Повелитель Теней и Король Пиратов

Место: Родная планета Клана Пендрагон, Пиратское Космическое Пространство

Артура выгнали из покоев Утера. Как только корабль приземлился на родной планете Клана Пендрагон, Гаюс пожелал увидеть своего пациента. Если не считать нескольких просьб принести различные медикаменты, Артур его больше не видел после того, как проводил до комнат отца. Он оперся на перила балкона, склонил голову и, кажется, уже в миллионный раз, начал молиться. У Артура с его отцом были не лучшие отношения. Артур помнил одинокое детство, когда его отец сражался на войне, постоянные путешествия между планетами, кораблями, звездными системами. Он помнил жизнь на борту корабля с постоянной сменой нянек, которые читали ему на ночь; учителей, которые учили его всему, от Имперской политики до законов Пиратов; специалистов в вооружение, которые беспощадно пилили его, превращая Артура в воина. На протяжении всего этого времени, присутствие Утера Пендрагона всегда маячило рядом, он был отстранен, у него редко находилось доброе слово даже для своего ребенка. Иногда, только иногда, Артур ловил на себе гордый взгляд отца, даже одобряющий, и именно ради таких моментов он и жил. Любой другой, насколько Артур знал, был бы рад выйти из-под длинной тени своего отца, но не он. Пока Утер правил как Король пиратов, Артур возглавлял Клан Пендрагон, говоря за их родной мир и за их союзников на советах, и хотя отец Артура никогда не вмешивался в решения Артура, он всегда, всегда был рядом, чтобы предложить совет или наставление. Мысль, что он потеряет отдалившееся, но всегда присутствовавшее отцовское влияние в его жизни пугала Артура. Он ощутил ужас, когда вернулся в родной мир с Гаюсом, и обнаружил, что его отец заперся в своих комнатах, после того, как чуть не потерял сознание на глазах у остальных Кланов пиратов. Утер не только презирал слабости – и не просто так, потому что другие пираты были чертовыми стервятниками, которые только и ждали, что бы растерзать его тело – Утер боялся последствий, если главы всех Кланов узнают, насколько он болен на самом деле. При любом намеке на слабость, при первом же знаке, что корона соскальзывает с головы Утера, Кланы начнут бурную погоню за властью, которая от шепота за спиной перерастет в гражданскую войну. Если подобное произойдет – если пираты потеряют шаткое единство, которое держалось на протяжении последних двадцати лет, Имперский Конгломерат пошлет свои флагманы и эскадроны воинов через неотмеченную зону и истребит их всех. Пираты долго стояли сплоченным фронтом. Они стали занозой в боку Империи. Они противостояли расширению Империи и преуспевали в этом. Это время процветания и шаткого мира не продлится долго, если Кланы будут настолько озабочены собственными целями и погоней за властью, что не заметят приближения Империи. Артур не мог – не станет – потерять то, что его отец так старался сохранить, даже если это значит, что ему придется рискнуть собственной жизнью, чтобы узнать, чем болен Утер. Это было чудо, что никто за пределами Клана Пендрагон и ограниченного числа близких друзей не узнал, что Утер не просто болен. Что он умирает. Но Артур не был идиотом. Кто-то где-то знал, что Утер болен. Кто-то где-то уже в тайне планирует сбросить нынешнего Короля Пиратов с трона, даже если он еще не в могиле. Пиратами управляло нелепое беспорядочное полу демократичное правительство, возглавляемое самопровозглашенным избранным королем, и ведомое сбором законов настолько запутанных, что даже у Артура кружилась от них голова. Единственные несколько раз, когда Артур видел, что пираты отбросили свои разногласия и оторвали взгляды от своих личных гор сокровищ, это когда Утер призывал армаду к оружию против вражеских мародеров и Империи. Если Утер умрет, этому