Полароиды

В ней была сексуальность. Барбара не могла этого не заметить. Еще редактируя первую ее фотографию, Бэбс почему-то застыла, словно осознав какую-то внезапную истину, и ее пальцы сами потянулись к экрану. Альвинг медленно очерчивала ее силуэт. Сиена сияла невинностью, излучая просто невероятный ангельский свет, но... В ее улыбке, жестах, движениях всегда скользил едва уловимый шлейф, м-м... Пожалуй, это нельзя было назвать "сексом", потому что такое слово казалось чересчур пошлым для нее. Когда-то оно с легкостью применялось по отношению к Ари. Бэбс помнила, что иногда от ее бывшей любви веяло чем-то дешевым и крайне вызывающим, наигранным, как в отвратительно поставленном спектакле; тогда Барбара очень остро ощущала себя не на своем месте. Сейчас же, спустя столько лет, тянувшихся, казалось, бесконечно долго, она имела возможность... Понять, почему это возникало? Сравнить их? Добрая девочка Сиена, так искренне верящая в свет внутри насквозь прогнивших людей. Женщина, без капли наивности смотревшая в будущее. Она верила в любовь, которая однажды обязательно станет неотъемлемой частью ее счастливой взрослой жизни, но не гналась за ней. У нее было столько возможностей, чтобы попробовать допинги для облегченной жизни в этом мире, но Сиена ни разу не сделала этого. Она знала, что однажды и впервые займется сексом только с любовью всей своей жизни, и это не будет обезличенным физическим актом, которых у Бэбс когда-то было столько, что не сосчитать. Они все не имели смысла. Сиена знала и это тоже. Она знала, что зависть - бессмысленна, а злость и неконтролируемое желание зла кому бы то ни было - лишь очередная мировая ловушка. В свои шестнадцать она совершенно не поддавалась влиянию своих конченых сверстников, с которыми Барбара уже имела счастье познакомиться... Но правда, она слишком легко поддавалась влиянию Барбары. Иногда Альвинг немного пугала такая преданность, потому что... Чему она могла ее научить? Разве что только дать совет, исходя из собственного опыта. Да и иногда даже он бывал чертовски лишним. Сиена сама могла быть примером для кого угодно. Она никогда не стояла на месте. Она - это удивительный микс из наивности и мудрости, искренности и такта, ума и внезапных смелых решений. Бэбс смотрела на ее фотографии. В этих светлых голубых глазах плескался целый чертов океан. Она была поразительным эталоном невинности и в то же время яркой, крышесносящей сексуальности. Этого не надо было никому доказывать, потому что дело не в чулках от Виктории Сикрет и уж точно не в вульгарном поведении, красных губах или сумасшедшей тяге к сексу. Все это было таким далеким от нее, такой хорошей уже-не-малышки, и одновременно таким близким, потому что не имело значения, во что эта волшебная шестнадцатилетняя женщина была одета; она сама - украшение. И ее ангельская улыбка не могла не вызывать совсем никаких эмоций. Сиена легко могла заворожить одним взглядом, и никто бы ничего не заподозрил. Когда-то давно Барбара видела Ари такой же, но теперь она понимала, как сильно ошибалась. И, наверное, эти две женщины - мать и дочь - все-таки похожи. Но с одной огромной поправкой. Сиена была, а не казалась. Ари казалась, но никогда не была.