Адрес: до востребования

Джерард подходит к дому, наблюдая за потемневшим небом. Но оно темнеет не из-за наступающего вечера, а в преддверии дождя. Сизые, словно свинцом налитые, тучи медленно плывут, подгоняемые несильным ветром. Парень идет по усыпанной гравием дорожке, иногда бросая взгляд по сторонам, на освещенные праздничной гирляндой деревья и соседские окна. Только в их окне отчего-то не замечается огней. Это вселяет в мальчика нехорошие предчувствия. Да и голос отца по телефону был немного напряженным. Таким, будто он едва сдерживал поток брани. - Я дома, - кричит Джерард, снимая пальто и ботинки. Из гостиной выходит Дональд. Он облачен в домашнюю серую кофту и простые черные брюки. Обычно на его умном лице играет добрая улыбка, которой сейчас нет. Глаза мужчины мечут молнии, а брови сердито нахмурены. Джерард гадает о причинах такого поведения отца. Неужели он злится из-за того, что Джерард так задержался. - Прости, пап, что я так долго гулял, - начинает оправдываться мальчик. - Джерард, зайди в комнату. Парень все еще недоуменно смотрит на отца, но следует за ним, опуская глаза в пол. Парень заходит в гостиную, где уже находится Майки, сидящий на диване, и бабушка, нервно теребящая фартук. - Что-то случилось? – спрашивает Джерард тихим голосом. - Неблагодарный сын, - отвечает Дональд, зло смотря на своего старшего сына. - Я не понимаю, папа. - Ты еще и не понимаешь! Тогда, может быть, Майки тебе объяснит, - отец злобно повышает голос, даже не пытаясь прикрыть гнев. - Джи… он все знает, - виновато шепчет Майки. И Джерард понимает, о чем идет речь. Осознание того, что их общий секрет раскрыт, заставляет мальчика вздрогнуть. Его словно окатывает холодной водой, а страх прошивает все тело. - Пап… я, - начинает говорить он. - Замолчи! Я не желаю слушать твоих глупых оправданий. Ты хоть понимаешь своей головой, чего могло стоить твое молчание! Как ты мог покрывать его. Ты же старший брат, твоя обязанность вообще была в том, чтобы защитить его от этого дерьма! – Дональд буквально кричит, выходя из себя. Неожиданно Джерард чувствует некое раздражение внутри себя. Так было, начиная с самого детства. Майки – младший, Джерард, почему ты не уследил за ним, когда тот падал и разбивал колени. Джерард, почему у брата такие низкие оценки, неужели тебе тяжело помочь ему. Джерард, ты плохо ешь, Майк станет брать с тебя пример. Джерард. Джерард. Джерард. - А где был ты? – повышает голос мальчик, даже не борясь с гневом, так же, как и отец. - Что? – глаза отца расширяются от удивления. Дональд еще никогда не сталкивался с таким поведением сына. - Что слышал! Я всего лишь ребенок, который вынужден заниматься тем, чем должен был заниматься ты, папа! Любая провинность, мельчайший недочет в поведении Майка, а вся вина ложится на меня. И сейчас то же самое. Я помог ему, он справился со своими проблемами, но где был ты? Почему я заметил это? Почему он пришел ко мне с этим? Почему? – Джерард уже тише проговаривает эти слова - обида, копившаяся в душе парня наконец-то выходит наружу. Освобождается, как джин из лампы, что много лет томился там. - Как ты смеешь, неблагодарный сопляк! – выкрикивает Дональд и резко подходит к парню. Раздается звук пощечины. Хелена вскрикивает, а Майки еще больше вжимает голову в плечи, не в силах что-либо сказать в защиту брата. - Дональд, - предупредительно говорит Хелена, но тот ее не слушает, продолжая разражаться потоком брани в адрес сына. Но и Джерард его не слушает. Он разворачивается ко всем в комнате, зеленые глаза потемнели от несправедливости, разум активно прорабатывает проблему. Мальчик закусывает нижнюю губу, сдерживая непрошеные слезы. Нет, он не станет плакать при них, показывать свою слабость и уязвимость. Ни один из героев его книг не сделал бы этого. Парень еще раз окидывает всех взглядом и срывается с места, хватая, не глядя, легкую куртку и кеды, выбегает на улицу. - Джерард, немедленно вернись! – кричит ему в спину отец, будто последняя пуля, самый болезненный удар, который перевешивает желание парня – уйти. Он уходит, бежит по дороге прочь от дома. Неважно, что Джерард всегда чувствовал и вел себя так, будто был старше; он всего лишь подросток, который слишком хорошо научился скрывать эмоции за все эти годы. Сейчас их прорывает, как плотину, мощным потоком. Слезы больше не желают держаться внутри, они стекают по холодным щекам, высвобождаясь и принося облегчение. Не зря небо хмурилось всю неделю. Оно готовило своеобразный сюрприз всем жителям Саммита. Рождественский подарок. Огромные тяжелые тучи несутся по небу, гонимые усилившимся ветром. Из них извергаются потоки дождя, имеющего густую консистенцию. Они гармонично сталкиваются с серым асфальтом и растекаются в виде луж неправильной формы. Джерард уже не бежит. Его легкие устают работать