слабому взаимодействию придет конец. Последуют выборы нового Короля, каждый пират выдвинет свою персону и представит свое дело. Будет голосование, и все будут голосовать за себя, снова и снова, пока один из них не станет втайне заключать сделки, или попробует устранить самых страстных соперников, и… Это перерастет в войну, Артур знал. Это всегда перерастало в войну. Пока не пришел Утер Пендрагон и не завоевал их голоса, разные кланы, каждый из которых соперничал за трон, воевали между собой на протяжении двух лет. Когда Империя все еще была Империей, а не Конгломератом, пиратов не особо трогали. Но раз теперь у власти был Имперский Конгломерат, который забрасывал сети в погоне за богатством, славой и низвержением всех остальных, пираты не могли позволить себе начать междоусобную войну. Ни один другой Клан не обратит на это внимания, если Утер умрет, Артур это знал. Среди пиратов погоня за властью одного была сильнее, чем благополучие их всех. - Ты выглядишь усталым, - сказала Моргана. - Я устал, - ответил Артур, выпрямляясь. Он последний раз посмотрел на горизонт и подумал, когда в последний раз он плыл по чистым аквамариновым водным просторам и чувствовал соленый ветер на своей коже. Это было слишком давно. Моргана ЛеФей была самой сильной провидицей среди Кланов пиратов, и, как провидица, она обладала независимым правом перемещаться между Кланами на свое усмотрение. Артур никогда не понимал, почему в день, когда Утер был провозглашен Королем, она пришла в родной мир Пендрагонов, и он никогда не поймет, почему она отказалась покидать его, но он знал, что задавать этот вопрос не стоит. Моргана расскажет ему то, что ему необходимо знать, и только тогда, когда она сочтет, что ему это необходимо, причем посредством выводящих из себя незаконченных загадок. - До меня дошли слухи, что ты нашел его, - сказала Моргана, склонив голову набок. Ее длинные вьющиеся волосы резко контрастировали с лиловым цветом ее платья, ее глаза светились серо-зеленным цветом на ее бледном лице, как соленый жадеит, время от времени вымываемый на берег во время зимы. Серебрянные цепочки придавали ей еще более неземной и неприступный вид. Они были противоположны друг другу, Моргана и Артур – как ночь и день, как холод и тепло, отрешенный и приглашающий. Они не были ни друзьями ни любовниками, ни союзниками ни врагами, и все же, в одни дни они могли быть ближе чем брат и сестра, а в другие дальше друг от друга чем незнакомцы. Моргана сказала ему, что это было из-за видений, что иногда она видела, что он совершит ужасные вещи, и в такие моменты, она боялась его. Он очень старался не пугать ее. - Нашел. Мы чуть не упустили его. Сейчас целитель с Утером, - сказал Артур. Он с любопытством взглянул на нее; она должна была уже знать это. - Не Гаюса, - сказала Моргана, и с этими словами она отвернулась к океану, закрыла глаза, ее пальцы крепко взялись за каменное ограждение. Ее ногти впились в камень, костяшки ее пальцев побелели, и губы сжались – все знаки раздражения. Им. - Ты такой идиот. Зачем ты отпустил его? - Кого? Моргана сердито на него посмотрела; ему показалось, что ее глаза зажглись золотым светом от солнечного света, пробивающегося через облака. Это был знак, что она что-то увидела, каким бы мимолетным не было это видение. - Он в опасности. Артур ничего на это не сказал. Может если он не станет задавать вопросов, Моргана соизволит сообщить ему, о чем она говорит. - Он один раз уже спас твою жизнь. И если ты выживешь, пока не найдешь его опять, он будет продолжать спасать твою жизнь. Почему ты не мог вытащить свою голову из задницы на достаточно долгое время, что бы спасти его? – Моргана повернулась, опершись бедром на ограждение. Артур был вынужден отвести взгляд от разочарования в ее глазах. - Я