Fata Morgana

— Может, он дрыхнет? — Роберт выдвигает очередную версию исчезновения Дерека, вальяжно располагаясь на диване. Наш обожаемый барабанщик задерживается вот уже сорок минут. Конечно, в опоздании нет ничего криминального, но ситуация выглядит довольно странно, потому что раньше ничего подобного не наблюдалось. А сейчас Дерек даже не отвечает на звонки. — А если с ним что-то случилось? — вариант Франкенштейна совершенно мне не нравится, но, честно говоря, выглядит правдоподобнее. — Давайте не будем впадать в панику раньше времени, — мрачно произношу, принимаясь бездумным взглядом рассматривать свои руки. Минуты ожидания тянутся мучительно медленно, а я уже чувствую подступающее волнение. Мы с ребятами вместе три года, но за всё это время ничего такого не происходило. А последние месяцы с нами что-то творится. Только мы получили шанс исполнить общую мечту, как что-то изменилось. Недавно я пропустила несколько репетиций, теперь Дерек шляется непонятно где. Только бы с ним ничего не случилось. Внезапно нависшую тишину сотрясает хлопок входной двери и в помещении оказывается Дерек в компании миниатюрной шатенки. На мгновение в комнате становится непозволительно тихо, а в воздухе начинает витать напряжение. Я молча перевожу взгляд с Дерека на его спутницу, силясь задать очевидный вопрос, но слова застревают в горле. Судя по лицам остальных, ребята тоже разделяют моё удивление. Когда к Дереку возвращается дар речи, он наконец проясняет ситуацию: — Простите за опоздание, — весело произносит барабанщик, а в его голосе нет и толики сожаления. — Просто мы попали в пробку, а мобильный разрядился. — Мог бы воспользоваться телефоном своей спутницы. Мы, между прочим, уже собирались морги обзванивать, — недовольно фыркаю. — Ещё раз извините. Кстати, познакомьтесь, — Дерек быстро переводит тему и берет девицу за руку. — Это Пруденс. — Всем привет, — звонкий голос девушки режет слух, хотя её тембр очень даже приятен. Видимо, это со мной что-то не то. — Твоя девушка? — интересуется Роберт, испепеляя парочку взглядом. — Именно, — отвечает барабанщик, вызывая во мне нервный смешок. Принимаюсь внимательно разглядывать дамочку. Невысокая, хрупкая девушка с голубыми глазами, тёмными волосами и чёлкой, почти закрывающей глаза. У неё довольно приятные черты лица, но что-то меня напрягает: то ли ангельский взгляд, то ли подозрительная робость. Пруденс заметно смущается, пытаясь спрятаться за широкой спиной Дерека. Кажется, никто из присутствующих не разделяет счастья коллеги. Я, конечно, рада за друга, но какого чёрта он притащил эту девушку сюда? — Вы же не против, чтобы Прю побыла с нами? — Конечно, нет, — мгновенно отвечает Франкенштейн с лучезарной улыбкой, видимо, почувствовав нарастающее напряжение. Он всегда соблюдает нейтралитет и разрешает наши конфликты до наступления серьёзных катаклизмов. Вот и сейчас басист вмешивается в сложившуюся ситуацию. Я безразлично пожимаю плечами, стараясь не нагнетать, а Роберт вовсе игнорирует фразу Дерека. Не стоит и говорить, что репетиция прошла ужасно. Роб постоянно сбивался с ритма, я фальшивила, да и в остальном радоваться было нечему. Если так будет продолжаться дальше, то нас ждёт грандиозный провал. Через четыре часа тщетных попыток добиться нормального звучания новой песни я не выдерживаю: — На сегодня хватит. Ребята, давайте возьмём себя в руки, а завтра с новыми силами приступим к работе. — Согласен, — мрачно произносит Роберт. — Сегодня всё пошло через задницу. На этой минорной ноте мы решаем разойтись по домам. У меня складывается такое впечатление, что Дерек не особо расстроен. Хотя, возможно, я утрирую. Барабанщик и Прю уходят первыми, после них домой отправляется Франкенштейн, и только Роберт продолжает возиться с инструментами, не желая отдохнуть. Я собираюсь уходить, когда гитарист окликает меня: — Подожди. — Что-то случилось? — Ты ещё спрашиваешь?! — кажется, Роб вот-вот сорвётся. — Когда всё изменилось, Мэри? Неужели вы не понимаете, что творите? Или вы все решили связать себя узами брака, нарожать детишек и забить на