Шеннон
Иду по бесконечному коридору с единственным желанием: скрыться в своём номере и побыть в одиночестве. Мне порядком надоели скандалы, выяснения отношений и глупые сплетни. Хочется откреститься от всего этого хаоса, уйти в собственный мир. Когда к заветной двери остаётся всего несколько шагов, до моих ушей доносится звонкий крик, который тут же стихает. Замираю на месте, подозрительно прислушиваясь. Внезапно мёртвую тишину вновь сотрясает женский вопль, который медленно затихает, превращаясь в протяжный стон. Этот голос… Он знаком мне. Голос девушки до боли похож на тот, что преследует меня во снах. Этого не может быть. Мэри. Ускоряю шаг в направлении источника звука. Через несколько секунд моему взору предстаёт ужасная картина: вижу какого-то мужика, который склоняется над хрупким телом девушки. Кажется, Мэри даже без сознания. Она неподвижно лежит на полу с закрытыми глазами, пока руки этого ничтожества шарят по её телу. В одно мгновение оказываюсь рядом, оттаскивая выродка в сторону, и узнаю в нём Энди. Не раздумывая ни секунды, замахиваюсь и бью его по лицу. От неожиданности Энди пошатывается, вижу, что из его носа бежит тонкая струйка крови. Это лишь распаляет злость с новой силой. Пока он не сориентировался, бью снова, на этот раз Смит теряет равновесие и падает. — Лето, ты совсем охренел? — хрипит фотограф, хватаясь за голову. Мне хочется убить его, но сейчас меня куда больше заботит Мэри. Перевожу взгляд в сторону девушки, которая продолжает лежать на полу. Такое впечатление, что она не дышит. Подлетаю к Мэри и начинаю трясти её за плечи. К счастью, Кровопийца открывает глаза и бормочет что-то невнятное. — Мэри, посмотри на меня. Ты слышишь? — она пытается сфокусировать зрение, но внезапно испуганно вскрикивает и упирается ладонями мне в грудь. — Это я, не бойся, — наконец, Вампирша приходит в себя. — Шеннон? — она цепляется в мои руки, впиваясь ногтями в кожу. — Да, — вздыхаю, после чего повинуюсь внезапному порыву и прижимаю девушку к себе. Она дрожит всем телом, и я слышу тихие всхлипы. — Он ведь ничего не успел сделать? — мне хватает сил задать этот вопрос, опасаясь услышать самое страшное. Мэри отрицательно качает головой, заставляя меня облегчённо выдохнуть. Если бы эта тварь посмела к ней прикоснуться, не знаю, что сделал бы. — Ты можешь идти? — Да, — она кивает. Помогаю ей встать, замечая, что её затуманенный взгляд прикован к Энди. — Не смотри туда, — обнимаю девушку за плечи, отводя в сторону. Она дрожит и продолжает плакать. Фотограф всё ещё на полу, держится за голову, притворяясь умирающим. Когда мы проходим мимо, Энди начинает сыпать проклятиями, но я не обращаю на него внимание. Во всяком случае, сейчас не время. Только я этого так не оставлю. Однажды он уже лишил меня дорогого человека. Второй раз я этого не допущу. Мэри делает несколько шагов и спотыкается, но я вовремя успеваю её подхватить. Понимаю, что она не в состоянии идти сама, поэтому беру её на руки. Кажется, Мэри даже не замечает этого, лишь крепко обнимает мою шею, будто боится, что я оставлю её. Прижимаю Альварес к себе, пытаясь дать почувствовать, что никому не позволю её обидеть. Оказавшись в номере, аккуратно опускаю девушку на постель. Она прижимает колени к груди, продолжая беззвучно ронять слёзы. Чтобы хоть как-то её успокоить приношу воду. — Выпей, — протягиваю ей стакан. Руки Мэри дрожат, она с трудом делает несколько глотков, а после стакан выскальзывает из её рук и падает на пол, расплёскивая жидкость по паркету. Теперь она начинает рыдать в голос, закрывая лицо руками. Осторожно обнимаю её и начинаю гладить по волосам. — Тише, милая. Всё хорошо. Уже всё хорошо, — впервые вижу её такой. Я так привык наблюдать за её дерзкой натурой, поэтому мне трудно поверить, что хрупкое создание в моих руках — это и есть наша высокомерная Вампирша. Сейчас