***
Мне хотелось кричать, но я не могла. Я могла лишь открыть слезящиеся глаза и смотреть, навострить уши и слушать. Я уже была не в сером кубе, а в белой комнате со странными приборами возле кровати. Возле меня суетились люди в голубых одеждах. Их разговоры смешались в гул с вибрацией и шумом техники. – Частота пульса сто десять ударов в минуту, – услышала я женский писклявый голос. – Давление сто сорок на девяносто, – сообщил другой женский голос. – Верапамил внутривенно, быстро! – послышался грубый мужской голос. На лицо мне надели маску, меня держали несколько пар рук, скорее всего из-за того, что мое тело сопротивлялось. Я не в силах терпеть эту адскую боль, закрыла глаза, зажмурилась и мысленно кричала так громко, насколько это возможно. Когда я вновь решилась открыть глаза, рядом людей не было. Слышался монотонный звук моего сердца, сканированный специальным аппаратом, который, казалось, отскакивал от стен и эхом пронзал мои уши снова и снова. Тело было как будто не мое, оно не хотело меня слушаться, оно даже не болело. Только голова была чугунная. Послышался скрип двери, шаги и тихий диалог. – С утра, после восьми дней бессознательного состояния, она впервые отреагировала на внешние факторы. Правда, не самым прекрасным образом, но это лучше, чем ничего, – этот голос принадлежал тому самому мужчине, наверное, главному врачу. – В смысле «не самым прекрасным образом»? Лиза?! Это моя Лиза? – У нее резко подскочило артериальное давление и, ни с того ни с сего, начались мощнейшие судороги. Еще она постоянно звала доктора, – в голосе слышалась насмешка. – Стоп! Вы сказали Доктор? Я вас правильно поняла? – если бы у Лизы был поднос, она бы его с грохотом уронила на пол. – Да. И это ни может не радовать. Она ненадолго открыла глаза и, наверное, видела меня и половину обслуживающего персонала больницы. Значит, она уже имеет представление о том, где находится. – А… а по поводу сотрясения или других переломов? – Лизин голос дрожал. – Мы проверили все и кроме маленькой трещины в большеберцовой кости мы, к счастью, ничего не нашли. Всего лишь две недели в гипсе, да и неделю этого срока она уже его относила. Голова, голова… Видимых изменений нет, но час назад мы сделали МРТ головного мозга и стало видно, что гиппокамп, это часть головного мозга отвечает за обработку информации и закрепления ее в памяти, не стабилен, а это, скорее всего, значит, что она начинает все вспоминать. Родителей, друзей, возможно, сегодняшний приступ. – Это же хорошо? – неуверенно поинтересовалась подруга. – Конечно! Она начинает думать, вспоминать и обрабатывать информацию, а это прямой путь к выздоровлению. А теперь мне пора идти. Вы тоже в палате не задерживайтесь, пациентке нужен отдых. Кстати, с тем молодым человеком все хорошо? – Да, он немного переживает из-за увиденного, но я ему сейчас все объясню. Сегодня у нее дежурить нужно? – Дежурить… За ней наблюдают двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Совершенно не обязательно находиться здесь круглосуточно. После этих слов, видимо не дожидаясь ответа, мой врач вышел. – Нет, обязательно, – уже сама себе говорила Лизка. – Ну, как ты? Что с тобой сегодня произошло? Конечно это лучше, чем ничего, но так тоже пугать нас не надо. Благо Джаред мне позвонил, а не твоей матери, иначе тут бы такое началось, хотя ты и сама имеешь представление. Джаред? Он сидел со мной с утра?! О, Боже. Только этого мне до полного счастья не хватало. Я хотела встать или хотя бы ответить Лизе, но я попросту не могла. Может, я в коме? И все происходит по самым лучшим сценариям бразильских сериалов? Смешно, это просто смешно. Глупость какая-то; в жизни, как в кино не бывает. – Ну, что сказали? – я услышала знакомый мужской голос. – В палату кроме одного нельзя, что ты делаешь? Хотя, ладно, входи. – Так что сказали? Что это с утра было? – он нервно вздохнул и, казалось, приготовился к самым жутким новостям. – Сказали, что это лучше, чем ничего, что это хоть