Адрес: до востребования

Самые великие страдания и трудности во имя любви лучше, чем самая спокойная и благополучная жизнь, но без нее. Джордано Бруно.

Поцелуй длится несколько мгновений. Он продолжается вопреки бушующему ветру и снегопаду. Тонкие руки оплетают шею мужчины, а подрагивающие ресницы щекочут замершую кожу. Фрэнк прерывает поцелуй, как сладкую сказку, первым. Он долго смотрит на мальчика, чьи глаза плотно закрыты. - Джерард, нам нужно идти, пока совсем не поднялась буря, - хрипло произносит Фрэнк. - Да, конечно, - мальчик отстраняется от учителя и пытается встать, но это у него не получается. Его шатает от слабости, которая охватывает все тело. Айеро вовремя протягивает руки и подхватывает парня под талию. - Ты сможешь идти? – заботливо спрашивает учитель. Джерард кивает. Парень, опираясь на плечо Фрэнка, медленно преодолевает расстояние до спуска. Путь погружен в молчание между двумя людьми. Их сковывает неловкость момента, случившегося там, под деревом. Фрэнк не знает, что сказать в свое оправдание, а Джерард не знает, как воспринять этот жест. Было ли это просто отчаяние взрослого человека? Или что-то другое? Идти становится все трудней, несмотря на то, что ветер утих. Снега выпало очень много, и обыкновенные ботинки грязнут в ослепительно-белом в лучах фонарей курорта, покрове земли, укутывающем ее от холода и морозов. У подножья спуска их встречают спасатели и заплаканная мисс Айзек, а также испуганные и немного виноватые Сэм и Клайв. Джерард по-прежнему идет, поддерживаемый учителем. Но глаза мальчика почти слипаются от усталости и переохлаждения. - Джерард, ты как? – обеспокоенно спрашивает Айеро, останавливаясь. - Нет, мистер Айеро, все хорошо, - через паузы говорит мальчик, думая может ли он теперь называть учителя просто Фрэнк. - Ты на ногах не стоишь, - мужчина полностью опирает парня на себя, поднимая под спину и колени на руки. – Джи… - тихо шепчет Фрэнк. - Господи! – всплескивает руками мисс Айзек. – Джерард, мальчик мой, ты в порядке? Фрэнк кривится от ее притворных слов. Буквально два часа назад эта женщина переживала гораздо больше за свой собственный зад, а не за ребенка. Айеро злится, он хочет сказать что-то едкое и саркастичное, но прикусывает губу. Двое спасателей забирают уже бессознательного парня из рук мужчины, укладывая его на носилки. - Стоит ли оповестить родных о случившемся? – Карен ходит по просторному и широкому залу отеля. Мягкий приглушенный свет льется от ламп под потолком, а веселый огонь потрескивает в камине. - Вас только это интересует? – Айеро на секунду перестает стучать пальцами по столу, поднимая злые глаза на учительницу. - Нет, но мы должны поставить в известность мистера Уэя и миссис Ли Раш, хотя мне бы этого не хотелось. Это может перерасти в скандал. - То есть здоровье и жизнь Джерарда тебя совсем не интересуют? – продолжает наступать Фрэнк. - Нет, мистер Айеро, что Вы! Я очень переживала за мальчика. Как хорошо, что врач есть, - легкая улыбка скользит по губам женщины. А Айеро не выдерживает и встает из-за стола, направляясь к выходу из отеля. - Мистер Айеро, Вы куда? – но ее голос уже не слышен, он тонет в потрескивании дров в камине и теплом воздухе зала. На улице по-прежнему идет снег. Только теперь он опускается на землю с мягким призвуком. Фрэнк поднимает глаза на низкое небо и закуривает. Едкий дым и холодный воздух раздирают легкие, но мужчина упорно продолжает вдыхать его. Голова полна противоречивых мыслей, а сердце - смятения. Он отчаянно пытается найти оправдание своему поступку, но не находит его. Просто потому, что в глубине души Фрэнк знает ответ, хоть и тщательно прячет его за глубокими моральными изысканиями и оправданиями неправильности своего поведения. Хочется отмотать время назад, чтобы не совершать такой глупости, но внутреннее чувство непонятно чего снова