она так напугана, что мне хочется защитить её от всего мира, но в то же время я не знаю, как помочь. Теряю счёт времени, мне кажется, что оно останавливается. Продолжаю укачивать Мэри и она постепенно успокаивается. Альварес уже не рыдает, только изредка её плечи подрагивают, напоминая о недавней истерике. Внезапно девушка отстраняется и смотрит на меня своими заплаканными глазами, в которых читается страх. — Спасибо, — тихо шепчет, переводя взгляд на мои руки. — У тебя кровь, — смотрю на свои кулаки, замечая запёкшуюся кровь. Сейчас я даже не чувствую боли, потому что все мои мысли занимает девушка. Понимаю, что выпачкал и Мэри. Тянусь к ней, пытаясь снять косуху. — Нет, — вскрикивает девушка, отталкивая меня. Чувствую неподдельный ужас, только не понимаю, что могло так напугать её. — Ты чего? — смотрю непонимающим взглядом. — Я испачкал тебя. Не бойся. — Нет. Пожалуйста, нет, — Мэри обнимает себя за плечи и смотрит куда-то в сторону. «Последствия шока», — мысленно уверяю себя, медленно поднимаясь с кровати. — Куда ты? — она вздрагивает. — Принесу лекарство. Тебе нужно успокоиться, — как можно мягче отвечаю. — Я с тобой, — Мэри становится на ноги. Я мгновенно оказываюсь рядом, опасаясь, что она упадёт. — Всё нормально, — заверяет девушка, смотря куда-то поверх моего плеча, и отправляется со мной. Помогаю ей сесть за барную стойку и даю таблетку. Она быстро выпивает лекарство и продолжает смотреть в одну точку. Окидываю Вампиршу взглядом, поражаясь изменениям её облика. Сейчас очень трудно назвать её красивой. Спутанные волосы, опухшие от слёз глаза и потрескавшиеся губы лишают той красоты, которая завораживала. Сейчас она похожа на депрессивного подростка. В бездушных глазах нет привычного холода и безразличия. Взгляд Мэри стеклянный, пустой, мёртвый. Я не понимаю, что с ней происходит. Дерзость и высокомерие куда-то испарились, а на смену им пришла робость. Сейчас я готов убить Энди за то, что он посмел её обидеть. Мне даже страшно подумать, что я мог не успеть. Во мне просыпается какое-то странное чувство собственности. Никто не имеет права к ней прикасаться. — Ты можешь смыть кровь, — в глубокой тишине даже шёпот Мэри кажется оглушительно громким. Я не хочу оставлять её, жажду быть рядом каждую секунду. — Ты уверена? — Да. Со мной всё хорошо, — сейчас её лицо не выражает никаких эмоций и это пугает. Бросаю на девушку тревожный взгляд, но всё-таки отправляюсь в душ. Становлюсь под струи холодной воды, наспех смывая с себя кровь. Вода уносит с собой волнение, но гнетущие мысли всё ещё не оставляют. Мне невыносима одна только мысль о том, что Мэри там одна. Воображение рисует ужасные образы того, что с ней мог сотворить этот урод. Умываюсь ледяной водой, в надежде прогнать наваждение, но тщетно. Когда возвращаюсь, Мэри даже не реагирует на моё появление. Аккуратно касаюсь её плеча, и она еле заметно вздрагивает. — Как ты? — Нормально, — тихо отвечает девушка, даже не взглянув на меня. Наверное, её можно понять, но странное поведение настораживает, я бы даже сказал — пугает. Через мгновение Мэри резко вскакивает. — Что произошло? — Я в душ. — Подожди, — останавливаю Мэри, и она непонимающе смотрит на меня. — Дам тебе во что переодеться. Быстрым шагом направляюсь к шкафу, в надежде подобрать ей что-то из одежды. Нахожу лишь одну приличную футболку и пижамные штаны, которые ей более-менее подойдут. Протягиваю Вампирше вещи, она кивает и скрывается в душе. Вскоре оттуда доносится шум воды вперемешку с её всхлипами. Проклятье. Вновь оказываюсь возле барной стойки с диким желанием напиться, но не советую себе этого делать. Тогда я точно расчленю Энди. Паскуда. Нужно было набить ему морду ещё в первый день. Мне противно лишь от одной мысли, что его руки прикасались к ней. А если бы он… Чёрт, мне даже не хочется об этом думать. Поглощенный