Адрес: до востребования

Фрэнк Айеро не думает. Фрэнк Айеро предпочитает не вспоминать ощущение ожога на собственной коже от сухих губ парня. Он предпочитает не думать, но это вовсе не значит, что он не думает. Напротив, мужчина ворочается в постели уже которую ночь подряд, пытаясь изгнать это чувство. Фрэнк не может до конца сформулировать какое именно чувство, только знает, что оно мешает ему спокойно засыпать вторую неделю. Неожиданно, вместе с пятнадцатым ноября на Саммит опускается первый пушистый снег. Начинается он с проливного дождя, который ледяными каплями хлещет по телу города. Постепенно он переходит в снежинки необычных форм, опускающиеся на лужи, асфальт, траву. У некоторых хозяек еще цветут поздние настурции на клумбах. И это буйство красок не может не радовать глаз. Сквозь белоснежный ковер проглядывают крупные зеленые витые листья этих цветов, а яркие оранжевые и желтые звездочки застенчиво сбрасывают колючий снег со своих голов. Джерард останавливается именно перед такой клумбой и восторженно вздыхает. Его охватывает желание нарисовать этот праздник цвета, изобразить все его великолепие. В отличие от учителя, юношу совершенно не волнует его поступок двухнедельной давности. Он не убегает с места при виде мистера Айеро, он не краснеет и не теряется. Даже в тот вечер, когда, поддавшись порыву, парень прикоснулся губами к лицу Фрэнка, он не убежал. Просто улыбнулся и списал это на состояние эйфории от своей удачи. Уэй идет по дороге домой, ловит озябшими ладонями белое чудо, которое тут же тает под действием человеческого тепла, стекая приятными каплями за манжеты свитера. Воздух удивительно хорош, настроение упоительно прекрасно. И легкая полуулыбка не сходит с коралловых губ мальчика. Уже на самом повороте к его дому кто-то хватает его за рукав серого шерстяного пальто. Джерард очень удивлен, когда этим человеком оказывается Мастерс. Кажется, он не видел его около двух недель. - Привет, - говорит Крейг и внимательно смотрит на парня, будто пытается разглядеть что-то особенное в обыкновенном осеннем пальто и бардовом шарфе. В неярком румянце на мраморных щеках, возникшем от быстрого шага, в сияющих глазах. - Привет, Крейг, - сухо отвечает Джерард, не замечая разочарованного взгляда Мастерса. - Давно не виделись, - хрипло говорит Крейг, переминаясь с ноги на ногу, чем и привлекает внимание Уэя. Мастерс обут в легкие кроссовки, и пусть температура явно выше ноля, но для такой обуви достаточно холодно. - Давно. Кажется, недели две. Тебя даже не было в школе? – глаза Крейга вспыхивают теплом от осознания, что Джерард заметил его отсутствие. - Ага, - бормочет тот и достает пачку Doral. Закуривает и нервно теребит край толстовки. - Крейг, ты что-то хочешь? Если нет, то я вынужден извиниться перед тобой, мне нужно идти. - Да, хотел, - выпаливает парень. – Ты бы не согласился куда-нибудь сходить прогуляться? Джерард несколько секунд осмысливает слова Мастерса. Сначала его охватывает желание отказать парню, но потом услужливая совесть говорит о том, что все это время Крейг незримой тенью оберегал Майки от Кристиана, а соответственно избавлял самого Джерарда от необходимости идти на игру. А сейчас с испортившейся погодой и похолоданием уличные игры переносятся до весны или пока не станет сухо. - Наверное, - наконец-то отвечает Уэй. - Отлично, - лицо Крейга сияет. – Тогда завтра? Джерард кивает, а внутри возникает мысль, что происходит с самым главным хулиганом школы. Куда пропал самоуверенный парень? Вместо него Уэй видит обыкновенного подростка, даже слегка застенчивого. Еще юноша не может не замечать, что Мастерс выглядит не очень хорошо. Он похудел и стал бледным, тревожные тени залегли под глазами. - Увидимся, - бросает Джерард и направляется домой, оставляя Мастерса стоять под колючими снежинками, докуривать дешевую отраву и от чего-то блаженно улыбаться. - Бабушка, я дома! – кричит с порога Джерард, отряхивая прилипший снег. - Привет, Джи, - Хелена выходит из кухни, вытирая руки о цветное полотенце. На ее щеках играет яркий румянец от жара печки, а на губах добрая улыбка. - Ба, а могу я спросить тебя? - Конечно, милый, - женщина внимательно смотрит на внука. - Ты знаешь семью Мастерсов, кажется, они раньше жили ниже по улице? - Да, родной. Знаю. Ты прав. До девяносто пятого года они жили на нашей улице. Тебе