Апрельская ночь, или Панночка

После того, как Ганна обрисовала ситуацию, объяснила соглашение с драконом - ни замуж за него идти, как гневно предположил Беорн, ни душу продавать, как законно предположил Гэндальф, ни отдавать ему обеды, как с ужасом предположил Бомбур, она не подписывалась. Но так уж вышло, что весть красному ящуру от возлюбленной его несёт, а за весточку ту да за свиданьица место, змей на многое способен, почему бы и не попросить его со злыднями справиться? Его большое чертенячье величество молча не одобрял. Однако, когда все немного успокоились, удостоверились, что дракон как сидит в горе, так и сидит, никого искать и испепелять не собирается, чертеняки порадовались за устроившееся дело - как дракона бороть, они представляли смутно, по оговоркам поняла панночка. Единственная дурная черта, которую находила Ганна в устроившихся делах - ручей был только внизу, а им с чертёнком помыться было надо просто край.

***

Через пару дней такого времяпрепровождения - Ганна изредка ходила поговорить с драконом (в основном их беседы вились вокруг одной небезызвестной особы, зовущейся Хозяйкой Медной горы и закономерно приводящей Смауга в восторг), гномы загорали на площадке перед дверью, а Гэндальф то курил, то приманивал мотылей (похоже бабочки были у него навроде связных, решил Бильбо) - на горизонте потемнело от вражеского войска. На Одинокую гору надвигались силы орков и гоблинов, прослышавших о гибели дракона и успехе похода Торина Дубощита. Азога панночка разглядела издалека, но восторга, несмотря на то, что орк был белоснежным, не испытала: - Ишь, заразина! Бледная немочь! Выползло из угла своего! - хоббит стоял рядом, поэтому расслышал сердитое ворчание достаточно, чтобы разобрать слова. - Вот шваброй бы тебя, плесень, да только огоньком - тоже хорошо! Потом Ганна повысила голос: - Вы тут пока, чертеняки и чёрт, покукуйте, я с драконом словцом перемолвлюсь, а как вылетать ему будет можно, так чертёнка к нам отправьте, - девушка взяла оборотня под руку (с того ночного происшествия Беорн не отпускал свою невесту в одиночестве никуда, даже до ручья, помнится, их с Бильбо туда-обратно провожал) и переступила каменный порог. Пустошь постепенно заполняли вражеские войска, стекались черные силы Средиземья, Король гоблинов утробно выкрикивал что-то и даже, кажется, пел, Азог Осквернитель размашисто жестикулировал булавой, орки и гоблины строились, чтобы начать штурм беззащитной горы. Вероятно, думал Торин, также они набросились и на Морию, разрушенную, оставленную Морию, разбитую Ужасом Глубин, как Эребор - Смаугом. Вот только просчитались, супостаты, в этот раз номер повторить не удастся! Но совершенной неожиданностью стало для Компании прибытие орлов - над пиком раздался воинственный клёкот, и Гвахиир со своими бойцами спикировал на неприятеля с высоты. Орлы атаковали, армия орков и гоблинов всё продолжала выходить на Пустошь, однако наконец поток подкреплений иссяк. Дубощит прикинул, что большая часть войска в любом случае уже тут, резерв, даже если он остался, ситуацию переломить не сможет, и тронул за локоть Бильбо: - Пора, мистер Взломщик, теперь можно, - хоббит кивнул и тут же исчез в тоннеле. Ровно через пять минут чудовищный рёв потряс основы, кажется, самой Горы, вплоть до её корней: - Кто посмел разбудить Смауга Ужасного?! - шум крыльев над головами, поднявшийся ветер, рассеявшиеся орлы, и новый рёв: - Вы пож-жале-ете! Лучшим доказательством Смаугова красноречия послужила испепеляющая пятую часть войска струя пламени. Азог Осквернитель уже, судя по активной жестикуляции, жестоко, весьма жестоко жалел.