Сквозь тьму

Проснувшись, Виерин не сразу вспомнил, где находится и почему. Он лежал на чем-то мягком, ему было тепло, уютно и хорошо. Он зевнул, лениво потянулся и сел. Вокруг была кромешная темнота, и он пошарил возле себя рукой в поисках светильника. Но не нащупал ничего, кроме мягкого… меха? Он нахмурился, соображая, где бы это мог быть. Ложе было куда удобнее, чем в школе или в его родном замке. Может, он у Догуна в гостях?.. Стоило мысленно произнести имя жениха, как Виерин тут же все вспомнил. Подслушанный разговор, погоню, блуждание в темноте по катакомбам. Он вспомнил, как, мучимый жаждой и усталостью, упал, не смог встать, как на одном лишь упрямстве пополз вперед. Так, может, он уже умер и попал в загробный мир? И эта прекрасная постель — его посмертная награда? Виерин прислушался к собственным ощущениям, потрогал разбитые перед сном коленки и ладони. Он чувствовал себя на удивление бодро. Пить не хотелось да и есть, пожалуй, тоже. Он пошевелил языком во рту: былой сухости не наблюдалось. И ссадины, хотя и не зажили полностью, практически не болели. Он сходит с ума? Виерин слышал, что долгое пребывание в темноте и тишине доводит людей до галлюцинаций. Он с силой ущипнул себя за бок и поморщился от боли. По крайней мере, он точно не спит. И если предположить, что все происходящее реально, то… прежде всего, нужно понять, на чем он лежит. Что это, меховое и теплое, может быть в катакомбах? Кто-то вроде него, любящий тишину и покой, притащил сюда шкуры и одеяла? Значит, где-то поблизости должен быть выход: от меха пахло чем-то приятным, затхлость и сырость его пока не коснулись. Виерин провел ладонью по пушистой поверхности. Что-то тут было не так. Да, точно! Мех был теплым, казалось, будто гладишь кого-то живого. Например, кошку, только очень и очень большую. Сердце испуганно замерло. Так, может, это — спящее чудовище?! Вот проснется оно и сожрет Виерина! Он невольно попятился назад, проехался задницей по гладкому меху. Нет, стоп! Если бы это было живое чудовище, оно бы дышало, верно? А шкура под его руками не шевелилась. Значит, это все же подстилка. Но насколько большая? И чья? Виерин встал на четвереньки и принялся тщательно ощупывать меховую поверхность. Неожиданно для себя он обнаружил, что она находится не только под ним, но и по бокам, и сверху. Лишь с одной из сторон имелся узкий пролаз — выход из мягкого чрева. Странно… Виерин не помнил, чтобы забирался внутрь. Наоборот: перед сном у него хватило сил лишь на то, чтобы подползти к чему-то мягкому и теплому да привалиться к нему боком. Но лежал-то он тогда на камнях! И куда делась его жажда?! Не мог же кто-то напоить его, пока он спал? И перенести его в теплое убежище… Впрочем, более логичного объяснения своему состоянию Виерин придумать не смог. Ну не верить же, в самом деле, старым няниным сказкам! И в то, что в заброшенных каменоломнях до сих пор обитают странные существа. Интересно, кстати, насколько странные? Про пушистые гостеприимные гнезда Виерин ничего не слышал. Но если его напоил и положил в меховой шатер человек, то где же он?! Почему ушел, не оставив никакого послания? И вернется ли он? Или считает свою миссию по спасению Виерина законченной? Но нет. Раз у него тут такое комфортабельное убежище, то, конечно же, он вернется. Вопрос только — когда? И как далеко отсюда находится выход. Виерин еще раз тщательно ощупал меховое гнездо: пол, стены и потолок в поисках хоть какого-то знака от своего неведомого спасителя. Может, тут есть что-то наподобие полок-карманов? А в них — светильник, фляжка с водой или еда…Но ничего не обнаружилось. Тогда Виерин выполз из гнезда и принялся изучать его снаружи. Оно было невысокое, ему всего лишь по грудь, округлое, без каких-либо углов или стыков. Даже швов на нем не прощупывалось, что было странно: как-то же его сшили! И кстати… а как оно, вообще, стоит? Жесткого каркаса, вроде бы, не было. Довольно долгое время Виерин ходил и ползал вокруг гнезда, пытаясь понять его устройство. И вдруг подумал: а зачем ему это нужно? Он ведь не собирается здесь оставаться, ему нужно как можно скорее найти выход! А он, вместо того, чтобы искать путь к спасению, занимается ерундой. Он поднялся с коленей, ласково погладил гнездо и прошептал: «спасибо». Все-таки, что бы здесь ни произошло за то время, пока он спал, кто-то спас его. И раз уж никого разумного поблизости не наблюдалось, всю свою благодарность Виерин перенес на гнездо. Сделав пару шагов в темноту коридора, Виерин остановился. Ощутимо повеяло холодом, и он понял, что в гнезде не только отдохнул, но и согрелся. Однако оставаться здесь до бесконечности было нельзя. Но и идти в темноту и тишину без какого бы