Fata Morgana

Gild The Mourn – Shade Я стою на балконе, вдыхая свежий воздух после дождя. Меня гипнотизирует россыпь ледяных звёзд на тёмно-синем полотне, затягивая в свою бездну. Ночное небо всегда обладало какой-то магией, но сейчас оно притягивает по-особенному. Апрельский ветер треплет волосы и ласкает кожу, заставляя её покрыться мурашками от холода. Сейчас мне хочется, чтобы ветер дул хлеще, а его слабые порывы превратились в бурю, которая сметает всё на своём пути. Почему-то я всегда чувствую себя умиротворённо, когда на улице бушует ураган. Внезапно мной завладевает безразличное спокойствие, а нотки подозрительной грусти медленно заполняют разум. Я слышу за спиной осторожные шаги, но не спешу оборачиваться. Шеннон подходит ближе и привлекает меня к себе. Неосознанно вздрагиваю, но всё-таки улыбаюсь. На мне только рубашка барабанщика, поэтому я с лёгкостью ощущаю жар его тела. — Я тебя разбудила? — Нет, — он шепчет мне на ухо, обжигая кожу своим дыханием. — Замёрзла? — Немного, — я не спеша оборачиваюсь, мгновенно проваливаясь в омут ореховых глаз. Внезапно меня посещает глупая и безумно мерзкая мысль, которая кислотой прожигает чувства, превращая моё сердце в обуглившиеся ошмётки. — Шеннон, — впервые я произношу его имя сквозь боль. — Да? — Пообещай мне кое-что. — Что? — Когда ты меня разлюбишь, то скажи об этом сразу. Пообещай, что не будешь обманывать. — Мэр, что за глупости? — кажется, он искренне удивлён. Уголки губ Лето расплываются в улыбке, а разговор грозит перерасти в обычную шутку. «Это не глупость, милый, а гадкая неизбежность», — единственная мысль, которая проносится в моей голове, перед тем как Лето меня целует.

***

— Папа? А что случилось? Ты никогда не вспоминала о нём, а тут уже второй раз интересуешься за последние месяцы, — мой вопрос, мягко говоря, удивляет Монику. Будем откровенны: моё поведение попахивает идиотизмом. Вряд ли можно назвать адекватным человека, который в шесть утра звонит своей сестре с нечленораздельными криками просто потому, что ему приснился странный сон. Именно так я и поступила. Увидев очередной кошмар, позвонила Монике с требованием срочно приехать ко мне. А сейчас, смотря в глаза сестре, не могу связать и нескольких слов. — Просто это был не сон… — Мэри, ты меня пугаешь, — кажется, ещё несколько моих «гениальных» фраз и Мон вызовет санитаров. — Это воспоминание, понимаешь? — наконец нахожу подходящее определение, а перед глазами вдруг вновь всплывает уже знакомая картинка. Просторная комната с тяжёлыми шторами и портрет в добротной раме на стене. Я отчаянно пытаюсь разглядеть мужчину, изображенного на полотне, но тщетно. Внезапно сознание вырисовывает следующий эпизод: моя мама с яростью срывает картину и бросает на пол, выкрикивая проклятия. — Какое ещё воспоминание? — В нашем старом доме был портрет мужчины. Ты помнишь? — Портрет? Если честно, не помню, — подумав несколько минут, произносит Мон. — А что за мужчина? — Не знаю, но он точно был. А потом мама его выбросила, — пытаюсь достучаться к сестре, искренне недоумевая, как она могла такое забыть. Хотя мой бессвязный бред вряд ли кто-то способен понять. — Может, лучше спросить об этом маму? — Точно, — как я только раньше не додумалась? Уж мама должна помнить подобные вещи. — Ты уверена, что всё хорошо? — вновь интересуется сестра, недоверчиво покосившись в мою сторону. — Да, — поспешно отвечаю и даже выдаю жалкое подобие улыбки. Хотя кого я обманываю? Со мной определённо что-то происходит. Даже не знаю, как описать