не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь, Моргана. И никогда не имел. Изогнутая бровь была единственным необходимым Артуру знаком, что ему следовало держать рот закрытым и подождать, пока Моргана решит все рассказать. Ее босоножки не произвели ни звука, когда она подошла к нему, ее голова склонена набок, ее выражение лица передающее раздражение и симпатию. - Ты когда-нибудь встречал совершенного незнакомца, и чувствовал, что знаком с ним всю свою жизнь? Был человек с яркими синими глазами, непослушными волосами, скулами острее чем ножи, которые он носил с собой, и смехом, который мог опустошить армии. Его тепло было успокаивающим, его присутствие потерянным кусочком головоломки, который не был потерян, пока он не появился, а его инстинктивное стремление защищать как бальзам для Артура, который вырос наполовину бодрствуя по ночам, и не мог понять почему. - Нет, - соврал Артур. - Не заставляй меня бить тебя, Артур, - сказала Моргана. Когда Артур не сдался, она тяжело выдохнула; тихий звук, заглушенный волнами океана, разбивающимися о берег. – Ты нужен ему так же, как он нужен тебе. - Он казался в состоянии позаботиться о себе, - сказал Артур, отворачиваясь до того, как увидел искру триумфа в остром взгляде Морганы. – Едва ли он нуждался во мне. Я был всего лишь удобным путем отхода для него. - Ты выгнал его, - сказала Моргана. - Он сам себя выгнал. – Руки Артура сжались в кулаки на ограждении. – Оставь это, Моргана. Я не хочу говорить о нем. Мой отец… - Судьба Утера предопределена. Она не изменится, что бы ты не делал, - сказала Моргана. – Ты только откладываешь неизбежное, и это хорошо. Тебе нужно найти его, пока твой отец не пал. Артур в неверии уставился на нее. - Ты свихнулась? Совсем сбрендила? Я даже не знаю его имени, и ты хочешь, что бы я тратил свое время, охотясь за каким-то… ассасином, когда нам лучше потратить все наши усилия, чтобы убедиться, что наш Король выживет. Глаза Морганы потемнели. - Наш Король жив. И этот Король не Утер. Артур уставился на нее, разрываясь между желанием ударить ее за эти слова и знанием, что если он посмеет поднять на нее руку, она больше никогда не заговорит с ним. Он не думал, что она уйдет, ни что ее переманит другой Клан – Богам известно, что они пытались, - но Артур не рискнет потерять ее советы. В мире, где каждое второе слово было ложью, только слова провидцев были правдивы, и Артур желал правды. Если она скрыла это от него… И все же, это не значило, что Артур хотел узнать эту конкретную правду сейчас. Он развернулся и отошел от балкона. - Я знаю его имя, - сказала Моргана, ее голос не громче шепота уносимого ветром, приближающаяся непогода рвала ее слова на клочки. Артур запнулся и остановился. Он сделал еще три шага, твердо настроенный игнорировать ее, а затем просто не смог сделать следующий. Подсказка провидца всегда приходила в виде метафор и смазанного предсказания. Моргана никогда раньше не предлагала точных деталей. Он смотрел в пол, его руки на поясе, и ждал. Он изучил рисунок на мраморе, сосчитал красные кремни, выложенные вокруг золотого дракона, который свернулся у него под ногами. - Ты тоже знаешь его имя, - сказала Моргана, теперь ее голос звучал ближе. Прошло несколько мгновений, и Артур ощутил легкое прикосновение к своему плечу, которого уже не было, когда он развернулся. – Ты знал его имя с того момента, когда только впервые посмотрел на него. Ты был в нем уверен, когда он охранял тебя. Оно было на кончике твоего языка каждое мгновение каждого дня. Артур. Ты никого не обманешь. Ты не обманешь меня. Ты даже произносишь его имя во сне. Артур покраснел, но не повернулся. - Почему бы тебе не произнести его? - Оно не вызовет его, - резко выплюнул Артур. – И что хорошего это принесет? Моргана не ответила