группу? — Прекрати. Ты же знаешь, что группа для меня на первом месте. — В последнее время мне так не кажется, — слова Роберта походят на пощечину. Неужели я дала повод так думать? — Не говори так… — Думаешь, мы не знаем, что ты связалась с Лето? Я не имею права вмешиваться в твою жизнь, но ты должна понимать… — Я знаю, — перебиваю его, пытаясь убедить в собственной искренности. — Роберт, я никогда не поставлю личную жизнь выше группы. Тебе об этом известно. — Надеюсь, но ты ведь видела Дерека. — Он всего лишь опоздал на репетицию, в этом нет ничего криминального. Думаю, эта девушка не помешает работе. Нам нужно собраться вместе и серьёзно поговорить. Всё будет хорошо. — Эта девица всё испортит. Вот увидишь, — с мрачной уверенностью произносит Роб. Мне отчаянно хочется переубедить его, но внутренний голос подло шепчет похожие мысли. — Всё будет хорошо, — вновь повторяю, сама не особо веря в это. Всё же мы прощаемся, и я отправляюсь к Шеннону. Слова Роберта прочно заседают в голове, не позволяя думать о чём-то другом. Меня уже давно терзают странные предчувствия, а разговор с Робом лишь усугубляет ситуацию. Копаясь в себе, я совсем забыла о самом важном в своей жизни — группе. Мы так долго шли к своей мечте, что сейчас просто не имеем права разрушить её собственными руками. Поглощённая мрачными мыслями, даже не замечаю, что стою напротив дома Лето. Возможно, мной овладевает паранойя, но мне почему-то хочется сбежать. Будто неведомая сила нашёптывает, что я должна быть дома. Я даже делаю шаг назад, но в этот момент дверь открывается, и на пороге появляется Шеннон. — С тобой всё нормально? — видимо, он сразу же ощущает мою нервозность. — Не знаю, — честно отвечаю и захожу в дом. Сейчас меня охватывает странное ощущение, будто я нахожусь в прострации. Забравшись с ногами на диван, притягиваю колени к груди и пытаюсь совладать со своими мыслями. Шеннон садится рядом, осторожно обнимая меня. Я кладу голову ему на плечо и закрываю глаза. Вдыхаю кофейный запах, ощущая тепло, что приятной волной разливается по телу. Удивительно, как рядом со своим мужчиной мне удаётся провалиться в лёгкость забвения, забыв обо всём на свете. — Что случилось? — тихо произносит Шенн, и я рассказываю ему про сегодняшнюю репетицию. Лето внимательно слушает, не перебивая, но вроде бы совершенно не замечает проблемы. — И что? Дерек имеет право на личную жизнь. Ты сама недавно прогуляла две репетиции, так что не вижу ничего страшного в том, что он привёл свою девушку. — Я не об этом. У меня какое-то странное предчувствие. — Выбрось эти глупости из головы. Лучше скажи, как там твоя сестра? Всё ещё меня ненавидит? — Лето резко меняет тему, вынуждая меня вспомнить утренний конфликт с Мон. — Моника со мной не разговаривает. — Что на этот раз? — Я отказалась поехать вечером на пляж, поэтому она обиделась. — А в чём проблема? Вечер у нас свободен, так что собирайся и поехали, — его голос ясно даёт понять: спорить бессмысленно. Мне остаётся лишь тяжело вздохнуть и подчиниться. Я прекрасно понимаю, что у Шеннона отсутствует желание встревать между мной и Моникой, поэтому он пытается наладить с ней отношения. Только в данный момент мне совершенно не хочется никуда ехать, а причиной этому является Томас. Женишок моей сестры давно раздражает меня, но в последнее время наши отношения стали даже хуже, чем раньше. Шеннону требуется минут пятнадцать на сборы, а я продолжаю неподвижно сидеть на диване, отчаянно надеясь, что Лето передумает. Но вскоре барабанщик возникает рядом, и мои ожидания рассыпаются в прах. — Может, мы никуда не поедем? — Ещё чего. Ты должна помириться с сестрой, даже не думай возражать, — я киваю и покорно поднимаюсь. Всё-таки Шеннон прав: мы должны помириться. Наверняка Гоблин только рад нашему конфликту, но я не позволю этому уроду отобрать у меня сестру. Уже на пороге мы встречаем Лето-младшего, так не вовремя появившегося здесь, но Шенн не позволяет брату сказать ни слова. Вместо этого он просит Джареда сесть в машину и поехать с нами. Несколько минут Джей противится, но всё же соглашается