моё состояние. Что-то вроде дурного предчувствия. Такое довольно часто показывают в фильмах, когда прошлое героя внезапно напоминает о себе, сваливая на своего хозяина череду подозрительных знаков, будто требуя собрать таинственный пазл. — Просто ты ведёшь себя странно. Зачем тебе сдался этот портрет? — Сама не знаю, — искренне отвечаю, покачав головой. А ведь Моника права. Зачем он мне нужен? Совсем недавно, выуживая из памяти эпизоды своего детства, я вспомнила лишь несколько моментов с отцом. Почему меня так зацепила именно картинка со странным портретом? Сознание подсказывает, что за моим воспоминанием кроется что-то важное, но я прекрасно понимаю — это всего лишь игра воображения. А уж беспокоить маму дурацкими вопросами точно не стоит. — Ты права. Нужно выбросить этот идиотизм из головы, — в конце концов соглашаюсь с сестрой. — Какие планы на сегодня? — Мон быстро переводит тему разговора. — У нас концерт вечером, — пожимаю плечами, и вскоре сестре удаётся стереть из моей головы мысли о прошлом, которое всё равно не вернуть, так что не стоит в нём копаться. Мы болтаем с Мон ещё около часа, старательно избегая темы любви, так как категорически не одобряем выбор друг друга. Я правда пытаюсь привыкнуть к Томасу, но ничего не выходит. Этот человек вызывает в моём сердце стойкое ощущение ненависти. Да и Мон не ладит с Шенноном. Чудится мне, ситуация веет безысходностью. Стоит вспомнить о Гоблине, как он звонит Монике. Пока они мило воркуют, я из последних сил сдерживаю себя, чтобы не начать корчить гримасы отвращения. Как и следовало ожидать, очень скоро Мон сбегает, ссылаясь на работу. Но мы обе прекрасно понимаем, кто служит причиной внезапному прощанию. Закрыв за сестрой дверь, я отправляюсь на кухню, чтобы сварить кофе. Только сейчас осознаю, как стало пусто в нашей квартире. Последние годы мы жили с Моникой вдвоём, и это было самое счастливое время, пусть и поглощённое тьмой. А сейчас она переехала к Томасу, и наша сестринская связь рушится с каждым днём. Я боюсь потерять сестру, но наши отношения неуклонно катятся в пропасть. Ещё несколько часов я мечусь по квартире, пытаясь прийти в чувство. В конце концов заставляю себя успокоиться и выровнять дыхание. Вечером концерт, так что я должна выбросить из головы лишние мысли и полностью сосредоточиться на работе. Вскоре я собираюсь и отправляюсь в клуб, где состоится выступление. Когда достигаю пункта назначения, меня уже ждёт Роберт. Персонал проводит нас в гримёрку, где мы располагаемся со всеми удобствами. Странно, что Франкенштейн ещё не появился. Обычно он всегда приезжает первым, где бы мы ни выступали. К счастью, в запасе есть несколько часов, так что мы успеваем проверить оборудование и подготовиться к выступлению. Внезапно тишину сотрясает настойчивый стук в дверь. Роберт открывает и перед нами предстаёт наш гость: высокий парень в странной одежде с букетом белых лилий. — Я к мисс Альварес, — поясняет визитёр, кивая в мою сторону. Я торопливо подхожу к парню и расписываюсь в бумагах, после чего курьер вручает мне цветы. «Шеннон», — единственная мысль, которая мелькает в голове, согревая сердце. Обычно он всегда дарит мне розы — странно, что сейчас Лето выбрал лилии. Но я не могу не признать, что букет шикарен. Не успевает курьер уйти, как в гримёрной появляется Франкенштейн. — Тайный поклонник? — весело интересуется он, кивая на цветы. — Типа того, — улыбаюсь, с подозрением покосившись на коллегу. Какой-то у него странный вид: глаза полыхают дьявольским