ему. Молчание растянулось, охлажденное ветром, задуваемым через дверь балкона. Послышался тихий шелест одежды. - Да и где мне искать его? Даже если… Даже если бы я мог улететь, даже если бы я был уверен, что мой отец не… Что он не… - Комок в его горле не позволил ему закончить, и он в растерянности покачал головой. – Зачем он вообще мне может понадобиться? Ответа не последовало. Конечно же его не последовало. Моргана никогда бы не ответила на прямой вопрос, если это зависело от нее. - Я не знаю, что делать, - сказал Артур. Иногда признание своего невежества и своих слабостей… иногда это могло смягчить Моргану достаточно, чтобы она дала ему подсказку. Но не в этот раз. Артур развернулся. Морганы не было. Артур вздохнул, откинув голову назад. Он уставился в потолок, руки на поясе, и подумал, как долго он говорил сам с собой, грезя как дурак. Он был слишком взрослым, чтобы тоскуя желать полного незнакомца, чтобы фантазировать о человеке, с которым он даже почти не разговаривал. Но, с того самого момента, когда ассасин встал между Артуром и солдатом Элиты Белого Легиона, Артур не мог выбросить его из головы. Сначала он уверял себя, что это из-за того, что он не знал человека, который был способен так двигаться. Плавно. Без лишних движений. Каждое движение пропитано намерением. Он был быстрее, чем любой человек, когда-либо виденный Артуром. Гибкий и грациозный. Смертельно опасный. Гвейн слагал поэмы об ассасине с прекрасными синими глазами, который мог увидеть нож, летящий на него в темном коридоре, который мог отскочить в сторону даже не подумав, который мог позволить себе угрожать Артуру. Персиваль проворчал одобрение по поводу того, как ассасин встал между Булавочником и Артуром; между ненастоящей, невидимой угрозой и Артуром, и предположил, что это могло бы войти в привычку, если бы ассасин решил задержаться. Ланс ничего не сказал, но Артур знал, что он прочесывает сеть, пытаясь разузнать личность ассасина, при этом следя за всеми коммуникационными сетями в надежде на малейший отклик маячка, который ассасин забрал с собой. Леон, который просмотрел видео с камер наблюдения, покачал головой и бросил на Артура взгляд, который был хорошо знаком Артуру. Ты запал на него, не так ли? Это не имело значения. Ассасин вне зоны досягаемости Артура. Артур просмотрел видео, которое Лансу удалось скачать со станции, но ассасин не только нашел слепые зоны камер, обнаружил все жучки на себе и пропал. Он ни разу не оглянулся назад, не бросил последнего взгляда, не было… ничего. Он просто исчез, будто его никогда и не существовало, и он забрал часть Артура с собой. Артур не спешил признавать, что это могло быть его сердце, потому что так просто влюбляться было не в его характере. Или влюбляться вообще. Артур потер лицо руками. Его коммуникатор тихо зазвенел. Артур отключил частный режим и активировал коммуникатор. Он сказал Гаюсу, что бы тот позвонил ему, если будут какие-то изменения, вне зависимости от его статуса. - Да? – спросил Артур, уже направившись в сторону покоев своего отца. - Король проснулся, - сказал Гаюс, его голос звучал довольно и вымотано. – И он спрашивал о вас. - Уже иду, - сказал Артур. Он еле сдержался чтобы не перейти на бег. Покои Короля находились на верхних уровнях, и включали в себя кабинет с видом на океан и спальню, окнами выходящую на скалы. Обстановка ни капли не изменилась более чем за десятилетие с тех пор, как Утер оставил их родной мир в руках Артура, на тот момент всего лишь подростка, старающегося доказать свое место в жизни. В отличии от других частей замка, покои Утера были окрашены в мягкие оранжевые и желтые тона, освещая комнаты, как будто само солнце просвечивало сквозь стены. Занавески были легкими и прозрачными, закрывающиеся более тяжелым бархатным