслед за мной. Чувствую, как судороги разбивают и его тело, соприкасающееся с моим в эту минуту, как единое целое. И наши рты встречаются снова, с одинаковой силой впиваясь друг в друга губами, в диком желании продлить кайф, отблагодарить за него… Мы не можем надышаться. И смотрим друг другу в глаза, оба охреневая от происходящего. Так не бывает просто. Я не знала, что может быть ТАК. И он, кажется, тоже не знал.