блеском, улыбка до ушей и слишком приподнятое настроение. Клянусь, я бы решила, что он навеселе, если бы не знала Франкенштейна так хорошо. — Майкл, что происходит? — Ты называешь меня по имени очень редко. В основном, когда злишься или подозреваешь мою скромную персону в наркомании. Что из двух? — Слишком ты весёлый. — Так сегодня же Бельтайн! — вскрикивает Франкенштейн с таким видом, будто причина его приподнятого настроения очевидна. — Чёрт, совсем вылетело из головы. — Это ещё что такое? — Роберт, который всё это время молчал, непонимающе переводит взгляд с одного действующего лица на другое. — Какой ты непросвещённый, Роберт, — вздыхает Франкенштейн и начинает сорокаминутную лекцию. — Сегодня, в ночь с тридцатого апреля на первое мая, Вальпургиева ночь, она же Бельтайн. Иногда её ещё называют Ночь ведьм. Языческий праздник весны и плодородия, что характеризуется сборищем усопших. В основном празднуют в центральной и северной Европе. В средние века верили, что этой ночью все ведьмы собираются на вершине лысой горы и проводят шабаш, где совокупляются с дьяволом. — Ты уверена, что он адекватный? — на этот раз вопрос Роберта адресуется мне. — Сразу видно, что ты не интересуешься язычеством, — я улыбаюсь, замечая недовольную гримасу на лице Франкенштейна. Кажется, намечается маленький Армагеддон, но организаторы прерывают наш диалог. Следующий час мы тратим на проверку инструментов и прочие организационные вопросы. — Где Дерек? — внезапно произносит Роб с несколько обеспокоенным видом. — До начала ещё два часа, так что он успевает, — я пожимаю плечами, хотя самой неспокойно. Воспользовавшись свободной минуткой, звоню барабанщику, но тот не отвечает. Сначала я не придаю этому значения. Мало ли, где сейчас находится Дерек. Он может просто не слышать телефон. Но ни на второй, ни на пятый, ни на пятнадцатый звонок Дерек так и не ответил. Через полчаса Дереку звонила не только я, но и весь наш персонал, а через час у меня началась паника. — Не отвечает, — со злостью выкрикиваю, сжимая в руках мобильный, после очередной попытки дозвониться. — А если с ним что-то случилось? — Франкенштейн мечется из стороны в сторону, придумывая новые фантастические версии исчезновения барабанщика. — Он не мог с нами так поступить. Уверен, с ним что-то произошло. Дерек попал в беду. — Случилось?! — теперь уже Роберт не выдерживает и срывается на крик. — Я скажу тебе, что у него случилось! Он где-нибудь со своей шлюхой. Я сразу понял, что эта потаскуха всё испортит. Нужно было гнать её поганой метлой ещё в первый же день! — Заткнитесь оба! — я падаю на пол и обхватываю голову руками. Он уже точно не придёт. Бесполезно думать о причинах такого поступка Дерека, прекрасно понимая последствия. — В зале огромная толпа. Уже идёт разогрев и очень скоро должны появиться мы. А теперь… — Мэр, успокойся. Главное, что с тобой всё нормально. В конце концов, сможем включить запись. — Рок-группа без барабанщика?! — выкрикиваю, не скрывая сарказм. — Отлично! Всегда мечтала выступать под фанеру. Класс. — Ты ведь не будешь петь под фонограмму. Всё будет нормально, только успокойся, — Роберт подходит ко мне и приобнимает за плечи. — Один из лучших клубов в городе, толпа мажоров в зале и такой крах. Как вы думаете, нас ещё раз позовут? — на мгновение мне даже кажется, что ещё чуть-чуть и я разрыдаюсь. — Всё будет нормально. Мы справимся, слышишь? — теперь и Франкенштейну удаётся взять себя в руки. Я молча перевожу взгляд с Майкла на Роберта, понимая, что нормально уже никогда