своими мыслями, не сразу слышу, что шум воды затихает. Только вот Мэри не спешит выходить. В первое мгновение я не обращаю на это внимание, но внезапно мой взгляд приковывает столешница. Я отчётливо помню, что когда уходил в душ, на ней лежал нож, а сейчас его нет. В голове появляются жуткие догадки, я быстро срываюсь с места и бегу в ванную. Начинаю стучать в дверь, но мне никто не отвечает. — Альварес! Открой, мать твою! — за моими криками не следует никакой реакции. Решаю, что больше нельзя медлить, толкаю дверь ногой и она открывается. То, что я вижу, повергает меня в шок: Мэри стоит возле зеркала и держит нож возле лица, по которому стекает кровь… — Что ты делаешь, идиотка?! — мгновенно оказываюсь рядом и выхватываю нож из её рук. Девушка пытается оттолкнуть меня. — Не прикасайся ко мне! — её голос срывается, она плачет, падая на колени. Поднимаю девушку с кафельного пола и прижимаю к себе. Мэри стучит кулачками по моей груди и яростно пытается вырваться. — Не трогай меня! Пусти! Ты не понимаешь, ты никогда не сможешь понять меня. — Успокойся, — прижимаю её к себе. Кровопийца кроет меня отборным матом и царапает мои плечи ногтями. Мне приходится применить силу, чтобы обработать рану. К счастью, она успела порезать только висок. Мэри продолжает кричать и вырываться. Это похоже на припадок безумия, она напоминает мне сумасшедшую. Я не выдерживаю и даю ей пощёчину, но не рассчитываю силу. Девушка падает, закрывая лицо руками. Я опускаюсь на пол и начинаю трясти её за плечи в надежде привести в чувство. — Ты совсем ненормальная? Зачем ты это сделала, идиотка? — Пусти! Я ненавижу тебя! Ненавижу! Ты не сможешь меня понять, — она захлёбывается собственными слезами, разрывая моё сердце на куски. Мне невыносимо видеть её в таком состоянии. Не могу наблюдать за страданиями девушки, не зная как помочь. — Девочка, скажи мне, что произошло, — прижимаю её к себе. — Я умоляю тебя, Мэри. Ты сводишь меня с ума. — Я… Меня… — её голос становится похожим на глухой хрип, и я уже знаю, что сейчас услышу. Мэри замолкает, ощущаю, что она дрожит. Крепко сжимаю в руках хрупкое тело, пытаясь успокоить, но омерзительная догадка терзает сознание. Отказываюсь в это верить, но истерика девушки не позволяет усомниться в моих предположениях. — Меня пытались изнасиловать. Поэтому на моём теле шрамы. Это я. Я! — она кричит, впиваясь ногтями в мои плечи. — Я сама себя порезала. Вот почему я скрываю своё тело. Оно изуродовано шрамами и я не выношу прикосновения, поэтому я одна. Поэтому я отталкивала тебя, Шеннон… — Хватит! — рявкаю. Не могу это слышать. Отказываюсь верить, что она пережила такое. Это невыносимо. Беру девушку на руки и несу в спальню. Аккуратно опускаю её на постель, а сам сажусь рядом. Только сейчас понимаю, что она почти обнажённая. Мэри прижимает полотенце к груди и прячет взгляд, беззвучно роняя слёзы. Осторожно укутываю Альварес в одеяло, стараясь не смотреть на её наготу. Я боюсь увидеть то, о чём она рассказала мне. Мы оба молчим, не в силах подобрать нужных слов. Бережно сжимаю холодную ладонь в своей руке. Невесомо целую каждый палец, опасаясь её напугать. Она вздрагивает, но не совершает попыток вырваться. — Мэри… — тихо зову. — Что? — произносит сквозь слёзы. — Как это случилось?Мэри