то ни было плана, тоже не стоило. Слишком велика вероятность того, что выхода он не найдет, а снова, как вчера, заблудится и смертельно устанет. Да уж… смертельно. Вспомнилось, как еще недавно он полз сквозь темноту и неизвестность. Отчаявшийся, почти сдавшийся, приготовившийся умирать… Нет уж! Повторения этого кошмара он не выдержит! И так уже он сомневался в здравости собственного рассудка. Но что он может сделать? Вариантов-то только два: идти вперед или оставаться на месте. Попытаться выбраться отсюда самостоятельно или ждать, пока вернется его спаситель. А что, если его найдет не доброжелатель, а человек Догуна? После всего пережитого вновь попасть в руки графа было бы слишком жестоко. Тот ведь теперь, когда все раскрылось, не будет больше с ним церемониться. Заставит его произнести брачную клятву, пару месяцев поиздевается и убьет. Нет-нет-нет! Нельзя попадаться врагам! Так что же, все-таки, выбрать? Виерин отступил назад, вновь погладил гнездо, и его тепло, его мягкость подействовали успокаивающе. А собственно, кто мешает ему запомнить дорогу назад, к гнезду? Сходить на разведку, а если не получится найти выход, вернуться. Ведь теперь, когда он не убегает, когда паника и слепой ужас не застят глаза, считать повороты будет совсем не сложно. К этому он привык еще когда ребенком бродил по своей части подземного лабиринта. Приободрившись, Виерин вновь шагнул в темноту. Неизвестно, сколько прошло времени, пока он блуждал по катакомбам, ведя рукой вдоль стены и запоминая повороты, но в какой-то момент Виерин почувствовал сильный голод. Он устал, хотелось пить, но голод тревожил сильнее всего. Он остановился и тяжело вздохнул. Путь отсюда до гнезда был неблизок. И если он собирался вернуться, то поворачивать назад нужно было сейчас. Иначе у него может банально не остаться сил на обратную дорогу. Так-то оно так, но… возвращаться было обидно. Он столько прошел! В стольких коридорах побывал! Но ни в одном из них не обнаружилось выхода. Однако надежда нашептывала ему не сдаваться, попробовать пройти еще хоть чуть-чуть вперед. Ведь должен же где-то здесь быть выход! И не один… Но тут Виерин вспомнил, как учителя рассказывали ему о протяженности каменоломен. Что здесь, под землей, можно бродить неделями, месяцами, а путь наверх так и не встретить. Слишком много тут было ответвлений. И далеко не все из встреченных Виерин изучил. Разумнее всего будет вернуться. Хоть немножко поспать в тепле, отдохнуть, а потом приступить к поискам заново. Так он и сделал. Без особых проблем вернулся к гнезду, забрался в его теплые и мягкие недра, и уснул. Удивительно, но, проснувшись, он вновь не почувствовал ни голода, ни жажды. Он был полон сил и готов к дальнейшему исследованию лабиринта. Время здесь, под землей, совершенно не ощущалось. Виерин не мог бы сказать, как давно он сбежал из замка. Возможно, прошли сутки или двое, а возможно, что уже и больше недели. Время сна Виерин по привычке называл ночью, а то время, когда он бодрствовал — днем. Таких дней и ночей прошло восемь. Каждую ночь он спал в гнезде и всякий раз, проснувшись, чувствовал себя не только отдохнувшим, но и сытым. Он периодически возвращался мыслями к этому феномену, но никакого объяснения придумать так и не смог. Ясно было только одно: чтобы утолить жажду или голод недостаточно было просто провести время в гнезде. Обязательно нужно было заснуть там. Возможно, во сне кто-то приходил и незаметно кормил его. Да нет же! На самом деле Виерин давно уже в это не верил. Никто сюда не приходил, а помогало ему… ну, это покажется глупым, но он был абсолютно уверен, что само гнездо. Оно не было набором шкур и одеял, как он решил в начале. А вот чем оно было — вопрос… Когда на восьмой день Виерин выбрался из гнезда, ему показалось, что темнота вокруг стала не такой плотной. Да, точно, он теперь различал стены, видел отдельные каменные блоки и даже само гнездо. Оно оказалось почти черным, шарообразным, похожим на гнезда ос или мелких птичек, названия которых Виерин не помнил. Он поднял руку и благоговейно рассмотрел собственную ладонь. Из-за того, что он ходил по тоннелям на ощупь, постоянно держась рукой за стены, пальцы были в мозолях и мелких царапинах. Одежда кое-где порвалась и сильно испачкалась. Хотя Виерин и снимал ее на ночь, восемь дней под землей превратили ее в отвратительные лохмотья. Странно еще, что она не пахла, но это Виерин отнес в разряд тех же чудес, что и избавление от голода и жажды. Оказалось, что гнездо стояло не поперек сквозного коридора, как Виерин все это время думал, а в тупике. Потолок здесь был ниже, чем в привычных с детства тоннелях около замка, а вот пол и стены — такими же. А все-таки, какое