Fata Morgana

Sully Erna - Broken Road Горячий кофе обжигает нёбо и разносит по телу долгожданное спокойствие. Я с наслаждением вдыхаю запах ароматного напитка, поглядывая в окно. Меня подмывает сейчас же собрать вещи и сбежать, уйти по-английски, чтобы не встретиться с Шенноном. Этой ночью я действительно осталась у него. Нет, мы не переспали, но эта ночь, несомненно, стала точкой невозврата. Мы проболтали полночи о всякой чепухе, потом Лето предоставил мне отдельную комнату, не предпринимая никаких попыток переспать со мной. Всё это так дико и неестественно, что даже мне жутко. Не такие отношения должны быть между мужчиной и женщиной. Я не могу пересилить собственные страхи, хоть и понимаю, что веду себя неправильно. Противно признаваться, но изнутри меня гложет недоверие к Шеннону. Сознание отказывается верить, что известный бабник не брезгует платоническими отношениями. Кто угодно, но не Шеннон. Этот мужчина сам по себе излучает порочные флюиды. Можно предположить, что он просто играет на публику, но даже мне в это не верится. Он из тех мужчин, которым постоянно нужен секс, которые жаждут экстрима и страсти. А я не могу дать этого Шеннону. Так что же могло привлечь его во мне? Сомневаюсь, что Лето падок на девиц с серьёзными психологическими проблемами. Прибавить к этому странный образ, готическое шмотьё, глаза, вечно разукрашенные чёрными тенями, и дрянной характер. Если быть до конца откровенной, то я никогда не могла похвастаться неземной красотой. Неестественно бледная кожа уродовала меня с самого детства, а тёмные волосы делали похожей на Мартишу Аддамс. Потом была борьба с лишним весом, недовольство собственным лицом и куча комплексов. Про изувеченное тело и говорить не стоит. В конце концов мне удалось найти выход. На смену неуверенности пришло бунтарство, а скромную одежду сменили готические платья и чёрная подводка. Внешне я изменилась полностью, а вот душевная рана никуда не испарилась. Из мрачных мыслей меня вырывает звук тихих приближающихся шагов. Поцелуй в щёку и такое вожделенное «доброе утро» заставляют всё внутри затрепетать, свернувшись тугим узлом где-то внизу живота. Шеннон садится напротив, окидывая меня заинтересованным взглядом. Но как я не пытаюсь, не могу понять, какие эмоции скрываются на дне янтарных глаз. — Как спалось? — Нормально, — наглая ложь. Мне всю ночь снились кошмары, и я несколько раз просыпалась. Остаётся надеяться, что хоть не вопила. Шеннон кивает, вроде бы поверив моим словам. — Шеннон… — произношу еле слышно, но при этом впиваюсь в барабанщика настойчивым взглядом. — Что между нами происходит? — А что между нами происходит? — он пытается закосить под дурачка. — Прекрати. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. — Ну… — барабанщик запинается, видимо, обдумывая будущую фразу. — Наверное, это самые странные отношения в моей жизни. Или ты считаешь по-другому? — Так между нами отношения? — Полагаю, что да. Или ты остаёшься ночевать у чужих людей? — он театрально хватается за сердце, вызывая у меня усмешку. — Придурок. — Взаимные оскорбления — отличное начало большой любви, стерва, — клянусь, я сейчас швырну чашку прямо ему в лицо. Плевать, что кофе ещё горячий. — Кажется, ты что-то замышляешь, — Шеннон поднимается и подходит ко мне. Он замирает рядом, возвышаясь надо мной. Я ощущаю, как атмосфера накаляется, поэтому резко вскакиваю, собираясь отодвинуться, но Шенн решает поступить по-своему. Он привлекает меня к себе и целует. Осторожно и ненавязчиво, но тем не менее я вздрагиваю. Спустя долю секунды понимаю, что причина этому вовсе не поцелуй, а руки барабанщика. — Что-то не так? — он отстраняется и ослабляет хватку, но не выпускает меня из своих объятий. На мгновение я задумываюсь о том, как же мне поступить. Перебороть себя и соврать? Или в очередной раз оттолкнуть, рискуя потерять? Ответом мне служит взгляд Шеннона, в котором я не вижу похоти. Что угодно, но не похоть. Я повинуюсь внезапному порыву и сама привлекаю барабанщика к себе. Пытаюсь раствориться в неведомом ранее чувстве, выбросить из головы глупые страхи, и, наконец, отпустить прошлое. Только внезапное озарение приходит совсем не вовремя, и я осторожно