слоем; мебель была сделана из импортной сосны с красноватым оттенком; а пол был покрыт толстым ковром, потому что матери Артура нравилось ходить босиком. Утер ничего не изменил с момента ее смерти. В гостиной метался ассистент, заламывая руки от беспокойства, и взгляд, который он бросил на Артура, беззвучно спрашивал: есть ли какие-нибудь новости. Доверенная охрана Короля стояла у дверей в спальне, но как только Артур зашел, вышла, предоставив им говорить с глазу на глаз. Гаюс стоял в стороне, склонившись над столом, убирая оборудование, закрывая бутылочки. При появлении Артура он поднял взгляд и выпрямился, сложив руки перед собой. - Ваше высочество, - сказал он, почтенно склонив голову. В его тоне было почтение, а в его позе официальность, что заставило Артура остановиться. Он открыл рот, что бы поправить целителя – пиратскими Кланами управляла не наследственная монархия, а Гаюс не был пиратом – но его отвлекло то, что Утер сел. - Гаюс, - резко сказал он. Это было предупреждением. - Мои извинения, Ваше Величество, - сказал Гаюс, еще раз поклонившись. Это была сюрреалистичная картина – Утер сидящий в постели, когда Артур последний раз видел его лежащим на спине, слабым как новорожденный котенок и бледным как труп. Теперь он был сильнее, живой, на коже проступили краски, знакомая осмотрительность в глазах, его ночная рубашка висела как на вешалке на его когда-то впечатляющем телосложении. За последние несколько недель Утер серьезно потерял в весе. Казалось, что даже одно его присутствие угасло, хотя раньше оно заполняло всю комнату, призывая к вниманию. На него было больно смотреть, видеть когда-то сильного отца лежащим на кровати, исхудалым и костлявым, с одеялом собранным на его поясе. - Отец, - сказал Артур, подходя к кровати, с облегчением приняв предложенную руку. Выражение привязанности не часто случалось у них, но в выражении лица Утера была суровость, которая остановила Артура и не позволила ему обнять отца, в чем он отчаянно нуждался. – Я рад, что ты идешь на поправку. - Артур, - сказал Утер. Его тон был тихим, и другой мог принять это за признак слабости, но не Артур; именно так Утер выказывал чувства, заворачивая их в замаскированную нежность. Они были там и пропали всего за мгновение, и Утер сжал зубы. Он выглядел опустошенным, как будто что-то пожирало его изнутри, кожа его натянулась на черепе. Теперь были заметны его возраст и переутомление, и в Артуре поднялась волна желания защитить, что никто не должен видеть Короля настолько слабым, даже он. - Артур, - сказал Утер, брови нахмурены, будто он задал вопрос, вот только Артур его не слушал. – Тебе нужно это услышать. - Что такое? – спросил Артур, переводя взгляд с Утера на Гаюса, который стоял с краю кровати. В выражении лица целителя была мрачность, от которой у Артура подкосились ноги, и он тяжело опустился в одно из кресел в ожидании плохих новостей. - Мне осталось недолго, - сказал Утер так спокойно, как будто он сообщал об улетевшем из порта корабле, и высказываясь по поводу шторма, который несся ему вслед. Пол под ногами Артура накренился. Не то, чтобы он этого не ожидал, будто он не слышал шепота у себя за спиной о том, что дни Короля сочтены. Но услышать подтверждение этому было непросто. - Отец. – Голос Артура охрип. – Но ты… Жив. В сознании. - Я сделал все возможное, что бы обратить вспять повреждения, нанесенные ядом, - сказал Гаюс, виновато разведя руками. – Это очень настойчивый, быстро проникающий в клетки токсин. Я могу приготовить настойки, чтобы замедлить его прогресс, дать Королю как можно дольше времени, но… - Лекарства нет? Гаюс заколебался. - Если бы я присутствовал, когда Король только был отравлен, и смог бы получить чистый образец, тогда был бы небольшой шанс, что мне удалось бы синтезировать