Пирит

Многим нравится наблюдать за людьми. Эрен был в числе таких же индивидуумов, которые часами могли сидеть на одном месте и наблюдать за людьми вокруг. Если был свободен от дел. Ну, а теперь, вовсе никому не принадлежащий, мальчишка мог весь день ничего не делать. Правда, от дворцовой привычки он так и не смог избавиться. И всякий раз, на привалах и остановках – он покорно раздавал и подносил всем пищу или воду. Это получалось спонтанно, как на автомате. Оруо потешался, за что получал от Петры оплеухи. Эрд молчаливо принимал такую услугу, Гюнтер постоянно благодарил и, ему уже начинал нравиться мальчишка, как хороший сотоварищ. А вот Ривай. Ривай брал все сам, заранее, и если Эрен и подходил к нему в попытке завязать разговор или как-то «подружиться», то мужчина всячески отстранялся от такого рода идеи. Ривай часто сидел один на камне, что был дальше всех. Или скакал на лошади по ночи, разведывая местность, дабы не напороться на лишних врагов.Чаще всего Эрен общался с Петрой: улыбчивая красивая рыжевласка охотно шла с ним на контакт и была единственной, кто называл мальчишку по имени. Это было приятно — слышать свое имя из четырех букв. Так или иначе, парнишка давно привык быть незамеченным, уж стража и хозяин об этом позаботились. На очередном привале, подъезжая ближе к какому-то южному городу и забывая про степь, все решили переодеться в более подходящие одежды, сбросив с себя защитные тяжелые тряпки востока. Ривай так и не снял свою чертову повязку с лица, к ней добавился еще и огромный широкий капюшон. Браво. Мастер конспирации. Эрен порой думал, почему все так запущено, но не задавал никому из товарищей глупого вопроса, а какого водяного их лидер всегда в повязке на лице? О, может, его лицо изуродовано болезнью, какой-нибудь проказой, и там отваливается челюсть? Хотя с речью и его самочувствием было все в порядке. Значит, он преступник и скрывает свою личность, особо не светясь где ни попадя. Но так, может, и лучше. Правда, не для любопытства мальчишки. Пока что он мог любоваться только выразительным и хмурым взглядом мужчины. Погода стояла замечательная. Угрюмую пустыню, суховей и степь сменили перелески, затем появились лиственные южные леса и водоемы. Наконец получилось искупаться в мелкой речке, смыть с себя пыль и грязь за дорогу. Наесться до отвала рыбы, пойманной Эрдом, и отоспаться на свежем воздухе. Тут дышалось намного легче. Были слышны пересвисты птиц и уханье сов в сумерках. И, о чудо, Эрен услышал стрекотание сверчков на закате и в лунные сутки. Он не смог сомкнуть глаз, всю ночь напролет слушая звуки ночной живой природы. Не пожалел нисколько, что отправился вместе с этой «пятерней». Уж как ее еще назвать — пацан пока не придумал. Новый день сулил новую поездку в чужой город, южный и немного роскошный, ведь после него начиналось море. Самое великое, что когда-либо Эрен осознавал после прочтения книг. — Чего уставился? Неожиданно из раздумий Эрена выталкивает голос. А он так и продолжает таращиться на Ривая, который поправлял седло своей лошади. Взгляды встретились, сцепились. Серые глаза были непокорными, буйственными, даже сейчас они отторгали чужой взгляд. Зеленые же, наоборот, приветствовали и восхищались, бессовестно борясь. Ривай сдался первым, затягивая ремешок под седлом, чтобы оно не свалилось во время езды. После до него в ком-то веке стали долетать бормотания парнишки. Вот, опять, он как всегда заливал свою шарманку о благодарности и подобной ереси. Ривая это раздражало. Он не выдерживает и резко разворачивается к балаболящему, сидящему на бревне Эрену: — Не беси меня. Я могу и рот зашить. — Почему ты не хочешь слышать благодарность? — юноша возмущенно всплескивает руками. — Я слышу ее каждый день утром, днем и на ночь. Осел умнее тебя, он хотя бы молчит. — Сахарок не умеет в принципе разговаривать! — Ребенок. — Я не ребенок. Это ты не хочешь меня слушать, хоть раз бы ответил на спасибо, — насупившись и надувшись, как обиженный на весь мир, Эрен уводит взгляд в сторонку. Вот хотелось же, уши чесались и глаза. Он хотел увидеть и услышать, как Ривай ему ответит на его же благодарности. Ривай не церемонится, подходя ближе к смуглому мальчишке, и, немного выждав, пока тот с новой силой начинает трещать, дает ему по шее затрещину. Эрен шипит и ойкает, ошарашено бросая взгляд на прикрытое тканью лицо. — На моем месте любой другой, кто с мозгами и честью, поступил бы так же. Запомни это, — нахмурившись, Ривай прихватывает рукой за чужую шею. Уж боль рабы всегда должны помнить, верно? Но Эрен стоически терпит, слушая, как ему устраивают головомойку. Черт, как же ему это начинало нравиться. Тело словно само просило увечий. Уже привыкло к постоянным побоям, привыкло