4
21 апреля 2014 г. в 01:19
Буквально втащив его в какую-то комнату, мальчишка захлопнул дверь ногой и с силой, которую в нем и нельзя было предположить, отшвырнул Эрни к противоположной стене, здорово приложив спиной. Однако это слегка прочистило Эрни мозги.
А мальчишка, затылком едва достающий ему до подбородка, зло уставился прямо в лицо:
— Ты, tupay pindosina, слушай внимательно. Мне это тоже не нравится. Но моя мама решила, что твой старик — это то, что ей надо. Значит так и будет. Ты закроешь свое прекрасное habalo и будешь изображать великую радость. И ты сделаешь это, даже если мне придется переломать тебе все пальцы.
Новоявленный родственник изъяснялся на каком-то адском винегрете, но Эрни почти безошибочно понял, о чем говорил Джен, гипнотизировавший его своим взглядом и выламывающий ему при этом мизинец.
— Запомни, ты крутой в своей школе, а здесь ты мой брат и хороший сын для Элл. Понял меня?
Все это было странно, но Эрни просто подчинился и кивнул, сосредоточившись на том, чтобы не застонать от боли, волнами исходившей от руки. Он и не предполагал, что от воздействия только на один маленький палец от слабости могут подгибаться колени.
В голове Эрни все перемешалось. В гостиной его накрыла растерянность, сменившаяся злобой, и почти мгновенно переросшая в ненависть. Которая испарилась, когда Эрни понял, что Джена интересует только его мать.
Вслед за этим накатило злобное бессилие — он позволил какому-то цыпленку командовать! А потом оно медленно перетекло в восхищение, чтобы снова обрушиться растерянностью.
Потому что маленький родственник подавлял своей властностью и силой. Не физической, а другой, когда человека можно было убить, но не сломать.
Он спокойно мог показывать средней палец толпе, и она бы его боготворила — Джен принуждал повиноваться.
И Эрни почти задыхался, ощущая как его расплющивает невидимая сила.
А еще Джен почти прижимался к нему гибким, тонкокостным телом. И от этого у Эрни сводило в животе страхом и еще чем-то горячим.
Аналогичные ситуации на футбольном поле (а их случалось не мало) такой реакции не вызывали, и Эрни даже боялся думать о том, что все это значило.
— Я тебя понял, — процедил он сквозь зубы, стараясь не шипеть. — С тобой бы я справился, но отец говорил мне, что с маленькими дерутся только ублюдки. А сейчас отпусти, и мы попробуем познакомиться снова.
— Вот же фак! Ни слова не разобрал, чего ты там лопочешь. Мать такие деньги отвалила репетиторше, а она только настоящее-прошедшее время знала. А вот чтобы говорить… — бормотал Джен что-то на своем кошмарном языке. — Придется рискнуть.
Он резко отпустил многострадальную руку Эрни и тот не удержался и все-таки сполз на пол — нахлынувшее облегчение сшибало сильнее, чем боль. Под веками плавали цветные пятна, а уши словно заложило ватой.
А еще Эрни стало хорошо, почти невыносимо хорошо.
Два хлестких удара привели его в чувство. Но не совсем. Расстроенное лицо Джена казалось ненастоящим, как дорогая карнавальная маска из магазина сувениров.
— Фух, перестарался. Слушай, Эр, — помахав у Эрни под носом, Джен грустно вздохнул и громко по слогам проговорил: — Извини, я не специально. Смотри… — он подсунул свой нетбук, указав глазами на открытую страницу гугл-переводчика. — Пиши, что ты там говорил.
Вернувшись в реальность, Эрни поморгал, пытаясь разобраться в том, чего ему больше хочется: врезать по этой красивой и одновременно отталкивающей маске, разбив ее, или чтобы острый кулак Джена еще раз въехал ему в скулу, прогоняя остатки тумана.
Впрочем, ничего этого не потребовалось, все как-то пришло в норму само собой, и тогда Эрни разглядел сочувствие, понимание и ласку в непривычно светлых, почти прозрачных глазах.
В этот миг окружающий его мир сделал новый кульбит: потерял ли он отца, Эрни пока не знал, но вот брат у него появился.
Подтянув клавиатуру поближе, Эрни немного подумал и набрал: «Эр — звучит круто, мне нравится».
Джен, вероятно ожидавший другого, расслабился и тепло улыбнулся.
— О’кей. Теперь я.
«Наши родители поженились. Мы можем воевать, можем не замечать друг друга, а можем дружить. Что выбираешь?» — бойко отстучал он одним пальцем.
Разве у Эрни был выбор? Воевать с братом не хотелось, а не замечать его — не моглось.
«Научишь меня тому болевому приему?» — набрал он вместо глупого ответа про дружбу.
«Меняемся. Я тебя учу бытовой самообороне, ты меня — английскому».
Через четверть часа Доминик, уступив напору мучительно переживающей жены, осторожно заглянул в комнату парней. Но те были настолько увлечены, рассматривая что-то в компьютере, что даже не заметили его прихода.
— Я же обещал, Элла, что мой мальчик будет защищать Джена, — с довольным видом доложился он.
— Спасибо, Дом, — благодарно прижалась к нему Элла.