какая-то реакция. А сейчас любая реакция на вес золота. О чем ты с ней разговаривал утром? – Да так, – было заметно по голосу, что с него спал тяжелый камень ответственности и переживания. – Как обычно, рассказал про погоду и родителей, друзей. Томо мне рассказал, что там у вас в школе происходит, я пересказал. А потом сел почитать, а тут раз, она часто дышит, давление подскочило. Начала еще бредить и говорить «Доктор, доктор!», я и побежал за доктором. Все вбежали и начали что-то доставать, измерять, а меня выгнали из палаты и до твоего прихода не пускали. – Доктор, говоришь, – лишь после длительной паузы Лиза заговорила вновь. – Ладно, я могу до приезда матери с ней посидеть, можешь быть свободен. Кстати, как там, в студии дела? – Шеннон сегодня большую часть ударных записывает. Получается очень даже неплохо. Больше ничего не скажу, а то сглажу, – было понятно, что он улыбается. – Ха, ну ладно-ладно. Слушай, можешь зайти сока купить, прежде чем уйдешь? Ну, пожалуйста. – Конечно, тебе какой? – Вишневый, если будет. А так яблочный. – Окей, – я услышала тихие удаляющиеся шаги и скрип двери. Джаред вышел. Джаред, Джа… Я пытаюсь вспомнить, как он выглядит, но все получается размывчатым. Только голубые глаза врезались мне в память и не хотели отпускать. – Я же знаю, что ты меня слышишь, – мои мысли прервал Лизин шепот. – И я просто хочу тебе сказать, что в последний раз, когда к тебе приходил Доктор, ты чуть не умерла, жертвуя собой ради него. В тот момент ты не думала о себе, родителях и друзьях. Ты спасала Доктора. Ты прекрасно знаешь, что я его ненавижу всей душой, он мог забрать тебя у нас. И как ты все вспомнила, а ты же все вспомнила, ведь он обещал, что этого не произойдет, я не понимаю. Но ради себя, меня, матери и всех тех, кто тебя любит, не смей к нему приближаться. А я постараюсь, чтоб он не приближался к тебе, я обещаю. Такого я не ожидала. А ведь и правда, я чуть не умерла ради него, но сколько раз он чуть не умер ради меня?! Если бы я могла шевелить руками, в комнате послышался бы глухой звон пощечины. Да если бы не он, мы бы все тогда умерли, тем более без него. А я простой человек, который решил пожертвовать собою ради своего же спасителя, а эти люди винят его в попытке убить меня. Мои мысли и воспоминания спутались в один большой клубок. Нужно много сил, чтобы его размотать. Сама того не ведая, я моментально отключилась.***
– Господи, ну и жара, – от резкого голоса подруги я проснулась. – Это точно, вчера ливень был, а теперь хоть шорты одевай, – возмутилась сестра. – Спасибо, что пришла пораньше. А то на работе без меня не могут просто. Бармен опять опустошил бутылку Hennessy и теперь довольный пугает посетителей, а свободных рук нет. Придется самой становиться за бар. – Что ни день, то веселье у вас на работе, – усмехнулась Лиза. – Как ваш официант со сломанной ногой поживает? – На больничном, где же еще. Да уволить его ж не за что, он не виноват, вот теперь ему все оплачиваем... Ладно, поеду-ка я. – Да-да! Удачи. – Спасибо, а кто придет тебя сменить? Мама? – Нет, она попросила ее заменить, там тоже на работе конфуз какой-то. – И ты будешь сегодня весь день тут сидеть? – удивилась моя сестра. – Нет, Шеннон обещал подъехать к пяти часам. Завибрировал телефон. Сестра извинилась, попрощалась и вышла из палаты. Я услышала звон каблуков по кафелю. – Диван нагрелся, черт, – подруга немного рассердилась. – Привет кстати, тебе не жарко? Надо окно приоткрыть, а то я уже вспотела. Я чувствовала лучи осеннего солнца и наслаждалась этим теплом. Моя кожа начала чувствовать. Никогда, когда я просыпалась, я не чувствовала ни тепло, ни холод на своей коже. Из приоткрытого окна слышались голоса людей, шелест падающей листвы и гул моторов. Ветерок коснулся моего лица, приятно охлаждая кожу. Я наслаждалась ощущениями. Мне захотелось встать, посмотреть в окно, вдохнуть свежий воздух. Я представляла деревья, покрытые золотыми и багровыми листьями, ярко-голубое небо и