отстраняюсь. — Мне нужно спешить на съёмки, — виновато произношу. Шеннон разочаровано вздыхает, но всё прекрасно понимает. К тому же у него самого наверняка много дел. Мы договариваемся встретиться вечером, и я поспешно сбегаю. Пожалуй, сейчас лучше выбросить из головы мысли о Шенноне. Эта ситуация слишком запутана, поэтому мне нужно разобраться в собственных чувствах, но сейчас самое время сосредоточиться на работе. Сегодняшний съёмочный день проходит напряжённо, в бесконечных спорах и тяжёлой атмосфере. Такое впечатление, что сегодня все сами не свои. Возможно, я преувеличиваю, но мне кажется, что это знаки. Предзнаменование чего-то ужасного. Дождавшись вечера, нам остаётся снять ещё две сцены. По задумке режиссёра мне нужно пройтись сумрачной улицей под дождём. Позже с помощью компьютерной графики будут созданы зловещие молнии, сильный ветер и прочие ужасы. Думаю, выйдет эффектно. Сценаристы не учли лишь одну деталь. Хоть климат в Лос-Анджелесе довольно мягкий, но февральским вечером разгуливать под дождём не особо приятно. Пытаюсь сыграть идеально, чтобы снять сцену с первого дубля, но мой гениальный план с треском проваливается. Режиссёр находит к чему придраться, поэтому приходится начинать всё сначала, а нужного результата мы достигаем лишь с пятого дубля. Ощущаю, как капли холодной воды стекают по моему телу влажными дорожками, пробираясь под одежду, заставляя кожу покрыться мурашками. Сняв ещё одну сцену, я могу наконец отправиться домой. Ещё по дороге чувствую, как кости пробирает озноб, а сознание мутнеет. Добравшись до своей квартиры, дрожащими руками пытаюсь открыть дверь, но никак не могу попасть грёбаным ключом в замочную скважину. Спасение приходит неожиданно. Кто-то накрывает мою ладонь своей рукой, помогая открыть чёртовую дверь. Мне даже не нужно оборачиваться, чтобы понять кто стоит за спиной. — Ты должна была позвонить, когда освободишься, — недовольно бормочет Шеннон, осторожно подталкивая меня, ибо я продолжаю неподвижно стоять на пороге. — Прости, я сегодня плохо соображаю, — только сейчас оборачиваюсь к барабанщику, сталкиваясь с изумлённым взглядом. — Что случилось? — Кажется, я простудилась, — с трудом произношу, чувствуя, как всё расплывается перед глазами. — Утром ничего подобного не было. — Это всё сцена с холодной водой. — Понятно, — Шеннон отрывает моё бренное тело от пола и тащит в спальню. Вскоре меня аккуратно опускают на постель. — Лекарства дома есть? — Что-то должно быть, — киваю на шкаф, сворачиваясь в позу эмбриона. Лето начинает копаться в коробке с разными таблетками и порошками, изображая из себя профессора медицины. Я прикрываю глаза, пытаясь таким образом бороться с головной болью, но спазм лишь усиливается, а волны внутреннего жара расплавляют кости. В зловещей тишине отдаляющиеся шаги кажутся оглушительно громкими. Чувствую, что меня лихорадит. Я теряюсь в пространстве, поэтому не могу с уверенностью сказать, сколько времени Шеннон отсутствует в комнате. Меня приводит в себя осторожное прикосновение к плечу. С трудом открываю глаза и вижу, что Шеннон держит в руках чашку с какой-то дрянью. — Выпей, — он протягивает мне лекарство, а сам садится рядом. — Что это? — Тебе станет легче, — он помогает мне подняться и всё-таки заставляет выпить противную жидкость. — Гадость, — морщусь. — Ты что, хочешь сорвать съёмки? — Нет, — вздыхаю и кладу свою голову на плечо Шеннона. — Кстати, тебе лучше уйти. Ещё не хватало, чтобы ты заразился. — Думаешь, я оставлю тебя одну? А кто тебя лечить будет? — Позвоню Монике. — Думаю, твоя сестра сейчас развлекается со своим бойфрендом, так что ей не до тебя, — Шенн крепче прижимает меня к себе. Я окончательно расслабляюсь, проваливаясь в дремоту. Вздрагиваю лишь тогда, когда перестаю чувствовать тепло тела Шеннона. Открываю глаза, понимая, что лежу под одеялом, а сам Лето выходит из комнаты. — Куда ты? — шепчу, но он слышит. — За лекарствами. Сейчас вернусь, — улыбается он и отправляется на кухню. Я с трудом поднимаюсь с постели и только сейчас понимаю, что стоит переодеться. Шаги даются тяжело, сознание мутит, а голова кружится от каждого движения. Опираясь о стену, мне удаётся выйти в коридор, но тут меня