Чувствую, что он осторожно целует мою руку. Это заставляет вздрогнуть, но я не пытаюсь отстраниться. Сейчас моя фобия отступает, растворяясь в измученном сознании. Рядом с Шенноном я не чувствую страха, а внутри зреет уверенность, что он не сделает мне ничего плохого. Закрываю глаза, пытаясь успокоиться, но ничего не выходит. Чувство отчаяния и острая боль сковывают сердце. — Мэри… — Что? — Как это случилось? — его вопрос повисает в воздухе, лишая возможности дышать. Давний страх накатывает на меня удушливыми волнами. Я впиваюсь ногтями в руку Лето, а в напряжённой тишине даже биение сердца кажется оглушительно громким. По телу прокатывается дрожь, возвращая страшные воспоминания. — Прости, я не должен… — Нет! — резко перебиваю. Мне нужно поделиться с кем-то своей болью. Пусть завтра буду об этом жалеть, но сейчас мне необходимо выплеснуть свою душевную муку. Больше не могу держать всё в себе. Вновь зажмуриваюсь и крепче сжимаю руку Шеннона. Я отчётливо помню последний вечер своей прежней жизни. Каждую секунду, точно это было вчера. В памяти всплывают малейшие детали: свет в окнах жилых домов, холодный ветер, слабое мерцание одиноких фонарей и парк. Готова поклясться, что чувствую запах своего парфюма, осеннюю прохладу и чужие руки на теле. Позже мне не раз будет сниться пустынный парк, торопливые шаги и эти чёртовые руки. С той ночи мучительная агония станет моей постоянной спутницей.***
Осенний вечер, очередная ссора с отчимом и дежурная прогулка. Хочу быть где угодно, только подальше от собственного дома. Солнце торопливо скрывается за горизонтом, погружая всё вокруг в правление ночи. Всё-таки ночной город — лучшее, что можно вообразить. Сонные улицы купаются в свете неоновых огней, стихает шум дневной суеты и всё вокруг наполняется загадочной атмосферой. Я медленно прогуливаюсь пустынным парком, который находится неподалёку моего дома. Чистое небо с россыпью холодных звёзд заставляет забыть обо всём на свете и замереть на месте. Этот мрак влечёт меня, заманивает в свои объятия. Где-то вдалеке слышу шорох и вздрагиваю. Столько лет я здесь бываю, но никак не привыкну, что неподалёку находится кладбище. Мысли о царстве мёртвых всегда на периферии моего сознания, но никогда не завладевают им. Отправляюсь вглубь парка, освещённого светом одиноких фонарей, но вдруг замираю не в силах пошевелиться. Внезапно в сердце поселяется какое-то странное ощущение. Внутренний голос, интуиция, паранойя — можно назвать как угодно, но это чувство сковывает всё изнутри. Предчувствие опасности мешает дышать, будто перекрывая доступ к кислороду. Чувствую страх, нет — ужас, и хочется быстрее сбежать отсюда. Делаю глоток воздуха, подавив инстинктивное желание закричать. Ускоряю шаг, стараясь скорее покинуть парк, который теперь кажется мне зловещим. Именно в этот момент слышу за спиной торопливые шаги, и в голове мелькает тысяча отчаянных мыслей. Я практически бегу, понимая, что таким образом лишь привлекаю больше внимания. Слышу, что человек приближается и по телу проходит нервная дрожь. Внезапно кто-то хватает меня за руку, вызывая дикое желание завопить от ужаса. — Отпустите меня! — резко оборачиваюсь, пытаясь вырваться из лап мужчины. В темноте не могу разглядеть его лицо, но знаю, что он улыбается. Злобный оскал, который заставляет сердце отбивать бешеный ритм. — Что такая маленькая девочка делает здесь одна? — грубый хриплый голос, в котором слышится насмешка, рождает во мне чувство паники. Вновь пытаюсь вырвать руку, но у мужчины железная хватка. Он тянет меня на себя и начинает углубляться в парк. — Пожалуйста, отпустите, — молю сиплым голосом, чувствуя, как по щекам катятся слёзы. Ответом мне служит лишь леденящий душу глумливый смех. Отчаянно пытаюсь оттолкнуть от себя мучителя, но все мои попытки тщетны. Мужчина лишь ускоряет шаг, я совершаю очередную попытку освободиться и падаю на колени. Этот подонок протаскивает меня несколько метров по асфальту, сопровождая мои мольбы грубым матом. В конце концов, ему надоедает эта мерзкая игра, и он отталкивает меня. Падаю спиной на холодный асфальт, в одно мгновение мужчина наваливается сверху, придавливая своим тяжёлым телом. Говорят, что жертвы насильников жутко кричат — ложь. Омерзительное чувство паники парализует тело, захлёбываюсь собственными слезами, а из груди вырываются лишь приглушенные рыдания. В следующую секунду мой пиджак улетает в сторону. Сердце