ветер, заставляющий рябеть прозрачную воду пруда. Ведь нет ничего красивее того, что создает природа. За многие миллионы лет она создала столько шедевров, что, казалось, она никогда уже не остановится. Не знаю, сколько прошло времени, я давно уже потеряла его. Какой сейчас день, месяц, год? Я не имела понятия. Для меня было важно «сейчас», где я могу вспоминать, думать, ощущать. И конечно же слушать. Прислушавшись, я отчетливо поняла, что моя подруга что-то листает и записывает. «Уроки» сразу же пронеслось у меня в голове. И мое предположение сразу же оправдалась. – В прямоугольном треугольнике ABC угол А равен тридцати градусам, – читала в слух Лиза. – Найдите площадь треугольника, если гипотенуза равна пяти. Что? Мне так и хотелось сказать: «Катет против угла в тридцать градусов равен половине гипотенузы». У подруги геометрия была не самым любимым предметом, хотя и задачка была-то явно не десятого класса. Я смотрела на нее с удивлением и небольшим презрением, ибо мне уже надоело каждый год с ней возвращаться к начальным стадиям геометрии. – Вот если бы была в сознании, ты бы мне, конечно же, помо… Мы встретились взглядами. Тетрадка выпала из ее рук, рот раскрылся от удивления, а глаза засверкали от… слез? – Наконец-то, – она мне улыбнулась и нажала какую-то кнопку, которая располагалась слева от нее на стене. – Ты меня слышишь? Я кивнула. В этот момент вошла милая темноволосая девушка в белом халате и вопросительно посмотрела на Лизу. Потом перевела взгляд на меня. У нее тоже отвисла челюсть. – Я просто сидела и читала, смотрю, она за мной наблюдает. Все было тихо, изменений никаких не было, – говорила моя подруга, пока медсестра подошла ко мне. Она начала святить мне в глаза маленьким карманным фонариком. – Ты же меня видишь? – я повторно кивнула. – Отлично, поздравляю, ты проснулась! Я пошла за доктором, а ты только не волнуйся. Она мило мне улыбнулась и пошла прочь из палаты. – Может, ты скажешь мне что-нибудь? – улыбнулась Лизка. Я пыталась, я уже несколько раз пыталась. И ей ответить и медсестре. Без толку. – Значит, у нас в отделении хоть кто-то начал шевелиться! – услышала я знакомый голос. Вошел мой врач. По голосу и не скажешь, что он такой молодой. На вид я бы не дала ему и двадцати пять лет. – Посмотри на меня. Ты можешь пошевелиться? И кивок не считается. Я попыталась пошевелить рукой, но это удалось мне не самым лучшим образом. По мне так, поднять руку на десять сантиметров от койки, а потом не удержать ее, не самое лучшее доказательство. – Так, давайте-ка мы понизим количество болеутоляющего. Говорить-то можешь? Я посмотрела на него, на Лизу, медсестру. Я не могу сказать ни слова… ни одного. В этот момент, громко разговаривая по телефону и явно ругаясь на кого-то, в палату вошел Шеннон. Заметив, что возле моей кровати стоят три человека, он мгновенно умолк. Спустя несколько секунд он все же посмотрел мне в глаза. Я узнала эти глаза. Ни с чем несравнимый цвет карих глаз придал мне силы. Может именно мне их и не хватало? – Шеннон? – я улыбнулась. От услышанного и у него окончательно отвисла челюсть, но спустя мгновение он широко улыбнулся. – Я думал день не станет еще лучше, а вот, я прихожу, а ты сморишь на меня спустя две недели после… – он умолк, улыбнулся и подошел к Лизе, которая стояла слева от меня. Врач и медсестра в это время снимали показатели с прибора, который находился возле правой части кровати. – Я уменьшил дозу обезболивающего, так что может начать кружиться голова, тошнота и онемение конечностей. И, наверное, надо все же убрать лишних из палаты. – Я отсюда не уйду! – возразила подруга. Шеннон стоял и ничего не понимал, ведь он не понимал по-русски. Но заметив Лизино негодование, с его лица исчезла улыбка. – Мне наоборот сейчас нужно общение и разъяснения, – я говорила медленно, так как язык все равно меня еще не хотел слушаться. – Пусть они еще посидят. Лечащий доктор посмотрел на меня строго, но не стал возражать, а тихо-мирно вышел из