противодействующий агент. К сожалению, этот токсин… разумен, у меня нет другого слова, которое могло бы его описать. Он смог мутировать и адаптироваться к медикаментам, которые использовались, что бы сохранить здоровье Королю, а так как большинство из них было разработано на основе специфичной для него физиологии… Он замолчал. Артур не понимал. Он тряхнул головой и спросил: - Ты говоришь, что все, что мы делали, чтобы спасти его, только ухудшило его состояние? И мы больше ничего не можем сделать? Гаюс отвернулся. Он встретился взглядом с Утером. Впервые за всю свою жизнь, Артур увидел, что Утер отвел взгляд, смущенный, сконфуженный, как ребенок, пойманный на лжи. - Нет. Ничего, - сказал Гаюс тихим тоном. Руки Артура сжались в кулаки. Он склонил голову. Кровь гудела у него в ушах, а в глаза замелькали искры. Он будто заново услышал новости – на Короля Утера напали. Король Утер без сознания. Король Утер без сознания – вот только тогда Артур мог что-то сделать. Он потянулся к своему отцу, оставил ассасина в руках своих людей, препроводил Утера в безопасность к его охране, а затем вернулся, чтобы увидеть, как ассасин предпочел совершить самоубийство пыткам в пиратской тюрьме за свои преступления. В Совете начался беспорядок, но Утер вышел от лекаря, ослабленный потерей крови, его одежда испачкана и помята, под дырами в рубашке видна повязка, не желающий выказывать слабость. Утер выздоровел. Прошла почти целая системная неделя, когда начали проявляться первые симптомы. Сначала это было похоже на простую болезнь. Простуду. Сухость в горле, бессонные ночи, лихорадочные сны. Он хорошо отреагировал на первое лечение, а затем ему опять стало хуже. Проблемы с желудком, кишечное расстройство, жар. И опять он поправился, на людях сильный и уверенный, хотя за закрытыми дверями ему становилось все хуже. Когда они больше не могли скрывать это, они пустили слух о болезни, требующей агрессивной иммунотерапии. Они могли придумать только это, потому что все остальное вызвало бы сомнения у Кланов. Артур подозревал яд с первого момента, когда Утер заболел, и мог думать только о нападении ассасина как причине, но ни один из лекарей и целителей с ним не согласился. Он поник под весом странной смеси горя и облегчения от того, что он был прав. В то же время от цеплялся за отчаянную надежду, что может быть, только может быть, Гаюс ошибался. - Специалисты Нора, - сказал Артур, его слова прорывались сквозь сжатые зубы. – Они не смогли найти яд в его крови. Это… Ты уверен? - Норийские лекари искусны, но этот яд выше их. Он выше большинства из нас, - сказал Гаюс. – Мне знакомы симптомы и лучший способ избавления от боли только потому, что я помогал своему Мастеру лечить человека, который тоже был подвержен влиянию этого токсина. Артур уставился на простыни на кровати. В его животе засело что-то кислое и извивающиеся. Немыслимая ярость поднялась в противовес подавляющему отрицанию у него в груди. - Твой пациент. Он выжил? Гаюс заколебался. Последовал еще один обмен взглядами между Гаюсом и Утером, тишина, наполненная жарким спором. Гаюс первым отвел взгляд и повернулся к Артуру. - Он умер от взрыва спустя годы, путешествуя между галактиками. Артур ухватился за эту призрачную надежду. - Спустя годы. Ты что-то сделал… ты можешь сделать это опять. Есть антидот, не так ли? - Я так понимаю, что лекарства не существовало, ни тогда, ни теперь, - сказал Гаюс. – Хотя он хорошо отреагировал на лечение, в итоге именно вмешательство его Теневого Стража удерживало прогресс яда. - Гаюс. – Утер пошевелился, приподнимаясь на подушках, но целитель отошел от него, обходя кровать по кругу, пока не оказался рядом с Артуром. - Вашему деду повезло. Если бы у него не было… - Гаюс, - повторил Утер. Он говорил обычным тоном, но