нашептывает – до какой же степени было приятно поцеловать этого мальчика. Такого хрупкого и беззащитного. Фрэнк сам себе в тот момент казался подобием героя, заслужившим награду в виде сладкого и невинного поцелуя. Так может ли это служить оправданием его непрофессиональному поведению? Он поцеловал парня. Почти ребенка. Невинного и такого трогательного. Так какое оправдание он может себе дать? Фрэнк понимает, что очень сильно испугался за него, когда всклоченные Сэм и Клайв влетели в кафе. Но так ли должен был реагировать преподаватель на исчезновение ученика? Не достаточно ли было просто оповестить спасателей и родных, а не самому кидаться на поиски Джерарда? И опять внутренний голос хриплым оттенком говорит ему, что нет. Действие по наитию, из-за страха того, что что-то может произойти с этим необычным парнем, кажется самым правильным, в отличие от нынешних самокопаний. Ведь и сейчас мужчину буквально тянет туда, в комнату мальчика – узнать, как он. Взглянуть на бледное лицо и полюбоваться тонкими чертами. Проходит полчаса, и заканчивается полупустая пачка сигарет. Фрэнк так и не находит логического объяснения своему поведению. Скорее всего, просто в нем проснулась та частичка души, которая с жалостью смотрела на бездомных собак, обижалась, когда ему не разрешали взять одну из них с собой домой. Та часть, которая плакала на похоронах деда, тосковала по отцу, когда тот ушел. Именно эта сторона – романтично-чувственная - сейчас кричала на все голоса. Фрэнк Айеро всегда был человеком с твёрдым моральным стрежнем, крепкими внутренними устоями. Его мировоззрение всегда отличалось целесообразностью, мышление логичностью, а поступки были взвешенными и обдуманными. До сегодняшнего вечера, когда он буквально сорвался с цепи. Рухнули оковы и стены внутри, которые преследовали и ограничивали его больше двадцати лет. Фрэнк Айеро полагает, что он человек разума, мысли, которой подконтрольна вся его жизнь. Но появление этого необычного мальчика переворачивает весь устоявшийся мир Айеро с ног на голову. Фрэнк стоит еще несколько минут и размышляет, когда начинает ощущать холод, ползущий по позвоночнику, и это толкает его к тому, чтобы зайти внутрь. Здесь по-прежнему тепло и пахнет корицей. Витает дух Рождества, который не радует загруженного мыслями мужчину. Он заглядывает в холл, но не обнаруживает там мисс Айзек, поэтому идет мимо стойки регистрации к лестнице на второй этаж. У него, как у преподавателя, есть запасные ключи-карты. Фрэнк поднимается на этаж и идет к номеру Джерарда. Он осознает, что должен был сделать это давно и не мучить себя ненужными думами и сомнениями. Тихонько пищит замок, Айеро старается открыть и закрыть дверь как можно тише, дабы не потревожит сон мальчика. В номере горит только один светильник. Свет от него создает причудливые тени на кофейно-молочных стенах. Абсолютная тишина, нарушаемая только тихим сопением парня. Фрэнк смотрит на кровать, на которой, свернувшись калачиком, спит Джерард под теплым пуховым одеялом шоколадного цвета, утопая в многочисленных подушках. На тумбочке у постели стоит большая чашка, полная чая, к которому мальчик, по всей видимости, не прикасался. Айеро подходит ближе к кровати, аккуратно присаживаясь на краешек, чтобы не потревожить Джерарда, но в то же время достаточно близко, дабы убедиться в том, что с ним все в порядке. Ученик тихо и размеренно дышит, загнутые черные ресницы подрагивают, выдавая не очень крепкую фазу сна. Губы чуть приоткрыты, но все еще бледны и обескровлены. Мужчина машинально прикасается к своим губам, как будто ощущает на них послевкусие поцелуя. Кремовая кожа мальчика слегка покрыта нежно-розовым румянцем, а руки умилительно сложены под правой щекой. Фрэнк не может сдержать улыбки. Уголки губ самопроизвольно приподнимаются вверх, а рука тянется для того, чтобы убрать