составить нам компанию. Я несколько раз пытаюсь дозвониться сестре, но, видимо, Моника решила не отвечать на мои звонки. Возможно, она просто не слышит настойчивую трель мобильного, но злость на меня выглядит правдоподобнее. Вот уже несколько месяцев я ощущаю, что теряю Мон. Что-то между нами изменилось. Не понимаю, как мы могли упустить тот момент, когда наша крепкая дружба дала трещину. Всё-таки мне удаётся дозвониться маме и та сообщает, где они находятся. Дорога занимает целый час, но, кажется, доставляет удовольствие только Шеннону. Он постоянно отбивает пальцами незнакомый мне ритм и даже напевает весёлый мотивчик. Клянусь, это песня Майли Сайрус. Мы с Джаредом переглядываемся и начинам громко смеяться. На вопрос «чего ржете, придурки?» мы отвечаем, что выбранный репертуар нас, мягко говоря, обескураживает. В ответ на это барабанщик яростно принимается доказывать, что мы ошиблись. — Ну конечно, — саркастически фыркает Джаред и остаток пути мы проводим в молчании. Достигнув пункта назначения, я сразу же замечаю Даниэля, который носится по берегу. Увидев меня, Мелкий сразу же мчится к нам. — Мэри! — монстрик подбегает ближе, и Шеннон подхватывает его на руки. — Это твой брат? — интересуется Джаред, но Мелкий опережает меня с ответом. — Меня зовут Даниэль Альварес, а эта женщина — моя старшая сестра, — фраза Мелкого, сказанная таким серьёзным тоном, вызывает у нас приступ дикого хохота. Шеннон отпускает брата и тот жмёт Лето-младшему руку, внимательно изучая его лицо. — Я видел тебя по телевизору. Тебя зовут Джаред, верно? У тебя ещё были синие волосы, я тоже хочу синие волосы, но мама сказала, что скорее обреет меня наголо. Между прочим, у Мэри были синие волосы, но она почему-то ещё не лысая. — Милый, — обращаюсь к брату, пытаясь прервать бесконечный поток слов. — Они меня во всём ущемляют. Это потому, что в доме нет мужчины, а только сёстры и мама. Если бы хоть одна из них нашла нормального мужика. Кстати, Шеннон… — Даниэль! — начинаю злиться. Мелкий недовольно фыркает, но всё-таки решает ретироваться. Я закатываю глаза, наблюдая как эти два великовозрастных придурка умирают со смеха. — Сколько ему лет? — сквозь смех интересуется Джаред. Пожалуй, я впервые вижу, чтобы он так искренне смеялся. — Скоро шесть, — пожимаю плечами, замечая как рядом возникают мама и Моника, а чуть дальше них стоит Томас в компании своего младшего брата. — Всем привет, — безразлично произносит Мон, награждая Шеннона убийственным взглядом. Я делаю вид, что не замечаю этого, хотя внутри бурлит смесь раздражения и злости. Правда, сама не понимаю, почему злюсь. К счастью, между нами быстро завязывается беззаботный разговор. Даже ненавистный мне Томас старается вести себя прилично, хотя я чувствую: такое поведение стоит ему немалых трудов. В общем, в воздухе царит атмосфера массового притворства, что угнетает. — Я очень рад с вами познакомиться, — Карлос обращается к Лето. — Мне безумно нравится ваша музыка. — Спасибо, — кивает Джаред, но тут в разговор вступает Гоблин: — Да, мой несмышлёный братик тоже когда-то мечтал быть музыкантом, — не скрывая насмешки, произносит Томас, чем вызывает во мне приступ лютой ненависти. Как только Карлос терпит такое отношение? — По-твоему, творческие люди чем-то хуже бизнесменов, которые с утра до ночи пропадают в офисе? — не выдерживаю. — Разве я это сказал? — Гоблин бросает на меня предостерегающий взгляд, чем ещё больше раздражает. — Уверена, ты об этом подумал. — Не каждому дано добиться успеха. Если бы я вовремя не вразумил этого идиота, то он бы по сей день мучил гитару в отцовском гараже. Зато теперь Карлос — мой компаньон. — И чего в этом хорошего? — Стабильный заработок, к примеру. Вот сколько времени ты тратишь на свою музыку? Ты могла бы добиться чего-то в бизнесе, — кажется, этот выродок затеял игру, в которой собрался проверить прочность моей силы воли и железность нервов. — Томас, я не измеряю время в часах, днях или неделях. Для меня это нечто другое. Увы, ты не способен понять. — Ребята, — наконец, в разговор вступает Джа, который до этого