палаты, на ходу что-то говоря медсестре. – Ну, как вы себя чувствуете? – спросила Лиза по-английски. – Ох, у меня и так язык заплетается, а тут еще и на английском. Давайте лучше расскажите мне, что случилось. Последнее, что я помню… это пешеходный переход возле моего дома. Парочка на диване переглянулась. Подождав около минуты Шеннон начал историю. – Ровно две недели назад мы впервые встретились, у нас дома. Когда ты собиралась уходить, было уже довольно темно, а самый короткий путь лежит через парк, ну, ты и сама знаешь. Я поехал за мамой в центр, так что меня в доме не было. Джаред взялся тебя проводить… Когда вы попрощались и ты все же начала переходить дорогу. В это время поворачивал я… Но какой-то придурок решил меня обогнать и не справился с управлением. Никто этого не ожидал. Мне удалось подрезать машину и не дать ей проехать. Водитель, скотина, явно понимал, что все может не так просто закончиться. Джаред за ним погнался, если б не мама, он бы ему рожу-то точно разукрасил. Я пытался привести тебя в чувства, но бесполезно. А ты все повторяла «Доктор, помоги мне! Доктор, я знаю, ты меня слышишь!». Мне действительно стало… страшно за тебя. Кто-то из прохожих вызвал и скорую помощь, и полицию, сейчас все более менее решено. Водителя обвинили в вождении в нетрезвом состоянии, лишили прав, назначили штраф, он частично оплатит лечение. Вот, ты поправилась, – он искренне улыбнулся мне. Я подумала над сказанным минуту и спросила: – А что это было? Кома? Я помню, как вы со мной разговаривали. Я поначалу просто слышала, потом начала чувствовать, а потом лишь смогла открыть глаза. Вас помню, Джареда, маму и сестру… Да, и где папа? – Папа твой уехал в командировку, – ответила Лиза. – Для твоего лечения нужны деньги, а ему еще за день до… того, как тебя сбили, предложили поехать, он думал. Но после твоего впадения в анабиоз, он согласился. И да, ты была не в коме, наверное. Точнее даже врачи не могут сказать, что это было. Они сказали, что это можно назвать анабиозным состоянием, то есть ты не хотела сама просыпаться, ты могла, но не хотела. Наверное, в этом и заключается отличии от комы, когда хочешь, но не можешь. – Хм… Я много раз хотела проснуться, посмотреть в окно… но не могла, – сама не знаю, говорила ли я правду. – Наверное, слишком много информации за сегодня. Ты, кстати, матери позвони. – Ой, точно! Совсем из головы вылетело, – Лиза ударила себя по любу. – А ты отдыхай. Лиза встала и вышла из палаты, наверное, чтобы разговором не мешать мне. Я закрыла глаза и старалась не думать. Но мысли сами лезли в мою голову. Я действительно начала чувствовать именно сегодня, я по-настоящему захотела встать. Доктор, он пришел. Я его звала? Зачем, разве мне угрожает опасность? Мне казалось, что в прошлый раз все закончилось. Хотя, я надеялась, что все закончится, но знала, что ничего не закончилось. Стоп, я раньше о таком не думала. Почему? Я все помню так, будто это происходило вчера… Это странно, с моей не самой лучшей памятью все помнить настолько детально, что до физической боли неприятно вспоминать.***
– Дом, милый дом, – сказала мама, открывая дверь квартиры. – О да, – я впервые за довольно долгое время была рада искренне вернуться в жилище. Приветствующим визгом и лаем первой ко мне подскочила и чуть не свала с ног моя любимая собака. За мной зашли Лиза и Джаред, который нес мои вещи. – С возвращением домой, – сказал он, ставя вещи на пол. На удивление, сторожевая собака не набросилась на него с лаем, может, от того, что ей было не до него, а, может, он ей понравился. – Я, наверное, поеду. Вас на работу надо подвезти? – спросил он мою маму. – Мам, ты на работу едешь? – Да-да. Там опять аншлаг, – она посмотрела на меня и улыбнулась, – Но Лиза же с тобой. – Да, я, может, даже останусь с ночевкой. В школу идти не хочется вообще. А, кстати, – она обратилась к Джа, – Томо завтра идет? – Нет, мы едем на студию с утра все вместе. – Тогда точно никуда не пойду! – Надо