сдавливает, отзываясь во всём теле острой болью. Дрожащими руками упираюсь в грудь мужчины, но он перехватывает мои ладони, намертво пригвоздив их к земле. Хочу закричать, но крик умирает, так и не родившись. Сиплым голосом молю отпустить, но в ответ вновь слышу смех. Глумливый смех, который кажется безумно громким. Почему-то в эту секунду меня посещает мысль о религии, будто кто-то подкрадывается сзади и насмешливо шепчет: «Ну, где же твой Бог? Почему он тебя не спасает?» Сейчас мне безразлично кого молить о спасении — бога или дьявола. Я вою от безысходности, пытаясь выскользнуть из-под тяжелого тела. Грубые руки проникают под футболку, начиная хаотично скользить по коже. Теперь понимаю: это конец. Страшно закричать в первый раз, но крик пронзает тишину и разносится эхом по пустынной улице. Только мои попытки звать на помощь сразу пресекаются. Насильник закрывает мой рот ладонью, обдавая противным запахом перегара, а второй рукой сжимает грудь. И вот сейчас я так явственно ощущаю глубокое отвращение, что начинаю задыхаться. Пелена из слёз застилает глаза, я ничего не вижу, только чувствую омерзительные прикосновения. С ужасом понимаю, что ещё немного, и он сделает самое страшное. Внезапно меня ослепляет свет фар проезжающей мимо машины. Тень надежды скользит в душе, но исчезает так же быстро, как появляется. Это животное немного ослабляет хватку и быстро становится на ноги, поднимая меня за собой. Мы оба понимаем, что здесь нас могут заметить. Он сгребает меня в охапку и тащит в сторону кладбища. Я кричу, отбиваюсь руками то и дело, падая на колени. Мои жалкие попытки вырваться злят мужчину, он хватает меня за волосы и наотмашь бьёт по лицу. Щека горит, заставляя кричать от боли. Осознаю, что не помню своего имени, кто мои родители, даже не знаю, в какой стране нахожусь. Паника вытесняет из сознания всё. Знаю лишь одно: мне нельзя допустить, чтобы он затащил меня туда. Там мне точно никто не поможет, а я не хочу умереть сейчас. Очень не хочу. Мне неизвестно, кто слышит мои молитвы. То ли бог жалеет меня, то ли дьявол решает поиздеваться, предоставив мне шанс выжить, чтобы в будущем настрадаться ещё больше. Но спасение появляется внезапно в лице пьяной компании подростков. Мужчина крепко зажимает мой рот и угрожающе шепчет: — Не смей орать, иначе я убью тебя, — не знаю, откуда во мне появляется тень здравого смысла, но что-то подсказывает, что мужчина вовсе не убийца. Озабоченный маньяк, но убить меня он не сможет. «Давай же, Мэри. Это твой последний шанс», — уговариваю себя и кусаю ладонь этого урода. — Сука, — рычит он, ослабляя хватку. Этой секундной растерянности хватает на то, чтобы ударить насильника в пах и завопить во всё горло. Пьяная компания реагирует на крик, но не торопится приближаться к нам. Воспользовавшись тем, что мужчина сгибается от боли, мне удаётся вырваться. Я бегу, не разбирая дороги, спотыкаюсь, дважды падаю, но нахожу в себе силы подняться. Теряюсь во времени и пространстве. Когда прихожу в себя, осознаю, что прижимаюсь спиной к кирпичной стене. Мне страшно дышать, крепко зажимаю рот руками, не позволяя рыданиям вырываться наружу. С трудом удаётся сориентироваться, и я понимаю, что нахожусь в нескольких метрах от своего дома. На негнущихся ногах доползаю домой, дрожащими руками нащупываю в кармане ключ. Странно, что я его не потеряла. Дверь удаётся открыть только с третьего раза. Оказавшись в холле, падаю на пол, закрывая лицо руками. Знаю, что родители уехали и не ночуют дома. Наверняка Моника уверена, что я с ними. Нельзя, чтобы она видела меня. Это убьёт её. Доползаю в ванную и начинаю снимать с себя одежду. Я пропахла этим человеком, готова поклясться, что чувствую его прикосновения. Руки… Грубые, чужие, похотливые руки. Включаю воду и становлюсь под струи горячей воды. Чувствую себя измаранной