замечает Шеннон и мгновенно оказывается рядом. — Ты куда собралась? — Мне нужно переодеться, — барабанщик помогает мне дойти в ванную и усаживает на бортик. Я уже начинаю расстёгивать пиджак, когда осознаю, что Лето по-прежнему в комнате. — А ты не собираешься выйти? — Это ещё зачем? Ещё не хватало, чтобы ты потеряла сознание, — искренне удивляется Шеннон. Но даже сейчас мой затуманенный рассудок вопит от страха. Я не позволю Шеннону увидеть моё изувеченное тело. Омерзительное и липкое чувство отвращения к себе заполняет лёгкие, заставляя задыхаться от боли. — Шеннон, выйди. — Мэр… — Я не хочу, чтобы ты это видел! — кричу так громко, насколько хватает сил, что мгновенно отдаётся дикой головной болью. Лето тяжело вздыхает, но всё-таки выходит. Я закрываю глаза, пытаясь справиться с болью и взять себя в руки. Наверное, сейчас самое время закатить истерику, проклиная себя и весь мир. Только жалость — это довольно убогое чувство, а жалость к себе — и подавно. Вовремя напоминаю себе, что я сильная девочка и призываю себя к спокойствию. Всё же стаскиваю с себя пиджак, но в этот момент меня оглушает противный звон в ушах. Перед глазами всё плывёт, а ноги будто наливаются свинцом. В панике пытаюсь схватиться за раковину, но руки не слушаются, и я проваливаюсь в темноту.

***

Выхожу из ванной, хлопнув дверью. Конечно, сейчас не лучший момент, чтобы злиться на Альварес, но её недоверие раздражает. Не понимаю, что ещё мне нужно сделать, чтобы она успокоилась. Порой, после очередной выходки, мне хочется послать Мэри и забыть наше знакомство как страшный сон. Я отчаянно пытаюсь помочь этой странной девушке, которая буквально вгрызлась в мои мысли. Где бы я ни был, постоянно мысленно возвращаюсь к ней. Это похоже на безумие, что крепнет с каждым днём. Где-то в глубинах сознания теплится надежда, что я смогу вытащить её, вернуть к нормальной жизни. Только Альварес продолжает держать дистанцию, сохраняя между нами непробиваемую стену. Чего только стоит истерика, которую она закатила несколько минут назад. Внезапно до моих ушей доносится подозрительный грохот, сразу же наталкивая на недобрые мысли. Чертыхаясь, влетаю в ванную, замечая девушку на полу. Я беру Мэри на руки и вновь направляюсь в спальню. До чего упёртая идиотка. Ведь предупреждал же. Оказавшись в комнате, бережно кладу бесчувственное тело Мэр на кровать, а сам отправляюсь за лекарствами. Кое-как мне удаётся привести её в себя и заставить принять таблетки. Мэри бредит, бормочет что-то несвязное, а в её глазах плескается странный блеск. Я начинаю всерьёз думать о том, что ей нужен врач, но Альварес хватает меня за руку, умоляя не вызывать скорую. После Вампирша обнимает себя за плечи, принимаясь напевать какую-то песню о докторе-убийце. Вся эта картина выглядит жутковато. Клянусь, если бы не знал о температуре, то решил бы, что Мэр сошла с ума. Аккуратно обнимаю девушку, и вскоре она засыпает. Понимаю, что Кровопийца по-прежнему в джинсах и футболке со странным принтом. Пусть завтра она будет ненавидеть меня, но сейчас мне нужно раздеть её, чтобы уложить спать. Только сама эта ситуация вгоняет меня в ступор. За свою жизнь мне довелось видеть множество обнажённых девушек, но сейчас всё иначе. Осознаю, что мне страшно видеть то, о чём Мэри со мной поделилась. При мысли о ней моё сознание вырисовывает образ привлекательной девушки, с необычным стилем и демонической красотой. Но если я увижу её изувеченное тело… Противно признаваться, но это может всё испортить. Всё-таки мне удаётся собрать остатки самообладания воедино и выбросить глупые мысли из головы. Намеренно не включаю в комнате свет, надеясь спасти себя этим. Луна зловеще заглядывает в окно, даря тусклое освящение. Мне не составляет труда снять с Мери джинсы, даже не посмотрев на саму девушку. Но, избавив её от футболки, я замираю. Неосознанно мой взгляд впивается в тело девушки, и я погружаюсь в оцепенение. Сумрак лишь накаляет атмосферу, даря странное чувство, что не поддаётся описанию. Кружевное чёрное бельё на белой коже создаёт невероятный контраст. Не могу оторвать взгляд от тела Мэри. Выпирающие рёбра, мертвенно-бледная кожа и тёмные волосы, разметавшиеся по подушке. Мне