Адрес: до востребования

До тех пор, пока я здесь*

Весна! Наверное, самое прекрасное время года. Время начала новой жизни, время, когда можно начинать что-то новое, познавать, искать горизонты, которые ранее не были изведаны. Время чистоты и невинности. Время начинать с чистого листа, обновляться, отпускать прошлое и смело смотреть в будущее. Весна для маленького Саммита начинается так же, как и для многих других точек земного шара – с луж, слякоти, промозглого сырого ветра, и того особого запаха весны, насыщенного нотками прелых листьев и влажной земли. Джерард медленно идет по мокрому асфальту, кутаясь в цветной шарф, прячась от озорного ветра, который норовит залезть под полы пальто. На душе у парня царит полное смятение, он не знает, как избавиться от этого непонятного состояния неопределенности и щемящей тоски. Не помогает даже чтение, не дает прежнего эффекта погружения в чужие жизни и реальности. Своя собственная жизнь теперь имеет на него огромное давящее влияние, от которого хочется плакать, но парень сдерживается, помня слова своего отца, что отпечатались в его голове: мужчины не плачут. А иногда так хочется. Джерард тяжело вздыхает, переступает через лужу и подходит к двери своего любимого кафе. Помещение встречает мальчика ароматами свежей выпечки и кофе, и еще чего-то едва уловимого, но такого теплого и приятного, обволакивающего после прохладной улицы. Джерард осматривает столики, из-за одного из них, в углу ему машет Крейг. Уэй кивает ему, проходит по проходу к нему, снимает пальто, оставаясь в свитере приятного молочного оттенка и строгих черных вельветовых брюках. - Привет, - Мастерс улыбается другу. - Привет, - Джерард отвечает ему, садясь и открывая меню. - Ты чего такой смутной опять? – Крейг внимательно смотрит на Джерарда. - Все в порядке, - отвечает тот, продолжая читать меню. К столику подходит официантка, одергивая короткую юбку в красную клетку. - Вы готовы сделать заказ? – девушка тепло улыбается, с интересом осматривая двух парней. - Да, мне капучино и черничный маффин, - проговаривает Джерард. - Мне тоже капучино и заварное пирожное, - кивает Крейг. - Минуточку, - отвечает девушка, недовольная тем, что молодые люди даже не поднимают на нее глаз. Заказ приносят через несколько минут. От выпечки разносится аппетитный аромат, а запах кофе кружит голову. - Что с тобой делать-то? – спрашивает Крейг, буравя взглядом друга. – Совсем ты с лица спал из-за этого своего. - А что делать? Ничего, Крейг. Ни-че-го, - растягивает слова Джерард, чтобы прикрыть боль в своем голосе. - Не понимаю я его. Ведь вижу, как он на тебя смотрит. Такой взгляд раздевающий, - Мастерс плотоядно улыбается. Уэй строго смотрит на него, обрывая все шутки разом. - Ладно, шучу. Все равно не понимаю. Видно ведь, что небезразличен ты ему, но ведет себя он хуже подростка. - Правильно он себя ведет, - Джерард тяжело вздыхает. – Нельзя так, неправильно это все. Он учитель, а я его ученик. Невозможные отношения, Крейг, - брюнет откусывает кусочек маффина, запивая кофе. Если бы можно было также легко избавиться от тоски и боли, запить их сладким приторным кофе. - Дурак ты, - беззлобно говорит Мастерс, прожевывая сладость. Джерард снова смотрит на друга тяжелым взглядом, а Мастер только смеется. С каждым днем Уэю становиться все легче и легче в компании Мастерса. Первоначальные впечатления, навязанные общественным мнением, прошли. Теперь порой становится стыдно за то, что так думал, позволил социуму повлиять на себя. Остаток встречи проходит в молчании и мыслях. Крейг соображает, как помочь другу. Если бы речь шла просто о каком-то парне или девушке, то все было бы проще. Взял за шкирку и притащил, а с этим нужно действовать хитрее, осторожнее. Услуга за услугу. Крейг Мастерс добра не забывает и умеет ценить дружбу. А Джерард сделал много хорошего для него, но самое главное – подарил свою дружбу. Джерард же пытается ни о чем не думать. Просто он очень устал от этих мыслей, что как маленькие жалящие осы не дают и секунды передышки, от них не отбиться. Они также молча выходят из кафе в прохладные объятия улицы. Ветер стих, погода весной непостоянна, прихотлива, как маленькое дитя. Теперь только туман начинает клубится в западной части города, расползаясь по притихшим вечерним улицам. - Что планируешь на весенние каникулы? - Еще не знаю, я ведь с работой занят буду. - Не будешь. Отцу курьер не нужен в эти дни, у него ежегодная поездка в Вашингтон – встреча с однокурсниками. - А ты был в Вашингтоне? - Нет, я практически нигде не был. Только в Джерси и Нью-Йорке с бабушкой и Майки. - Странный ты, с твоими возможностями ездишь на велосипеде, на каникулы не летаешь в Европу, - Крейг пожимает плечами в знак удивления. - Глупости, приписанные стереотипами, не перестают от этого быть глупостями, - замечает Джерард. - Твои умные фразы меня доконают когда-нибудь, - смеется Мастерс, шутливо ударяя друга в плечо. - Зайдешь? – спрашивает юноша, когда они останавливаются у дверей дома Уэя. Уже зажигаются первые фонари, бросая блеклый свет, отражаясь в лужах, создавая фантасгармоничные фигуры. - Снова подкупаешь меня, дружище! – улыбается шатен. - Отец в командировке, на