темную прядь волос со лба мальчика. Айеро продолжает сидеть около Джерарда очень долго. Река мыслей снова уносит его сознание из этой реальности. Так все же, что оправдывает его? Страх, испуг перед ответственностью, смесь еще каких-то эмоций? Достаточно ли этого для совести мужчины, которая не хочет замолчать и вкрадчиво нашептывает на ухо о том, как Фрэнк не прав и что нет ему оправдания? А что может оправдать самого Джерарда? Ведь он тоже ответил на поцелуй. Фрэнк помнит, как хрупкие руки с ледяными пальцами обвивали его шею. А холодные губы двигались в такт с его. Учитель даже помнит вкус поцелуя – такой мягкий и ненавязчивый, карамели и кофе, который любит Уэй. Но, оказывается, Джерарда оправдать проще. Мальчик был напуган, потерян. Замерзший и отчаявшийся. Усталый и подавленный. Мужчина с легкостью находит тысячи причин неправильному поведению Джерарда. С самим собой – это намного труднее. Критика, которой подвергает себя Фрэнк, поистине чудовищных размеров. Он мнится сам себе неким аморальным извращенцем, который нарушил тысячи правил и поступил не по совести. В первую очередь, Фрэнк Айеро – человек. Во вторую, учитель. В третью очередь, мужчина. И он поцеловал ребенка. Он нарушил целую громаду негласных правил, по которым живет. Честь и мораль, о которых он так любит ведать на своих занятиях превращается в пыль на его глазах. И виной тому он сам и этот необычный мальчик, который сейчас еще больше напоминает Айеро ребенка, тем самым заставляя чувствовать себя чудовищно. Джерард переворачивается во сне на спину, раскидывая руки на постели. Фрэнк наблюдает, как на лице мальчика расцветает слабая улыбка, словно розовый цвет вишни. Он улыбается чему-то, что видит в своих снах. И это побуждает самого мужчину улыбнуться еще шире и осторожно наклониться над парнем, вдыхая теплый и терпкий аромат его тела. Но негласные правила отталкивают мужчину от Джерарда. Он и так слишком много их нарушает в последнее время. Позабыв рядом с этим человеком о своих профессиональных качествах. Вы слышали о душах-близнецах из античной легенды, о настоящей любви, которую просто так не найти… Конечно, каждый мечтает о настоящей любви, мечтает встретить свою вторую половинку. Но если посмотреть правде в глаза, придется признать, что такое в жизни очень редко случается… Это, скорее, исключение, чем правило, и чаще всего везет людям, которые сами по себе исключительные… Так и думает Фрэнк. Себя же он никогда не считал исключительным. Скорее обычным и рядовым. Таких, как он, тысячи. Поэтому в идеальную любовь он не верит, в родственные души также все чаще трудно поверить. Особенно когда сплошь и рядом встречаются примеры отрицательные. Красивые свадьбы, обещания любви и верности, огромные деньги. Счастливые улыбки невесты и гостей, окрыленный жених. А потом проходит год, два, три… Очарование моментом проходит, а остается обыденность и рутина, которая убивает все то общее, что было. Со временем интересы расходятся по разным полюсам, а люди начинают отдаляться друг от друга. Именно поэтому любовь, основанная на первом влечении скоропроходяща. А тот редкий вид любви – с родной душой - в природе практически не встречается. Фрэнк не замечает, как течет время, словно мягкие и плавные воды спокойной реки. Он просто слушает дыхание парня, погружаясь в свои мысли, поэтому не замечает, как Джерард распахивает глаза и с удивлением смотрит на учителя. - Мистер Айеро? – тихо спрашивает мальчик. - Джерард… Прости, я просто зашел проверить, как ты здесь. - Неплохо, только горло немного болит, - Джерард приподнимается на локтях и продолжает гипнотизировать взглядом учителя. Уэй не испытывает по поводу случившегося никаких мучений. Он скорее смущен и не может объяснить, что же такое случилось. Джерард никогда не был влюблен по-настоящему. Он был влюблен в книжных героев и