отдохнуть, – усмехнулся Джаред. – Я тогда вас жду в машине, – обратился он к моей маме. – Да, минута и я выхожу, – сказала мама в след уходящему Джареду, благо владение языками это у нас семейное. – А вы, ведите себя прилично. Обед в духовке, разберите вещи, меня до ночи не будет. Все, убежала. Она поцеловала меня, Лизу, хотя она этого никогда не делала, взяла сумку и вышла за дверь. – Ну, мы одни, что будем делать? Может, фильм посмотрим? – Я хочу помыться, поесть и разобрать вещи. Да, и я определенно хочу навести порядок, – увидев в каком состоянии квартира, сказала я. – Какой порядок? Отдыхать тебе надо! – Я две недели была в отключке, еще полторы я лежала в больнице не вставая и теперь мне опять надо прижать задницу к дивану? Увольте. Лучше помоги донести вещи. – Я только помою посуду, ты же знаешь, – беря сумку, сказала Лиза. – Пошли в комнату, мне нужен компьютер.***
– Давай уже спать, – сказала я зевая. – Час ночи, а я с семи утра на ногах. – Так спи, а фильм еще полчаса идти будет. Не, ну ты посмотри, – возмутилась Лиза. – Да разве так извиняются? Чувак, у тебя ничего не получится. – О, Господи… – я закатила глаза и опять зевнула. В это время раздался звонок в дверь. – А это еще кто? – удивилась я. – Ну, мама твоя с работы пришла, что странного? – Во-первых, у мамы всегда есть ключ. Во-вторых, если б домофон открыли нашим ключом, то был бы сигнал. Мы посмотрели друг на друга, потом на дверь. Лиза выключила звук на телевизоре. Звонок повторился. Мы медленно встали. – Тогда кто это? Может, мальчики? – с надеждой спросила подруга. – Как ты сказала? Мальчики?! А домофон звонил? Как они попали? – Ну, кто-то вышел или зашел. – У тебя мозги работают? У нас охранник на вахте. Он просто так никого не пустит… с первого этажа, по крайней мере. Я резко замолчала и дала знак Лизе, что бы она тоже заткнулась. Я услышала жужжание. И я не знаю, то ли сердце упало в пятки, то ли взлетело, в моей крови были и адреналин, и эндорфины сразу же и в больших количествах. Я сделала пару шагов вперед, через секунду дверь распахнулась и я увидела силуэт высокого мужчины. Он был не таким, какой в прошлый раз. Он был высоким дрыщем в синем костюме и с очаровательной улыбкой. Этот же был покрупнее, одет в твидовый пиджак и с галстуком-бабочкой. Хотя, увидев меня, он улыбнулся не менее очаровательной улыбкой. С ним вошла и прикрыла за собой дверь довольно симпатичная рыжеволосая девушка, теперь я рассмотрела ее получше. Довольно худая, но не выглядит хрупкой, красиво и одновременно удобно одета, но в отличие от Доктора она не улыбалась. – Привет, давно не виделись, – он первый начал разговор. – Прости, что заставил тебя все вспомнить, но ты зачем-то звала меня. – Привет, – я тоже улыбнулась. – Я не знаю, почему я тебя звала. А ты изменился. – Ах, да! Ты же меня еще таким не видела. Регенерировал я. Ну, как тебе? – Он сделал пару кругов вокруг своей оси. – Правда подбородок кошмар какой-то… А да, бабочка! Она делает мой образ идеальным. – А вот по характеру ты ничуть не изменился, – добавила я с улыбкой. – Привет, – я обратилась к девушке, стоящей за Доктором. – Привет, – она протянула мне руку. – Понд, Эми Понд. – Наташа. Приятно познакомиться, – она смотрела мне за плечо, и я вспомнила о подруге. – А это Лиза. – Здрасте, – съязвила она. – Что ты мне обещал? – Лиза, хватит! Немедленно прекрати, – я решила срезать сразу все на корню, зная, что сейчас начнется. – Нет, она права, но… – все еще улыбаясь, выговорил Доктор. – Я спрашиваю, что ты обещал? Мне хватило того, что случилась тогда. Точнее того, что чуть не случилось! Сам понимаешь, что это может привлечь охотников. Они возможно отслеживали ее, а тут «бац» и она все вспомнила. Не опасно ли? – У меня не было выбора! Я обещал прийти, если понадобиться помощь, я пришел. Но как вижу, ошибся. Наверное, мне и не стоило приходить. Эми была в некотором ступоре, так же, как и я. – Лиза, хватит! Доктор, подожди. А если я не просто так тебя позвала? Доктор!