Drabble, from the series: What if?

      Предчувствие, что сегодня случиться что-то ужасное, не покидает Джозетт Паркер с самого утра, едва она открывает светло-серые глаза. Джо прячет голову под подушку, отгораживаясь таким детским способом от звонких голосов братьев и сестер и не собираясь вылезать из постели. Она сделает вид, что сегодня не существует, а завтра сковывающее каждую клеточку ее тела беспокойство ослабит свою хватку и ей будет легче дышать. Завтра все будет хорошо.       Желание приблизить будущее для Джози в новинку. Она перестала мечтать, чтобы время ускорило свой ход, и она поскорее выросла лет девять назад, когда папа объяснил, что они с Каем должны сделать после своего двадцать второго дня рождения. Слияние. Оно пугало Паркер до чертиков, и никакие разъяснительные беседы с отцом не помогали усмирить этот страх. Все было до смешного просто: Джозетт не хотела умирать. Джозетт не хотела, чтобы умер Кай.       Брат был частью ее самой, как сердце или почки. Без него она не была цельной, не была здоровой. В этом была своеобразная ирония, ведь Кай был болен. Выродок. Еретик. Социопат. Самый близкий и родной человек, что у нее был.       Он был ее двойняшкой. Они делили утробу матери и вместе пришли в этот мир, чтобы исполнить свой долг перед ковен. Темноволосые, сероглазые Малакай и Джозетт Паркер. Такие похожие снаружи. Такие разные внутри.       Джози обладала магией, Кай нет, Джози любила семью, Кай ненавидел, Джози была слишком эмоциональна, Кай был социопатом. Джозетт надеялась, что брат любил ее, но в конечном счете это было неважно — ее любви хватит на двоих.       — Пора вставать, Джози, — заглянул в комнату папа. — Я уезжаю в город по делам, вернусь через несколько дней. Младшие на тебе с братом...       Джозетт обреченно закрывает глаза, зная, что с отцом бессмысленно спорить. Чувство тревоги усиливается, когда старый пикап отца отъезжает от дома. Спустившись вниз, Джозетт находит брата-близнеца сидящим на крыльце между игрушек. Она садится рядом и кладет голову ему на плечо.       — Пообещай, что сегодня не случится ничего плохого, — просит едва слышно, чтобы не услышала играющая во дворе малышня.       Кай награждает ее подозрительным взглядом и даже перестает жевать травинку. А спустя мгновение улыбается, так тепло и заразительно, что блекнут все страхи, и губы Джозетт расползаются в слабой ответной улыбки.       — С тобой все будет хорошо, Джози, — обещает Кай.       И Джозетт верит, несмотря на то, что предчувствие никуда не ушло, а лишь притупилось. Словно испугалось взгляда темно-серых глаз Кая. Но Джозетт верит, потому что любит слишком сильно. Любит за них обоих.

***

      Джозетт приходит в себя, когда на дворе стоит глубокая ночь. Сдавленный полувсхлип-полукрик срывается с белых, словно мел, губ. А перед глазами да сих пор повешенные Каем на дереве Эндрю и Аманда, чьи лица навсегда застыли. Паркер хочется закрыть глаза, она готова отдать всю свою магию, до последней капли, лишь бы это оказалось кошмаром, и брат скорее разбудил ее...       Кай...       Ее близнец пришпилил ее ножом к полу, словно бабочку. Ее Кай, главный режиссер, постановщик и актер этого кошмара. Как он мог?       Крики Лукаса и Оливии вырывают Джозетт из мира самобичевания. Сделав глубокий вдох, ведьма вытаскивает нож из своего живота, не сдержав крика боли. Лучше бы Кай убил ее первой. Но он не сделал этого. Она еще нужна ему. Собрав все свои силы, Джозетт встает на ноги, крепко сжимая правой рукой окровавленный нож, которым брат ранил не только ее тело, но и душу.       — Не бойтесь, мы просто играем, — найдя близнецов, прячет нож за спину Джозетт, выдавливая из себя жалкое подобие улыбки. — Вы же любите играть в прятки? — робкий кивок детей, чья единственная вина перед Каем лишь в том, что они родились, и самообладание возвращается к Паркер — она защитит их любой ценой.       — Джозетт, выходи. Ты же знаешь, я тебя не убью, — разносится по дому спокойный, почти ласковый голос Кая.       В этот момент Джозетт начинает ненавидеть по-настоящему. Себя. Не его. Ненавидеть Кая она не способна физически, и за это Джози презирает себя всем сердцем. Алая кровь пропитывает белую блузку, а игра в прятки подходит к концу.       — Не трогай их, Кай! Я сделаю то, что ты хочешь, — заклинает Джозетт. Ее сердце бьется, как сумасшедшее, от потери крови все плывет перед глазами. Горьковато-сладкий привкус лжи остался на кончике ее языка, вызывая тошноту. — Я сольюсь с тобой.       — Правда? — Кай улыбается, словно ребенок, поймавший Санту с поличным, и Джо, не удержавшись, улыбается в ответ, так заразительна улыбка брата. — Это будет грандиозно, — обещает Кай.       Джозетт ничего не отвечает, а просто кивает, стараясь запомнить каждую черточку любимого лица. Малакай никогда не выглядел таким счастливым...

***

      — Что ты наделала?! — в его темно-серых глазах отражается ее предательство, Джозетт физически ощущает его боль, и она невыносима.       Ведьмы ковена читают заклинание, которое отправит Кая в мир-тюрьму, но Джозетт молчит, ведь у нее больше нет магии — она спрятала ее раз и навсегда, чтоб защитить Лукаса и Оливию. Спрятала, тем самым предав самого родного и близкого. Спрятала, убив тем самым себя.       Прощальная улыбка, подаренная брату, лишена победы и злорадства, она пропитана грустью и сожалением. В конечном счете они оба оказались в тюрьме, хоть и в разных мирах.