в усиленном режиме, поэтому он переходит на шаг. Парень бредет, не разбирая дороги. Тряпичные кеды давно намокли и теперь издают хлюпающий звук при ходьбе. Тем более юноша не старается обходить даже самые глубокие лужи. Легкая куртка быстро промокает, неприятно липнет к лицу мокрая челка, а руки без перчаток быстро краснеют и замерзают. Проходит полчаса, прежде чем Джерард доходит до старой лавочки в парке. Раньше он любил рисовать, сидя на этой лавке, наблюдая за суетливыми детьми, загруженными взрослыми. Но теперь мальчик устало садится на нее, пытаясь согреть озябшие руки. Его зубы стучат друг о друга, а тело сотрясает мелкой дрожью. А дождь, кажется, и не собирается прекращаться, напротив, он только усиливается, воздух становится холоднее, температура падает практически до нуля. Джерард не знает, куда ему пойти. Сэм и Клайв разъехались на рождественские каникулы, к Мастерсу он не пойдет, чтобы не смущать парня своим присутствием. Он понимает, что Крейг не захочет показывать всю подноготную своей жизни. На инстинктивном уровне Джерард ощущает это. И домой он не в силах вернуться. Попранная гордость не позволяет этого сделать. Еще никогда его отец не был так холоден и груб с ним. Он даже ударил его, что не случалось в их семье, в которой все выступают против физического насилия. Но все это пустяки по сравнению с ощущением боли в области солнечного сплетения. Его грызет обида, по сути, в его действиях не было ничего столь крамольного. Хотя парень и понимает, что должен был рассказать обо всем старшим. Эгоистично думая, что справится сам, двигаемый братской любовью, юноша совершает непоправимые ошибки, подрывает доверие, кое ему было оказано со стороны отца и бабушки. Но ведь он и справился. Майки стало лучше, он избавляется от своей привычки. Холод становится уже невыносимым, заставляя парня принять опрометчивое решение. Пойти туда, куда не следует идти, к единственному человеку, который должен понять его. И бессмысленно отрицать этот факт, поэтому Джерард просто принимает его. Фрэнк садится в старое, потрепанное кресло, беря книгу в руки. Он читает ее в течение вечера, прерываясь только на маленькие паузы. Делает себе ароматный чай, выкуривает несколько сигарет. За окном бушует стихия, поражая мужчину своей силой. Нерождественская погода удивляет в этом году, словно природа ополчается против жителей Джерси. Часы в комнате бьют одиннадцать, а сон не желает приходить к Фрэнку. В его голове крутятся мысли, надоедая, утомляя. Они напоминают стайку мошкары, которая кружит вокруг света. И почему мотыльки следуют за светом? Сознание мужчины настойчиво отрицает наличие определенных чувств к мальчику. Фрэнк упорно пытается подавить их в себе, приводя доводы против. Ведь это непрофессионально, неэтично, Джерард всего лишь еще ребенок, к тому же парень. Не то чтобы Айеро имеет какие-то предубеждения по этому поводу, но возраст Уэя и его принадлежность к ученикам Фрэнка являются важными составляющими груза, который становится все тяжелее и тяжелее. Отрицание приходит с осознанием того факта, что мальчик более чем нравится ему. Отрицание — чрезвычайно простая для понимания защита. Её название говорит само за себя — применяющий её человек, собственно, отрицает события или информацию, которую не может принять. Всплывает в голове фраза из общего курса психологии. За принятием приходит вытеснение, но вот тут приходится прикладывать все возможные усилия. И на этом поприще учитель не преуспевает. Сознание раз за разом услужливо предоставляет образ такого необычного хрупкого парня. Важным моментом является отличие отрицания от вытеснения, заключающееся в том, что информация, подверженная вытеснению, сначала была осознана и только потом вытеснена, а информация, подвергнутая отрицанию, в сознание вообще не попадает. На практике это означает, что вытесненную информацию можно при некотором усилии вспомнить, причём субъективно она будет восприниматься именно как забытая. Информацию же, которая подверглась отрицанию, человек, после отказа от данной защиты, не вспомнит, а признает, так как до этого вообще не воспринимал её как существующую или имеющую смысл. Типичный пример отрицания — это первая реакция на значимую потерю. Первое, что делает человек, получив информацию о потере, например, близкого человека, это отрицает эту потерю: «Нет!» — говорит он, — «Я никого не терял. Вы ошиблись». Однако есть множество и менее трагичных ситуаций, где люди часто применяют отрицание. Это отрицание своих чувств, в ситуациях, где испытывать их непозволительно, отрицание своих мыслей, если они недопустимы. Отрицание также является компонентом идеализации, когда существование недостатков идеализируемого отрицается. Оно может быть полезно в критических ситуациях, где человек может сохранить голову, отрицая