Адрес: до востребования

Новый год проходит даже менее незаметно, чем Рождество. Фрэнк не выходит из дома, скудно отмечая бой часов половиной бокала красного сухого вина. Зато погода резко меняется в первые дни января. Снег падает на землю аккуратными снежинками, которые крутятся в причудливых танцах. Ровный слой серебра украшает крыши домов и зданий, деревья покрываются всевозможными фигурками, рисуемые инеем на их замерзшей коре. Зима нагоняет на Фрэнка тоску, приправленную тяжелыми мыслями, непонятными чувствами и бездействием во время зимних каникул. У мужчины нет возможности даже увидеть Джерарда после того вечера в Сочельник. Он не звонит ему, потому что полагает, тогда это будет последней гранью, переступив через которую, не будет пути назад. Звонки – это что-то настолько личное, интимное даже, Айеро не хочет позволять себе еще и этой вольности. Достаточно и уже наделанного им. Мужчина никак не может избавиться от ощущения сухих, обветренных, но, тем не менее, таких мягких, со сладким привкусом ванильного лате и розового зефира. Фрэнк даже встряхивает головой, чтобы избавиться от дальнейшего наваждения. Снег снова идет, третий день подряд, но он не настолько силен, чтобы вызвать пробки на дорогах или закрытие учреждений. Снег мало похож на метель. Он просто чинно и медленно опускается на землю, напоминая стрекоз на маленьких парашютах. Мужчине надоедает стоять у окна и смотреть на улицу, к тому же в доме закончился кофе и хлеб. Фрэнк одевает темное пальто, накидывает длинный шарф и выходит из дома. Джерард копается в своем завтраке, вызывая обеспокоенные вздохи у Хелены. Майки уже доедает свою кашу, поспешно запивая ее апельсиновым соком. Он спешит, потому что его друг пригласил покататься на коньках. А старший внук продолжает бездумно ковыряться вилкой в яичнице. - Джерард? Что-то не так? – наконец-то спрашивает Хелена. - Все хорошо, я просто не голоден. Можно я пойду в свою комнату? Женщина кивает, а мальчик немедленно встает из-за стола. Но по дороге к лестнице раздается звонок. Хелена кричит из столовой с просьбой, открыть дверь. Джерард подходит к двери и открывает ее. На пороге стоит Мастерс, дрожащий от холода с покрасневшими щеками и посиневшими губами. - Крейг? - Привет, Джи, - тихо и хрипло говорит Мастерс. - Крейг? Что случилось? - Ты можешь выйти? Поговорить нужно. Джерард оглядывается в комнату и кивает. - Сейчас только куртку одену. Зайдешь? Мастерс отрицательно машет головой. Уэй закрывает дверь, уходит, чтобы одеться. Из столовой выходит Хелена, продолжая обеспокоенно смотреть на внука. - Кто приходил? - Крейг. Он хочет поговорить. Я пойду с ним? – то ли спрашивает, то ли утверждает Джерард. - Ступай, только шарф одень и шапку. Там холодно, - женщина мягко касается волос парня. - Конечно, бабушка. Два подростка идут по заснеженной улице. Морозный воздух щипает за щеки, а руки мерзнут. Они идут уже довольно долго, но Крейг не спешит нарушать тишину, которая сложилась между ними. Джерард нервно вздыхает. Шарф и шапку он одел, а вот перчатки забыл, поэтому руки начинают мерзнуть. Они продолжают свой путь в полном молчании, только скрип шагов по снегу. Джерард думает о том рождественском вечере и поцелуе с Фрэнком. Он был таким сладким. При воспоминании о нем парня охватывает дрожь, она разливается негой по всему телу, погружая в разноцветный водоворот, состоящий из ярких листьев-красок и трепетных ощущений тепла и шоколада, который пьешь, длинными зимними вечерами. Из мыслей его вырывает покашливание Мастерса. - Джерри? Может, кофе? - Что? - Кофе говорю, пошли, попьем. - Да, конечно. А то холодно очень, - парень дует на озябшие руки. Подростки заворачивают за угол, на улицу, ведущую в кофейню, которую они посещали уже не раз. В ней царила атмосфера уюта и комфорта, а простота интерьера с клетчатыми скатертями шторами цвета какао погружает в приятные воспоминания, заставляет чувствовать себя, словно маленьким и защищенным. Джерард