молча наблюдал за нами. — Прекратите бессмысленный спор. — Кстати, почему ты молчишь? — обращаюсь к Лето-младшему, искренне недоумевая, почему он не заставит Гоблина заткнуться. — Не в моих правилах доказывать кому-то что-либо. Я уверен в своём выборе, а если он кого-то не устраивает – это не мои проблемы. — Ты прав, — киваю. — Нет смысла доказывать Томасу то, что он никогда не поймёт. — Я тоже хочу быть музыкантом, — свою лепту вносит Даниэль, мгновенно снимая напряжение. Ведь, когда рядом мой маленький харизматичный монстр — меня невозможно разозлить. — Буду барабанщиком, как Шеннон. — Значит, мне стоит дать тебе несколько уроков, — улыбается Шенн. — Договорились. Кстати, Джаред, почему ты хотел убить мою сестру? — Что? — Моника говорила, что ты убьёшь обоих, когда узнаешь, что Мэри связалась с Шенноном. — Даниэль! — мы с Мон орём в один голос, но Мелкого уже не остановить. — А Мэри сказала, тебе надо бабу найти, чтобы ты своё поддувало не открывал. А что такое поддувало? — Я убью тебя, мелкий стукач, — единственная фраза, на которую меня хватает, потому что в следующую секунду все присутствующие разражаются диким смехом. Кажется, только мне и Джареду не очень весело. — Поддувало, значит? — Лето награждает меня красноречивым взглядом, от которого хочется провалиться сквозь землю. — Да кого ты слушаешь? — нацепляю на лицо идиотскую улыбку, надеясь закосить под дурочку. Выходит так себе. — Я тебе это ещё припомню, — шипит Джей, после чего вновь обращается к Даниэлю. — Наверное, твоя сестра что-то напутала. Никого я не собирался убивать. Правда, Мэри? — Конечно, — согласно киваю. К счастью, разговор плавно перетекает в совершенно иное русло, позволяя расслабиться и просто насладиться атмосферой. Мы с Шенноном незаметно ускользаем от любимой семейки, решив понаблюдать за ними со стороны. Меня умиляет то, как Джаред носится с моим братом. Глядя на эту картину, в голове сама по себе прочно заседает мысль, что Лето-младшему нужен ребёнок. Не понимаю, почему этот мужчина до сих пор одинок. Хотя… Мне ли не знать, чем жертвуют творческие люди? Музыка заменяет артисту всё: семью, детей, любимых, а порой она даже становится специфическим кислородом. Каждый из нас стоит перед выбором: семья или карьера. Третьего не дано. Только сейчас не время для мрачных рассуждений. Здесь, на самом берегу океана, время замедляет свой ход, погружая в иную вселенную. Прохладная вода шипящими волнами подбегает к самым ногам, а потом внезапный громкий прибой обдаёт нас солёными брызгами. На фоне шума волн слышатся слившиеся голоса и смех Даниэля. Рядом Шеннон, который крепко сжимает мою руку, а в душе блаженное чувство спокойствия. А зря. Умники давно твердят, что подобный штиль бывает лишь перед надвигающейся катастрофой. Вот и сейчас всё так хорошо, что становится страшно. Будто в подтверждение моим мыслям наш покой нарушает трель мобильного. Я сразу же понимаю: добром это не кончится. Мама отвечает на звонок, а в следующую минуту на её лице сменяются десятки эмоций. Думаю, неладное почувствовала не только я, потому что все замолкают и принимаются нервно поглядывать друг на друга. Закончив разговор, мама примерно минуту молча сжимает в руках мобильный, но потом тихо произносит: — Нас ограбили, — её слова повисают в воздухе. Я неподвижно стою, но не удивляюсь. Наверное, потому, что чего-то подобного ждала всё это время. Следующие несколько часов проходят, словно в тумане. Поспешный приезд домой, полиция и ужасный хаос в доме. Чуть позже была долгая беседа с офицером, которая оставила после себя больше вопросов, нежели ответов. Офицер утверждает, что дверь не было взломана, а открыта своим ключом, но это невозможно. Вся наша семья в момент ограбления находилась на пляже, так что открыть дверь никто из нас определённо не мог. Все, кто имел возможность сделать дубликат, были с нами, так что эта версия тоже отпадает. Разве что вор проник в дом сквозь стены, но подобный вариант попахивает сумасшествием. Второй феномен — ничего не пропало. Конечно, нам не удалось полностью осмотреть дом, но драгоценности, деньги