опасность. Проблема с отрицанием состоит в том, что оно не может защитить от реальности. Можно отрицать потерю близкого человека, но потеря от этого не исчезает. Можно отрицать наличие у себя опасного заболевания, но от этого оно не становится менее опасным, скорее наоборот. Негромкий стук вырывает мужчину из своих размышлений. Он поднимается, недоуменно смотря на часы, светящиеся в полумраке комнаты синим – половина двенадцатого. К мужчине никто не мог прийти так поздно. Фрэнк зажигает свет в коридоре и открывает дверь. На секунду ему кажется, что он спит и видит сон, когда его взгляд падает на стоящего на пороге Джерарда. Мальчик дрожит от холода, а с одежды, явно надетой не по погоде, стекают ручейки воды. Но еще больше Айеро поражает загнанный потухший взгляд и отчетливая припухлость глаз от слез. - Джерард, Господи, - Фрэнк быстро хватает того за руку и втаскивает мальчика внутрь, в тепло. - Простите, мне… - но Айеро не дает возможности ему договорить, начиная снимать с парня куртку. - Джерард, кто же гуляет в такую погоду. Посмотри на себя, ты весь промок и продрог, Джи, - уже мягче добавляет учитель, принимаясь за свитер парня, который также был мокрым. - Я не гулял, - тихо отвечает Уэй. - Черт, у тебя даже губы посинели, а руки ледяные, так недолго и воспаление легких подхватить, - продолжает буквально кудахтать над парнем, снимая наконец-то свитер. - Я могу сам, - мальчик отталкивает руку учителя, расшнуровывая кеды дрожащими негнущимися пальцами. - Проходи, - Айеро подталкивает его легко под спину. – Здесь налево – ванная комната. Снимай остальную одежду и принимай горячий душ, чтобы согреться. Джерард кивает, не произнося ни слова. Фрэнк кидает на него обеспокоенный взгляд, гадая, что же произошло. Айеро находит новую футболку и пару спортивных штанов, которые должны подойти Джерарду. Внутри мужчины постепенно утихает борьба с самим собой, она уступает место беспокойству за мальчика. - Джи, - мужчина тихонько открывает дверь в ванную. – Я положу одежду на пуф, - говорит он, быстро выходя из комнаты. На кухне тихо закипает чайник, клацая кнопкой. Айеро заливает кипятком пакетик с чаем, добавляет сахар и лимон. Достает печенье из шкафа, расставляет все на столике. Джерард несмело входит на кухню, несколько секунд стоит в дверях, наблюдая за суетой учителя, до тех пор, пока Фрэнк не замечает его. - Джерард, - мужчина поворачивается и сталкивается взглядом с парнем. – Бери чай, печенье, садись, - потом тот задумывается и продолжает говорить. – Хотя нет, пойдем, - Айеро аккуратно берет парня за чуть потеплевшие пальцы и провожает его в гостиную, где приветливо потрескивают дрова в камине. - Садись, - он указывает мальчику на старое кресло. Джерард послушно садится, держа чашку в руках, а преподаватель находит теплый кашемировый плед в шкафу и накрывает им Джерарда. - Спасибо, мистер Айеро, - тихонько отвечает Джерард всё тем же тусклым голосом. - Джи, давай договоримся, хорошо? Парень кивает. - Называй меня просто «Фрэнк», когда больше никого нет. - Хорошо, - Уэй пытается улыбнуться, но получается это плохо. - Рассказывай, что у тебя произошло? – осторожно спрашивает учитель, присаживаясь в кресло напротив. Джерард делает глоток чая, оставляет чашку на столик рядом и тяжело вздыхает. - Не знаю, стоит ли мне грузить Вас своими проблемами, я… - Мне кажется, что придя сюда, ты автоматически нагрузил меня ими. - Простите, - Джерард виновато опускает глаза, впервые не зная, что ответить. - Нет, Джи, я не осуждаю тебя, слышишь? – Фрэнк мысленно дает себе подзатыльник за грубые слова в адрес парня. - Я поссорился с папой, - еще тише говорит Джерард. – Он откуда-то узнал о том… о том, что Майки принимал таблетки, а я знал об этом и молчал. - А ему не кажется, что это больше проблема твоего брата, а не твоя? - Нет, Фрэнк. У нас так было всегда. Я ответственен за него. Но я так устал от этого, - на выдохе произносит парень, начиная опять дрожать. То ли от холода, что не отпускает тело, то ли от внутренней дрожи. Фрэнк внимательно смотрит на мальчика, а его сердце сжимается в болезненном спазме. Он никогда еще не видел этого чудного парня таким потерянным и разбитым. Что-то толкает мужчину на опрометчивый шаг. Фрэнк уверен, что потом пожалеет о нем и съест себя заживо, поддаваясь мукам совести. Но это будет потом. - К черту всё, - громко говорит Айеро, подходя к парню, поддаваясь порыву, наклоняется над ним и осторожно прикасается к губам парня. Проходит несколько секунд, прежде чем Фрэнк отстраняется и смотрит прямо в глаза Джерарда. - Все еще холодные, - произносит мужчина. Джерард медленно поднимает руку и касается щеки преподавателя. - Да, - легкая улыбка скользит по бледным губам парня. Фрэнк ничего не отвечает, а снова целует парня, на этот раз уже глубже. И это его принятие…