сложно предположить, сколько лет тело Вампирши не видело солнца, но её кожа безумно бледная. Сейчас, в свете луны, этот убийственный контраст лишь усиливается. Неестественная бледность, сквозь которую, кажется, можно увидеть паутину вен. В отблесках лунного света кожа девушки приобретает голубоватый оттенок, что нагоняет жуть. Клянусь, я бы мог принять её за восковую куклу, если бы не вздымающаяся грудь и ещё одна устрашающая деталь — леденящие кровь узоры на теле. Внимательно рассматриваю шрамы, ощущая как сердце сжимается. Вопреки моим худшим предположениям, увиденное не нагоняет ужас или отвращение. По правде говоря, я ожидал увидеть картину намного хуже. Вижу тонкие линии на бёдрах, плавно переходящие на живот. Мой взгляд подбирается выше, замечая несколько таких же шрамов на груди, уходящих за линию бюстгальтера. Они похожи на какой-то дикий рисунок, дьявольские отметины. В какой-то мере зловещие узоры даже гармонируют с мертвенно-бледной кожей. Понимаю, что созерцание полуобнажённого тела пробуждает во мне голод. Мэри давно дразнила меня, но мне удавалось заглушить свою похоть. Только сейчас внутренние чувства, затмевают голос здравого смысла. Это тело, что выглядит так порочно, но одновременно невинно. Невольно задумываюсь, как, должно быть, приятно касаться холодной кожи, целовать бледную шею… Чертыхаясь, заставляю себя успокоиться и переодеваю Мэр, стараясь не смотреть на неё. После укутываю девушку в одеяло и выхожу из комнаты. Сейчас мне лучше держаться подальше. Оказавшись на кухне, достаю из шкафа банку с кофе. Надеюсь, хоть вожделенный напиток успокоит меня. Вскоре делаю несколько глотков горячего эспрессо, закрывая глаза и прислушиваясь к тишине. Вскоре мрачную гармонию нарушает хлопок входной двери, но я даже не сдвигаюсь с места. Слышу осторожные шаги, а в следующее мгновение на кухне появляется симпатичная блондинка. Увидев меня, девушка испуганно вздрагивает, замирая на месте. К счастью, ей хватает благоразумия не орать. — Что ты здесь делаешь? — удивлённо произносит она. — Решил подработать доктором, — пожимаю плечами, внимательно посмотрев на девушку. Думаю, это сестра Альварес. — Моника, да? — Да, — кивает она, всё ещё прибывая в шоке. — Где Мэри, чёрт возьми? — Спит. После моих слов Моника срывается с места и несётся в спальню. Я отправляюсь за ней, пытаясь донести до сестрицы, что Мэр нельзя будить. Лишь убедившись, что Вампирша в относительном порядке, Моника принимается выпытывать у меня подробности произошедшего. Коротко рассказываю про сегодняшний вечер, замечая довольно странную реакцию. — А почему вы были вместе? Мэри ничего о тебе не говорила, — искренне удивляется Моника. Значит, Мэри решила сохранить наши отношения в секрете. Довольно странно, учитывая их дружбу с сестрой. — Не знаю, почему она не сказала. — Послушай, Шеннон, — произносит она, глядя куда-то в сторону. — Спасибо, что помог, но сейчас тебе лучше уйти. — Ещё чего. Никуда я не пойду, мне нужно убедиться, что с ней всё нормально. — Я в состоянии позаботиться о сестре. Ты многого не понимаешь, так что не спорь со мной, — она строго чеканит каждое слово. Вижу, что глаза Мон полыхают гневом. Удивительно, но сейчас я узнаю в ней себя. Я тоже готов убить любого за младшего брата, так что мне знакомы чувства Альварес-старшей. Она думает, что я могу навредить Мэр, но ведь это не так. — Моника, я знаю. — Что? — она не сразу понимает смысл моих слов. — Я всё знаю, — повторяю, замечая, как на лице Моники сменяются десятки эмоций. — Она… Она сказала тебе? Не могу поверить… А как далеко зашли ваши отношения? — Прости, но я не собираюсь это обсуждать. — Лето, ты забываешься, — она собирается начать пламенный монолог, но я перебиваю её. — Мон, не лезь в мою жизнь. То, что происходит между мной и Мэри, тебя не касается. — Нет, касается. Я никому не позволю обидеть свою сестру. Шеннон, я не знаю тебя лично и, возможно, моё мнение предвзято. Но твоя репутация мне, мягко говоря, не нравится. Сомневаюсь, что ты способен на глубокие чувства по отношению к Мэри. Поэтому давай говорить начистоту. Не думай, что сможешь играть ею. Я как-нибудь объясню ей всё, а сейчас уходи. Просто оставь мою сестру в покое.