к отвратительным ушибам и синякам. Эрен слегка задрожал, выдохнув шумно через ноздри воздух и чувствуя рядом с собой тот самый знакомый запах. Посмотрев друг на друга с минуту в молчании, Ривай отпускает мальчишку и уходит к другим лошадям. Место хватки горит. В груди юноши сердце снова бьется с толикой предсмертной агонии. Птичка снова села в колючий терний, ластясь о колкие смертельные шипы. «Это плохо». *** Одежда стала свободней. Приятной к телу. Теперь Эрен мог забыть о своем ненавистном прошлом. Все что могло напоминать о нем — это стяжки рубцов по всей спине от кнутов. И несколько шрамов на ногах, когда однажды его заставили ходить по стеклу вазы, которую он случайно разбил. Но все эти шрамы скрывали удобные одежды: кожаные сапоги на невысоком каблуке, пускай и потрепанные, штаны в заплатках и свободная льняная рубашка с перевязкой на груди, и, конечно же, как и у остальных пятерых плащ с капюшоном. Эрен чувствовал себя словно в своей тарелке, в нужной ему шкуре. — М, Петра, я тут хотел спросить кое-что, — робко начал Эрен, идя пешком около своего ишака. Да-да, все это время он сидел на Сахарке. На нем особо не разгонишься, но когда его поощряли и называли по имени, то летел он как в жопу ужаленный кованным нагретым железом. Женщина повернулась к Эрену и учтиво склонилась с лошади: — Если ты о новой лошади, то это надо спросить у Ривая. Скоро будут ворота, наверняка в городе будет скот. — Ум, нет, я не о ней, хотя и о ней тоже.. Да, лошадь бы не помешала мне, — Эрен беззаботно и кротко улыбнулся. — Я хотел спросить о Ривае. — А? Что именно? — Как вы встретились? — первое, что пришло в голову. — Да я мало что о нем знаю. Он просто пришел на порог. Как гром посреди ясного неба. Появился из ниоткуда. Я тогда не сразу поняла, что со мной случилось. От него веяло безудержной свободой и безмятежностью. И вот, через несколько дней нас стало пятеро. В каком-то роде он тоже освободил нас. Петра говорила чувственно, слезая с лошади и становясь рядом с мальчишкой, для удобства диалога, раз на то пошло. Впереди плелись остальные товарищи. — О, так вы были рабами? — Эрен немного заслушался. Почти такая же встреча произошла и у них. Эта внезапная ворвавшаяся в резное окно дворца Свобода. — Разве что рабы своей жизни. Например, Гюнтера он подобрал где-то в шахтах, далеко, на краю пустыни. Эрда и Оруо в другом городе, они таскали камни и складывали из них статуи. А меня забрал из борделя. Приходилось ублажать мужчин, потому что этого требовал хозяин, — на лице ее не дрогнул ни один мускул. Она говорила свободно и легко, несмотря на свое жуткое прошлое. — Мы очень благодарны ему. И преданны, как ты заметил. — Действительно… удивительная история, — Эрен погрузился в раздумья. Теперь все стало на свои места. Они такие же, как и он. Покалеченные судьбой не по своей воле. — И что бы я сейчас делала, если бы не Ривай... Эх, может, бы уже и умерла, — Петра тихо посмеялась в ладонь. — Когда ты рассказала о том, как он появился, то у меня были такие же чувства. Ривай просто забрался в мое окно, и я увидел свободу. — Странно, что он взял тебя с нами. Значит, в тебе есть потенциал. — Потенциал? — Он не берет кого попало, ты же видишь. Мы с ним уже три года, и за это время только ты вступил в наши ряды. — Ваши ряды? — у парнишки округлились глаза. — Я… я думал, вы просто едете на север и мне с вами по пути… — Глупенький, здесь не все так просто, — рыжевласка посмотрела на Эрена: тот был смущен и сконфужен. Ох эти юноши. Под ногами шелестели желто-зеленые листья, казалось, что сейчас наступает осень. Гравий так же мягко шуршал. Земля уже не была такой сухой и твердой, она приятно стелилась под ногами и копытами лошадьми. Все шестеро неторопливо двигались по дороге к воротам, которые должны были вот-вот появиться. — А вы… ну, вы все видели его лицо? Почему он ходил постоянно в повязке? Он болен? Женщина засмеялась чуть громче своей манеры: — Нет, никто из нас не видел. — И вам не интересно? Вы даже не просили его снять ткань? — Зачем? Мы верим человеку, который нас спас. Мы видим его, слышим его голос, смотрим в его глаза — все остальное не так уж и важно. Но поначалу меня очень терзало любопытство. Потом прошло. — Ему наверное тяжело дышать. — Не думаю, многие люди обвязывают лицо тканью. Эрен тихо хмыкнул. — Я знаю только Ривая, который так делает. — А ты спроси у него сам. М? Тебя это очень интересует, я смотрю. Постоянно наблюдаешь за ним, — Петра нарочито смутила мальчишку и забралась обратно на лошадь, когда впереди Оруо прикрикнул о приближающихся огромных деревянных воротах. Эрен подхватил идею, вскакивая на Сахарка и пришпоривая в лёгкую животное. Все же, хороший вышел диалог. Петра была очень милой.