тогда было только шесть лет, а Майки четыре. Их мальчик был старше вас, но иногда вы играли вместе. - Надо же, я совершенно не помню этого, - задумывается Джерард. Его интересует, а помнит ли сам Крейг? - Я думаю, некоторые события твоей жизни стерли приятные воспоминания из детства, - с лица Хелены спадает радостное выражение. - Да, наверное. - Но потом мистер Мастерс поступил не наилучшим образом, и миссис Мастерс пришлось переехать в более…доступное место. - Он их бросил? - Да, Джерард, - грустно говорит бабушка. И мальчику не стоит объяснять, что так бывает. Он на собственной шкуре чувствует это. - Обедать будешь? Я пеку пироги с грибами и делаю рагу. - Да, бабушка. Только Майки подожду, - говорит Уэй и поднимается в свою комнату. Каждая новая мысль, что рождается в его голове, имеет причинно-следственную связь. Почему люди бросают семьи? Почему поступают, поддаваясь эгоистичным порывам? Неужели, не было бы лучше давить в себе такие чувства? Ведь они неизменно порождают боль. Хотя, скорее всего, такие люди не задумываются об этом. Задумывалась ли Донна, что практически лишила своих детей материнского тепла. Думала ли она, когда уходила на глазах старшего сына, на прощанье оставив только улыбку, которая даже не была виноватой? Подозревала ли она, что именно тогда Джерард стал взрослым? Знала ли, что отныне ее сын превратится в абсолютно другого человека? А может быть, Джерард должен сказать ей «спасибо»? Потому что, благодаря ее легкомысленности и трусости, он стал таким, какой он есть. Ответственным, серьезным, рассудительным. Человеческие взаимоотношения – бездна. Ей нет конца, ей нет края. Можно вечно строить теории о правильности и ошибочности любого вида взаимоотношения, но абсолютной истины не достичь. Человеческие взаимоотношения... Целая гамма вечно актуальных вопросов, нюансов, проблем, открытий... Целый мир переживаний, чувств и внутренних переосмыслений, состояний души, сердца и ума — целая жизнь, удивительная и очень непростая. Пробуешь разбираться, анализировать, раскладывать все по полочкам — и тебя не покидает ощущение, что эти разбирательства уводят тебя далеко-далеко от сути. Иногда даже, кажется, что ты, наконец, все понял, что твой конкретный жизненный случай со всеми его тонкостями прекрасно вписывается в ту или иную умозрительную психологическую теорию, которых нынче бесконечно много. Но уму, как всегда, все понятно, а душе и сердцу по-прежнему чего-то не хватает... Весь опыт души, составляющий основу наших взаимоотношений, — особенный, многогранный, живой и уникальный, его никакими словами не объяснишь, он твой и в то же время тебе не принадлежит. Нет на этом свете рентгена, который мог бы просветить твою душу и сердце, как и нет рентгена, который мог бы с точностью показать, что на душе и в сердце у других людей, которые нуждаются в тебе и в которых нуждаешься ты сам. И все имеет причинно-следственную связь. Ты поступаешь так же, как поступают с тобой. Ты отдаешь ровно столько, сколько получаешь. У каждого поступка есть мотивация, то есть причины, которые толкают тебя на его совершение. Вот оно, живое таинство человеческих отношений, в них всё переплетается и всё взаимосвязано: вечное и бренное, полеты и падения, одиночество и единение душ, разлуки и новые встречи. Между тем и другим - тонкая грань, и никогда не знаешь, когда одно может стать помехой другому, а когда, наоборот, благодаря трудностям, в одном ты откроешь таинство и красоту чего-то другого. Никогда не знаешь, вызовет ли твой страх одиночества такие компромиссные шаги, о которых ты будешь всю жизнь жалеть, или твое истинное и глубоко пережитое одиночество души даст возможность открыть настоящую любовь и другие родственные души. Никогда не знаешь, когда теряешь, а когда обретаешь: думаешь, удержишь человека рядом, закрыв его в золотой клетке своих собственнических, эгоистических чувств, «качаешь свои права» — и теряешь его навсегда, и не понимаешь, почему и за что тебе такое. Или сердце говорит, что любить ради самой любви уже красиво и сильно, и ты любишь, не требуя ничего взамен, даже ни на что не надеясь, и вдруг чем больше любишь, тем больше любят тебя, чем больше отдаешь, тем больше получаешь. За всем этим — не просто таинство, а великая Тайна. Это тайна человеческой души, тайна человеческих судеб, тайна самой