и техника остались на месте. Лучше бы они всё вынесли, ей-богу. А теперь приходится думать, кто они и что им было нужно. В общем, совершенно измотанная мама решила переночевать у меня. Шеннон предлагал поехать к нему, но я отказалась. Всё-таки сейчас лучше побыть дома. Томас тоже настойчиво требовал поехать к нему, но даже Мон решила переночевать в нашей квартире. Мы оказываемся дома глубокой ночью. Даниэль уснул прямо в полицейском участке, поэтому Шеннон принёс его на руках и уложил в моей комнате. Мне удаётся убедить Лето, что всё в порядке и необходимости ехать к нему нет. Как только прощаюсь с Шенноном, рядом возникает Моника: — Он ушёл? — Мон, — резко перебиваю сестру, потому что сейчас не время выяснять отношения. — Я не поэтому интересуюсь. Мне нужно с тобой серьёзно поговорить, — она произносит эту фразу таким тоном, что становится ясно: ей не до шуток. Мы скрываемся на кухне, и я выжидающе принимаюсь смотреть на Монику. Она достаёт из бара виски и наливает себе бокал. Я молча наблюдаю за её действиями, чувствуя нарастающее беспокойство. Тягостное молчание затягивается и мне кажется, что ещё чуть-чуть, и я не выдержу этого напряжения. — Прости, что наорала утром, — наконец, тихо произносит Мон. — Это ты меня прости. Я вела себя неправильно. — Мэр, просто знай, что я люблю тебя и не хочу потерять, — вместо облегчения слова сестры вызывают у меня тревогу. — Что происходит? — У меня плохое предчувствие, понимаешь? Мне уже давно страшно, но я пыталась не показывать этого. А это дурацкое ограбление выбило всю землю из-под ног. — Я понимаю, — киваю, потому что сама испытываю подобное. Это невозможно объяснить: просто чувствуешь плохое и всё. — Пообещай, что мы будем держаться вместе, что бы ни произошло. — Мон… — этот разговор уже кажется мне довольно странным, если не сказать загадочным. — Обещай! — Обещаю, — качаю головой в сомнении. — Нам нужно придумать пароль. Ну, знаешь какую-нибудь фразу или что-то подобное. Чтобы о ней знали только мы, слышишь? Она будет означать, что кто-то из нас нуждается в помощи или рядом опасность, — ещё несколько недель назад, услышав подобное, я бы просто рассмеялась, но сейчас в словах Моники есть некий смысл, а эта идея вовсе не кажется мне абсурдной. То, что принято именовать дурным предчувствием, подсказывает, что мы поступаем правильно. — Фраза? — Или маленький стих. — А считалка пойдёт? — Идеально, — Мон кивает. — У тебя есть варианты? — Даже не знаю, — я трачу несколько минут, чтобы вспомнить хоть одну детскую считалку, но вместо этого в голове всплывает нечто иное: — Раз, два, Фредди заберёт тебя, Три, четыре, запирайте дверь в квартире, Пять, шесть, Фредди хочет всех вас съесть, Семь, восемь, кто-то к вам придёт без спросу, Девять, десять, никогда не спите дети… — Считалка Фредди Крюгера? Вполне в твоём стиле, — усмехается Мон, но вмиг становится серьёзной. — Было бы идеально, но не подходит. — Почему? — Слишком известный фильм. Эту считалку помнят многие, так что она не подходит. А ты не знаешь что-то менее популярное? — Мон заставляет меня повторно задуматься. Я пересмотрела такое огромное количество фильмов ужасов, что подходящий пароль можно подобрать, но сознание упорно отказывается вспоминать хоть что-то. Я сижу молча минут пятнадцать, выуживая из памяти обрывки фраз, вспоминая очередной ужастик. — Там было что-то про ведьму. Не помню точно… — Напрягись, — просит Моника, и я вновь принимаюсь вспоминать незамысловатый стишок, что всплывает в памяти. Вскоре кусочки мозаики складываются воедино, и я выпаливаю: — Хочешь спать? Хочешь спать, но не спишь? Ты боишься старой ведьмы — вся дрожишь… Если ночью ты уснешь — ты увидишь сон, И не услышат твои крики, не услышат стон. — Господи, что за хрень ты смотришь? — вздыхает Моника. — Но это подходит. Даже очень. Только нужно запомнить. — Может, записать? — Нет! Только по памяти, — протестует сестра. Мы несколько раз повторяем считалку, чтобы запомнить её на зубок. Со стороны наши действия попахивают идиотизмом, но я чувствую: Моника права. Кажется, грядут испытания.