О чём молчит Двалин...

      Много можно рассказывать про тяжёлые времена, длинные войны, грозные битвы и страшные несчастья. Но о годах, наполненных радостью и ежедневно-обыденной суетой, много не скажешь. Да, однажды ушёл Балин, взяв с собой Ори и многих других достопочтенных кхазад, коим показалось, что слишком тесен стал Эребор, да слишком скучна мирная жизнь. Мория звала их, да, видимо, победа здесь окрылила настолько, что они забыли про осторожность и великое зло, пробудившееся там и изгнавшее оттуда наших родичей в прошлом. Сначала вести были хорошими, потом всё хуже, а теперь вот уже давно никаких. Что там происходит сейчас — уже никому и неведомо, может стойко выживают в подземном городе, выдерживая бесконечные орочьи и гоблинские осады, может, ушли дальше, а, может, так и сгинули в морийских бездонных копях. Или Великое Лихо Дарина погубило их.       Я долго пытался отговорить брата от этой его сумасшедшей затеи, но, словно наше наследное безумие, покинув, наконец, нас с покойным Торином, переселилось теперь в него, так он загорелся этой идеей. Как будто не Балин среди нас был самым мудрым, прозорливым, серьёзным и рассудительным… Как будто…       Но мирная жизнь все эти шесть десятков лет тоже была хлопотна и нелегка, хотя мне иной и не надобно. Младшей дочке четыре года, и на неё положил глаз Торин Камнещит, сын Даина, проча её в свои снохи — так эта мелкая из-под чёрной растрёпанной чёлки глазищами стреляла, что приглянулась его среднему, которого в подмастерья на днях посвящать будут. Да и средние молодцы — и подмога и подспорье. Старшая из дочерей готовить научилась, а то у моей Кхель до сих пор то мясо пригорит, то тесто в печеньках не пропечётся, а эта рукодельница — видать, в Дис пошла. Двое старших сыновей и вторая дочка, даром, что молоды ещё, сорока ещё нет, да и Фали, первенцу, вот только через год пятьдесят будет, а уже видно — лучники будут знатные, под стать матери. Фали даже турнир почти выиграл, уступив лишь сыну Брана сына Барда. Того самого, ныне, правда уже покойного, да, что сражался вместе с нами и стал бургомистром Дейла. Что ж поделать, век человечий значительно короче гномьего. Теперь Бран бургомистр. Хороший, надо сказать, бургомистр, толковый и правильный. И город процветает, и с нами торговые дела честно ведет… Да и с эльфами ладит. Всё-таки не так уж безнадёжен человеческий род, встречаются ещё достойные люди.       Но меняются времена, и всё чаще отнюдь не в лучшую сторону. Сколько лет как реже и реже (они, правда, и раньше не шибко нас жаловали), а теперь года три уж и вовсе перестали захаживать к нам вастакские купцы. Зато люди, что приходили из-за Зеленолесья с востока (да, после нашей победы пауков тоже сильно поубавилось, так что Чёрный лес снова почти весь зазеленел, кроме, разве что, самых дальних его уголков) так вот, люди из восточных селений всё чаще и больше заказывали оружие и доспехи. Нехорошие, надо сказать, люди. Мы, да и торговцы Дейла, решили, что это чересчур подозрительно. Мало ли что. Вдруг они против нас с нашим же оружием воевать соберутся? Слишком неспокойно стало в их краях. А оружие у нас добротное. Обухом не перешибёшь, кочергой не отмахнёшься.       Да вот ещё на пустошах к северу иной раз можно стало и нечисть какую увидать. Следы орочьих лазутчиков вокруг Одинокой то и дело наши стражи находят. Много времени прошло после Битвы пяти воинств, и всё больше всякая дрянь голову поднимать начала. Страх потеряла. Шутка ли — шесть десятилетий минуло. Это память гномов крепкая, а человеческая, тем более орочья — в три раза короче будет…       Вот недавно приехал один. Вроде человек, а не поймёшь, сомневаешься — человек ли? Конь чёрный, плащ чёрный, капюшон всё лицо закрывает, да и лица то не видать. Голос глухой, утробный, как из загробного мира, — как заговорит — аж мороз пробирает и оторопь берёт. В Дейле, сказывали, на него ни одна собака не гавкнула, все по схронам забились. Кошки только дыбились и шипели. Про мистера Бильбо спрашивал, полурослика, что с нами к Эребору пошёл.       Прогнали его. Гномы своих не выдают. Да сели потом, крепко подумали, не один день, но решили, что слишком много всего нехорошего вокруг твориться стало. Не к добру это. Так что посольство нынче самое время отправлять. К Элронду. А что, он мудр. Может, и Таркуна мудрее будет.       Главой посольства Глойн поехал, с сыном Гимли. А пока вернулся, война уже началась. Еле обратно добрался. А Гимли ушёл прямо из Ривенделла. Подвигов в чужих краях искать. Ну, да пора уже, совершеннолетний, как-никак. Вот нагеройствуется там, вернётся, душа покоя запросит — жену ему найдём, хорошую. Всё ж он мне не чужой, а самый что ни есть троюродный племянник!       А тут что… Война. Как и опасались — с севера снова орки наседать стали, с востока — людишки из-за Чернолесья. Вроде небольшие отряды, короткие стычки, а всё чаще, всё больше. Вот среди них вастаки начали встречаться, вот орки попадаются какой-то новой породы — сильнее, выносливее и солнца не боятся… Мы даже не сразу поняли, когда всё учащающиеся небольшие налёты переросли в серьёзную осаду, а мы ушли в глухую оборону. Жителям Дейла стало совсем невмоготу, Бран попросил помощи, и Даин решил, что женщины и дети могут спрятаться у нас, здесь, в подземельях Эребора… И ведь прав оказался! Вновь покинутый людьми город тут же заполонили орки и вастаки, а полчища всё пребывали. Лето 3018 года было не слишком урожайным, а зима выдалась холодной, и припасы подходили к концу. Эльфам Трандуиля, по слухам, тоже приходилось несладко. Орки стояли у самых врат Лесного королевства, Лес снова стал Чёрным, а пауков развелось пуще прежнего, и они не спали даже сейчас, зимой! Но нападать на сам Эребор ещё никто не смел. Все чего-то ждали. Пока вдали ветер не развернул знакомые знамёна…