подписании контракта, а бабушка всегда готовит слишком много еды. - Согласен, ты умеешь уговаривать, - что-то заставляет Крейга повернуться назад. Он замечает в неясном свете фонаря фигуру мужчины, тут уже приходит узнавание. Мозг парня генерирует идею, которая тут же перерастает в действие. Крейг не долго думает, притягивает Джерарда к себе. Тут же кладет одну руку на тонкую, для парня, талию, а второй зарывается в густые шелковые волосы на затылке, не позволяя оттолкнуть. Прикасается губами к губам друга, ощущая вкус черничного маффина, ванильного кофе и ментоловых сигарет. Губы Джерарда мягкие и горячие, и Мастерсу вполне приятно его целовать, хоть он никогда ранее не целовал парней. Но Джерард другое дело. Точнее - для другого дела. Искоса Крейг бросает взгляды на замершую под фонарем одинокую фигуру. Ему чудится, что он видит некое подобие боли на лице мужчины. Джерард тем времен пытается вырваться из стального захвата Мастерса, сказать все, что он думает о нем. Может быть, даже ударить. Растерянность сменяется злостью и обидой на друга. Почему он так поступает? Крейг умудряется прервать поцелуй, низко наклоняясь к уху Джерарда: - Подыграй мне, - шепчет тот. - За… - пытается спросить Уэй, но тут же получает новую порцию поцелуев и сильные объятия. Фрэнк смотрит на целующуюся пару, а внутри что-то обрывается при воспоминании о нежных отзывчивых губах Джерарда, аромате его кожи, смешанной с запахом геля для душа. Бархатистости кожи, хрупкости тела, которое отчаянно хочется ласкать и нежить, оберегать, любить. Но Айеро глубоко задвигает такие мысли. И только во сне, когда мужчина полностью отдается подсознанию, оно играет с ним в жестокие игры, позволяя хотя бы так прикоснуться к чудесному видению, парню в потрясающими глазами, к своему ученику Джерарду Уэю. Сейчас же, когда другой так властно прижимает к себе подростка, сминает его губы в страстном поцелуе, второй рукой скользит по талии и ниже, обтянутой тканью пальто. Но это еще не значит, что потом он не позволит себе большего, что не будет раздевать мальчика, целовать его обнаженную кожу, распалять его своими прикосновениями. Что-то лопается внутри преподавателя, какие-то низменные инстинкты кричат, давая о себе знать. Велят пойти и забрать то, что давно считают своим. Того… Фрэнк двигается в направлении парней, бесшумно ступают его ботинки по влажному асфальту. Зато он слышит, как стучит собственное сердце. Как больно сжимается в спазме, а в горле начинает першить. - Джерард… - Фрэнк сам не узнает свой голос. Так поломано и тихо. Брюнет мигом отлетает от Крейга. А тот только прячет ухмылку за рукой. I can't move cos I'm under his (исправлено) spell Can't breathe, as a side-effect from this I don't care, As long as I am here - Ну, я пойду, - улыбается Мастерс, скрываясь за дверью дома Джерарда, оставляя пару наедине. Уэй не может сказать ни слова, чувствуя как дрожат колени, двинуться с места, но не в силах, потому что напротив такие гипнотизирующие глаза. Взгляд, прошивающий душу насквозь и столько в нем непонимания и боли? - Джи… ты и Мастерс, - наконец-то говорит мужчина, нарушая тягостное молчание. Он вытягивает слова из себя, ощущая вязкое отчаяние от того, что парень напротив – не его, а мог бы быть. И, кажется, что исправить ничего нельзя. - Я не знаю, - выдыхает Уэй, прекрасно понимая, что это ложь. Он теперь догадывается, зачем Крейг его поцеловал. Хитрец хотел сыграть на инстинктах собственника и старой, как мир ревности, которая порой является движущей силой в отношениях. Только вот его случай не такой, не тот, неправильный. Табу. Запретный плод, но он так сладок, что хочется поставить все на кон и вкусить его сладости, а там будь, что будет. - Я понимаю, - не черта ты не понимаешь, хочется крикнуть Джерарду, но он продолжает молчать, пытаясь запомнить каждую черточку лица мужчины. Так близко – протяни руку и дотронешься. У юноши даже начинают зудеть кончики пальцев от того, насколько хочется прикоснуться к этой легкой небритости на щеках, обвести пальцами высокие скулы и контур губ. - Да, я тоже, - шелестит парень, потому что, если скажет громче – сорвется, заплачет, ибо уже сейчас глаза предательски щипает, щекотно в носу. I find that I am shaking, From my head down to my feet, My hands are sweating so bad And I can barely speak. Read between the lines here Don't know what to think, It's a guessing game... Айеро разворачивается, чувствуя, что дрожит, понимая, если уйдет, то навсегда. Так страшно, проступает испарина и слов не находится. Фрэнк хочет, чтобы его мальчик обо всем догадался сам, прочитал его по действиям. Ведь ему меньше всего хочется делать больно Джерарду. Но он не знает, что думать. Сам создает эту бесконечную игру, а кому-то предлагает ее разгадать. - Фрэнк… - такое отчаянное, тихое, но кричащее, дрожащее, но уверенное. Неужели, у подростка больше силы воли, чем у него, взрослого мужчина? - К черту! Айеро резко разворачивается, буквально впечатывает в себя парня, накрывая своими губами его, сминая, передавая все напряжение. А сам пьет, как жаждущий путник, пьет горячее дыхание парня, наслаждаясь каждой секундой, украденной у собственной морали и правил.