и Крейг занимают столик у окна, а приветливая официантка тут же подходит к ним с простым меню, обернутым в незамысловатую обложку из заменителя кожи. Парни заказывают кофе и булочки с ванилью и вишней. Пока ожидают свой заказ, Мастерс нервно стучит пальцами по столу. Джерард бросает на него раздраженный взгляд, но тот не замечает его. Уэй рассматривает собеседника внимательнее, обнаруживая, что парень очень бледен, скулы стали еще отчетливее видны, а под глазами – темные тени. - Крейг, хватит уже действовать на нервы мне и себе. Ты попросил со мной разговора, а сам молчишь, это начинает раздражать даже меня. - Я знаю, Джерри, знаю… - Я когда-то просил тебя, не называть меня «Джерри». Звучит жутко фамильярно. - Но я думал… мы же друзья… - Мастерс виновато смотрит на Джерарда из-под ресниц. - Не настолько близкие. Прости, - добавляет юноша, когда видит, как в карих глазах Крейга появляется разочарованное выражение. - Ладно, все окей, чувак, - при этих словах черноволосый парень морщится, но молчит, считая, что и так достаточно наговорил неприятных вещей. Мастерс хоть и не близкий друг ему, но обижать парня, который и так чем-то расстроен, не входит в планы Уэя. - Что-то случилось? – осторожно, будто продвигаясь по минному полю, спрашивает мальчик. - Мама… завела нового е… мужчину, - быстро исправляется Крейг. - Это большая проблема, Крейг? Или он плохой человек? - Козлина очередная, - бурчит Мастерс, тут же замолкая, так как в поле слышимости появляется официантка с их заказом. - Не выражайся, - делает замечание Джерард. - Ладно-ладно, мне неудобно напоминать тебе об этом… но помнишь ты говорил, что у твоего отца есть какая-то работа. Я бы… все, что нужно. - Я помню, Крейг. Просто сейчас в моих отношениях с отцом не самый радужный момент, но я попрошу его, хорошо? Постараюсь сделать все, что смогу, - тихо проговаривает Джерард. Его голова забита многими мыслями, они напоминают ему шипящий клубок змей, борющихся на главенство в его голове. Которая из них победит? Те чувства – детской обиды из-за отсутствия внимания со стороны отца, жгучая, то утихающая, то нарастающая боль из-за ухода матери, приятный сладостный букет из-за чувств к Фрэнку. - Спасибо, Джи, - опустив глаза, говорит Мастерс. – Расскажи чего-нибудь о себе? - Что-нибудь. - Что? - Не «чего-нибудь», а «что-нибудь». И нечего особенного рассказывать. Живу, дышу, надеюсь, - слабая улыбка скользит по губам мальчика. - Зануда, - бурчит Мастерс, но улыбается в ответ. Ему очень нравится, когда Джерард улыбается. У него яркая и открытая улыбка, украшающая лицо парня, делая одухотворенным, светящимся изнутри. Джерард Уэй не был похож на тех скисших, приторных учеников его школы. Он светлый и настоящий. - Нет, просто культура речи одна из основополагающих вещей для дальнейшего роста личности любого человека, Крейг, - Джерард отпивает кофе, а к булочке так и не притрагивается, Мастерс же напротив съедает ароматную сладкую выпечку в момент. – Бери, - парень протягивает свою порцию ему. - А ты не хочешь? - Не голоден. Я много думаю последнее время. - Только последнее? – подкалывает его Мастерс. - Очень смешно, Крейг. Мысли не способствуют пищеварению, - продолжает говорить Джерард. - О чем ты думаешь, Джи? - О многом. О жизни, об отношениях. Бывает так ли, что отношения не правильные, запретные. И ты твердишь себе, что нужно забыть о них, найти альтернативу. Да, просто понимаешь, что все остальное просто суррогат. - Все пыль, Джер, кроме настоящих чувств. Главное, чтобы любовь была, а все остальное отвлекающие маневры. - Отвлекающие маневры? – удивленно переспрашивает Джерард. - Ага, - отвечает Мастерс с набитым ртом. - Будешь еще? - Если можно, - смутившись, отвечает тот. - Конечно. Подростки сидят, разговаривая еще около часа, пока не наступает время обеда, и кафе не заполняется людьми. Уже вернувшимися в город шумными школьниками, работниками офисов и фабрики. Парни принимают решение