не будет. Стоит ли говорить, что концерт прошёл ужасно. К моему удивлению подвыпившая публика осталась довольна, только мне от этого не легче. Организаторы, конечно же, заметили отсутствие Дерека, так что теперь придётся выложить кругленькую сумму в качестве неустойки. В принципе люди практически не обратили внимания на то, что мы выступали без барабанщика. Но мне сейчас так гадко, будто меня облили грязью. Как мы только могли докатиться до такого? Я плохо помню, как мне удаётся добраться домой. Вспоминаю лишь, что, приняв душ, сразу же завалилась в постель. Правда, уснуть так и не удалось. Всю ночь меня терзало чувство вины, отвращения и злости. С наступлением рассвета моё состояние только ухудшается. Не могу больше находиться в постели, поэтому забираюсь на подоконник и прижимаю колени к груди, наблюдая, как небо окрашивается в розовый оттенок. Сейчас меня терзает два желания: напиться и устроить скандал. Понимаю, что ни одно, ни другое не является хорошей идеей, но иначе я просто не выдержу. Где же Дерек, чёрт бы его побрал? Словно услышав мои мысли, зловещую тишину разбивает громкий звонок. Я поспешно хватаю мобильный, замечая на дисплее знакомое имя. Называю свой адрес и требую немедленно приехать раньше, чем Дерек успевает что-то сказать. После этого сразу же отключаюсь и со злостью отбрасываю мобильный в сторону. Я убью его. Ей-богу, убью. Чтобы хоть как-то отвлечься включаю телевизор и, чертыхаясь, принимаюсь переключать каналы. Неужели я вправду надеюсь, что зомбоящик способен отвлечь меня от мыслей о Дереке? Цветные картинки сменяются одна за другой, я вновь начинаю психовать и швыряю пульт на пол. На экране вспыхивает выпуск новостей, но я не слышу слов диктора. В сознании проскальзывают лишь обрывки фраз. Я сажусь на пол и хватаюсь руками за голову. Как же гадко. Голос девушки-диктора слишком грубый, неприятный и фальшивый. Я даже не могу уловить суть её слов. «Пропавшая девушка» «Сиена Санчес» «После концерта» «Heaven and Hell» Внезапно озноб пробегает по телу и я вздрагиваю. Последняя фраза всё-таки долетает до моего помутневшего рассудка. Название клуба, в котором мы вчера выступали, отдаётся эхом в мыслях. Теперь я с интересом прислушиваюсь к монотонной речи диктора, пытаясь уяснить, что же вчера произошло. Если я правильно понимаю, то некая Сиена Санчес исчезла вчера, о чём сообщила в полицию её подруга. Они вместе пришли в клуб, а после концерта Сиена сказала подруге, что ей нужно отлучиться в туалет. С того момента девушку никто не видел. — Ужас, — произношу в голос, опасаясь даже думать, что случилось с этой девушкой. Конечно, она могла встретиться с каким-то парнем и сбежать с ним, отдаваясь внезапному порыву страсти. Но, учитывая контингент этого клуба, с ней могло произойти что угодно. Спустя минут сорок звонок в дверь отвлекает меня от мрачных мыслей. Я мгновенно срываюсь с места и бегу в коридор. Как и следовало ожидать, на пороге ждёт Дерек. — Где, мать твою, ты был?! — сразу же начинаю орать, не заботясь о том, что нас могут услышать. — Может, впустишь? — мрачно произносит Дерек и осторожно отодвигает меня в сторону. На мгновение я даже теряю дар речи, пораженная такой наглостью и безразличием барабанщика. — Мне повторить вопрос? — ощущаю, как в жилах закипает ярость. Ещё немного и я окончательно сорвусь. — Да, я виноват. Прости, я не хотел, чтобы так получилось, — Дерек говорит таким будничным тоном, что становится противно. — Не хотел?! Ты хоть понимаешь, что натворил? — Мэри, я был в