Любви. Причинно-следственная связь. Джерард продолжает размышлять, пролистывая страницы очередной книги. За окном все так же падают снежинки, кружась в причудливом танце на потоках ноябрьского ветра. Потом приходит Майки, а бабушка Хелена хлопочет у стола, накрытого легкой светло-сиреневой скатертью. Расставленные приборы, аппетитный запах тушенного рагу и свежеиспеченных пирогов. Уютная атмосфера, незамысловатые разговоры, шутки, искренний смех. И Джерард в который раз задумывается, что у него есть все для счастья, но тогда почему в стороне слева так пусто? Крейг пинает пустую банку из-под "Пепси", а в голове мелькают мысли. Он сам спрашивает себя: "Отчего ему так важно общение с этим странным парнем, который имеет славу «правильного мальчика», но при этом никто не считает его неудачником?" И, кажется, он знает ответ. Уэй довольно прост в общении со всеми. Он не выделяет кого-то, он знает всех. Все знают его. Вроде бы близкий, но далекий. Джерард скрыт за стеной из печатных листов и акварельных рисунков, за блеском янтарно-изумрудных глаз и непослушной челки. Он не слабак, напротив, очень силен духом, Крейг видит в нем достойного себя, равного. Но в то же время, Мастерс понимает, что это именно он, Крейг, не достоин Джерарда. Кто он? Человек с запятнанным прошлым, человек без будущего. И кто Джерард? Мальчик из обеспеченной семьи, которого за порогом школы ждут университеты и колледжи, широкие горизонты и дальние дороги. А Крейга ждет узенькая улочка Саммита, на которой стоит их дом с облезлыми ставнями и побитым асфальтом. Его ждет работа в местном баре, где он будет спиваться день за днем. Катиться по наклонной и умрет в сорок лет от цирроза печени или рака легких. Хочет ли он такой жизни? Не потому ли тянется к Уэю, видя в нем шанс на собственное спасение? Он сейчас не думает об этом, пытаясь унять дрожь от резко упавшей температуры. Кутаясь в толстовку, которая не грела. А желание возвратиться домой не посещает парня, поэтому он продолжает бродить под снегом в промокших кроссовках. Окутанный проблемами и сумерками. Фрэнк раскладывает материалы к тесту по грамматике на парты. Нервно поправляет серый галстук, оглядываясь на двери, в которые заходят ученики. Обычно Джерард приходит одним из первых, а сегодня его нет, хотя звонок уже вот-вот прозвучит. Класс заполняется шумной ватагой детей, а Джерарда все нет. Фрэнк выглядывает из кабинета, когда звонок наконец-то оповещает о начале занятий, и видит мальчика, стоящего у окна. Он опирается рукой о подоконник и звонко смеется. Его смех раздается потоком свежего воздуха. Такой чистый и искристый. Фрэнк несколько секунд просто смотрит оторопело, потому что он еще ни разу не слышал его смеха. Но потом мужчина переводит взгляд на собеседника парня, и пальцы непроизвольно впиваются ногтями в ладони. Мистер Айеро понимает, что это ненормальная реакция, но он снова не думает, а только ощущает непонятное томление в груди. - О, мистер Мастерс, решили почтить нас своим присутствием! – выкрикивает мужчина, делая шаг по направлению к ним. Крейг подбирается, готовый дерзить учителю, хотя за минуту до этого он смешил Джерарда шутками и историями из жизни. Джерард переводит взгляд на Фрэнка, искренне удивляясь какому-то недоброму огню, который полыхает в глазах мужчины. - Да, вот наконец-то решил, что сие заведение достойно моего пребывания здесь, - хамовито отвечает парень. - Неужели? – Фрэнк косит глаза. - Да, все же здесь учится Джерард, значит не так и плохо, - нагло смотря в глаза Айеро, говорит Крейг. И понимает, что зря он это сказал, так как во взгляде в принципе доброго учителя появляется сталь. Парень, правда, не может взять в толк – почему? Он еще даже не начинает хамить, а мужчина уже злится. - Вот как, - на тон тише произносит Фрэнк и обращается к Уэю. – Мистер Уэй, Вам не кажется, что звонок уже был, а Вы все еще здесь, - в голосе учителя звучит холод, за который он мысленно ругает себя, видя, как разочарованно смотрит на него мальчик. Джерард кивает Крейгу, затем разворачивается и уходит в класс. - Зачем Вы так с ним? – неожиданно говорит Мастерс, а Фрэнк рассматривает парня, который не кажется таким ужасным, как рассказывают остальные учителя. – Если на то пошло, то это моя вина. Я задержал Джерарда, а сорвались Вы на него. Фрэнк хочет ответить ему, но слова парня звучат