героинь, их мятежные судьбы. Восхищался людьми написанными, их стремлениями и планами, умением идти против правил. Они сами творцы своих судеб. Но это всего лишь книги. А реальность - другая. И в ней Джерард любил только брата, отца, бабушку. Когда-то давно в его сердце была еще и мать, но она ушла оттуда, оставив после себя зияющую рану. Но эта любовь совершенно иная, она дается от рождения, следует зову одной крови. Ее не выбирают. Зато как часто оказывается так, что родные люди становятся чужими, а чужая кровь становится родной, но по другому зову. Родственной души. Джерард совершенно не чувствует вины, скорее неловкость. Он просто не знает. Как прервать затянувшееся молчание? Что сказать мистеру Айеро? Может быть, извиниться за то, что заставил всех волноваться? Он сейчас и сам уже не знает ответа на вопрос, что подвигло его отправиться в прогулку по такой погоде и незнакомой местности. Наверное, это было желание познать еще чуть-чуть себя, ту часть, которая холодным одиночеством живет внутри. Прочувствовать, что такое настоящее одиночество, а не то перманентное чувство, которое живет в парне. Искреннее одиночество, а не одиночество в толпе. - Еще бы. Ты, наверное, простудился, - мягко прерывает мужчина тишину, которая нависает краеугольным камнем. Ведь, если не поговорить сейчас, то потом это станет проблемой, вызывающей неловкости и даже неприязнь. - Простите меня… за то, что заставил Вас волноваться. И за то, что Вам пришлось рисковать из-за меня, - еще тише говорит Джерард. - Тебе не стоит извиняться, Джерард, - Фрэнк легко касается горячей руки мальчика. - У тебя температура, Джерард, - нотки беспокойства проскальзывают в голосе учителя. - Наверное, - парень снова откидывается на подушки и устало закрывает глаза. Затем трет виски. – И голова болит. Айеро поднимается с постели и берет с тумбочки чашку с чаем и несколько таблеток Нурофена. - Выпей, - Джерард послушно глотает таблетки, запивая остывшим чаем. – Постарайся еще поспать, - Фрэнк снова усаживается на край кровати. – И еще, я хотел с тобой поговорить. - Да, - Уэй поворачивается лицом к учителю. - То… то, что произошло там, в лесу. Я хотел сказать, я надеюсь, что ты понимаешь, это неправильно. Я не могу назвать причин оправданий себе. Потому что я не знаю их. Но хотелось бы, чтобы тот инцидент не послужил каким-то напряжением между нами. Ты по-прежнему один из моих самых лучших учеников, и я смею полагать, что и для тебя ничего не изменилось, несмотря на мое анти-профессиональное поведение? – к концу речи Фрэнк совершенно теряется. И ему уже кажется, что он говорит не совсем то, а ощущение холодных губ – правильное. - Да, конечно, мистер Айеро. Я все же тоже настоятельно прошу Вас принять мои извинения по поводу моего поведения. Мне не стоило так поступать, - произносит Джерард. Но разочарование тонкой сеткой проникает в сознание. - Извинения приняты, Джерард, - Фрэнк кисло улыбается, и его самого тошнит от глупого диалога ни о чем. - Спасибо за все, мистер Айеро, - благодарит парень и прикрывает глаза. - Спокойной ночи, Джерард, - желает Фрэнк ему и выходит из номера, оставляя после себя все ту же недосказанность. Ведь он никому не признается, что на самом деле ему понравилось целовать Джерарда, находя в этом упоительно-сладкое жжение на уровне солнечного сплетения. Джерард опять открывает глаза, тянется к кнопке светильника и погружает комнату во мрак. - Это был неправильный порыв, - повторяет мальчик. Только в отличие от учителя, в нем достаточно мятежности, чтобы признать, что ему очень понравилось отвечать на поцелуй мистера Айеро. И Уэй обязательно бы рассказал ему об этом, но мужчина предпочел поставить на этом жирную точку. Ну что ж, Джерард согласен, но вместе с согласием приходит уже такое знакомое чувство пустоты. И ни один моральный стержень не в силах ее заполнить.