больнице! Я не мог тебе позвонить. Это случилось внезапно. Ещё раз прости. — И что же с тобой случилось? — Прю сломала руку. — Что?! — мне стоит больших трудов сохранить самообладание и не вцепиться Дереку в горло. — Ты пропустил концерт из-за такой ерунды? Как ты мог так поступить с нами? — Ерунда? Ты хоть понимаешь, что говоришь? Ей пришлось делать операцию. — А… тогда конечно, — мой голос пропитан сарказмом, но Дереку, кажется, плевать. — Я не мог бросить свою девушку. И концерт всё-таки состоялся, так что не нужно придумывать трагедию, — он невозмутимо парирует. — Ты идиот или да? Дерек, мать твою! Ты предал нас, поставил под удар всё. Ты наплевал на нашу группу ради девушки, которую знаешь несколько месяцев. — Не смей оскорблять Пруденс! — Да пошел ты! — Знаешь что, Мэри… — на мгновение он замолкает, будто собираясь с мыслями. — Ты эгоистичная и зацикленная на работе стерва. Разве я не был с тобой все эти годы? Меня вполне устраивало играть в гараже. Слава никогда не была моим приоритетом. Но нет! Появились вы с Робертом. Тебе всегда было мало. Всегда! Ты втянула в нашу компанию Франкенштейна, хотя он мог быть доктором. Но именно ты разрушила все его планы. Тебе нужна была известность? Ты её получила. Мне даже страшно представить, что будет дальше. — Книгу жалоб дать? — произношу сквозь зубы, глазами выискивая тупой предмет, которым сейчас совершу убийство. — Пошел вон. — Выгоняешь меня? — Дерек усмехается. — Встретимся сегодня в шесть. Мы должны собраться все вместе. У тебя будет возможность высказаться, — язвлю. — Я не мог… — Сегодня в шесть! — мой тон ясно даёт понять: спорить бесполезно. — Ладно, Мэри. Ладно, — мне кажется, что я вижу в глазах Дерека проблеск лютой ненависти. Впрочем, так и есть. Кажется, я его потеряла. Ни он, ни я не простим друг другу этот разговор. Уж в этом можно быть уверенной. На пороге Дерек сталкивается с Шенноном, внезапно появившемся здесь, хотя я ждала его позже. Дерек замирает и оборачивается ко мне. Его лицо украшает злобный оскал: — Учишь меня жизни, а сама? — Какие-то проблемы? — произносит Шенн с вызовом. — Спроси у своей девушки, — фыркает Дерек и поспешно покидает мою квартиру. — Проклятье! — вскрикиваю, как только за ним закрывается дверь. Если бы рядом не было Шеннона, то я уже разнесла бы полквартиры. — Что здесь произошло? — Шенн приближается ко мне и обнимает за плечи. — Знаешь, что он сделал? — Знаю. Я пересказываю Лето наш разговор. Думаю, если бы Шеннон не сжимал меня в объятиях, то я бы принялась быть посуду со злости. Сейчас мне хочется убить Дерека вместе с его шлюшкой. Всё-таки Шеннону удаётся немного привести меня в чувство. Мы перемещаемся в гостиную, удобно устраиваясь на диване. Я кладу голову на плечо Ше, крепче прижимаясь к мужчине. — Спасибо за цветы, — шепчу, вдыхая запах терпкого парфюма. — Какие цветы? — непонимающе переспрашивает Лето. — Разве это не ты прислал? — я киваю на вазу, в которой букет белых лилий, и Шеннон отрицательно качает головой. — Странно, — пожимаю плечами и подхожу к букету. Ещё вчера я заметила небольшой конверт, но так и не успела его открыть. Осторожно достаю послание, ощущая на себе пронзительный взгляд Лето. Надеюсь, это не тайный воздыхатель, иначе проблем не избежать. Меня сразу удивляет конверт — уж больно странно он выглядит. На дымчато-серой бумаге выведена мелким каллиграфическом почерком надпись «Для Мэри». Я торопливо открываю конверт, откуда извлекаю на свет божий записку. От прочитанного по коже пробегает озноб: «Игра началась»