грязной шлюхой. Начинаю с остервенением тереть кожу грубой мочалкой, надеясь смыть с себя этот стыд. Вижу, что на теле множество ссадин, на ногах проступают синяки, а руки и колени сбиты в кровь. Кровоточащие раны невыносимо ноют, соприкасаясь с горячей водой. Я никогда не смою с себя эту грязь, вечно буду ощущать на себе мерзкие лапы. Обессиленно сползаю на пол, притягивая колени к груди. Отвращение глубже впитывается в душу, заставляя тело гореть. Умираю от этой безысходности, кости плавятся, а по венам струится смертельный яд. Холодный кафель обжигает хуже огня, соприкасаясь с кожей. Зажмуриваюсь, пытаясь прогнать наваждение, но не выходит. Темнота не спасает. Я чувствую мерзкие руки, которые грубо исследуют моё тело. Клянусь, я их чувствую. Хочется содрать кожу, но из сердца вырвать омерзительные воспоминания невозможно. Шум воды смешивается с моими рыданиями, создавая некую минорную мелодию. Плач по моей жизни. Не хочу, чтобы подобное случилось вновь. Не переживу. А ведь это может произойти в любой момент. Через десять лет, год или завтра — какая разница? Где гарантия, что я не встречу очередного похотливого подонка, которому захочется измарать моё тело? Только если… Если я буду обезображена, никому не придёт в голову прикоснуться ко мне. Я больше не имею права быть красивой. Мой затуманенный рассудок сам ведёт меня на кухню. Прихожу в себя, когда обнаруживаю в руках нож. Острое лезвие завораживает, отражая в себе всю мою боль, приумножая её в отблесках металла. Не спеша возвращаюсь в ванную и становлюсь перед зеркалом. Такое впечатление, что вижу в отражении совсем другого человека. Теперь это уже не я. Худое тело в ссадинах, но что-то во мне меняется. Кажется, любой, кто ко мне прикоснётся, почувствует эту грязь. Противно. Тонкое лезвие переливается в руках, увлекая мою прошлую жизнь в пропасть. Я должна это сделать, только нельзя задеть вены. Стою обнаженной перед зеркалом, последний раз наблюдая свою красоту. Теперь она испорченная, грязная и порочная. Нахожусь на тонкой грани забвения, ощущая, как реальность рассыпается на миллиарды осколков. Крепко сжимаю в руках нож, осторожно касаясь кожи. Холодная сталь пронзает плоть. Больно. Первый порез сродни некой смерти. Это похорон моей прежней жизни. Из раны проступает кровь, но порез неглубокий. Мне нельзя лишить себя жизни, а лишь призрачной красоты. Оседаю на пол, умирая от боли, которая изнутри ломает рёбра. По бёдрам сочится алая кровь, создавая смертельный контраст с белой кожей. Границы реальности медленно растворяются, погружая в иной мир. Закрываю глаза, захлёбываясь в мучительной агонии, а в сознании плывут омерзительные эпизоды. Теряюсь в пространстве, но новый укол боли заставляет вернуться в действительность. Делаю надрез на животе, подбираясь выше. Задыхаюсь. На теле вырисовываются кровавые узоры, отныне только они будут украшать меня. Кровь торопливо капает на молочный кафель, создавая зловещую мозаику. В глазах начинает темнеть от жуткой картины. Алый — цвет боли и порока. Красиво и безумно больно. Агония. Кровь повсюду чертит зловещие орнаменты. Много крови, которая уносит мою душу, сплетая с избавлением. По щекам текут слёзы. Противно. Невыносимо. Но я должна уничтожить себя. Раз и навсегда. Ведь боль души отступает перед болью тела…***
Прихожу в себя, ощущая, как кто-то трясёт меня за плечи. Тяжело дышать, я задыхаюсь. Лишь громкие всхлипы позволяют понять, что я всё ещё жива. Пытаюсь сфокусировать зрение, но тщетно. Только где-то на периферии сознания слышу мужской голос, в котором узнаю Шеннона. Он крепко обнимает меня. Я не пытаюсь отстраниться, а только крепче прижимаюсь к его груди. Защити меня, Шеннон. Иначе я не справлюсь. Он будто читает мои мысли и начинает тихо шептать, поглаживая мою спину: — Всё будет хорошо, девочка. Теперь всё будет хорошо. Я с тобой.