Апрельская ночь, или Панночка

Смауг подхватил Аркенстон тут же, ему едва хватало длины рук, чтобы удерживать камень, но дракон очень старался и приобнял бриллиант даже длинной шеей. Со стороны Компании слышались облегченные вздохи (Фили, Кили и Бильбо), подозрительное шмыганье носом (Балин и Дори), внушительное молчание (Двалин) и одобрительный гомон. Беорн не менее одобрительно ворчал басом, вступая в общий хор. Ганна пока не решалась отстранять или отпускать его величество чертеняку - больно убитым он был, но дракона, нетерпеливо переваливающегося в их сторону с проклятущим колдовским камнем, его чертенячье величество так расстраивающим, надо было отправлять к Хозяйке. Панночка, обхватив Торина одной рукой, тянется к своей сумке и достает тот самый булыжник, с ящеркой из змеевика, осторожно гладит пальцем зелёный камень внутри серого, устраивает кусок породы напротив застывшего Смауга и Компании, и на глазах у всех каменная ящерка оживает. Новый тоненько шипящий голосок раздаётся в сокровищнице, заинтересованный Торин наконец поднимает голову. - Ух, и долгонько же пришлось дожидаться! - зелёная в черную крапинку ящерка вытягивается из серой породы наполовину, на другую половину продолжая утопать в камне. На острой голове виднеется небольшая корона, явно медная, а глаза странного каменного создания отсвечивают малахитом. Ящерица оглядывается, благодарно кивает Ганне, с интересом смеряет Беорна взором, хмыкает на гномов и хоббита: - Спасибо, что дождалась! Смауг приподнимает голову, от растерянности и радости встречи расцепляя даже крылья, Аркенстон звякает об пол, и ящерка, несомненно являющаяся той самой Хозяйкой, поворачивается к нему: - Смауг! - в тоненьком голосе такой восторг, что Бильбо ловит себя на умиленном выражении лица, а в этот момент ящерка требовательно протягивает к дракону лапку с острыми растопыренными пальчиками. - Хватайся и пошли домой! Дракон расплывается в улыбке, кажется, не контролируя сейчас выражение морды, перехватывает Аркенстон опять и придвигается к Хозяйке, толкая обоими крыльями бриллиант перед собой: - Это тебе! Я из-за него так задержался, - хоббит замечает, что оправдывающийся дракон нервно ковыряет лапкой крепкий пол, застеснялся, волнуется. Хозяйка вздыхает, Ганна, продолжающая обнимать увлеченного происходящим Торина, вздыхает с тем же выражением, и хоббит уверен, что думают сейчас обе об одном: "Мужчины!" Но ящерка вместо укоризненных слов смотрит малахитовыми глазами прямо в драконьи золотисто-янтарные, ласково кивает, протягивает крохотную лапку к бриллианту, а в следующий момент уже раздражённо шипит: - Ах ты пустозвонная порода! - мелькает раздвоенный язык. - Ты околдовывать вздумал? Меня?! - и пока Смауг растерянно трясет головой, острые коготки проходятся по граненому боку Сердца горы, раздается скрежет, на удивление громкий, но когда Хозяйка отнимает ладонь, Аркенстон выглядит совершенно так же. Рассерженная ящерка отталкивает камень обеими лапками, хватает растерянного Смауга за ладони, шипит "лучший мой подарочек - это ты" и "счастливо оставаться" и тянет дракона на себя, будто хочет опрокинуть. В следующий момент каменная Хозяйка проваливается в глубь серой породы, а за ней ухает и рубиновый ящер, по сокровищнице прокатывается звон, Смауг, Хозяйка и камень с порталом исчезают из Средиземья. Торин отстраненно размышляет: вот почему никто не смог узнать минерал, змеевик был утоплен не в камне, а в чистом, уплотненном каменном волшебстве! Все застыли на месте, не в силах вот так сразу отойти от произошедшего, но внук Трора легко покидает объятия панночки, подходит к отброшенному Аркенстону, присматривается к Сердцу горы и прислушивается к себе. Происходящее настолько странно и нереально, что Дубощит застывает на месте: камень не зовет его. Аркенстон больше не вызывает безумной тяги обладания им, жажды золота и накопления золота. Нет, раздать всё наследство свободным народам Средиземья Торин, разумеется, не хочет, но со сводящей с ума алчностью его ощущения не имеют ничего общего. На радостях большое чертенячье величество подкидывает Аркенстон высоко вверх, ловко ловит его, оборачивается к Компании и заявляет, глядя на разинувших рты соратников: - Пора переходить к торжественной части! - а потом легко подмигивает панночке и очень, просто крайне неприлично светится от счастья. Даже ярче Аркенстона.