предупреждение, прозвучавшее в нем, отскочило от стен и зазвенело в воздухе, как колокольчик. – Убирайся. - Как пожелаете, - сказал Гаюс. Он выпрямился и намеренно склонился в глубоком поклоне. – Ваше Императорское Величество. Артур широко распахнутыми глазами наблюдал за его удаляющейся фигурой, пока за ним не закрылась дверь, а затем перевел взгляд на своего отца. Утер смотрел сердито, его щеки покрыл гневный румянец, его губы плотно сжаты. Он несколько раз глубоко вдохнул, беря себя в руки. Этого времени было достаточно, что бы Артур связал вместе все намеренные намеки, брошенный Гаюсом. Ваше Высочество. Ваше Императорское Величество. Взрыв, когда он путешествовал между галактиками. Ваш дед. Теневой Страж. Его голос больше смахивал на истеричное шипение. - Он сбрендил? Он думает, что мы чертов Дом Драконов? Губы Утера искривились в издевательской усмешке. Он склонил голову, собираясь покачать ею – слабое отрицание. Но он не встречался с Артуром взглядом. Помаленьку свирепый пират покинул Короля, и королевская мантия слетела с его плеч, оставив обычного смертного, поникшего под бременем секретов и жизни, полной невзгод. - Из всей чертовой галактики целителей, конечно же тебе нужно было найти того единственного, который знает меня, который лечил меня в детстве, - прошептал Утер. Он вздохнул. – Неужели ты действительно думал, что я взял имя Пендрагон только чтобы поиздеваться над Империей? Оно всегда было нашим. Артур поник в своем кресле и смотрел на него. Смех распирал его грудь. Правда шокировала его, но услышать это от своего отца, узнать, что это скрывали от него всю его жизнь? Это причиняло боль. Он не понимал этого. И все же, он был не удивлен. Его отец был Имперским наследником. Артур мог себе это представить. Клан Пендрагон был небольшим, но он так же был молодым. Артур никогда особо не задумывался о его происхождении – для него Клан был всегда. Самые лучшие и одаренные люди стекались к его родному миру, желая летать на кораблях с их баннером. Клан Пендрагон был новым, неопытным, менее признанный в сравнении с другими Кланами – это совсем не отпугивало людей. Если честно, именно это частично и привлекало их. Артур был слишком мал, чтобы в полной мере осознать, сколько его отец отдавал Клану. Каким образом они заработали репутацию самых осмотрительных, самых успешных. Их прозвали самым королевским Кланом из всех, и это произошло еще даже до того, как Утер стал Королем. Совершенный незнакомец предводителям Пиратских Кланов. Для этого нужна была не только вера и уверенность в себе, но влияние и харизма. Император Константин тоже был известен своей харизмой. Говорили, что эта черта свойственна всем в Доме Драконов – способность усмирять горячий нрав, притягивать людей на свою сторону, способность одновременно и успокоить и показать недовольство всего несколькими словами. Он долго смотрел на своего отца, пока не осознал, что Утер говорит. Он заставил себя сосредоточится. - Они нашли меня, - сказал Утер. – Мне жаль. Мне так жаль, Артур. Я скрывал это от тебя не для того, чтобы причинять тебе боль. Я хотел защитить тебя. Артур открыл рот, что бы заговорить, но слова не шли с языка. Он попытался еще раз и еще, а затем в отчаянии развел руками. - Мой отец умирает. Неужели ты думаешь, что мне есть какое-то дело до чего-нибудь еще сейчас? Улыбка Утера была слабой, выражение глаз добрым и нежным, и Артур почувствовал, что глаза наполнились слезами. Он так сильно хотел, чтобы его отец гордился им, и скоро его не станет. - Что нам делать? – спросил Артур. - Продолжать, - сказал Утер. – Ты продолжишь. Ты сделаешь то, что должен, потому что это правильно. Потому что это единственное, что мы можем сделать. - Отец, - сказал Артур, склонив свою голову. Он тряхнул головой. Он знал, что