резонно, поэтому он только согласно кивает головой и тоже уходит в класс. - Тишина! – повышая голос, говорит Айеро. – На Ваших партах тест по грамматике по пройденным темам. Убираем учебники, достаем карандаши и выполняем его. У вас на все про все сорок минут. Время пошло. В аудитории воцаряется тишина, нарушаемая только скрипом грифелей о бумагу. Класс не понимает, какая муха укусила сегодня обычно приветливого преподавателя, но, все еще не зная его достаточно, не провоцируют. Все убирают учебники и пишут тест. Джерард молча и сосредоточенно решает задания, даже на толчки вбок от Клайва не реагирует. Сэма сегодня нет. - Джи, - шипит друг. – Джерард, твою мать! - Не поминай мою мать, - сухо отвечает Уэй. - Прости, помоги, Джи. Я нифига не знаю, - Джерард поворачивается к другу, а Клайв жалостливо смотрит на парня. - Знаешь кто ты? - Неа. - Хитрый кот, учить надо было. - Но, Джи, ты же не бросишь друга в беде? - Клайв. Уорхол снова включает фирменный взгляд, теперь уже осуждающе смотря на Уэя. Джерард отрывает взгляд от друга, осматривает класс, замечает мистера Айеро, который что-то пишет в журнале и незаметно передает лист с тестом Клайву. - Спасибо, ты лучший, - довольно улыбаясь, шепчет тот. - Только быстро, мистер Айеро сегодня не в духе. - Ага, и какая собака его укусила? Джерард только пожимает плечами, не будет же он объяснять другу, что преподаватель злится на него. И, наверное, из-за его опрометчивого поступка на Хэллоуин. Юноша не знает, что такое на него нашло и зачем он поцеловал учителя в щеку. Может быть, сказывается привычка, в их семье всегда было принято так делать. А может быть, что-то другое. Но Джерард не придает этому значения. Он полагает, что следует извиниться за тот случай и выбросить из головы мысли о приятном ощущения бархатистой кожи на своих губах и остро-пряном аромате на своих обонятельных рецепторах. Клайв очень быстро переписывает ответы, затем так же незаметно передает листок с тестом обратно Джерарду. Успевает губами сказать «спасибо». А потом звенит звонок, извещая об окончании учебного дня для учеников 10-2 класса. Ребята вмиг собирают вещи, прощаются с мистером Айеро. Джерард тоже торопится уйти из помещения, чтобы не пересекаться взглядом с учителем. - Джерард, подожди! – окрикивает его Фрэнк. Мужчина все занятие мучился чувством вины. Он не должен был срываться на парне. Это не профессиональное поведение, недостойное учителя и взрослого человека. Хотя, Фрэнк отчаянно топит в себе иные мысли, которые мотивируют его поведение. Ему просто хочется еще раз услышать смех Джерарда, который как перезвон колокольчиков. Яркий. Искренний. Светлый, как и сам парень. - Да, мистер Айеро, - Уэй останавливается. - Я хотел бы…извиниться перед тобой, - Фрэнк отводит взгляд, избегая взгляда Джерарда. - Вы снова говорите мне «ты»? – едко спрашивает Уэй. - Джерард… - а далее Айеро не знает, что сказать. Над его сознанием красным неоном горит слово «пиетет», «профессиональная этика», «мораль». Именно эти понятия мешают мужчине довериться ощущениям. А еще он думает о причинах своего поведения, а из этого плавно вытекает следствие – отнюдь не простые чувства человеческой природы, как симпатия и уважение к интересной личности. И это пугает. Очень пугает. - Если это все, мистер Айеро, то я пойду, меня ждет брат, - Уэй выходит из кабинета, оставляя мужчину со смешанными чувствами. - Привет, что, сильно он на тебя орал? – Крейг перехватывает Майки и Джерарда у выхода из школы. - Совсем нет, даже извинился. - Правда? Странно, - Мастерс задумчиво треплет свои волосы. - О чем вы? – вмешивается Майки. - Да так, Майк, это неважно, - отвечает Крейг. – Джер, а наш уговор в силе? - Какой уговор? – снова спрашивает Майки. - Прогуляться вечером, пока еще не морозно, - отчего-то понижая голос, говорит Крейг. - Когда это вы стали друзьями? – подозрительно говорит младший Уэй. - С тех пор, как кто-то решил строить из себя тридцатилетнюю женщину в депрессии, - буркает Мастерс, а Майк заливается краской. - Крейг! – строго осаждает его Джерард. - Хорошо-хорошо, - в знак примирения Мастерс разводит руками. - Мы пойдем, Крейг. До вечера, - Уэй машет ему рукой, и они идут по дороге к своему дому. - А ты так и не ответил, друзья ли мы, Джерард, - тихо говорит себе под нос Крейг и еще тише добавляет. – А мне бы этого очень хотелось…