Сложно быть человеком

Яванна сидит на широком подоконнике, завернувшись в несколько пледов сразу и читая почти древнюю книгу с обтрёпанным корешком и почти стёршимся названием. Книга старше самой Яванны на несколько поколений и почти выучена наизусть, и Ауле каждый раз посмеивается, когда зимой она достаёт её с верхней полки шкафа. Рядом дымится какао с медленно плавящимися зефирками, и его запах смешивается с льющимся с кухни ароматом пекущегося печенья. Яванна иногда поднимает голову, чтобы взглянуть на часы и не пропустить момент, когда печенье нужно будет достать из духовки. Гораздо чаще на часы смотрит Ауле, выстругивая в импровизированной мастерской в углу гостиной маленькие фигурки крохотных бородатых человечков в доспехах и при оружии. Пахнет деревом и опилками, а искусно вырезанные из дерева человечки выстраивались в ряд на полу. Ауле любовно оглядывал свои творения, и Яванна, отвлекшаяся от книги и наблюдавшая за ним краем глаза, улыбалась, зная, что втайне он даёт им имена и придумывает им историю. Поэтому в её шкафу за одеждой были спрятаны завёрнутые в подарочную обёртку краски, чтобы после рождества бороды этих суровых гномов чёрными, рыжими, седыми и доспехи могли сиять на солнце. Яванна дышит на замёрзшее стекло, протирает во льду маленькое окошко на улицу и тут же прячет замёрзшую руку под плед. Сквозь маленький неровный кружочек, сквозь снег, она видит крыши соседних домов и размытый свет в окнах. Печенье из духовки всё-таки достаёт Ауле и, аккуратно обходя составленные на пол цветы, подходит к Яванне с противнем. На руках у него огромные прихватки-рукавицы, и Яванне это почему-то кажется безумно милым. Они раскладывают печенье на большой тарелке, Яванна глазурью рисует глаза и улыбки песочным человечкам и, смеясь, подрисовывает оленю шарфик. Сложив часть печений в коробочку, они одеваются и идут к живущей неподалёку младшей сестре Яванны — Ване. Снег летит Яванне в лицо, окутывает со всех сторон, и она улыбается, тихо смеётся и отмахивается от снежных хлопьев, как от чрезмерно дружелюбного пса. Закрывает шарфом лицо, натягивает шапку на уши. В снежном море горят, как маяки, огни в гостиных соседей, и Яванне приходит на ум, что её красный пуховик как парус одинокого затерянного в буре корабля. Это кажется слишком грустным и даже неправдоподобным, потому что рядом идёт Ауле и крепко держит её руку, и Яванна отгоняет такое сравнение. Она стучится, и дверь открывает Оромэ, муж Ваны. Он широко улыбается при виде гостей и громогласно здоровается, перекрывая вой ветра. Пропуская их в прихожую, Оромэ зовёт Вану. Она младше Яванны всего на два года, но выглядит почти подростком. Каштановые с рыжиной волосы пострижены под каре, чёлка заколота сбоку. Вана выходит из кухни, вытирая руки о фартук, и обнимает сестру, не обращая внимания, что она ещё не успела снять мокрую от тающего снега куртку. Оромэ уводит Ауле в гостиную, и слышится его громкий рассказ о произошедших с ним последних событиях. Сёстры уходят на кухню, где их охватывают тепло и запахи готовящегося ужина. Вана благодарит за печенья, ещё тёплые, и раскладывает их на блюде, пока Яванна готовит какао, как только она умеет. Ауле рад приготовленной на ужин индейке, и, пока сёстры отворачиваются или оказываются слишком заняты разговором друг с другом, Оромэ многозначительно усмехается и отрезает Ауле кусок побольше. Темнеет рано, Яванна и Ауле остаются с ночевкой на просторном чердаке, оборудованном под спальню. — Спасибо за спонтанное рождество, — тихо благодарит Вана, прежде чем гости отправляются спать. — Спокойной ночи, — шепчет с усталой улыбкой Яванна и целует сестру в щёку. Спальня на чердаке уже украшена гирляндами, и Яванна, прижимаясь к Ауле, лениво наблюдает за ровно мерцающими огоньками. — С рождеством, — шёпотом говорит она, и Ауле что-то полусонно мычит в ответ.