потеряет своего отца, когда-нибудь, но он не мог потерять его сейчас. - Артур. Сын мой. Я попрошу тебя только об одном… - Утер потянулся и поймал руку Артура. Пальцы Утера были холодными, мягкими. В его хватке почти не было силы, но Артуру показалось, что Утер потянулся к его груди, что бы вырвать его сердце. - Нет. Нет. Лучше не говори мне, что твоим последним желанием будет просьба вернуть трон, который у тебя не получилось вернуть… - Артур замолчал, тихий смешок сорвался с его губ. Он поднял взгляд на своего отца, тихо упрашивая, умоляя его сказать что-нибудь. Что угодно. Но он этого не сделал. Утер неудобно сидел на большой уютной кровати, еще более бледный и слабее чем раньше. В это мгновение Артур увидел то, что всегда видел в своем отце, но никогда не понимал: тяжесть ответственности, отстраненность, вызванную чувством вины, стремление восстановить порушенное, вернуть принадлежащее ему. - Я хотел… быть тем… кто потребует обратно наше наследие… чтобы я мог передать его тебе, - прошептал Утер. Артур встал. - Я… я не могу. Он ожидал разочарования, режущего Я ожидал большего от тебя, насмешливого фырчанья, того, что от него отрекутся. Утер только слегка улыбнулся ему и сказал: - Я понимаю. Его голос был глухим и эхом отдавался в груди Артура, болезненно отражаясь в пустоте, о которой он даже не подозревал. Слова я не могу были удалены из словарного запаса Артура в очень раннем возрасте. Утер настаивал, что нет ничего, чего Артуру было бы не по силам, что ему нужно было прилагать усилия, больше работать, что ему нужно было открыться возможностям, альтернативам, ресурсам. На протяжении всей своей жизни Артур всеми силами пытался достичь этой цели, стать тем человеком, которого его отец хотел в нем видеть. Он думал, что верил тому, что его отец жесткий человек, который ожидает от своего сына только идеала. Но это было не так. Совсем не так. Утер ожидал только лучшего от себя. И он не справился. Он ожидал – надеялся – что Артур продолжит его дело, поднимет знамя, когда Утер споткнется и падет. И Артур не мог. Потому что если это было не по силам его отцу, то как Артуру удастся сделать это? Артур медленно опустился в кресло, его ноги дрожали от напряжения. У него опять вырвался тихий вздох; он закрыл глаза и глубоко вдохнул, пытаясь утихомирить водоворот мыслей, кружащихся у него в голове. Утер стал Королем, потому что лидерство у него в крови? Планировал ли он выступить с пиратами войной против Империи? Он хотел вернуть то, что по праву его? Или это все было случайностью? Был ли у него когда-нибудь другой выбор? Был ли его отец счастлив будучи пиратом, или же было что-то что гнало его вперед? Ответ на последний вопрос был Артуру известен. Все видели несправедливость Империи по отношению к своему народу, новые запреты и необоснованные аресты, загадочные исчезновения агитаторов и тюремные заключения без суда и следствия. Так было не всегда, Артур это знал. Истории, на которых он вырос, окрашивали Императора яркими красками, выделяя его неудачи, но не смотря на все совершенные им ошибки, он был человеком, и все, что он сделал, было сделано ради блага Империи. Ради его подданных. Ради людей, которые любили его. Теперь настроение в Империи, управляемой Имперским Конгломератом, было полностью противоположным. Страх заменил любовь. Свобода была иллюзией. Планеты становились беднее, в то время как Империя становилась все богаче. Было время, когда богатства распределялись поровну, балуя пиратов возможностями. - Я не могу, - опять повторил Артур, чувствуя что-то похожее на ошеломляющее чувство ответственности, которое Утер, должно быть, чувствовал всю свою жизнь. Утер слабо кивнул, спокойно, тихо, принимая, а Артуру хотелось, чтобы он пришел в ярость. - Я не могу сделать этого в одиночку.