и расходятся по домам. Но только Мастерс не говорит, что уходит не домой, где мать пьет со своим новым собутыльником, а маленькая сестренка забрана социальными службами в детский дом. Крейг Мастерс – гроза школы и хулиган пойдет под стены именно того детского дома, куда отправили Лиззи. Ему пришлось всеми правдами и неправдами узнавать, где его сестра, а самому ему дорога туда закрыта, потому что и его заберут, но только не в детский дом, а скорее сразу же в колонию. А Джерард медленно бредет по уставшему городу, поддаваясь апатии и усталости, которая, будто снежный ком нарастает и нарастает с каждой минутой. Неизбежная. Трудная. Необъяснимая. Грусть… Джерард встряхивает головой, чтобы немного рассеять туман в своей голове. Он приходит домой, тут же вдыхая ароматы грибного супа и запеченной курицы, и сразу же выдыхает успокоено. Так словно частичка пазла становится на свое место, он становится на свое место. Сейчас бабушка накроет обед, Майки снова будет ворчать из-за грибов в супе. Он не любит их, а Хелена молча уберет тарелку с супом, заменяя ее на запеченный картофель со специями и курицу. А потом пожурит его для вида, но ее добрые глаза будут улыбаться. Может быть, сегодня к ним присоединится отец, он с Рождества не разговаривает с ним и Майки, только кидает сердитые взгляды, а бабушке Хелене жалуется на неблагодарных сыновей. Парень и сам не замечает, как начинает улыбаться, а груз мыслей спадает, затухает целое пламя, оставляя только жгущий след. - Джерри, это ты? – Хелена выходит из кухни, вытирая руки о передник. – Как поговорили с Крейгом? - Хорошо. Ты приготовила суп? – Джерард вешает куртку в шкаф. - Да, а ты, наверное, голодный, с утра ничего не ел. Сейчас только Майки подождем. - А его еще нет? - Я послала его за чесночным хлебом к супу. - Это хорошо, - Джерард собирается подняться в свою комнату, но его останавливает рука бабушки. - Джи, что-то случилось? - Все хорошо, бабушка. - Просто ты должен знать, что всегда можешь поговорить со мной. - Я знаю, бабушка. Мальчик заходит в комнату, чтобы почитать перед обедом. В руки ему попадается книга Ремарка «Ночь в Лиссабоне». Джерард когда-то читал ее, но сейчас ему хочется перечитать ее. Он помнил несколько фраз, смутно плавающих в субстанции его сознания. Инстинктивно он открывает книгу, и черные печатные буквы отпечатываются на сетчатке его глаз: «Ночь, когда человек, потерявший все, отчаянно исповедуется перед случайным встречным — и за дешевым вином тянется и тянется рассказ о любви, войне, о странной верности — и страшной отваге...».* - Исповедуется… - тихо шепчут его губы. Эта цитата вдруг напоминает ему сегодняшнюю ситуацию, вот только, что его исповедь, что Крейга остались неполными, половинчатыми, они не были отчаянными, до конца искренними. Осталось много недосказанного. И фраза, произнесенная Мастерсом вскользь об отвлекающих маневрах. И до него доходит суть этих слов. Фрэнк ищет такие маневры, старательно избегая общения с ним, словно ему стыдно смотреть ему в глаза. Да и Джерард не особо старался, постоянно также ища поводы, чтобы не видеться с мужчиной – книги, разговоры с Майки, глупые обиды на отца. Не это ли проявление трусости и тех самых отвлекающих маневров. Вот так Крейг Мастерс снова помог Джерарду понять самого себя. Нет, стоить избавиться от этой нерешительности, граничащей с трусостью и малодушием. В конце концов, если не это самое главное, то тогда что? Стоит начинать думать, думать самому, перестать мыслить стереотипами и не позволять страхам управлять своей жизнью. «... Что пустая, мрачная одержимость — это знамение нашего времени. Люди в истерии и страхе следуют любым призывам, независимо от того, кто и с какой стороны начинает их выкрикивать, лишь бы только при этом крикун обещал человеческой массе принять на себя тяжёлое бремя мысли и ответственности. Масса боится и не хочет этого бремени. Но можно поручиться, что ей не избежать ни того, ни другого»**.