же это счастье — снова видеть! Виерин испустил радостный вопль, который тут же подхватило многократное эхо. Прислушался и заулюлюкал снова, радуясь, как ребенок, перекрикиваясь с далекими отголосками собственных криков. Затем он замолчал и заозирался по сторонам в поисках источника света. Может, все-таки, кто-то приходил сюда, пока он спал, и на этот раз забыл где-то неподалеку светильник? Но коридор был освещен равномерно. Причем на самом деле это был скорее не свет, а полумрак. Виерин попробовал отойти от гнезда на пару метров, но и там освещение не стало ярче. Тогда он вновь закричал: — Эгегегеееей! Есть тут кто-нибудь? — Сколько шума, — неожиданно услышал он недовольный голос у себя за спиной. Виерин вздрогнул и повернулся. Но в той части коридора никого не было. Только гнездо темнело возле стены. — Кто здесь? — спросил он, на этот раз почти шепотом. — Кто-кто, а сам-то ты как думаешь? — Эммм… не знаю. Незнакомец хихикнул. — А ты подумай. Оглядись по сторонам, поищи меня. Ты ведь, кажется, теперь можешь видеть? — Да, могу. А… — Виерин не знал, что еще сказать. Он растерянно смотрел на гнездо, со стороны которого раздавался голос. Но там, внутри, никого не было, Виерин это точно знал! Не может же с ним разговаривать… нет-нет, это слишком невероятно! — Почему это? — голос прозвучал как будто обиженно. И, кстати, он был довольно странный. Бесполый. Виерин, поначалу решивший, что разговаривает с мужчиной, теперь не мог бы утверждать этого наверняка. И кстати… — Ты что, мысли мои читаешь?! — Было бы там что интересное! Хотя… — голос снова хихикнул, и Виерин вдруг понял, что тот раздается лишь у него в голове: подхватывающее каждое его слово эхо на репликах собеседника — неужели гнезда?! — молчало, — я из твоих воспоминаний многого не понял. У вас что, принято убивать своих сородичей? Тебя хотят съесть? — Почему съесть? — удивился Виерин. — Нет, меня хотят убить, чтобы завладеть моими землями. Я — последний из рода баронов Браноар. — И что, твой… замок примет чужака? Не съест его? — Да что ты все заладил: съест да съест?! Голодный, что ли? А, кстати, ты кто? А то нехорошо как-то: ты обо мне, похоже, все уже знаешь, а я о тебе — ничего. — Меня зовут Аргурррывгарр. Можешь погладить меня, у тебя это хорошо получается. — Эмм… как? Прости, я не очень расслышал. — Ар-гур-рыв-гарр, — гнездо любезно повторило свое имя медленно, по слогам. — Очень приятно, Ар-гур-рыв-гарр. Барон Виерин Браноар к вашим услугам. — Ну, раз к услугам, то погладь меня. Сколько уже можно просить? Виерин подошел к гнезду и положил руку на его мохнатую поверхность. Он часто гладил его раньше, это было приятно, но сейчас вдруг им овладела странная робость. Все же, одно дело — трогать меховое одеяло, ну или даже пушистую зверушку, и совсем другое — ласкать разумное существо. Гнездо одобрительно заурчало, как большая кошка, и Виерин принялся гладить его сильнее, сразу двумя руками. — Это ведь ты кормишь меня? — Я. Мне не сложно синтезировать нужную вам биомассу и жидкость. И зрение тебе тоже я подправил. А то ты ходил, как слепой махот. — Спасибо, ты мне жизнь спас. А махот — это кто? И… эмммм, ты не знаешь, где тут поблизости выход? — Я тебе что, мастер-всезнайка? — возмутилось гнездо. И рыкнуло: — Ты чеши, чеши, не отвлекайся. Муррр-урррр… Про выход ничего не знаю. Я, как ты мог заметить, стою тут и никуда не хожу. А махоты — мурррр-урррр — это существа такие. Большие, дурные, без глаз. Ползают по тоннелям внизу, тычутся мордами в стены и по звукам ударов определяют, есть ли в скале инкорит. Это сорт камня, которым они питаются. Когда махот находит новый пласт инкорита, вгрызается в стену, и получается новый тоннель. — Внизу?! — Виерин пораженно замер. — Ты был внизу?! И что, там правда живут каменные черви и… и… — Каменные черви? Это еще что такое?! А! Так это махоты и есть. Как ты странно их называешь. Но, глупый, я же говорю: я тут стою, никуда не ползаю и не хожу. Ты же видишь: у меня нет ни лап, ни ног, ни лжещитинок. Как бы по-твоему я спустился?! — Не знаю… а… эти твои махоты что, прогрызли путь сюда, наверх? Они где-то рядом? — Виерину вдруг сделалось страшно, и он непроизвольно оглянулся на ведущий вдаль коридор. — Нет, они внизу. Здесь нет инкорита. — А, — окончательно запутался Виерин, — а откуда ты тогда знаешь о том, что происходит внизу? — Что значит, откуда? Знаю и все. А ты мне что, не веришь? — Верю-верю! — обижать гнездо совершенно не хотелось. Мало того, что оно спасло Виерина, так теперь еще и было единственным за долгое время собеседником. — А ты можешь еще что-нибудь рассказать про местных жителей? — Ты чешешь, я рассказываю. — Договорились! И гнездо начало свой рассказ…